24 мая 1787 года в 8 часов утра “при пушечной пальбе со всего флота и батарей” Всемилостивейшая Государыня Екатерина II покинула Севастополь и отправилась в Байдарскую долину. В этот день ее путешествие пересекло воображаемый экватор, после которого началось возвращение в Петербург, на север. Два предыдущих дня (22 и 23 мая) ушли на осмотр главной цели вояжа – города-крепости Севастополя.
Этот “гвоздь программы” дальнего “Пути на пользу” оправдал ожидание Светлейшего: “Государыня-матушка” осталась довольна и городом, и флотом, и моряками. Казалось, цель достигнута. Но нет. Неугомонный Потемкин предлагает совершить еще одно умопомрачительное путешествие – посещение Таврийских гор.
Эта единственная в своем роде поездка в горы станет, пожалуй, самым трудным и самым длинным днем (ровно 100 верст, согласно записям “Журнала Высочайшего Ее Императорского Величества путешествия”) из всей тысячеверстной поездки. Настолько трудным, что уставшая императрица проведет после него лишний день в Бахчисарае, а дорожные кареты будут “приведены в изрядный беспорядок”.
Раздраженный неурядицами этого пути император Австрии Иосиф II, пребывающий в свите царицы под псевдонимом граф Фалькенштейн, желчно обронит, что такие испытания были вызваны исключительно желанием Потемкина показать грунт плодородный и двух ангорских коз, которых он завел у себя на землях в Байдарской долине.
Как указано в “Журнале Высочайшего Ее Императорского Величества путешествия”, “в урочище Скели, принадлежащем генерал-фельдмаршалу князю Григорию Александровичу Потемкину, Всемилостивейшая государыня и граф Фалькенштейн изволили иметь обед и осматривать ближайшие окрестности текущей там речки Биюк-Узень, изображающей водоскат в крутом падении на камни. Предприняв путь возвратный через ту же долину Камары 26, Мекензиев хутор 12, приехали ночевать в Бахчисарай, 20 верст”.
А действительно, чем еще можно объяснить такую дальнюю и трудную дорогу? Расширением впечатлений Екатерины от Крыма? Пожалуй, в какой-то мере это изначально присутствовало. В письме от 7 “генваря” 1787 г. князя Г.А. Потемкина Екатерине II, которая ждала в Киеве начала навигации на Днепре, имеются слова: “Дай Боже, чтобы сия страна имела счастие тебе понравиться, моя кормилица”.
Сам полюбивший Крым, Григорий Александрович желает удивить живописными картинами природы и императрицу. И он не ошибся. 24 мая царица была покорена величием гор главной гряды и писала впоследствии Салтыкову: “…Валдайские горки казались высоки, но после Таврической, на которую мы поднимались шесть верст и спускались столько же, чаю, покажутся как бородавки”.
И все же не так был прост Григорий Александрович, чтобы только пейзажами государыню потчевать. Был у него один серьезный довод, чтобы прокатить царицу через Балаклавскую долину, – показать Балаклавский греческий полк. К сожалению, демонстрация военной выучки греков осталась в тени более яркого эпизода этого дня – встречи амазонской роты. Теперь при первом же упоминании балаклавских греков вспоминается шеренга вооруженных женщин перед царской каретой.
Хотя сам Потемкин был весьма удивлен таким бурным вниманием к своей выдумке – напомнить об античном прошлом Тавриды. Идея была реализована в марте-апреле 1787 года, когда по специальному ордеру (“приказу”) Григория Александровича были подобраны жены офицеров и солдат Балаклавского полка, пошита одежда. Цвета униформы амазонок соответствовали цветам солдат Греческого полка: зеленые бархатные курточки-спенсеры, малиновые юбки.
Нет, наверное, нужды пересказывать встречу Екатерины II и амазонской роты, описание которой дошло до нас благодаря воспоминаниям капитана “амазонок” Елены Сарандовой. К счастью, их в первой трети ХIХ века записали ученые-краеведы. Для дотошных же любителей исторической точности могу сказать, что встреча эта произошла не в Кадыковке, как общепризнанно, а значительно выше по долине.
Такое мнение сложилось у автора при внимательном чтении документов, в которых указывается, что амазонская рота поджидала Екатерину II “в конце аллеи апельсиновых деревьев”. Указана и длина аллеи – четыре версты. Следовательно, она должна была доходить практически до современного поселка Ушаковка (11-й км Балаклавского шоссе). Остановка царского кортежа в этом месте позволяла практически не терять высоту после спуска с перевала и тем самым быстрее проследовать до селения Камары.
А как же, спросите вы, Балаклава? По-видимому, в Балаклаву императрица не заезжала. Этот вывод можно сделать по отсутствию соответствующей записи в “Журнале…”, а также по факту приватной поездки в Балаклаву австрийского императора, который таким образом восполнил для себя отсутствие общей поездки к бухте в планах дня.
Но вернемся к кульминационному событию 24 мая. О нем мы знаем благодаря высказываниям двух коронованных особ. Прежде всего со слов Екатерины II кабинет-секретарь А.В. Храповицкий спустя день запишет в своем журнале: “Похвала албанцам в долине Байдарской; их до 600 выходит с ружьями”. В этих словах не столько оценка воинских навыков греков-арнаутов, сколько одобрение действий Потемкина. Екатерина, вероятно, при этом вспомнила письмо Григория Александровича, датируемое 1778-1779 гг., в котором тот писал: “Войско под именем албанцев составлено почти все из греков. Я в сходственность пользе и их желанию осмеливаюсь представить Вашему Императорскому Величеству о сформировании из оного Греческого полка…”
Дав “добро”, императрица не ошиблась. Войско получилось боеспособное. Особенностью вооружения было наличие сабель, которые, по мнению Потемкина, “преимуществуют много перед штыками”. К сентябрю 1779 года в списках Албанского войска значилось 102 офицера и около 900 нижних чинов. После присоединения Крыма к России Греческий полк переселяется в Балаклаву, связав с ней свою судьбу.
И вот спустя восемь лет новые подданные Российской империи показывают свою профпригодность. Мы знаем, как оценила их действия государыня. А вот высказывание австрийского императора о маневрах Греческого полка: “При нашем проезде их заставили произвести атаку на далматскую стать (то есть по типу далматских военных. – Авт.), как выразился князь Потемкин, которому было угодно сравнить ее с атаками наших кроатов (хорватов. – Авт.). Они повыхватывали сабли, кинулись бегом в лес и в величайшем беспорядке со страшным криком вскарабкались на гору, скорее походя на каких-то облавщиков, чем на настоящих солдат”.
Пройдет несколько месяцев, и история покажет, кто лучше разбирается в воинских способностях. Вскоре после самого дорогого в истории путешествия разразится очередная русско-турецкая война. Греческий полк, став морской пехотой на кораблях Черноморского флота, отличился под Очаковом, на Кинбурнской косе, в Констанце. И тем самым доказал, что усилия Григория Потемкина были не пустой забавой, что крепость Севастополь, крымское войско – не мифические “потемкинские деревни”, а успешно реализованные проекты.
Кто-то может задаться вопросами: для чего все это писалось? Какое отношение имеет к нашему времени? Автору хочется думать, что данный очерк приоткрыл читателям что-то новое в той далекой эпохе. К тому же лишний раз подтвердил известную истину: Севастополь создавался кровью, трудом и потом многих народов, ныне проживающих в Крыму. И он стал их общей историей. На века.
