Этот актер сыграл в кино несколько ролей, однако широкой публике запомнился только одной. Но эта одна стоила десятка. Он сыграл обаятельного авантюриста Остапа Бендера в гайдаевской экранизации «12 стульев». С тех пор этого актера иначе как Остапом Бендером никто больше не называл.
Арчил Гомиашвили родился 23 марта 1926 года в городе Чиатура Грузинской ССР. Его отец Михаил Гомиашвили в 20-е годы был пастухом, одним из первых в деревне выучившим русский язык. Это тут же сказалось на его карьере – его приняли в комсомол и отправили в Москву, в Школу красной профессуры. Проучившись там пару лет, он затем попал в Донбасс, где получил должность председателя местного профсоюза угольщиков. Когда у него родился сын, он отправил в Чиатуру телеграмму, чтобы первенца назвали Виктором – в честь победы революции. Так и сделали (значительно позднее имя Виктор пришлось поменять на Арчил – в честь деда, известного в Грузии священнослужителя).
Партийная карьера отца Гомиашвили завершилась трагически – в конце 30-х его исключили из партии и отправили в ГУЛАГ. В 1944 году он освободился, однако в партии так и не восстановился и до конца своих дней (он дожил до 80 лет) полностью не оправился от этого удара.
Арест и ссылка отца не могли не сказаться на судьбе Виктора (Арчила). Проучившись два года в Тбилисском художественном техникуме (в 1940–1942 годах), он затем связался со шпаной и угодил в тюрьму (срезал кожаную обивку с кресел в кинотеатрах и продавал на рынке). Суд приговорил его к нескольким годам заключения, но Гомиашвили спасла внезапная амнистия, объявленная в стране. Через некоторое время его вновь арестовали – на этот раз за хулиганство, но вскоре отпустили за отсутствием состава преступления. Вполне вероятно, что скользкая дорожка, на которую встал тогда Гомиашвили, рано или поздно привела бы его к печальному итогу, если бы не случай.
В те годы Гомиашвили увлекся театром и поступил в Школу-студию МХАТ. Правда, и там его уличные замашки давали о себе знать. Несколько раз Гомиашвили собирались исключить из студии то за драку, то за хулиганство. Но каждый раз ему везло: то удавалось отговориться самому, то за него кто-нибудь заступался. Но продолжаться до бесконечности это везение не могло.
7 ноября 1948 года в гостинице «Националь» Гомиашвили подрался с неким молодым человеком, который попытался ухаживать за популярной киноактрисой Людмилой Целиковской. В драке участвовало несколько человек, и кто-то из них серьезно повредил «ухажеру» глаз. Когда к месту происшествия примчалась милиция и арестовала всех, пострадавший показал на Гомиашвили и сказал: «Это он меня ударил». И Гомиашвили оказался в КПЗ.
За драку в общественном месте и нанесение тяжелых побоев Гомиашвили светил солидный срок. И он уже не сомневался в том, что обязательно его получит. Но ему вновь повезло. Через два с половиной месяца после ареста в Москву приехала его мать и прямиком отправилась в милицию. Но там ей сказали: договоритесь с потерпевшим – пусть он заберет свое заявление. Мать нашла пострадавшего, и тот заявил, что заберет заявление только после денежной компенсации за причиненное увечье. Пришлось женщине собирать деньги. В конце концов сына от тюрьмы она спасла.
Выйдя на свободу, Гомиашвили спешно покинул Москву и отправился в Тбилиси, где вскоре был принят в труппу Академического театра имени Марджанишвили. В течение двух лет он играл там в массовке. Денег катастрофически не хватало, поэтому Гомиашвили приходилось подрабатывать на стороне. Иногда помощь приходила к нему с самой неожиданной стороны. Например, ему помогала прима театра, известная актриса, депутат Верховного Совета. Видимо, испытывая к молодому актеру теплые чувства, она давала ему сотню-другую рублей, а иногда – когда он отказывался – совала их ему в карман тайком. Впоследствии Гомиашвили отблагодарит эту женщину. Уже в наше время, узнав о том, что его благодетельница осталась одна и живет в нищете, он стал ежемесячно отправлять ей денежные переводы.
В 1953 году Гомиашвили вступил в партию. В 1958-м покинул Тбилисский театр и отправился в Поти – в местный Театр имени Эристави. В 1960 году покинул и этот коллектив ради другого – Русского театра имени Грибоедова. В нем он проработал 13 лет. За это время женился, на свет появились двое сыновей.
Дебют Гомиашвили в кино состоялся в 1957 году – в фильме режиссеров С. Кеворкова и Э. Карамяна «Лично известен» он сыграл Манташерова. Затем были роли еще в шести картинах, но ни одна из них не принесла ему широкой известности (зато в Америке за роль Ерошки в «Казаках» Василия Пронина Гомиашвили позднее будет принят в действительные члены Международной академии культуры США).
В конце 60-х годов Гомиашвили в соавторстве с Юрием Любимовым поставил эстрадный спектакль по книге И. Ильфа и Е. Петрова «Золотой теленок». Причем все роли в нем, в том числе и Остапа Бендера, играл сам. С этим спектаклем Гомиашвили гастролировал по многим городам Союза, пока осенью 69-го судьба не забросила его в Горький, где в эти же дни находился и знаменитый кинорежиссер Леонид Гайдай, который готовился к съемкам «12 стульев» и выбирал в Горьком места для натурных съемок. Он пришел на спектакль и был настолько потрясен игрой Гомиашвили, что после окончания пришел за кулисы и предложил Арчилу попробоваться на роль Бендера в его экранизации. Гомиашвили согласился. Однако, придя на пробы, он понял, что здесь ему ничего не светит: Гомиашвили с 19 лет был лысый, а вокруг такие звезды! В итоге он развернулся и ушел. А спустя месяц, когда Гайдай угодил в цейтнот – не подошли сразу два главных кандидата на роль Бендера – Владимир Высоцкий и Александр Белявский, – режиссер вновь обратился к Гомиашвили за помощью, тот согласился без всяких оговорок. 23 марта 1970 года состоялась кинопроба с Арчилом Гомиашвили, которая вполне удовлетворила худсовет ЭТО. Но нужна была еще виза Госкино.
В один из дней Гомиашвили повезли в Комитет, чтобы показать самому зампреду В. Баскакову. Тот же, нахмурив брови, спросил: «Почему в роли Бендера должен сниматься грузин?» На что присутствовавший на встрече режиссер и руководитель Экспериментального творческого объединения (именно там создавались «12 стульев») Григорий Чухрай ответил: «А почему бы и нет? Папа у Остапа действительно был турецкоподданный, но мама вполне могла быть грузинкой». Зампред посмеялся над находчивостью Чухрая и утвердил на роль доселе мало кому известного Гомиашвили.
Вспоминает А. Гомиашвили: «В те дни меня решили назначить художественным руководителем и директором Тбилисского театра имени Грибоедова. Великолепный театр, в свое время его возглавлял Константин Шах-Азизов. И хотя он пришел из ОГПУ, но коллектив собрал талантливый: его учениками были Товстоногов, Ефремов…
В общем, вечером, накануне моего утверждения, захожу в ЦК КП Грузии к своему другу, завотделом агитации и пропаганды. Сидим, треплемся, и он вдруг спрашивает у меня: «С какого года ты член партии?» – «Ни с какого, – отвечаю ему, – я – беспартийный». Тот пошел пятнами: «Слушай, как беспартийный! Хозяин театра – это же номенклатура ЦК! Почему не сказал, что ты не член?!» – «Меня что, спрашивали?» – говорю, а он уже из кабинета выскочил как ошпаренный. И – к секретарю ЦК Давиду Стуруа. Но у Дэви с юмором было все в порядке, единственное, о чем сожалел, так это о том, что моя беспартийность обнаружилась не на бюро ЦК: «Вот был бы цирк», – хохотал он. Словом, на следующий день мне вручили кандидатский билет, а еще через день я неожиданно вылетел в Москву и в аэропорту Внуково столкнулся с Стуруа. Узнав, что собираюсь сниматься в кино, он рассмеялся: «Напрасно тебя в партию приняли, хотя тебя, как коммуниста, теперь точно должны утвердить на роль Бендера…»
Так совпало, что на роль Остапа Бендера и кандидатом в члены КПСС меня утвердили одновременно…»
Стоит отметить, что звездная роль поначалу давалась Гомиашвили с трудом. Дело в том, что время уже поджимало и артисту пришлось учить роль буквально на ходу. Плохо зная текст, он первое время часто путался, забывал слова, и сцены с его участием приходилось многократно репетировать. Так продолжалось практически весь первый месяц. Вот как, к примеру, это отражено в документах:
«20 мая. В декорации „Квартира Боур“ кадр 167 снимали 11 минут, кадр 171 – 15 минут. Элемент импровизации на съемочной площадке достаточно высок. Замена актера на главную роль в процессе съемок очень сказывается на результатах работы. Наибольшие затраты рабочего времени приходятся на репетиции мизансцен и текста с актером Гомиашвили. С актером не были произведены предварительные репетиции, он не успевал войти, вжиться в роль, и львиная доля съемочного времени уходит на репетиционную работу. Например, 20 мая кадр 168 (речь Остапа за столом) репетировали 40 минут. Затем снимали 40 минут, из них 25 минут вновь были затрачены на междублевые репетиции с актером. Было снято 10 дублей, в пяти актером был перепутан текст…» (Речь Остапа в фильме звучит так: «Со всех сторон мы слышим стоны, со всех концов нашей обширной страны. Некоторые из нас служат и едят белый хлеб с маслом, другие едят бутерброды с черной икрой, а некоторые даже и с красной, третьи – получают пайки. И только беспризорные дети находятся без призора. Мы, господа присяжные заседатели, должны им помочь. И мы им поможем!..» – Ф. Р.)
Постепенно Гомиашвили освоился в роли и уже в дальнейшем чувствовал себя в ней как рыба в воде. Кстати, на экране теперь это прекрасно видно.
Между тем концовка работы над фильмом была омрачена серьезным скандалом между Гайдаем и Гомиашвили. Когда в марте 1971 года начался монтаж ленты, режиссера не устроил голос Гомиашвили и он решил, что его роль будет озвучивать другой актер. Выбор Гайдая пал на актера Юрия Саранцева. Последний вспоминает:
«В те времена у актера Геннадия Юдина отнялись ноги, и я ему помогал. А жил он в одном доме с Гайдаем. И однажды заглядывает к нам Леонид Иович. А у нас, как всегда, бутылочка на столе, закусочка… Зашел разговор о голосе главного героя „Двенадцати стульев“. Гайдай поначалу хотел, чтобы его озвучивали шесть разных актеров! „Что ж тут хорошего, – говорю я ему, – артист будет как петух – на все голоса?“ Гайдай выпил рюмку и ушел. На следующий день мне позвонили со студии и пригласили на озвучку.
Арчил по-русски говорил хорошо. Но он много работал на эстраде, и его частенько подводила манерность. Гайдай всеми силами пытался ее из него выколотить. А однажды не выдержал и честно ему сказал: «Я тебя перетонирую!» И слово сдержал…»
Когда Гомиашвили узнал о решении Гайдая, он сильно на него обиделся. Как вспоминает он сам: «Когда я посмотрел смонтированную ленту, она мне не понравилась. Сказал Гайдаю, что если бы я знал, что режиссер такое говно, то не снимался бы в его фильме. На что Гайдай парировал: „Если бы я знал, что ты такой говенный артист, то ни за что бы тебя не снимал“…
Мы с ним потом не общались пять лет…»
За свою самую звездную роль Гомиашвили получил самый большой в своей киношной карьере гонорар – 6120 рублей.
7 июня 1971 года состоялась премьера фильма в кинотеатре «Россия» (кстати, финал картины тоже происходит у этого кинотеатра, крохотную роль мальчика там сыграл 8-летний сын Гомиашвили Миша). Хвост из желающих попасть на сеанс растянулся на несколько сотен метров, а смех в зале не смолкал практически все две серии. (Кстати, 11 февраля 1971 года в Нью-Йорке состоялась премьера фильма «12 стульев» режиссера Мела Брукса, так вот она была встречена публикой гораздо спокойнее.)
Рядовой зритель встретил «12 стульев» с восторгом, что позволило фильму занять 6-е место в прокате (39,3 млн. зрителей). А вот официальная критика приняла фильм менее восторженно. Так, 17 августа в газете «Правда» Г. Кожухова писала: «Не станем спорить: картина „Двенадцать стульев“ до уровня юмора романа с тем же названием не подымается. Однако история мировой кинематографии пока, кажется, еще не знает случая, чтобы экранизация какого-либо знаменитого юмористического произведения (скажем, Марка Твена или Карела Чапека) была признана во всем достойной оригинала. Не вдаваясь в панику насчет фатальной невозможности такого совпадения, ограничимся констатацией известного факта, что законы „высечения“ смеха в литературе и на экране неодинаковы…»
Еще более критично отозвалась на ленту и на игру Гомиашвили в ней газета «Туркменская правда». В номере за 16 ноября устами А. Тарасова было заявлено следующее: «Арчилу Гомиашвили недостает чисто личностного обаяния по сравнению с Сергеем Юрским. Может быть, там, где Остап должен быть веселым наглецом, Гомиашвили попросту нахрапист. И нет той веселой непринужденности, с которой этот импровизатор взирает на жизнь, пользуясь ее дарами…
В этой книге нет несмешных эпизодов. Значит, их не должно быть и в фильме. У Гомиашвили не хватает оттенков для передачи искрометных колебаний остаповского настроения – он слишком статичен и оттого скучен даже там, где смешит сама выдумка авторов. Очень жаль, но это самый скучный человек в фильме. И тут снова вспоминаешь импровизационную легкость Сергея Юрского. Он обогащал ситуации и текст самим собой и этим добавлял интерес к каждому эпизоду. Было интересно, не что сделает Бендер – мы это знали, – а как он это сделает или скажет. Гомиашвили декларирует то, что ему задали, и уже в середине фильма перестает быть интересным как личность…»
Однако были и другие отклики на игру Гомиашвили – положительные. Один из них появился в популярном журнале «Советский экран» и принадлежал критику М. Кузнецову. А написал он следующее: «Конечно, к исполнителю роли Остапа Бендера зритель предъявляет наибольшие претензии. В одной рецензии было метко замечено, что исполнение А. Гомиашвили ближе к эстраде, нежели к кино или театру, и что актер слабее всего в тех эпизодах, где его герой остается наедине с собой… И все же следует признать, что Л. Гайдай действительно открыл для кино новое дарование, а молодого актера – поздравить с дебютом в труднейшей роли на Большом экране в прямом и переносном смысле слова. Его Остап – живой, достоверный, сыгранный увлеченно… Он обаятелен, неустанно владеет вниманием зрителя – словом, обладает весьма значительными достоинствами…»
Роль Бендера открыла перед Гомиашвили двери в московскую тусовку. Благодаря ей он получил и шикарную трехкомнатную квартиру в доме на набережной (раньше эта квартира принадлежала Светлане Аллилуевой). Как это произошло? Вместе с создателями «Двенадцати стульев» Гомиашвили приехал на встречу с работниками хозяйственного управления Совмина СССР. И начальник управления, растроганный встречей, подошел к Гомиашвили и прямо спросил: «Не хотите улучшить жилищные условия?» – «Кто же не хочет?» – вопросом на вопрос ответил актер и уже через несколько дней держал в руках заветный ордер на квартиру.
После роли Остапа Бендера Гомиашвили мог упрочить свой успех у публики, сыграв роль… советского разведчика Штирлица в телесериале «Семнадцать мгновений весны». В это трудно сейчас поверить, но это действительно могло произойти. Вот как об этом вспоминал сам актер:
«Я должен был сниматься в роли Штирлица, меня уже утвердили, и я работал над сценарием. Но, к несчастью, у нас с режиссером Татьяной Лиозновой закрутился роман. К тому же Вячеслав Тихонов вел себя очень активно, доказывал, что эта роль создана для него. Я тогда в Москве был новый человек, а Тихонов уже был Тихоновым. Началось давление на режиссера, а Татьяна заняла нейтральную позицию. Меня это очень оскорбило. Я обиделся, все бросил и уехал в Грузию. Получил одну телеграмму с просьбой вернуться – от Бритикова, директора Киностудии имени Горького, потом другую – с предложением играть Мюллера. Но я изначально был увлечен образом Штирлица. В последней телеграмме Бритиков сообщил мне, что съемочная группа не может ждать – на роли Штирлица и Мюллера назначены другие артисты. А мне пожелали творческих успехов…»
В 1973 году Гомиашвили приняли в труппу Театра имени Ленинского комсомола. Подъезжал он к нему на роскошном «Мерседесе» (по словам Гомиашвили, в те годы он был единственным обладателем такой машины, потом она появилась у сына Щелокова, затем у шахматного чемпиона Анатолия Карпова, чуть позже у Владимира Высоцкого).
В начале 70-х изменилась и личная жизнь Гомиашвили – он женился во второй раз. В 1973 году на свет появилась дочь Татьяна, чуть позже еще одна – Катерина.
Что касается кино, то Гомиашвили уже редко снимался, иногда лишь делая исключения для своих друзей-режиссеров, которые хотели видеть его в своих картинах. Так, в 1978 году на экраны страны вышел фильм Георгия Данелия «Мимино», где Гомиашвили сыграл главного злодея – того самого негодяя Папишвили, которого избил Мимино и из-за которого едва не угодил в тюрьму.
В 1980 году Гомиашвили во второй, и в последний, раз сыграл в кино Остапа Бендера. В фильме Юрия Кушнерева «Комедия давно минувших дней» он вместе со своим партнером по «12 стульям» Сергеем Филипповым, который опять играл Кису Воробьянинова, вновь искал богатство – только теперь это были не бриллианты, а миллион золотых, которые были спрятаны еще до революции неким богатеем в одном приморском городке, где снимались комедии периода немого кино. Фильм получился слабый, однако присутствие в нем четверки знаменитых комиков (кроме Гомиашвили и Филиппова, в нем еще снимались Георгий Вицин и Евгений Моргунов в образах Труса и Бывалого) создало фильму определенный ажиотаж и позволило собрать неплохую кассу.
В том же 80-м Гомиашвили снялся и в шпионском боевике, причем в главной роли. Речь идет о ленте узбекского режиссера Латифа Файзиева «Золотое руно».
Тем временем в 1980 году Гомиашвили покинул Ленком, причем со скандалом. По его же словам: «Моя театральная жизнь не состоялась „благодаря“ Марку Захарову. Весь парадокс заключался в том, что я привел в Ленком своего „убийцу“: именно я уговорил директора театра Рафика Гарегиновича Экимяна пригласить главным режиссером в театр Марка Захарова. Но оказалось, что у нас с ним – разные группы крови и мы поклонялись разным богам. В жизни не забуду этот фарс… И я ушел из театра…»
Из Ленкома Гомиашвили перешел в труппу Театра имени Пушкина. В нем он проработал восемь лет. Затем ушел «на вольные хлеба». Чем же занимался в те годы Гомиашвили? В конце 80-х он оказался в Западном Берлине, где встретил 75-летнего бизнесмена Майкла Фильда. Фильд начинал с помойных ям, а стал мультимиллионером. Будучи уже богатым человеком, эмигрировал из Америки в Германию. О своей жизни Фильд написал книгу, которую назвал «Глазами таксиста». Эта книга заинтересовала Гомиашвили, и он решил снять по ней фильм, в котором предполагал сыграть главную роль. Режиссером он выбрал Валерия Харченко, пригласил его в Германию, и они сели за сценарий. Однако Фильд подписывать контракт на постановку не спешил – не верил, что этот проект получится.
Между тем Гомиашвили влез в крупные долги, которые требовалось возвращать. Но где взять денег, если работа над фильмом остановилась и перспектив возобновить ее в ближайшее время не предвиделось? И тут случилось настоящее чудо. Однажды вечером Гомиашвили шел по Берлину с единственной денежной купюрой в кармане – 100 марками. Настроение – хуже некуда. Вдруг он увидел вывеску знакомого казино и решил в него заглянуть. Далее послушаем самого актера: «Зашел я с мыслью: „Проиграю эти несчастные 100 марок, меньше мороки будет“. Подхожу к первому же столу. В казино, кроме меня, никого. Ставлю на 23: я родился 23 марта, это – моя любимая цифра. Крупье закрутил и посадил… на 23. В итоге у меня уже 3600 марок. Думаю: сегодня явно со счастливой ноги встал. И я на эти три с лишним тысячи обставляю цифру 23 – и 22, и 24, и 25, и 27. Крупье закрутил, и опять выпало на 23. Уже почти 30 тысяч. Фантастика. Первый раз в жизни у меня такое. Тогда я обставил уже не 23, а целиком весь квадрат. И опять 23. В итоге выиграл больше 100 тысяч. От радости подарил тысяч десять крупье и ушел. И все. Эта история известна во всем мире…»
Между тем это было не последнее берлинское везение артиста. Так как идея снять фильм о Фильде заглохла не по вине Гомиашвили, 75-летний бизнесмен решил по-своему отблагодарить его. И подарил ему десять игровых залов, каждый из них представлял собой несколько комнат с гардеробом, баром, курилкой, дискотекой и массой музыкальных и игровых автоматов. Обслуживали эти залы 80 человек. Эти залы вскоре стали приносить Гомиашвили бешеные деньги. На эти деньги актер даже смог открыть в Западном Берлине галерею. Однако вскоре его потянуло на родину, он продал свои автоматы и вернулся в Москву.
В середине 80-х Гомиашвили вновь вспомнил о родном кинематографе. Причем на этот раз он сыграл не Остапа Бендера или другого комедийного персонажа, а самого Иосифа Сталина. Речь идет о фильме «Война» по одноименному роману Ивана Стаднюка. Судя по всему, этот образ настолько пришелся впору актеру, что его решили использовать и другие режиссеры. В итоге в 1989 году Гомиашвили сыграл Сталина и в другой ленте – «Сталинград» Юрия Озерова.
И все же главное место в жизни Гомиашвили все больше занимало не кино, а бизнес. В 1990 году Гомиашвили стал президентом акционерного общества «Сити-бизнес». В октябре 1992 года открыл в Москве клуб «Золотой Остап». Вот как описывала это торжественное мероприятие газета «Коммерсант-дейли»: «Презентация клуба „Золотой Остап“ несла заряд здорового юмора. При входе в клуб установлен позолоченный бюст Арчила Гомиашвили в роли Остапа Бендера с надписью „Golden Ostap“. Рядом на стене развешана серия фотографий хозяина клуба, из которых видно, что Арчил дружил с Аркадием Райкиным, играл Сталина (в фильме „Война“ по И. Стаднюку. – Ф. Р.) и сидел при его власти. Гостей встречали красивые девушки из бывших манекенщиц Славы Зайцева. Хозяин беспрестанно шутил. Среди приглашенных были: посол Грузии Зураб Чхеидзе, заместители Юрия Лужкова Виктор Коробченко и Владимир Ресин, скульптор Зураб Церетели, Олег Янковский, Алексей Баталов, Махмуд Эсамбаев и Артем Атальянц…
Алексей Баталов объявил собравшимся, что Арчил Михайлович «спас от отчисления из ВГИКа 10 талантливых студентов, в силу ряда причин оказавшихся не в состоянии заплатить за учебу на 3-м курсе». Дар Арчила Гомиашвили составил полмиллиона рублей.
Клуб «Золотой Остап» является совместным российско-германским предприятием. Обе стороны вложили в него по 400 тыс. DM. Немецкий партнер – коммерсант Вернер Гирке – заявил, что сошелся с Арчилом «несмотря на разницу в менталитетах российских и германских предпринимателей». В клубе предусмотрено все для полноценного, по мировым стандартам, отдыха: ресторан на 50 мест, бар и казино на 20 играющих.
В беседе с корреспондентом «Ъ» Арчил Гомиашвили сказал, что «Золотой Остап» задуман как клуб для солидных людей, имеющих возможность делать бизнес с чувством юмора и добрым сердцем…»
Буквально через несколько дней после этого события Гомиашвили вновь оказался в центре внимания средств массовой информации – на Фрунзенской набережной, 16, его ТОО открыло валютный магазин итальянской фирмы Romano.
В 1996–1997 годах клубный ресторан «Золотой Остап» был признан лучшим в Европе (конкурс был анонимный). Оба раза Гомиашвили лично вылетал за границу (в первый раз в Испанию, во второй – в Монако), где ему вручали специальную статуэтку международной премии Гран-при «Коммерческий престиж. Европа-96—97».
Между тем в начале следующего столетия Гомиашвили постепенно ушел от рестораторских дел, поскольку его начало всерьез беспокоить его здоровье. Врачи обнаружили у него рак легких, однако не стали ему об этом говорить, сославшись на другую болезнь. В 2004 году бывший актер уехал в Америку, где ему была сделана операция (от шеи до пят ему удалили 75 лимфатических узлов). Но она оказалась неудачной. После этого Гомиашвили объездил еще несколько стран (Англия, Швейцария, Латвия), пытаясь найти панацею от страшной болезни. Но везде врачи оказывались бессильны.
В апреле 2005 года Гомиашвили лег в Московский госпиталь имени Бурденко. Там ему сделали очередную операцию, и опять безуспешную. После этого Гомиашвили попросил перевести его в его любимую клинику – ЦКБ, надеясь, что там ему будет лучше. Увы… 31 мая наступила трагическая развязка. Вот как об этом рассказывает внучка Гомиашвили Настя:
«О смерти дедушки нам сообщили утром. Он умер в онкологической больнице. Мои родные каждый день дежурили у дедушки. Последнее время он никого не узнавал, ничего не говорил. Месяц назад ему вырезали две раковые опухоли. Вроде бы ему стало лучше. Но пошли метастазы. Рак почек, двенадцатиперстной кишки… Другие операции не стали делать – врачи сказали, что у него не выдержит сердце. Нам показалось, дедушка начал выздоравливать, общался с нами, верил, что поправится. Но потом ему стало хуже и хуже…»
Похоронили А. Гомиашвили на Троекуровском кладбище рядом с могилой другой звезды – Натальи Гундаревой.
