Два историка рассматривают самый фундаментальный из всех вопросов, один из которых, как известно, был поставлен Э. Х. Карром почти 60 лет назад.
‘История-это изучение людей, действий, решений, взаимодействий и поведения”
Франческа Морфакис, кандидат исторических наук в Университете Лидса
История-это повествование. Из хаоса рождается порядок. Мы стремимся понять прошлое, определяя и упорядочивая “факты”; и из этих повествований мы надеемся объяснить решения и процессы, которые формируют наше существование. Возможно, мы могли бы даже отбирать образцы и уроки, чтобы направлять – но никогда не определять – наши ответы на вызовы, с которыми мы сталкиваемся сегодня. История-это изучение людей, действий, решений, взаимодействий и поведения. Это настолько убедительная тема, потому что она заключает в себе темы, которые раскрывают человеческое состояние во всех его обличьях и которые резонируют во времени: власть, слабость, коррупция, трагедия, триумф … Нигде эти темы не проявляются яснее, чем в политической истории, все еще являющейся необходимым ядром этой области и наиболее значимым из бесчисленных подходов к изучению истории. Тем не менее политическая история вышла из моды и впоследствии приобрела дурную славу, ошибочно демонизированная как устаревшая и неуместная. В результате значительно снизилась полезность упорядочивания, объяснения и извлечения уроков из прошлого.
Главная цель истории-стоять в центре разнообразных, терпимых, интеллектуально строгих дебатов о нашем существовании: о наших политических системах, руководстве, обществе, экономике и культуре. Однако открытых и свободных дебатов – как и во многих других областях жизни – слишком часто не хватает, и нетрудно найти причину этой нетерпимости.
Написание истории может быть мощным инструментом; она сформировала идентичности, особенно на национальном уровне. Более того, она дает тем, кто контролирует повествование, возможность легитимировать или дискредитировать действия, события и отдельных людей в настоящем. Однако управлять историей и посылать ее в бой только для того, чтобы служить нуждам настоящего, – это злоупотребление и злоупотребление. История никогда не должна быть оружием в сердце культурных войн. К сожалению, опять-таки так оно и есть: неуклюже орудуют те, кто сознательно стремится навязать четкую идеологическую повестку дня. История становится служанкой политики идентичности и самобичевания. Это только способствует плохому, одномерному пониманию прошлого и постоянно уменьшает полезность этой области. История стоит на перепутье; она должна отказаться следовать тенденции времени.
– Я предпочитаю историков, которые исследуют “почему” и “как”’
Чандак Сенгупта, профессор истории в Биркбеке, Лондонский университет
Любое тщательно исследованное и аргументированное исследование любого аспекта прошлого считается для меня историей. Я предпочитаю историков, которые исследуют “почему” и “как”, но в целом я думаю, что наш охват должен быть как можно более широким и католическим. Я достаточно стар, чтобы помнить время, когда история женщин была отдельной областью – оставленной во многих университетах для женских учебных программ – и существование небелых людей признавалось историками только в контексте имперской истории. Тогда – я говорю только о конце 1980 – х-английский, Антропология и даже История науки отделы часто были более предприимчивы в обращении к истории “других”, но их работа, как нам часто говорили “настоящие” историки, не была настоящей историей: “они используют романы в качестве доказательств, ради бога!’ – Кто-нибудь из них был рядом с архивом?
Если сегодня на исторических факультетах дела обстоят лучше, то это потому, что дисциплинарные границы были перерисованы. Но у нас все еще есть свои границы, не все из которых навязаны нашими институтами или финансирующими органами. Сколько исторических факультетов исключили бы превосходную кандидатуру только потому, что ее источники в основном литературные? Очень многие, смею сказать, включая и мою собственную. Многие из старых привязанностей поля, возможно, исчезли, но довольно много устаревших заборов все еще ждут меткого сапога.
