..Утверждают порой, что Дзержинский любил детей и опекал их. Ложь. В 1919 году чекисты в Петрограде расстреляли родственников офицеров 86-го пехотного полка, в том числе и детей. В мае 1920 года газеты сообщили о расстреле в Елисаветграде четырех девочек 3-7 лет и старухи-матери одного из офицеров. «Городом мертвых» называли в 1920 году Архангельск, где расстреливали детей 12-16 лет. Но все только начиналось…
«БЕЗБОЖНЫЙ АНАРХИЗМ БЛИЗОК – НАШИ ДЕТИ УВИДЯТ ЕГО. ИНТЕРНАЦИОНАЛ РАСПОРЯДИЛСЯ, ЧТОБЫ ЕВРОПЕЙСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ НАЧАЛАСЬ В РОССИИ, И НАЧНЕТСЯ, ИБО НЕТ У НАС НАДЕЖНОГО ОТПОРА НИ В УПРАВЛЕНИИ, НИ В ОБЩЕСТВЕ. БУНТ НАЧНЕТСЯ С АТЕИЗМА И ГРАБЕЖА ВСЕХ БОГАТСТВ, НАЧНУТ НИЗЛАГАТЬ РЕЛИГИЮ, РАЗРУШАТЬ ХРАМЫ И ПРЕВРАЩАТЬ ИХ В КАЗАРМЫ И СТОЙЛА, ЗАЛЬЮТ МИР КРОВЬЮ И ПОТОМ САМИ ИСПУГАЮТСЯ». Ф.М. ДОСТОЕВСКИЙ
Так оно и случилось. Не успели высохнуть чернила на декрете о провозглашении власти большевиков, как Дзержинский заявил, что большевики призваны историей направлять и руководить ненавистью и местью. На другой день после этого заявления, 10 ноября, состоялось заседание Петроградского военно-революционного комитета, где было решено «вести более энергичную, более активную борьбу против врагов народа». Обратите внимание: «врагов народа».
Итак, в первые же три дня контрреволюции были провозглашены три стратегические программы власти: программа «Ненависть», программа «Месть», программа «Враги народа».
20 декабря создается «Всероссийская чрезвычайная комиссия» (ВЧК). Появилась карательная организация, которая в течение десятилетий была главным орудием борьбы с «врагами народа», вернее, со всем народом. Началась многолетняя эпопея террора, которой нет аналогов в истории. На воспевание целей и средств новой власти была брошена вся политическая рать. Главный рупор большевиков газета «Правда» 31 августа 1918 года опубликовала программную фразу: «Гимном рабочего класса отныне будет песнь ненависти и мести!», повторив слова Дзержинского. Мерзкий призыв к мерзким инстинктам человеческого дна! С правовой точки зрения, подобный гимн преступен.
В тот же день Дзержинский выступает с обращением к «Рабочему классу». В нем сказано: «Пусть рабочий класс раздавит массовым террором гидру контрреволюции!.. Пусть враги рабочего класса знают, что каждый, кто осмелится на малейшую пропаганду против Советской власти, будет немедленно арестован и заключен в концентрационный лагерь!» Вслед за обращением Дзержинского последовала телеграмма в местные органы ЧК, в которой говорится, что, несмотря на все указания, настоящего массового террора не организовано. Предлагается всех подозрительных, всех, хоть в чем-то замешанных, арестовывать и расстреливать. И далее: «Ни малейших колебаний, ни малейшей нерешительности в применении массового террора».
Под нажимом Дзержинского 5 сентября 1918 года правительство легализовало террор, издав знаменитый декрет «О красном терроре».
Но еще до этого, в январе 1918 года, всего через два месяца после переворота, Ленин отмечает, что существуют «тысячи форм и способов» внедрения «заповедей социализма», в том числе «чистка сортиров» «отлынивающими от работы» и расстрел на месте «одного из десяти, виновных в тунеядстве».
Роковая формула – «один из десяти». Потом она полюбилась и Гитлеру, когда эсэсовцы во время Отечественной войны расстреливали мирных граждан Советского Союза – каждого десятого из заложников.
9 августа 1918 года Ленин рассылает телеграммы – одна чудовищнее другой.
Г. Федорову – в Нижний Новгород.
«Надо напрячь все силы, составить тройку диктаторов (Вас, Маркина и др.), навести тотчас массовый террор».
Евгении Бош – в Пензу.
«Необходимо провести беспощадный массовый террор против кулаков, попов и белогвардейцев; сомнительных запереть в концентрационный лагерь».
На другой день в ту же Пензу.
«1. Повесить (непременно повесить, дабы народ видел) не меньше 100 заведомых кулаков, богатеев, кровопийц.
2. Опубликовать их имена.
3. Отнять у них весь хлеб.
4. Назначить заложников – согласно вчерашней телеграммы. Сделать так, чтобы на сотни верст народ видел, трепетал…»
Или еще. О борьбе с Юденичем.
«…Покончить с Юденичем… Если наступление начато, нельзя ли мобилизовать еще тысяч 20 питерских рабочих плюс тысяч 10 буржуев, поставить позади их пулеметы, расстрелять несколько сот и добиться настоящего массового напора на Юденича».
Исполкому – Ливны.
«Необходимо… конфисковать весь хлеб и все имущество у восставших кулаков, повесить зачинщиков из кулаков…»
И вешали, и расстреливали, и сжигали…
Практическим организатором «красного террора» был Дзержинский. Несмотря на заслуги перед партией – шесть арестов, три побега из ссылки, 11 лет неволи, фанатизм в работе, – спал в кабинете за ширмой, Ленин не пустил Дзержинского в Политбюро. Держал на политических задворках. Но поставил на пост главного карателя как «пролетарского якобинца». Рассуждения о том, что «чекистом может быть человек с чистыми руками, холодной головой и горячим сердцем», – ложь. «Сам Дзержинский не был никогда расслабленно-человечен», – заметил его преемник Менжинский. Выполняя указания Ленина, Дзержинский отменил всякую законность, которую он презирал.
Первыми, кого казнил Дзержинский без суда и следствия, были бывшие царские министры. Дзержинский издавал свой «теоретический» журнал «Красный террор». М. Лацис писал в этом журнале: «Не ищите на следствии доказательств того, что обвиняемый действовал словом или делом против Советской власти. Первый вопрос, который вы должны ему предложить, -какого он происхождения, воспитания, образования или профессии. Эти вопросы и должны определить судьбу обвиняемого. В этом смысл и сущность красного террора».
Чекисты любили печатать списки расстрелянных. Всего за несколько месяцев «красного террора» в 1918 году казнили более 50000 человек, о чем и похвастались в своих газетах. До сих пор работники спецслужб гордо называют себя чекистами, не чувствуя при этом ни малейшего стыда.
ВЧК фактически властвовала. Трудно было разобраться, кто главнее: партийные организации или местные организации ЧК. Последние выпускали свои газеты, журналы, которые являлись пропагандистским рупором убийств, карательных экспедиций, расстрелов, повешении, всякого рода измывательств над людьми. Многие исследователи, да и не только исследователи, но и современники тех событий в своих мемуарах подтверждают, что ВЧК, особенно на местах, буквально кишела криминальным элементом – убийцами, ворами, палачами, готовыми на все.
В конце 1918 года в правящей верхушке возникла дискуссия вокруг деятельности ВЧК. 25 декабря 1918 года ЦК РКП(б) обсудил новое положение о ВЧК. Инициаторами были Бухарин и ветераны партии Ольминский и Петровский. Они критиковали «полновластие организации, ставящей себя не только выше Советов, но и выше самой партии». Требовали принять меры, чтобы «ограничить произвол организации, напичканной преступниками, садистами и разложившимися элементами люмпен-пролетариата».
Создали специальную комиссию. Туда вошел и Каменев, тоже сторонник ограничения функций ВЧК. Он предложил упразднить эту организацию. Однако за Дзержинского вступились Свердлов, Сталин, Троцкий. И, само собой, Ленин. ЦК партии постановил: в советской партийной печати не может быть «злостной критики» в отношении государственных учреждений, в том числе и ВЧК.
Утверждают порой, что Дзержинский любил детей и опекал их. Ложь. В 1919 году чекисты в Петрограде расстреляли родственников офицеров 86-го пехотного полка, в том числе и детей. В мае 1920 года газеты сообщили о расстреле в Елисаветграде четырех девочек 3-7 лет и старухи-матери одного из офицеров. «Городом мертвых» называли в 1920 году Архангельск, где расстреливали детей 12-16 лет.
Активно использовалась практика детского заложничества, особенно в борьбе против крестьян, пытавшихся оказать сопротивление аграрно-крестьянской политике режима. С осени 1918 года началось создание концентрационных лагерей, большинство узников которых составляли члены семей «бунтовщиков», взятые в качестве заложников, включая женщин с грудными детьми.
Тамбовские каратели в 1921 году докладывают: «В качестве заложников берутся ближайшие родственники лиц, участвующих в бандитских шайках, причем берутся они целиком, семьями, без различия пола и возраста. В лагеря поступает большое количество детей, начиная с самого раннего возраста, даже грудные».
В октябре 1919 года ВЧК потребовал от местных органов «создать гибкий и прочный информационный аппарат, добиваясь того, чтобы каждый коммунист был вашим осведомителем».
В феврале 1919 года Дзержинский дал указание всем губчека учредить «самый строгий контроль» за левыми эсерами и меньшевиками, брать из них заложников.
В составе секретных отделов губчека начинают действовать специальные уполномоченные, призванные выявлять социалистов и внедрять свою агентуру в их ряды. С 1920 года этим занимались уже целые группы чекистов. К 1921-1922 годам репрессиями против социалистов и анархистов занимались шесть из десяти подразделений ОГПУ. Но и эта практика не полностью устраивала чекистов. Надо было и всю компартию включить в состав ЧК. Началось с Ленина, который сказал, что хороший коммунист – это и хороший чекист.
Дзержинский предпочитал действовать методами внесудебных расправ. В январе 1922 года руководство ВЧК пишет Ленину: «Есть целый ряд дел, по которым в трибуналах из-за отсутствия фактического материала будут вынесены оправдательные приговоры, в то время как у нас имеется агентурный материал, вполне достаточный для строгого приговора вплоть до высшей меры наказания. По отношению к деятелям антисоветских партий при известной обстановке на территории всей республики или в отдельных частях необходимо применять те или другие репрессии, не имея против них конкретных материалов».
Политику экономического удушения крестьян большевики начали сразу же после переворота. В мае 1918 года, то есть еще до официального начала «красного террора», органы ВЧК получили право вынесения смертных приговоров тем, кто отказывался отдавать свой хлеб продотрядам. Да и сама Красная Армия, по словам Ленина, на девять десятых была создана «для систематических военных действий по завоеванию, отвоеванию, сбору и свозу хлеба и топлива».
В местностях, особо, как утверждали власти, «зараженных бандитизмом», вводятся чрезвычайные органы управления. Было решено рассматривать эти районы как «занятые неприятелем» и «приравнять в смысле важности и значения к внешним фронтам… периода гражданской войны». А это значит – пытки и расстрелы без суда и следствия. Главенствовали чекисты. «Они, – свидетельствовал заместитель Дзержинского М. Лацис, – безжалостно расправлялись с этими живоглотами (крестьянами), чтобы отбить у них навсегда охоту бунтовать».
Кровавый след оставили после себя каратели в Сибири. Там произошло более тысячи крестьянских восстаний, что тщательно скрывалось и стало известно только в последние годы. В борьбе с повстанчеством местные власти особенно широко использовали институт заложничества и круговой поруки. Заложники подлежали расстрелу не только в случаях приближения повстанческих отрядов к уездным или волостным центрам, но и при «малейшем поползновении на попрание прав представителей власти».
Кровью была полита российская земля и в ходе политики расказачивания. Она ставила своей целью искоренить вековые устои казачества, физически уничтожить его наиболее трудолюбивую и свободолюбивую часть.
Трибуналы рассматривали в день до 50 дел, смертные приговоры выносились старикам, женщинам и детям. В сохранившихся расстрельных списках казаков в графе «за что расстрелян» указывались, в числе других, следующие причины: за критику советской власти; за несочувствие большевикам; как отец офицера; офицер, отставной генерал, хуторской атаман, сельский священник, учитель, адвокат, ювелир, брат служит в Донской Армии; за сочувствие кадетам; и даже за то, что казачка отвергла любовь комиссара. Дома расстрелянных подвергались разграблению и сжигались.
В октябре 1920 года особоуполномоченный по Северному Кавказу К. Ландер (проинструктированный перед поездкой в регион лично Лениным) пообещал с «неумолимой жестокостью» подавить все выступления «бело-зеленых банд». Его приказом на Северном Кавказе был введен порядок, согласно которому станицы и селения, укрывавшие «белых и зеленых», подлежали уничтожению, а взрослое население – поголовному расстрелу.
Для борьбы с интеллигенцией большевики первым делом создали цензурно-контрольные органы – первоначально политотдел Госиздата РСФСР (20 мая 1919 года), позднее Главлит (6 июня 1922 года), комитет по контролю за репертуаром – Главрепертком (9 февраля 1923 года).
В структуре центрального аппарата ВЧК-ОГПУ были созданы отдел политконтроля (исполнение режима цензуры Главлитом и Главреперткомом, перлюстрация почтово-телеграфной корреспонденции), 4-е и 5-е отделения секретно-политического отдела (агентурные данные и организация сети осведомителей в художественной и научной среде, сбор агентурных данных), Особые бюро по административной высылке «антисоветской интеллигенции». Деятельность этих подразделений поражает всеохватностью. Как свидетельствует докладная начальника отдела политконтроля от 4 сентября 1922 года, в течение августа сотрудники отдела вскрыли и подвергли проверке 135000 из 300000 поступивших в РСФСР почтовых отправлений. Все 285000 писем, отправленных за границу, также подверглись перлюстрации.
Работники этого отдела готовили рецензии на литературные произведения, имели право вносить предложения об отмене решений Главлита и Главреперткома, если они оказывались положительными. Чекисты регулярно посещали театральные и эстрадные спектакли, другие массовые зрелища, составляли протоколы о подозрительных, по их мнению, моментах, на основании которых принимались решения о привлечении «виновных» к административной и уголовной ответственности. Один из таких контролеров, по фамилии Блиц, после посещения 10 апреля 1924 года циркового представления Владимира Дурова усмотрел в «процедуре с животными, где указывается на агитаторов в лице морских свинок», множество контрреволюционных острот. «Знаток искусств» оформил протокол о необходимости запретить этот цирковой номер.
Запретительная практика шла рука об руку с репрессивной. Уже летом 1918 года по подозрению в причастности к заговору левых эсеров арестовали Александра Блока. По надуманному делу «ЦК партии кадетов» в августе 1919 года взяли под стражу Владимира Немировича-Данченко и Ивана Москвина. 19 октября 1920 года арестовали Сергея Есенина. Передо мной лежит арестантская карточка за номером 13699. А также протокол допроса. В нем написано, что Есенин допрашивается в качестве обвиняемого.
А дальше следует записка в Президиум ВЧК. Приведу ее полностью.
«По делу Есенина Сергея Александровича, обвиняемого в контрреволюции. Произведенным допросом выяснено, что гр. Есенин в последние три месяца в Москве не находился, а был командирован НКПС в Кавказ и Тифлис, прибыл в Москву с докладом и был арестован на квартире у гр.гр. Кусиковых. Допросом причастность Есенина к делу Кусиковых недостаточно установлена, и посему полагаю гр. Есенина Сергея Александровича из-под ареста освободить под поручительство тов. Блюмкина».
От начала и до конца было состряпано чекистами «дело Таганцева». По нему расстреляно 97 человек. В их числе – Николай Гумилев. По делу проходили также основоположник отечественной урологии Федоров, бывший министр юстиции Манухин, известный агроном Вырво, архитектор Леонтий Бенуа – брат Александра Бенуа, крупнейшего русского художника, сестра милосердия Голенищева-Кутузова и другие.
В 20-е годы Россия понесла, пожалуй, самые большие интеллектуальные утраты. Ее покинули тысячи виднейших представителей отечественной интеллигенции. Уезжали за рубеж философы, писатели, юристы, художники. Покинули Россию выдающиеся представители русской культуры – Шаляпин, Бунин, Репин, Андреев, Бальмонт, Мережковский, Коровин, Шагал… Да разве перечислишь все имена, составляющие славу России.
Ленин придумал и такую форму репрессий, как насильственные высылки виднейших ученых за границу. В письме Сталину он пишет: «Решено ли «искоренить» всех энесов? Пешехонова, Мякотина, Горнфельда? Петрищева и др. По-моему, всех выслать. Тоже А.Н. Потресов, Изгоев и все сотрудники «Экономиста» (Озеров и мн.мн. другие). Розанов (враг хитрый)… Н.А. Рожков (надо его выслать, неисправим); С.А. Франк (автор «Методологии»). Комиссия под надзором Манцева, Мессинга и др. должна представить списки, и надо бы несколько сот подобных господ выслать за границу безжалостно. Очистим Россию надолго… Всех их – вон из России. Делать это надо сразу. К концу процесса эсеров, не позже. Арестовать несколько сот и без объявления мотивов – выезжайте, господа!»
18 августа 1922 года руководство ОГПУ направило Ленину списки интеллигенции, высылаемой из Москвы, Петербурга и Украины.
Москвичи уезжали первыми, уезжали пароходами. Николай Бердяев, Семен Франк, Федор Степун, Николай Лосский, Иван Ильин. За пределами России оказался ректор Московского университета биолог Новиков. Тяжелый урон понесла историческая наука: выслали Кизеветтера, Флоровского, Мельгунова и других. Одним из пароходов уехал Питирим Сорокин.
От тех, кого выслали, требовали гарантий, что они никогда не возвратятся на Родину. Высылаемым объявили, что самовольный приезд обратно будет караться расстрелом. В качестве примера приведу текст расписки Ивана Ильина.
«…Дана сия мною, гражданином Иваном Александровичем Ильиным, Государственному Политическому управлению в том, что обязуюсь не возвращаться на территорию РСФСР без разрешения органов Советской власти (статья 71 Уголовного кодекса РСФСР, карающего за самовольное возвращение в пределы РСФСР высшей мерой наказания, мне объявлена)».
Об отношении самого Ленина к религии и священникам говорят многие его записки. Они полны ненависти к православию. В одной из них он пишет: «…Мириться с «Николой» глупо: надо поставить на ноги все чека, чтобы расстреливать не явившихся на работу из-за «Николы».
В разгар Гражданской войны православная церковь призывала к прекращению кровопролития, к примирению. Патриарх Тихон счел невозможным дать белой гвардии свое благословение и однозначно встать на ее сторону в самом начале Гражданской войны, но в то же время предал анафеме большевиков. 13 октября 1918 года в послании СНК он писал: «Вы разделили весь народ на враждующие между собой станы и ввергли его в небывалое по жестокости братоубийство… Вы обещали свободу… Великое благо – свобода, если она правильно понимается, как свобода от зла, не стесняющая других, не переходящая в произвол и своеволие. Но такой-то свободы вы не дали; во всяческом потворстве низменным страстям толпы, в безнаказанности убийств, грабежей заключается дарованная вами свобода… Где свобода слова и печати, где свобода церковной проповеди? Уже заплатили своею кровью мученичества многие смелые церковные проповедники; голос общественного и государственного осуждения и обличения заглушен; печать, кроме узко-большевистской, задушена совершенно… Дайте народу желанный и заслуженный им отдых от междоусобной брани. А иначе взыщется от вас всякая кровь праведная, вами проливаемая, и от меча погибнете сами вы, взявшие меч».
В конце 1919 года большевики пытались выяснить, есть ли возможность создания «советской» церкви с «красными» попами. Оказалось, что можно. Но глава ВЧК Дзержинский быстро смекнул, что подобное решение может в какой-то мере увести церковь из-под крыши его ведомства. В декабре 1920 года он пишет своему заместителю Лацису: «Мое мнение: церковь разваливается, этому надо помочь, но никоим образом не возрождать ее в обновленной форме. Поэтому церковную политику развала должна вести ВЧК, а не кто-нибудь другой. Официальные или полуофициальные сношения партии с попами недопустимы».
Карательная служба взяла под свой контроль все конфессии России, а затем и СССР.
В 1921 году Россию охватил голод. Церковь не могла остаться равнодушной к смерти миллионов людей. Патриарх Тихон пишет письмо Ленину и предлагает передать часть церковных ценностей для закупки хлеба. Ленин зачитал послание Патриарха на Политбюро и заявил, что, воспользовавшись случаем, надо обвинить церковь в нежелании помочь голодающим.
Наивный Патриарх терпеливо ожидал ответа. А тем временем отряды ОГПУ (так теперь называлось ВЧК) ринулись в храмы и монастыри… Вся эта кампания вылилась в чистейшее мародерство, которое нанесло огромный моральный и материальный ущерб России.
Потрясенный происходящим Тихон обратился с воззванием ко всем «верующим чадам Российской Православной Церкви» (28 февраля), объявив действия властей «святотатством». С протестующими не церемонились. Документы сообщают о случаях, когда толпы верующих рассеивались пулеметным огнем, а арестованных в тот же день расстреливали.
19 марта 1923 года Ленин направил письмо членам Политбюро, руководству ОГПУ, Наркомата юстиции и Ревтрибунала: «Изъятие ценностей, в особенности самых богатых лавр, монастырей и церквей, должно быть произведено с беспощадной решительностью, безусловно ни перед чем не останавливаясь и в самый кратчайший срок. Чем большее число представителей реакционного духовенства удастся нам поэтому расстрелять, тем лучше. Надо именно теперь проучить эту публику так, чтобы на несколько десятков лет ни о каком сопротивлении они не смели и думать».
Итак, чем больше удастся расстрелять, тем лучше. А почему бы, кстати, нынешним иерархам нашей церкви не спросить у лидера КПРФ Зюганова, как он оценивает это высказывание своего вождя?
Чистая прибыль мародеров составила, по самой скромной оценке специалистов, два с половиной миллиарда золотых рублей. Некоторые исследователи утверждают, что эту цифру можно, не греша против истины, увеличить раза в три. А как же обстояло дело с закупками хлеба? Официальная советская статистика указывает, что в 1922-1923 годах хлеба за границей было закуплено всего на один миллион рублей – и то на семена. Что же касается закупок скота и сельскохозяйственных орудий, то их не было вообще.
Итак, церкви разграблены, как и приказал Ленин, «с беспощадной решительностью» и «в кратчайший срок». Чекистами расстреляны 32 митрополита и архиепископа, тысячи священников, дьяконов и монахов, а также более 100 тысяч верующих. В мае 1922 года был арестован и сам патриарх Тихон вместе с членами Священного Синода.
Я привел здесь лишь частичку документов, которые лежат в архивах. Не хочу давать волю эмоциям. Пусть об этом говорят факты. Скажу лишь, что потеря исторической памяти – тяжелейшая болезнь, да еще помноженная на карьерную суету. От прошлого не скроешься, как бы ни мечтала об этом современная номенклатура.
Эх, яблочко, куда ты котишься…
Александр Яковлев, академик, впервые опубликовано в журнале «Гражданин»
