Среди талантливых русских флотоводцев XIX в. одно из первых мест занимает адмирал Григорий Иванович Бутаков, ученик и соратник героев Севастополя – Корнилова, Нахимова, Истомина. Принадлежа к младшему поколению парусной школы знаменитого адмирала М.П. Лазарева, Бутаков еще до войны 1853-1856 гг. сумел оценить значение первых военных паровых судов и навсегда связал свою судьбу с новым русским паровым (впоследствии броненосным) флотом.
Деятельность Г.И. Бутакова относится к периоду быстрого развития капиталистического способа производства в России. В истории флота этот период характеризуется появлением парового двигателя и созданием парового броненосного флота вместо парусных деревянных кораблей.
Появление новой техники влекло за собой необходимость изменения системы комплектования флота, обучения личного состава и создания новой тактики.
Адмирал Г.И. Бутаков одним из первых правильно понял значение новой техники и необходимость создания новой тактики. Горячий патриот своей родины, представитель передовой русской военно-морской научной мысли того времени, адмирал Бутаков вошел в историю русского флота не только как выдающийся организатор, воспитатель и практический деятель во всех областях боевой подготовки, но и как основоположник паровой броненосной школы русского флота.
Григорий Иванович Бутаков родился 27 сентября 1820 г. Отец его, командир военного корабля “Царь Константин”, прославился в войне с турками своими подвигами у о. Крита и при блокаде Дарданелл. На одиннадцатом году жизни в мае 1831 г. Григорий Иванович поступил в Морской кадетский корпус в Петербурге, который окончил в 1837 г. и в чине мичмана был назначен на “Силистрию” флаг-офицером к знаменитому адмиралу М.П. Лазареву, главному командиру Черноморского флота.
В мае 1838 г. Бутаков участвовал в высадке десантов у берегов Абхазии, за что был награжден двумя орденами с надписью “За храбрость”. С сентября 1838 г. по август 1840 г. на шхуне “Ласточка” плавал в Эгейском море, а в 1844 г. на шхуне “Вестник” – в Средиземном морс. В апреле 1843 г. Бутаков был произведен в лейтенанты.
Уже тогда обнаружилась склонность его к техническим усовершенствованиям в области морского дела (он придумал особый способ “туманных сигналов”, изобрел оригинальную разновидность брашпиля). Адмирал Лазарев заинтересовался этими изобретениями, велел сделать модель бутаковского брашпиля и даже поставить ее в модельной Адмиралтейства.
Осенью 1846 г. Г.И. Бутаков получил в самостоятельное командование тендер “Поспешный”. “Тендер должен быть боек, ловок и легок. как мысль”, – писал Г.И. Бутаков в “Морском сборнике”.
Начиная с лета 1847 г. лейтенант Бутаков со своим корпусным товарищем И.А. Шестаковым (командиром тендера “Скорый”) приступил к выполнению большого и ответственного задания адмирала Лазарева – описи берегов Черного моря и составлению подробной его лоции. Эта работа продолжалась до 1850 г., и результатом ее явилась изданная в 1851 г. “Лоция Черного моря”. Работа по описанию и составлению лоции дала исключительную практику молодому офицеру, так как она связана была с посещением всех Черноморских русских и турецких портов, заливов, бухт и т.д. В 1850 г. Г.И. Бутаков был произведен в капитан-лейтенанты.
Бутаков служил на флоте в то время, когда паровое судостроение еще только зарождалось. Первые военные пароходы начали раньше всего строиться в России (в 1817 г. был построен пароход “Скорый”, а шесть лет спустя 14-пушечный пароход “Метеор”). В 1851 г. Бутаков был назначен командиром строившегося парохода “Дунай”. С тех пор его служба проходила на паровых судах, за исключением короткого периода командования бригом “Аргонавт”, и постепенно он вырастает в крупнейшего специалиста в области использования парового военного флота.
3 декабря 1852 г. капитан-лейтенант Г.И. Бутаков был назначен командиром лучшего на Черноморском флоте 11-пушечного пароходофрегата “Владимир”.
В октябре 1853 г. началась Крымская война. 5 ноября 1853 г. во время очередного выхода в море пароходофрегат “Владимир” под флагом вице-адмирала Корнилова встретил в районе Пендераклии турецкий 10-пушечный пароход “Перваз-Бахри”. По приказанию Корнилова “Владимир” вступил в бой с неприятельским пароходом. Заметив, что у турецкого парохода нет носовой и кормовой артиллерии, Бутаков, избегая бортового огня противника, стал держать свой пароходофрегат в кильватер кораблю противника. Всякий раз, когда последний пытался ввести в дело свою бортовую артиллерию, Бутаков неизменно занимал выгодное для себя положение за кормой противника и вел по нему огонь из бомбических пушек. Корнилов, находившийся на “Владимире”, видя, что бой затягивается, приказал ускорить захват или потопление турецкого парохода. Бутаков дал приказание увеличить ход и, подойдя к “Перваз-Бахри” на дистанцию около 100 м, открыл из всех орудий огонь картечью. В результате трехчасового боя противник, имея большие потери в личном составе и значительные повреждения, был вынужден прекратить огонь и спустить флаг. 7 ноября 1853 г. “Перваз-Бахри” был приведен в Севастополь, отремонтирован и вступил в строй под названием “Корнилов”. Корнилов с восхищением говорил про Бутакова: “Он распоряжается как на маневрах”. Так закончился победой русских этот первый в истории флотов мира бой двух паровых кораблей. За этот бой Г.И. Бутаков был произведен в капитаны 2 ранга и награжден орденом Георгия 4 степени.
Корнилов высоко ценил Г.И. Бутакова. В списке морских офицеров, против фамилии Бутакова рукой Корнилова помечено: “Любим офицерами с уважением”.
Во время осады Севастополя войсками противника значительную поддержку русским батареям оказали пароходофрегаты, действовавшие под общим руководством командира “Владимира” Г.И. Бутакова. Своими искусными действиями Бутаков активно помогал защитникам Севастополя. Умело используя удобные позиции у берега, Бутаков со своего “Владимира” громил укрепления противника.
В дальнейшем, как говорили некоторые участники обороны, пароходофрегаты Г.И. Бутакова, “не только научили нас своими подвигами при обороне Севастополя, как и чем должны и могут суда парового флота оказывать содействие военно-сухопутным силам при совместных их действиях, – но даже… доказали, что дух единения сухопутных и морских сил может совершать чудеса”.
В самые опасные моменты неприятельского обстрела Бутаков упрашивал Нахимова перевести его на какую-нибудь батарею. Но Нахимов наотрез отказал: “Нельзя-с, – заявил он Бутакову. – Вас нужно сохранить для будущего флота”.
В ужасные дни августовской бомбардировки и последнего штурма Бутаков со своими пароходами защищал с моря левый фланг русских укреплений. Он осуществил поразительный маневр: сумел так близко подойти к восточному берегу Килен-балки, что оказался неуязвимым для французской батареи, так как ядра этой батареи (как и следовало по его расчетам) перелетали через корабль поверх его труб. Бутаков “первый подавал экипажу пример редкого хладнокровия и неустрашимости. Все приходили в восторг, глядя на него, спокойно распоряжавшегося, как будто около него не летали ядра и не было вероятности быть убитым каждое мгновение”.
До последнего дня обороны Севастополя Бутаков оставался на “Владимире” и активно участвовал в отражении штурмов противника.
В ночь на 31 августа 1855 г. Бутаков, по приказу адмирала Новонильского, снял команду со своих пароходофрегатов и затем затопил их. Вскоре по окончании войны в августе 1856 г. Г.И. Бутаков, произведенный в контр-адмиралы, был назначен заведывающим морской частью в г. Николаеве и военным губернатором Николаева и Севастополя. Перегруженный различными административными и хозяйственными заботами, Бутаков, однако, не оставлял занятий по интересующим его военно-морским вопросам. Он находил время для выходов в море с целью разработки основ пароходной тактики, начатой им еще в 1854 г. по предложению Корнилова. Независимость паровых судов от ветра и свобода их маневрирования, постепенное введение на них более современных орудий, – все это требовало разработки совершенно новой тактики морского боя, новых правил построения и совместного маневрирования военных пароходов. Еще в 1854 г. Бутаков составил по поручению Корнилова для своих пароходов краткое описание “эволюций”, т.е. таких наиболее выгодных поворотов и захождений кораблей, находящихся в строю, какие необходимы для занятия наиболее выгодного положения во время боя и на переходе. “Я попал на ту простую идею, – писал он, – что за основание пароходных эволюций непременно должно принять две простые геометрические линии: круг и касательную к нему”. Бутаков решил некоторые тактические задачи, составил наглядные таблицы курсов и движений кораблей, наметил три основных строя отрядов и т.д. Задача построения пароходной тактики была принципиально, как выражался Бутаков, решена им “в корне” (т.е. по существу), а не “с ветвей” (поверхностно).
Однако только лишь после перевода на Балтийский флот в 1860 г. Г.И. Бутаков мог вплотную заняться разработкой вопросов пароходной тактики. В Николаеве этому мешали административные обязанности, которые отнимали все время. Кроме того, ему пришлось столкнуться лицом к лицу с канцелярским крючкотворством, взяточничеством, казнокрадством и прочими мерзостями царского бюрократического аппарата, на борьбу с которым у Бутакова уходило много времени.
С 1860 г. Г.И. Бутаков почти до конца своей службы находился на Балтийском флоте, где он сначала командовал эскадрой винтовых кораблей, затем в 1861-1862 гг. – эскадрой винтовых лодок, а с 1867 по 1877 г. – эскадрой броненосных кораблей. С 1863 г. по 1867 г. Бутаков находился в Англии и Франции в качестве военно-морского атташе.
На Балтике Бутакову удалось, на основе опыта командования эскадрами, заняться теоретической работой по вопросам тактики парового флота и проверить на своей эскадре разработанные им тактические принципы. С первых же дней своего пребывания на Балтике Г.И. Бутаков обратил самое серьезное внимание на изучение театра и особенно на вопрос о возможности плавания в финских шхерах.
Появление малых винтовых кораблей, предназначенных для береговой обороны, предоставляло широкие возможности для их использования в шхерном районе. Г.И. Бутаков ясно представлял, что шхерная полоса вдоль северного берега Финского залива будет являться очень важным звеном в обороне подступов в Кронштадту и Петербургу при условии взаимодействия подвижных отрядов канонерских лодок с системой островных и береговых укрепленных пунктов. Определив значение шхерного района для обороны, он практически доказал возможность перехода по шхерным фарватерам не только кораблей с малой осадкой, но и линейных кораблей.
Вопросу освоения шхер Бутаков уделял внимание на протяжении всей своей деятельности на Балтике. К началу 1861 г. он собрал в Гельсингфорсе 40 канонерских лодок своей флотилии, которые могли хорошо совершать циркуляции и совместные движения. Перед флотилией Бутаков поставил важную, хотя и трудную задачу: тщательнейшим образом изучить все финские шхеры, так как именно там в случае войны могли развернуться боевые действия.
Г.И. Бутаков неустанно воспитывал экипажи своих кораблей, обучая моряков искусству совместного маневрирования, развивая в них отвагу и самостоятельность.
Большую роль в успехах бутаковской флотилии сыграли его замечательные приказы. В них Бутаков побуждал своих офицеров к смелому управлению канонерскими лодками. Он советовал лучше рисковать, чем быть чрезмерно осторожным.
“…В военное время, – писал Бутаков, – риск есть необходимость; прибавлю, что в мирное время нужно выучиться рисковать, чтобы в военное время уметь рисковать, т.е. получить уверенность и крепость нервов”. В одном из приказов он отмечал: “…Я никогда никому не сделал замечания за разные неизбежные повреждения, сделанные кем-либо себе или адмиральскому пароходу от бойкого управления, и даже, напротив, постоянно благодарил за это… я всегда был рад видеть смелое управление судном…”.
Бутаков учил вовсе не слепой, безрассудной отваге, а именно смелости, соединенной с самообладанием, четким глазомером, научным мышлением и ориентировкой.
В 1863 г. вышел в свет капитальный труд Г.И. Бутакова “Новые основания пароходной тактики”, вызвавший большой интерес в России и за границей. За этот труд Академия наук присудила Бутакову Демидовскую премию. Председатель Морского ученого . комитета контр-адмирал Зеленый в своем отзыве писал, что правила этой “Тактики”, испытанные па практике, “совершенно новы… и доставляют возможность выполнить всякое перестроение правильно, скоро, без замешательства, с математической точностью. Таких определительных правил для маневра каждого парового судна еще не было…”. Работой Бутакова заинтересовались за границей, и она была переведена на французский, английский, итальянский и испанский языки.
28 октября 1866 г. Г.И. Бутаков был произведен в вице-адмиралы. К этому времени он пользовался уже мировой славой всеми признанного ученого, опытного флотоводца, моряка с безупречной репутацией. 6 февраля 1867 г. он был назначен начальником Балтийской эскадры броненосных судов.
Всю свою неутомимую энергию он направил на совершенствование боевой подготовки. Г.И. Бутаков уделял самое серьезное внимание вопросам артиллерийской подготовки эскадры. Следует отметить, что формы артиллерийского боя парусного периода были изжиты. В области артиллерии новый период характеризовался заменой гладкоствольных пушек нарезными орудиями, сравнительно малых калибров палубных орудий – крупными калибрами, до 12 дюймов включительно. Разнообразие типов и систем артиллерийского вооружения осложняло боевую подготовку. Появление брони ставило перед артиллерией совершенно новые задачи. Необходимо было выработать новые формы артиллерийского боя. Система артиллерийской подготовки на эскадре Бутакова строилась по строго разработанному плану, начиная со стрельб одиночного корабля по неподвижному щиту, затем по буксируемому и, наконец, стрельба на ходу по движущейся цели. Большое внимание уделялось дальномерному делу. Бутаков требовал, чтобы помимо пользования имеющимися дальномерными приборами во всех случаях выходов в море велось беспрерывное определение расстояний специально выделенными офицерами, сигнальщиками, матросами. Для передачи расстояний до цели на кораблях эскадры Бутакова были установлены циферблаты с передвигаемыми стрелками. Из других нововведений следует отметать широко внедренное в практику артиллерийской подготовки применение так называемых “учебных стволов”: для начального обучения артиллерийского расчета стрельбе в канал орудия вставлялся ствол винтовки. Благодаря этому достигалась экономия снарядов.
Придавая огромное значение выработке в подчиненных боевой стойкости, Бутаков все обучение стремился проводить в условиях, близких к боевым. В первый же год своего командования адмирал стал приучать офицеров и матросов к четкой и бесстрашной работе под свистом летящих над ними ядер, т.е. в обстановке, напоминающей боевую. “Чтобы команды наши заблаговременно приучались слышать свист ядер, – писал он в одном из первых приказов по эскадре, – предлагаю посылать по очереди на один час по гребному судну с офицером на каждый из двух буйков, поставленных по обе стороны ближайшего к эскадре щита…”.
Риск, отвага, дерзание – все эти отличительные качества смелого моряка Бутаков старался воспитать в людях своей броненосной эскадры. Особенно стремился он обучить командиров кораблей своей эскадры практике маневрирования. Григорий Иванович был решительно против чрезмерного молодечества, вредного ухарства, но в то же время он поощрял соперничество в “обрезании кормы вплотную”, так как этим несомненно выявлялось самообладание и мастерство правящего кораблем.
Слепой отваге Бутаков предпочитал самообладание и находчивость в трудной и сложной обстановке. Эти качества он с величайшей похвалой отмечал в каждом – будь то офицер или матрос. Так было, например, во время артиллерийского учения, когда два молодых неопытных матроса остались у щита по приказу офицера, не подозревая, что сейчас начнется стрельба (их “забыли предупредить”). В момент обстрела, угрожавшего их жизни, они сразу нашлись, схватили топоры и стали рубить дректовы (т.е. концы “дрека” – маленького якоря, на котором держался щит). Как только один канат был отрублен, щит сразу повернуло по ветру, и вот это-то непонятное обстоятельство заставило артиллеристов броненосца почуять что-то неладное и прервать стрельбу. Благодаря находчивости этих матросов, жизнь их была спасена. “Они выдержали отлично экзамен в наилучшей академии, – заявил Бутаков, отметив подвиг матросов особым приказом. Он приказал выдать им денежный подарок “не за то, что по ним стреляли – это для них хорошая школа, – но в отличие за то, что они не потерялись посреди свиста ядер, направленных прямо на них…”. Был также награжден сигнальщик, первым заметивший матросов у щита.
Большое значение придавал Бутаков шлюпочным гонкам под парусами и без парусов. Соревнования молодых моряков в гонках, по его словам, – вовсе не простое развлечение, не пережиток былого увлечения времен парусного флота: “Нет, это едва ли не лучший из находящихся в наших руках способов, – говорил он, – чтоб молодым людям узнать себя, начать закаливать свои нервы, изощрять свой глазомер и готовить себя ко всем непредвиденным случайностям нашей службы… Состязание шлюпок, вместе с тем, прекрасное средство нам всем узнавать, кто из нас из какого металла”.
Для поощрения состязающихся Бутаков добился ежегодного ассигнования 1500 р. на покупку призов, сочинил и издал “Правила для шлюпочных гонок”. Особенно интересны были введенные им гонки парусных шлюпок без пользования рулем. Он неустанно придумывал множество вариаций шлюпочного соревнования, например, гонки вокруг фрегата или в шхерах вокруг острова и т.д.
По окончании каждой гонки Бутаков отдавал приказы, в которых разбирал ошибки в управлении и поощрял особенно отличившихся. Однажды он даже велел салютовать шестью орудийными залпами шестерке мичмана Федотова за то, что она отлично управлялась при “гонке без рулей”.
Так Бутаков в мирное время закалял своих подчиненных в суровой обстановке, по возможности более близкой к боевым условиям. Он неустанно внушал им, что главная и конечная цель их занятий – это подготовка к возможной войне, к тому “решающему, получасу” начала войны, когда сразу выявляется качество и ценность подготовки, полученной в мирное время. Именно эта мысль и выражена в любимом девизе лучшего из учеников и последователей Г.И. Бутакова адмирала С.О. Макарова: “Помни войну”.
В проявлениях смелости, находчивости, инициативы, в способности не растеряться в трудную минуту Г.И. Бутаков видел залог боевого успеха.
Однажды броненосная батарея “Первенец” потерпела аварию, пробив о камень подводную часть борта. Командир дал полный ход и приткнулся к илистой отмели, после чего был заведен пластырь, и “Первенец” смог присоединиться к эскадре. Бутаков не только не сделал выговор командиру Копытову, но даже похвалил его в приказе за находчивость: “Попасться в беду всегда легко, а в нашей службе в особенности. Выпутаться же из беды трудно, если не сохранить над собою полную власть в тяжелых обстоятельствах. Хладнокровный расчет, с которым капитан 2 ранга Копытов поставил батарею “Первенец” в ил, чтобы посредством его заткнуть пробоину, пропускавшую струю воды в квадратный фут величиною, заслуживает справедливую похвалу в глазах всей эскадры”. Далее Бутаков отмечает, что он особенно доволен тем духом, “который направил “Первенец” не в Кронштадт, а к эскадре для продолжения плавания. В военное время это значило бы получить подкрепление, вместо ослабления наших сил. Этим можно гордиться”.
В течение десяти лет командования броненосной эскадрой (1867-1877 гг.) Г.И. Бутаков продолжал испытывать свои тактические принципы, проводить соревнования и смелые маневрирования кораблей. Всякий раз по приходе на Транзундский рейд (в Финском заливе) эскадра располагалась по диспозиции четырехугольником с адмиральским кораблем в центре. Здесь, на Транзундском рейде, отдельные пароходы эскадры совершали так называемые “крейсерства” – ходили вокруг четырехугольника, огибая по очереди суда то внутри диспозиции, то снаружи, и т.д. Это упражнение, делавшееся на полном ходу, называлось “восьмеркой”.
В конце концов адмиралу Бутакову удалось добиться своего. Отряды броненосных судов совершали на рейде многочисленные (давным-давно вычерченные и рассчитанные Бутаковым в его знаменитой “Тактике”) совместные движения.
Как и в 1861-1862 гг., когда Бутаков командовал эскадрой винтовых лодок, огромное значение он придавал практике командиров в нанесении таранных ударов. В то время для этой цели за кормой лодок выдвигалась длинная жердь, которую необходимо было “таранить” атакующей лодке. При этом таранные удары наносились как одиночными лодками, так и группами лодок.
Приемы, практиковавшиеся с малыми винтовыми лодками, нельзя было применять с крупными броненосными кораблями. Поэтому для опытов в нанесении таранных ударов он обычно использовал старые канонерские лодки и специально выстроенные для этой цели деревянные паровые “таранные лодки” с ходом в 6-7 узлов. Борта их обшивались слоем фашинника с целью смягчения силы таранных ударов. Упражнения производились на рейде. По сигналу адмирала командиры начинали “бой”, стремясь нанести таранные удары “противнику” и уклониться от его ударов. Подобные упражнения развивали сообразительность, умение быстро принимать решения, вовремя и точно производить расчет циркуляции и т.п. Победа в таранном бою, по словам Бутакова, во многом зависела от самообладания и находчивости в те критические минуты, когда малейшая нерешительность и смятение могут иметь самые гибельные последствия. В одном из приказов, подводивших итоги боевой подготовки, Бутаков писал: “В самом деле, кого били? Того, у кого механики давали пару упасть; того, кто останавливал машину и, в особенности, кто связывал себе руки, неосторожно давая машине задний ход. Таранили и того, чей глаз не навык резать вплотную стоящие на якоре корабли, потому что противник, обрезая искуснее, входил внутрь круга чужой циркуляции. Таранили чаще всего тех, кто давал противнику возможность поместиться у себя в кильватере и не уловчался выйти из этого оборонительного положения… . А кто таранил? Таранил тот, кто, несмотря на высшую степень возбуждения, умел сохранить холодный расчет и, зорко следя за малейшими движениями противника, мгновенно пользовался самыми незначительными его ошибками”.
Чрезвычайно большое внимание Бутаков уделял развитию минного дела. России всегда принадлежало первенство в развитии и применении минного оружия. На эскадре Бутакова в 1867 г. была устроена первая лаборатория минных опытов под руководством лейтенанта Терентьева. Делались опыты с подведением гальванических мин под негодные суда, испытывались мины для заграждения. Велись теоретические занятия, и, наконец, 1 октября 1874 г. были открыты Минный офицерский класс и Минная школа для нижних чинов.
Таким образом, броненосная эскадра Бутакова стала с течением времени центром, где сосредоточивались исследования его способнейших учеников в области военно-морского искусства. К этому времени приоритет русской военно-морской науки был бесспорным. Иностранные морские офицеры и адмиралы ездили в Россию, на Транзундский рейд,- учиться искусству войны и тактики у образцовой русской броненосной , эскадры.
Во время русско-турецкой войны 1877-1878 гг. Бутаков выработал правила постановки мин на фарватерах и деятельно занимался подготовкой минной обороны Кронштадта.
В марте 1878 г. на совещаниях адмиралов и генералов, под председательством Г.И. Бутакова, обсуждались перспективы минной обороны подступов к Петербургу. Адмирал Бутаков поставил ряд практических вопросов и отвечал на них весьма обстоятельно в противоположность довольно легковесным замечаниям некоторых участников совещаний.
В числе принятых совещаниями решений было: поставить на южном фарватере вторую линию минных заграждений между Толбухиным маяком и Лондонской мелью и защищать эту новую линию башенными фрегатами и броненосцем “Петр Великий”. В Свеаборг решено было послать “Петропавловск” и “Севастополь” (а при возможности, – также “Светлану” и “Кн. Пожарского”).
16 апреля 1878 г. вице-адмирал Г.И. Бутаков был произведеи в адмиралы и назначен начальником береговой и морской обороны Свеаборга. Хотя свеаборгские укрепления были снабжены орудиями большого калибра, они нисколько не были защищены против неприятельского десанта и штурма. Вдумчиво знакомясь с обстановкой, Бутаков принял ряд мер по улучшению обороны и подготовке гарнизона. Он проводил учения на батареях. Под его руководством устраивались телеграфы и семафоры, вырабатывались план и система минного заграждения.
В начале 1881 г. он был назначен главным командиром Петербургского порта.
На посту командира Петербургского порта адмирал Бутаков оставался верен своим принципам: он боролся с злоупотреблениями и стремился поднять инициативу подчиненных, какое бы скромное место они ни занимали. В одном из приказов Бутаков писал:
“Считаю не лишним объявить по вверенному мне управлению, что я желал бы, чтобы техники всякого рода, при обсуждении совместно со мною технических вопросов, помнили, что в этих случаях я являюсь только техником, в большей или меньшей степени, а не начальником, а они – техниками, а не подчиненными. Поэтому я прошу их не стесняться теми взглядами, которые я выражаю, и отстаивать свои воззрения, как равный с равным, до окончательного моего решения. После него мы, конечно, становимся вновь начальником и подчиненными”.
Подобные выступления адмирала Бутакова не могли не вызвать гнева высшего начальства.
В марте 1882 г. Г.И. Бутаков был назначен членом Государственного Совета.
Но этот “почетный перевод” был воспринят Бутаковым как своего рода сдача его в архив. Он крайне болезненно реагировал на это назначение, которое знаменовало для него не только уход от живой флотской руководящей работы, но и непризнание его принципов подготовки флота. Вскоре он серьезно заболел и 31 мая 1882 г. умер.
Значение деятельности адмирала Г.И. Бутакова для русского военно-морского флота трудно переоценить. Горячий патриот своей Родины, проникнутый глубокой верой в русский народ, Г.И. Бутаков весь свой организаторский талант и знания посвятил русскому военно-морскому флоту. Он был одним из создателей русского броненосного флота и школы русских моряков, из которой вышел С.О. Макаров.
Несмотря на консерватизм и косность царского правительства, Г.И. Бутаков своим неутомимым трудом выдвинул русский флот на одно из ведущих мест среди других флотов мира.
Бутаков, в молодости получивший прекрасное морское воспитание у М.П. Лазарева, Корнилова, Нахимова, Истомина, сам в свою очередь сумел отлично воспитать кадры строевых офицеров и инженеров нового парового броненосного флота и был не без основания прозван его “отцом”.
Адмирал Бутаков первый в мире заложил прочные теоретические основы тактики паровых судов, и виднейшие иностранные военные теоретики, несмотря на всю свою надменность и самоуверенность, вынуждены были признать приоритет даровитого русского адмирала-ученого. Ценный опыт применения бутаковских законов тактики с пользой и живейшим интересом изучался офицерами всех флотов мира. Американские, французские, немецкие адмиралы и офицеры съезжались на Транзундский рейд – учиться блестящим достижениям Бутакова, его непревзойденному методу воспитания личного состава, его таранным боям и работам в области минного дела. Стиль его оригинальных приказов, человечное отношение к матросам, независимая позиция в отношении высшего начальства, – все это сильно напоминает Суворова, Нахимова. Бутаков соединял в себе героическую отвагу морского офицера, высокую образованность и организаторский дар флагмана-начальника с неутомимой научной пытливостью и способностью к широким научным обобщениям.
