Есть у нас в России такие даты, которые страна не отмечает. И даже не помнит. Это даты трагических ошибок военного и/или политического руководства. Особенно дорого обходятся такие промахи в борьбе с террористами.
Полагаем, что и такие неудачи надо особо держать в памяти. И разбирать их детально. Вовсе не только лишь для того, чтобы выяснить, так кто же на самом деле был виновен в гибели наших ребят, а также и в том, что террористам тогда будто бы сверху «помогали» уйти? Важно также помнить о таких трагедиях прежде всего для того, чтобы подобное никогда больше не повторилось.
И ещё. Ради светлой памяти геройски погибших в том бою ребят…
18 января 2021 года исполнилось ровно 25 лет трагедии у села Первомайского. Может быть, сегодня спустя четверть века уже можно порассуждать на тему, кому именно в верхах тогда было выгодно «отпустить» главарей террористов? Уж не ярые ли либералы во власти тогда помогли Радуеву уйти?
Еще раз перечитав свидетельства очевидцев, мы попытались восстановить ход событий накануне того рокового боя.
Враньё Ельцина
Итак, 18 января 1996 года двадцатичасовые вечерние «Вести» передали слова Б. Н. Ельцина:
«Всем журналистам говорю: в Первомайском операция завершена. С минимальными потерями как заложников, так и наших.
Бандиты, если только кто-то под землей спрятался, уничтожены все.
82 человека заложников освобождены, 18 без вести пропавших.
То есть они могли где-то спрятаться, куда-то бежать. Надо пока считать их живыми, надо поискать. Сейчас поисковые группы специально созданы, и остаются там, и два дня будут заниматься только этой работой».
Примечание. Село Первомайское – населенный пункт в Хасавюртовском районе Дагестана. Расположено на правом берегу Терека (канал им. Дзержинского), в 40 км к северо-западу от Хасавюрта, на границе с Гудермесским (сухопутная) и Шелковским (по Тереку) районами Чечни.
Вроде бы речь первого человека в государстве, а ведь ни слова в ней правды. Зачем и для чего он тогда врал? Что скрывали от народа власть имущие в те роковые дни?
Почему в операции по освобождению заложников не было единого управляющего центра и координации действий подразделений? Зачем элитным отрядам по борьбе с терроризмом вместо захвата тогда приказали рыть окопы? Почему много раз отменяли возможный штурм боевиков? И отчего террористы знали про каждый шаг наших бойцов? А у наших почему-то даже не совпадали частоты радиосвязи?
Вспомним, как всё это было.
Китайская народная пословица гласит:
«Кормят войска тысячу дней, а используют одну минуту».
Зато, когда такая минута наступает, от солдата может зависеть многое. Если не всё.
«9 января 1996 года в 9.45 в соответствии с указаниями директора ФСБ России генерала армии Барсукова М.И. личный состав управления «А» был поднят по боевой тревоге для получения дальнейших указаний».
Эта роковая минута пришла для них ровно 25 лет назад в январе 1996 года. Когда наши ребята сражались в селе Первомайском.
В то время Россия была измотана запугиваниями и зверскими выходками террористов. Народ уже мечтал о завершении войны и о разгроме боевиков. А вот элиты были тогда так далеки от народа, что бросили ребят в тот бой с головорезами, полностью оставив их без теплой одежды и еды.
Разумеется, вслед за поражением последовали возгласы:
«А виноват-то кто?»
«Смышленость их террористов?»
«Или бестолковость наших генералов?»
«А, может, всё-таки зажравшиеся политики?»
Как бы там ни было, не стоит думать, конечно, что исключительно генералы и полковники несут всю ответственность за ту неудачную операцию.
Чубайс знает
Однозначно, политики той России тоже руку приложили к печальному развороту тогдашних событий.
Как они клеймили и истребляли армию своими огульными семимильными сокращениями, конвеерной конверсией и сплошным нищенством офицерства?
Если винить не тех, кто намеренно разваливал армию и спецслужбы (возможно, и под заказ Запада), тогда кого?
Ельциновский Кремль? И его либеральную почти насквозь прозападную команду?
А давайте-ка, интереса ради, вспомним пару-тройку имен из тех, кто был тогда на самом верху в тот роковой для наших ребят январь.
Итак, январь 1996 года.
Верховодит первое правительство Виктора Черномырдина. Первым зампредом до 16 января 1996 года у него был Анатолий Чубайс (с 25 января в эту должность вступает Владимир Каданников). Зампреды – Александр Шохин (до 5 января) и Сергей Шахрай. До 10 января – министр без портфеля Николай Травкин. До 5 января глава МИДа Андрей Козырев, а уже с 9 января – Евгений Примаков. Министр обороны – Павел Грачев. Министр МЧС – Сергей Шойгу. Министр МВД – Анатолий Куликов.
Администрацию Президента РФ до 15 января возглавляет Сергей Филатов, а с этой даты –Николай Егоров (которого к лету 1996 года уже сменит на этом же посту опять же непотопляемый Анатолий Чубайс).
Госдуму 17 января возглавил Геннадий Селезнёв. До этой даты всю первую половину января на этом посту был Иван Рыбкин.
Кроме того, напомним также, что 1996 год – это был год перевыборов президента в России. В связи с чем в Москве в высоких кабинетах было засилье американских консультантов. Что называется, они (западные кураторы) повсюду тогда во властных верхах кишмя кишели.
Как видите, январь 1996 года стал месяцем постоянных перестановок в высших эшелонах власти. И каждому (из и уходящих, и приходящих), вероятно, очень хотелось тогда порулить вдоволь. Кто именно из тогдашних московских высоко сидящих чиновников вставил свои 5 копеек в трагедию в Первомайском, сегодня остается только догадываться.
А, возможно, и сам Запад был тоже заинтересован в эскалации конфликта?
Ведь, в сущности, кому, как не Западу, выгоден сегодня терроризм сам по себе? Кто, как не американцы, готов дрессировать и пестовать этих самых «марионеток»-террористов, чтобы держать целые народы, страны и даже континенты в страхе и оцепенении? Ведь можно, в сущности, теперь уже открыто говорить о своего рода клонировании терроризма как явления и феномена в отдельно взятых «учебных лабораториях» конкретных западных государств. Разве не так?
Чем же ещё им запугивать стремительно беднеющее мирное население? Вирусами да террористами – это просто и быстро. Ну, это к слову.
Иначе говоря, пока мы не поймём главного – кому это может/могло быть выгодно, мы так и не сможем найти ответы и на все вышеобозначенные вопросы тоже.
Таким образом, чтобы понять, что же происходило в тот день не за московскими кулисами, а наяву – там, в Первомайском, обратимся к конкретным документам и свидетельствам.
Как это было?
Вот цитата из папки спецотчетности группы «А»:
«По первичной информации, группа боевиков в количестве 300 человек, вооруженная стрелковым оружием, ведя огонь по мирным жителям, захватила в качестве заложников около 350 человек в больнице Кизляра, Республики Дагестан. Одновременно боевиками была атакована вертолетная площадка г. Кизлярa, в результате чего уничтожено 2 вертолета и топливозаправщик, также захвачен жилой дом».
Каждый час можно восстановить в хронологическом порядке.
Чкаловский
«В 11:30 сто двадцать сотрудников во главе с генерал-майором Гусевым А.В., имея при себе оружие, специальные средства и средства защиты, экипировку, необходимые для выполнения задач по освобождению заложников, выехали на аэродром Чкаловский».
Махачкала
«12:00. Личный состав прибыл в аэропорт и в 13:00 на двух самолетах Ту-154 спецрейсом вылетел в Махачкалу. В 15:30 и 17:00 самолеты совершили посадку в аэропорту Махачкалы.
В 20:00 личный состав на автотранспорте прибыл в управление ФСБ г. Махачкалы, где начальник Антитеррористического центра ФСБ России генерал-полковник Зорин В.Н. довел оперативную обстановку на текущий момент».
Кизляр
«В 01:20 10 января по прибытии двух БТРов колонна начала движение в г. Кизляр, куда прибыла в 5:30».
Итак, бойцы «Альфы» прибыли в Кизляр освобождать заложников.
Но к тому часу боевиков почему-то «отпустили» по решению руководства (республиканского или федерального). По сути, ребята наши застали там лишь хвост от вереницы автобусов с покидающими город террористами с заложниками.
Дело в том, что дагестанские официальные власти (это по одной версии. А по другой – федеральные верхи) решили отпустить террористов из городской больницы и, более того, приказали не чинить им препятствий, а гарантировать им спокойное следование вплоть до границы с Чечнёй. Якобы за это бандиты намеревались отпустить заложников у границы.
Примерно во время прибытия «Альфы» в Кизляр (а точно – в 6:40) террористы с заложниками уже стартовали из города в предоставленных им двух КамАЗах и в паре автомобилей «скорой помощи», а также ещё в девяти автобусах. Покинутую больницу террористы заминировали.
Кто сорвал штурм?
Разумеется, их не на все четыре стороны отпустили. Было организовано сопровождение. Иначе говоря, погоня.
Но вся беда была в том, что руководство операцией по освобождению заложников всё время меняло планы.
Поначалу запланировали по пути следования бандитов организовать блокировку колонны и вызволить всех пленников.
Честно говоря, этот замысел был достаточно рискованным. Ведь среди пленников было несколько ВИП-персон Дагестана, в том числе и депутаты республики. К тому же у террористов был не один автобус, а 9. Плюс 2 КамАЗа и 2 скорых. Всего 13 транспортных средств.
Трудно представить, какой вой поднялся бы тогда в странах Запада и по всей Европе, если бы погиб хоть кто-то из захваченных в заложники. А при таком раскладе это случилось бы обязательно. Бандитов ведь было не двое-трое. Да и вооружены они были не саблями. У них были гранатометы, пулемёты и автоматы.
Руководство операцией понять можно. На Кавказе тогда было жарко, ситуация натянутая, лилась кровь. Разумеется, управленцы метались.
Другими словами, ни Радуева, ни его свору террористов никто не остановил. Отмашка на блокировку так и не пришла.
Бандиты беспрепятственно добрались до приграничного села Первомайского. Там они захватили ещё заложников. На этот раз пленными оказались новосибирские омоновцы с блокпоста. Оружие у них отобрали бандиты. Это по одной версии.
Другая версия выглядит так.
Считается, что радуевцы организовали чуть ли не захват Первомайского. Но на самом-то деле никакого штурма и не было. Дело в том, что у села тогда располагался блокпост отряда милиции особого назначения (из Новосибирска). А колонну с боевиками и заложниками сопровождал ни кто-нибудь, а местный житель. Это был полковник тамошней милиции, засветившийся на ТВ.
Вот этот самый местный тогда подошёл к командиру омоновцев и предложил им мирно сложить оружие. Что те и сделали. Известно, правда, что сдались не все. Какая-то часть сотрудников ОМОНа отказалась тогда сдаваться бандитам, и с оружием отошла. После этого боевики собрали оружие милиционеров. А тех, кто сдался, присоединили к заложникам. Сами террористы вошли в село Первомайское. Вот, собственно, так выглядела, со слов очевидцев, вся процедура якобы захвата села боевиками.
Ещё раз напомним, как радуевцы попали в Первомайское.
Как следует из отчета группы «А» (служебного), сначала планировался захват по ходу движения боевиков.
«В ходе дальнейших переговоров командир боевиков Радуев выдвинул требования предоставить возможность для прохода колонны на территорию Чечни, где обещал выпустить заложников. В связи с этим штабом управления «А» был разработан вариант проведения операции по освобождению заложников на маршруте движения».
Был даже разработан спецсценарий захвата бандитов.
«План операции предусматривал блокирование колонны бронетехникой, уничтожение террористов снайперским огнем и подрыв автомашин КамАЗ, груженных оружием и боеприпасами, склонение террористов к сдаче оружия и освобождению заложников».
Для этого прибывшая из Москвы группа прорабатывала детально задачу:
«Сотрудниками управления «А» была проведена рекогносцировка местности и подобраны возможные места проведения операции. Подразделению была поставлена боевая задача и отработана схема связи и взаимодействия, произведен расчет сил и средств».
Как и следовало ожидать, бандиты поменяли планы. От своих слов Радуев отречётся. Вместо обещанного освобождения заложников террористы захватят новых. Бандиты решают закрепиться в селе Первомайском. Для этого оснащаются огневые точки.
Тут обратимся к воспоминаниям офицеров.
Один из них – Герой России, полковник Владимир Владимирович Недобежкин. В то время он командовал отрядом армейского спецназа, который до этих событий находился в Ханкале.
Командующий Объединенной группировкой наших войск генерал Анатолий Куликов поставил подразделению Недобежкина задачу: штурмовать автобусы с боевиками и заложниками по пути в Чечню. Десантники должны были высадиться и блокировать место проведения операции, а группа Недобежкина – штурмом взять автобусы, обезвредить боевиков и освободить заложников.
Полковник вспоминает, что в тот день для захвата всё было уже готово. Армейские спецназовцы ждали бандитов сразу за мостом. Как вдруг…
«Дальше события начали развиваться не по нашему варианту. Колонна боевиков с заложниками прошла через село Первомайское. За селом – мост через канаву, и дальше уже начинается территория Чечни.
Вдруг экипажи двух наших вертолётов МИ-24 наносят ракетный удар по этому мосту.
Колонна (бандитов) тут же разворачивается и возвращается в Первомайское обратно».
Так кто же дал команду вертолётчикам перед самым носом колонны разрушить мост по дороге к тому месту, где наши уже ждали радуловцев?
Ясно, что если бы штурм колонны был всё же проведён по плану/варианту генерала Куликова, то, во-первых, не пришлось бы нашим ребятам неделю потом мёрзнуть в окопах в окрестностях Первомайского. А во-вторых, точно было бы досадных потерь, как среди заложников, так и среди военнослужащих, куда меньше.
В открытом доступе есть информация о том, что командующему 58-й армией генералу Трошеву (который командовал той операцией на первом этапе), военные, сидевшие тогда в засаде за тем самым только что взорванным с воздуха мостом, успели задать вопрос:
«Кто же дал команду вертолётчикам перед самым носом колонны разрушить мост по дороге к тому месту, где мы их ждали?»
А Трошев тогда вроде им ответил:
«Я не давал».
Так что, кто же именно повернул тогда в буквальном смысле вспять ход развития событий у Первомайского, так до сегодняшнего дня всё ещё остается неизвестным.
Террористы в тепле, а солдаты на морозе
Итак, колонна террористов развернулась перед взорванным мостом (за которым их ждали спецназовцы). И засела в Первомайском.
Следует признать, что такой поворот сильно усилил позицию террористов. Осев в селе, они поменяли правила игры. Тех, кто гнался за ними в рамках спецоперации по освобождению заложников, бандиты вынудили теперь вступить с ними в бой.
Все ранее намеченные планы командиров и тактические расклады бойцов спецподразделений оказались теперь неприменимыми. Операция переквалифицировалась с этого момента в войсковую (или специальную чекистско-войсковую по ликвидации бандгрупп). До сих пор у военных нет единства в этом вопросе по её классификации.
Так, например, Минобороны описывает данный эпизод в Первомайском как специальную операцию. Тогда как ФСБ интерпретирует её же – как общевойсковую. Налицо разночтение. Или несогласованность? Но, возможно, что это лишь разновойсковые подходы?
«Теоретически задачу по блокированию и штурму села Первомайское мог провести любой опытный комбат силами одного батальона – ведь это обычная армейская операция. Но всё пошло совсем по-другому. К операции привлекли разнородные силы – МВД, ФСБ, Министерства обороны. Однако боевой опыт изо всех участников операции имели в основном спецназовцы, а также десантники. Основные части Министерства обороны были из 135-й мотострелковой бригады из Будённовска.
Учитывая количество задействованных в операции сил, ею должен был командовать генерал Анатолий Квашнин, в то время командующий войсками Северо-Кавказского военного округа. Но на месте событий был и директор ФСБ Михаил Барсуков, и министр МВД Виктор Ерин».
Вступившие в дискуссию эксперты рассуждали примерно так. Наличие заложников, выдвижение ультиматумов от террористов, расстрел захваченных пленников – давали все основания для старта антитеррористической операции.
Сложность, однако, была в том, что террористов было много. Не пара-тройка. И даже не два-три десятка. А свыше трёх сотен вооружённых до зубов головорезов.
При себе окопавшиеся в Первомайском налётчики имели снайперские винтовки, автоматы, минометы, гранатометы и крупнокалиберные пулеметы.
Кроме того, бандиты эти выкопали себе не ямки, а полнопрофильные траншеи. И оборудовали оборонительный укрепрайон. Причем сделали это по канонам военного искусства (передовые и отсечные позиции, ходы сообщения и даже перекрытые щели и др.). Говорят, они выкопали все эти укрепсооружения руками заложников.
Если воспользоваться подсказкой военного специалиста, то всё это выглядело как мотострелковый батальон (МСБ) в обороне.
Причем раз этот МСБ вовсе не в пустынном поле зарылся в землю, а закрепился в крупном сельском поселении (около 1 500 жителей), тогда атакующим его силам в ходе операции потребовалось бы штурмовать населенный пункт. С отнюдь не радужными перспективами.
Какие конкретно могли быть тут перспективы?
Сразу скажем, достаточно удручающие. И со всякого рода «если».
Любая атака подобного укрепрайона в населенном пункте обернется неудачей и многочисленными жертвами без предварительной артподготовки и если не будут подавлены огневые точки бандитов. Без трехкратного (пяти- или любого многократного) перевеса в живой силе. А главное – никак нельзя на такой штурм вести неподготовленных солдат и офицеров.
Люди, которые отважатся на приступ населенного пункта вне вышеупомянутых условий, попросту погибнут. Вот вывод экспертов.
Чего, в сущности, и следовало ожидать. Артиллерийской подготовки как таковой почти не было. Хотя для острастки постреляли из пары противотанковых орудий. По сути, надавили чуть психологически. Но реального уничтожения огневых позиций банды, по воспоминаниям участников событий, не случилось.
И это сразу выяснилось. Как двинулись наши первые отряды в атаку, так от бандитов их встретил ураганный обстрел. Несколько человек из дагестанского ОМОНа сразу полегли убитыми и раненными. И штурмовая группа отступила.
С тактической точки зрения, это говорило о том, что террористы не потеряли свои огневые точки, а их передний оборонительный край подавить не удалось. То есть каждого, кто при таком раскладе пойдет в атаку, ждет неминуемая смерть.
А вот что об этом же рассказывают документы. Из отчета группы «А» (служебного):
«15 января в 8:30 личный состав управления занял исходные позиции. После нанесения огневого удара авиацией и вертолетами боевые группы в составе отделов, выставив передовой дозор, во взаимодействии с подразделением «Витязь» вступили в бой с чеченскими боевиками и продвинулись в «квадрат четыре» на юго-восточной окраине поселка Первомайское.
В ходе боевых действий 15–18 января сотрудники управления выявляли, уничтожали огневые точки боевиков, осуществляли огневое прикрытие подразделений МВД, оказывали медицинскую помощь, эвакуировали раненых с поля боя».
За короткой фразой отчетности: «эвакуировали раненых» – так много недосказанного. К примеру, ребята эти из группы «А» выводили и спасали из огневого мешка бойцов отряда «Витязь».
Из воспоминаний полковника Владимира Недобежкина:
«На третий или четвёртый день наши предприняли попытку штурма. Спецназ внутренних войск «Витязь», спецподразделения ФСБ «Альфа», «Вымпел» попробовали войти в село с юго-востока и там зацепились.
Потом я с ребятами из «Витязя» разговаривал. Они рассказывали: «Зашли, зацепились, ведём бой в селе за каждый дом. А «Альфа» за нами не смогла пройти».
То есть спина у «Витязя» осталась открытая. Ведь у «Альфы» при таком боевом порядке был приказ идти сзади и помогать «Витязю», сосредоточиться, вместе штурмовать дома и так далее.
В населённом пункте идти вперёд с открытой спиной – это просто самоубийство…
В результате «Витязь» оказался в окружении, и из этого котла выходил самостоятельно, с большими потерями».
Это, к слову, о результативности и качестве огневой подготовки наступления.
А вот что о точности наведения ракет вспоминает очевидец того боя:
«Мы видели, в каких домах боевики сидят, уничтожили несколько пулеметчиков, снайперов, начали наводить артиллерию.
Сзади появился наш вертолёт МИ-24. Выпускает ракеты по тем домам, которые мы указали.
И вдруг две ракеты выходят, но вперёд не летят, а падают позади нас и взрываются.
Мы – вертолётчикам: «Вы чего делаете?»
А они: «Извините, ребята, ракеты – некондиция».
Но смешно вспоминать это только сейчас. Тогда было не до смеха…»
Опять же, из комментариев экспертов: если бы такое случилось на войне, то действия могли бы быть следующими.
Первое. Например, если бы захлебнулась атака, то вновь тащили бы артиллерию и снова утюжили передний край обороны врага.
Второе. Ещё лучше – вызвать авиацию и произвести удар бомбами.
Или третье. Наступающие подразделения стремились бы обойти эпицентр сопротивления и начинали бы продвижение вперед.
Но все эти три варианта были невозможны в тех условиях. Власти и медиа тогда не оставили ребятам никаких иных вариантов, кроме одного.
Дело в том, что с первых же выстрелов в либеральной прессе поднялся визг, переходящий в истерию – убивают заложников, громят село.
И журналистам, и Западу, и власти, похоже, хотелось тогда только лишь одного – растерзать наших ребят. Бросить их тела на амбразуры бандитов. Погубить лучших спецназовцев. Сразу всех. И «Альфу», и «Вымпел», и «Витязь».
Разумеется, государство обязано спасать заложников. Но вместо организованности, планирования, слаженности, огневой мощи и прочих средств военного дела сверху предлагалось лишь одно средство – положить в этом поле у Первомайского одномоментно всех наших лучших бойцов? Не говоря уже, что наших лучших ребят-спецназовцев использовали в Первомайском как пехоту.
В школах спецназа учат триединой задаче:
«Не погибнуть самому,
спасти как можно большее число заложников,
уничтожить террористов».
Для этого бойцы группы «А» обучены успешно штурмовать захваченные автомобили, лайнеры и помещения, в которых прячутся террористы. Зато, как потом пытались оправдать неудачи в верхах: они якобы не так сильны в общевойсковой тактике, а особенно – в рытье траншей…
Кстати, с погодой ребятам нашим очень не повезло тогда. Каждую ночь был мороз, а днём – изморозь. Так что целыми днями ноги и всё обмундирование были мокрыми. Спали там обычно на земле, кто-то – в окопах. Потом привезли спальники, и ребята из них сделали накидки.
А кто же всем этим действом руководил?
Из воспоминаний очевидца:
«Кто руководил и как руководил всем, я не знаю. Но более безграмотной и безалаберной операции я никогда в своей жизни не видел. И самое страшное, это понимали даже рядовые бойцы.
Никакого руководства практически не было, и каждое подразделение жило своей отдельной жизнью. Каждый воевал, как мог.
Например, задачу нам ставил один, а десантникам справа от нас – другой. Мы – соседи, в ста метрах друг от друга находимся, а командуют нами разные люди. Хорошо, что мы с ними более или менее договорились.
Связь у нас с ними была и визуальная, и по радио.
Правда, радиосвязь была открытой, наверняка боевики наши переговоры прослушивали».
Вот тут как раз и хотелось бы объяснить, почему мы начали свой рассказ именно с китайской мудрости о том, что солдата кормят тысячу дней, чтобы использовать одну минуту. Дело в том, что как раз под Первомайским солдатам нашим, по сути, и есть-то было нечего. И мерзли они под открытым небом.
Сотрудники группы «А» потом рассказывали, что окоченевшие на холоде российские солдаты вечерами стучались в их автобусы.
А в это время, кстати, центральные телеканалы круглосуточно горланили про Первомайское. И вели репортажи про якобы полное блокирование боевиков. А ведь это самое блокирование выглядело на деле как сидение в зимних окопах в холодном поле. Кстати, боевики-то грелись у жителей села в теплых хатах.
Может, такой прорыв кому-то был нужен?
Сейчас кое-кто спрашивает:
«Но как же всё-таки из блокады сбежал Радуев?»
Да, вышло так, что сбежал, прорвавшись боем.
Очевидцы рассказывают, что сплошного окружения тогда там не организовали. А уж, тем более, не было там ни внешнего, ни какого-то другого кольца.
А были там всего-навсего редкие оборонительные островки. Один такой плацдарм держали тридцать армейских спецназовцев. Это как раз и была та самая кучка бойцов, которую внезапно вплотную атаковали радуевские террористы. Именно эти наши ребята и положили большинство бандитов.
Напомним, у террористов было тогда свыше трехсот наёмников. А против них – 30 человек из 22-й бригады. У противника десятикратный перевес.
Немудрено, что почти все наши спецназовцы были ранены. Были и погибшие среди них. Но все они – настоящие Герои.
Их мало осталось после того боя. Да и те разъехались потом, кто куда. Кто-то изредка дает интервью и рассказывает, как оно тогда было на самом деле.
А выглядело это, надо честно признать, как откровенное предательство или подстава. Судите сами:
«Нас в очередной раз подставили. В прессе тогда писали – три кольца окружения, снайперы. Все это ерунда. Никаких колец там не было. Ребята из нашей 22-й бригады специального назначения и приняли удар.
Плотность фронта была 46 человек на полтора километра. Представляете! По всем нормативам превышение протяженности на каждого бойца в три раза. А вооружение – только стрелковое, легкое, да два БТРа придали.
Ребят этих поставили на самое сложное место. Скорее всего, руководство знало, что все они до единого должны были бы погибнуть.
«Наш участок был наиболее вероятным для прорыва.
Почему?
Да потому, что только здесь, в единственном месте, можно переправиться через Терек. Подчеркиваю, в единственном.
Там труба нефтепроводная через реку протянута, а над ней мостик.
И дураку было ясно: больше идти некуда.
Все складывалось, как будто специально. Выходит, все знали, что Радуев тут пойдёт? И по большому счету так ничего и не предпринимали. Словно бы «сверху» позволяли ему пройти? Или это только случайность?
И что странно? С трубой этой вышел приказ – не губить. А ребят, выходит, можно губить сколько влезет?
Ну, а по поводу той злополучной трубы – настоящего подарка для террористов разные версии ходили и у солдат, и у офицеров. Вот вам, например, взгляд бойца:
Мы предлагали взорвать трубу.
Нет, это же нефть, «бабки» большие. Люди дешевле.
А взорвали бы – и «духам» некуда деваться».
А вот свидетельство офицера:
Мы стояли на том месте, где было самое удобное место для прорыва. Во-первых, близко к границе с Чечнёй. Во-вторых, именно здесь через реку, над водой, проходила газовая труба.
Я предложил: «Давайте взорвём трубу».
А мне: «И оставим целую республику без газа?»
Я снова: «Так задача какая стоит? Не пропустить? Тогда воевать так воевать».
А мне опять про республику без газа.
На свой страх и риск мы перед трубой мины поставили. Все они впоследствии сработали, когда боевики на трубу полезли.
Все эти дни ожидания никто не знал, что будет: штурм или оборона, когда они выйдут. А 17 января приходит команда: завтра на рассвете будет повторный штурм. Готовились наши к штурму. А получилось, наоборот.
«Кстати, с той стороны два КамАЗа чеченских подошли. Стояли, ждали. С нашей стороны – ничего, «вертушки» по ним не работали.
Как таковой подготовки у террористов не было. Они начали обстрел, и их ударная группа пошла в атаку. Подойдя к опорному пункту метров на сто, передние бандюги залегли, начали оказывать огневое давление. Тем временем подтянулась группа прикрытия, и все скопом кинулись вперед.
С точки зрения тактики, они действовали правильно. По-другому и не могли. После боя мы проверяли документы у убитых. Афганцы, иорданцы, сирийцы. Около пятидесяти наемников-профессионалов».
И ещё один взгляд на тактику бандитов:
«А сам прорыв был построен грамотно.
У боевиков была отвлекающая группа в стороне, огневая группа с оружием крупного калибра, гранатомётчики, пулемётчики. Их огневая группа головы нам не давала поднять.
В основном все погибшие и раненые у нас появились именно во время этого первого удара.
Плотность огня была такова, что офицеру Игорю Морозову палец на руке раздробило. Он, опытный офицер, прошёл Афган и стрелял, сидя в окопе, высунув только руки с автоматом. Палец ему тут и покалечило. Но он остался в строю».
А вот как самое начало боя с террористами вспоминает командир:
«Я на ночь мины перед собой, естественно, не поставил. Группу наблюдателей, которые находились впереди, в 2:30 ночи спрашиваю: «Тихо?»
Отвечают: «Тихо».
И дал я им команду отходить на позиции. Оставляю треть людей охранять, а остальным даю команду отдыхать, ведь утром – штурм.
Прошла уже неделя в таких условиях: естественно, народ стал при ходьбе слегка покачиваться. А ведь утром ещё семьсот метров надо пробежать. И пробежать не просто, а под огнём.
…И тут почти сразу всё и началось…
Интересно, что в эту ночь подсветки не было вообще. Поэтому боевиков мы заметили метров за сорок.
В воздухе висит изморозь, в ночной бинокль практически ничего не видно.
В это время группа, которая возвращалась, шла за нашими окопами. Связисты мои, дежурившие по очереди, запустили ракету и увидели боевиков. Начинают считать – десять, пятнадцать, двадцать… очень много!..
Даю сигнал: всем к бою!
Группа из двенадцати человек, которая шла с наблюдательного пункта, была полностью готова и сразу ударила по боевикам с левого фланга.
Тем самым они дали остальным возможность подготовиться».
Ребята рассказывают, что террористы были под допингом:
«У каждого, как правило, по два вещмешка, в одном – боеприпасы и консервы, в другом – наркотики, шприцы и прочее.
Так что атаковали они в состоянии наркотической дури. Говорят, бесстрашные смертники.
Боялись бандиты».
И про то, как улизнул Радуев:
«Да, Радуев улизнул, но многих мы положили.
В бой пошли около 200 террористов. 84 человека мы уничтожили. Не считая раненых и пленных.
Утром по следам посмотрел – вырвались человек двадцать, не более. С ними и Радуев.
Бригада тоже понесла потери: пятеро погибли, шесть человек ранены. Если бы на нашем участке посадили две-три роты, итог был бы иным.
Многое было сделано бестолково. В оборону маленькую горстку посадили, минировать подходы не стали.
На что рассчитывали?
Может, такой прорыв кому-то нужен был? »
Суровая, но правда.
К вам прорываются
Одно плохо – боевики всё-таки прорвались.
Потом участвовавшие в том бою ребята с товарищами ещё и ещё раз анализировали этот бой. И всё-таки пришли к выводу, что можно было не допустить прорыва. И нужна-то была самая малость – усилить наших бронёй.
Но, похоже, помогали в том бою вовсе не нашим.
Судите сами.
Ведь в каждой шутке – есть всего только доля шутки. Как правило, ведь сквозь очень хорошую шутку проглядывает как раз та самая непроизносимая правда.
Среди тех, кто участвовал в осаде Первомайского, ходит вот такая байка.
К тому времени, когда в ночь с 17 на 18 января 1996 года начался прорыв боевиков, всей операцией командовал Михаил Барсуков, директор ФСБ. Так вот той ночью ему докладывают:
«Боевики прорываются!»
А он был сильно в подпитии. И скомандовал:
«Ко мне их!»
А ему с ехидством и отвечают:
«Извините, товарищ генерал, они пока ещё только к вам прорываются»… 
Примечание. В ходе операции по освобождению заложников в г. Кизляре и с. Первомайское было уничтожено 153 боевика, убито 11 заложников, от рук террористов погибло 26 солдат и офицеров федеральных войск, ранено 95 человек, разрушено 250 домов, захвачено в плен 30 боевиков, освобождено 86 заложников.
Вечная память
В бою под Первомайским погибли:
– начальник разведки 58-й армии полковник Александр Стыцина,
– командир роты связи капитан Константин Козлов,
– медик капитан Сергей Косачев.
и офицеры группы «А»
– майоров Андрей Киселев
– и Виктор Воронцов.
За проявленные при спасении заложников мужество и отвагу Андрей Киселев и Виктор Воронцов были награждены орденом Мужества (посмертно).
Автор:Ирина Фролова
