Судьба всех преступных кланов в общем-то проста и сводится к выбору: погибнуть или изменяться, переходить к законной жизни, ложиться «на дно» или же самому становиться законом (как изредка происходит, например, при удачных агрессиях и смене династий). Те, кто останавливают свой выбор на чем-то одном, обречены.
Пока «башмаки» воевали со всеми остальными группировками, искореняли клан господина Дзюбы, учиняли борьбу с татарским нашествием, гоняли ворованные машины по дорогам Беларуси и Польши и довоевались до своего ослабления и распада, на улицах Симферополя и других крымских городов шла еще одна большая война.
В ней истребляли друг друга представители «Казино», «греки» и бригады давнего авторитета, начинавшего еще с Гуней, боксера Юры Иванова.
РОЖДАЕТСЯ СТРУКТУРА
«Башмаки» в начале девяностых годов были первыми в криминальном мире, кто структурировался в особое сообщество. Постепенно оформились и конкуренты. Личностные связи перерастали в групповые, словно, прежде чем навсегда уйти из жизни, люди стремились «раствориться в коллективе».
В самом начале становления кооперативов и преступных группировок Евгений Хавич (Жид) вместе с Жирафом (Слатвинским) и Геннадием Яворским руководил ТЗК «Ай-Петри», рьяно участвовал в разборках с Гуней, Саханом, Дзюбой, а потом поддерживал партнерские отношения с «Сейлемом». Есть данные, что поначалу он вообще входил, так же как Жираф, в эту группировку.
Постепенно Хавич несколько дистанцировался от «Сейлема», вел и расширял свой бизнес, в том числе игорный. Обойтись без охранников и боевиков он не мог. Если переложить защиту и выбивание долгов, скажем, на соответствующую структуру «Сейлема», то тогда что от своего бизнеса получишь? Все загребут и самого еще убьют.
Собственные его силовики и составляли, под его руководством, группировку, прозванную «Казино».
Хавич сохранял определенную независимость, несколько раз ухитрялся остаться «над схваткой» в башмаковско-сейлемовских разборках. Постепенно он готовился отойти от дел, но прекрасно понимал, что просто собрать свои немалые капиталы и уехать, хоть в Патагонию, не выйдет, найдут и в лучшем случае обчистят до нитки. Поэтому и выращивал подмену.
Выбор его остановился на братьях Любичах. Под его руководством и на его деньги братья набирались опыта, боевого и хозяйственного, до тех пор, пока не решили, что «дедушка» сковывает их инициативу и самостоятельность и вообще устарел, отстал от жизни.
Но об этом, неизбежном во всяком бездуховном авторитарном сообществе, эпизоде несколько позже. Сейчас — о третьем знаменитом гангстерском объединении, о «греках».
Его создателем и почти харизматическим лидером был этнический грек, Константин Савопуло. Фамилия среди греков достаточно распространенная, но Константин уверял, что его предок — крымский негоциант прошлого века, памятный симферопольцам по надписи, высеченной над обустроенным родником-фонтанчиком в горсаду. Во всяком случае, денег и хлопот на изготовление нового дизайна этого фонтана Константин не пожалел.
Ближайшим его помощником был родной сын, Иван Савопуло. Группировка быстро разрасталась, особенно охотно в нее вступали репатрианты — болгары и греки. К середине девяностых под контролем группировки, полностью или частично, находились солидные промышленные предприятия (например, завод «Сельхоздеталь»), сеть ресторанов «Марина», бары, десятки магазинов, большинство обменных пунктов на Центральном рынке; часть денег группировки была вложена в московский банк «Чара».
Это, так сказать, видимая, легальная часть. Были еще традиционные базарные кидалы и рэкетиры, перекупщики и сбытчики наркотиков и, естественно, сильные охранные службы.
«Греки» не слишком увлекались экспансией, предпочитая полное подчинение «зоны», в основном юго-западной части Симферополя. Зато конкурентам давали жесткий отпор, что не могло не привести к большим разборкам.
Фактически с 1992 года у «греков» шла война с «башмаками». Численный и организационный перевес был на стороне «башмаков», однако решительного воплощения этот перевес не находил. Как вы помните, в 1994-м и 1995 годах империя «башмаков» потеряла своего лидера и немало бойцов (не говоря уже о финансовых потерях), затем произошло большое осложнение с татарами, — в общем, «греки» могли воевать еще долго, тем более что главные их «кормушки» были выбраны правильно и денежный поток не иссякал.
Группировка чувствовала себя достаточно уверенно, настолько, что Савопуло решился предоставить крупный, по местным масштабам, заем (полмиллиона долларов) врагу «башмаков» — объединению «Сейлем».
Взяв чужие деньги и на время, сейлемовцы почему-то совсем не захотели отдавать свои и навсегда.
Срок возврата кредита прошел, и «греки», естественно, «включили счетчик». Достаточно скоро половина превратилась в целый миллион. Но к тому времени уже вовсю громыхали взрывы и раскатывали автоматные очереди: «грекам» навязали войну на два фронта, в дело вступила организация Любичей. Участвовали в разборке и полегли, вместе с вожаком, и бригады Юрия Иванова.
Традиционно принято говорить о войне «Казино» против «греков». Это, пожалуй, не совсем так. Сам глава «Казино», Хавич, эту войну не поощрял и не поддерживал, несколько его боевиков и телохранителей также держались в стороне. Но все, кто выполнял заказы Любичей, в той или иной мере относились к группировке «Казино».
Долгое время кровавые подробности этой войны были никому не известны, и, наверное, они так бы и остались в скупых строчках милицейских протоколов, если бы не чрезвычайное обстоятельство. В 1997 году в руки крымских убоповцев попал один из главных «героев» этой войны, у которого (дело неслыханное!) в конце концов удалось взять интервью, так что читатель имеет уникальную возможность узнать о том, что творилось еще недавно, буквально из первых уст.
И ДЕТСТВО БЫЛО
Мой собеседник-человек совершенно нормальный, далеко не дебил, в его жизни не просматривалось ни идей, ни сколь-нибудь серьезных духовных устремлений, ни четкого следования элементарным нормам бытия, сосредоточенным, скажем, в десяти заповедях. Просто он занимался своими семейными делами и подрабатывал, чтобы как-нибудь прожить еще один день, просто стремился спокойно существовать, не загадывая наперед, не планируя, пытался жить, согласуясь с тем, как сложатся обстоятельства.
Большинство людей его «профессии» живут не намного дольше, чем их жертвы, а при жизни практически никогда не «раскрываются».
Собственно, заказные убийства как явление, а не отдельный эпизод, не проявляют пока тенденции к искоренению главным образом потому, что исполнители стараются остаться в тени или же их в вечную тень отправляют заказчики, нанимая для этого следующих исполнителей.
Итак, Петр Анкудинов, легендарный киллер.
Список убиенных, дерзость исполнения заказов, отработанный почерк свидетельствовали, что работает профессионал, которому, несмотря на видимую открытость действий, удавалось почти два года успешно избегать встреч с правоохранительными органами.
И это при том, что его видели десятки людей, а сам он, как оказалось, житель Симферополя, и все убийства совершались именно в том районе, где он вырос и жил.
Тем не менее никто не мог описать его подробно. Шок от увиденного охватывал людей. Они помнили только грохот выстрелов и кровь, много крови. И еще страх, желание спрятаться, скрыться, не видеть, не помнить.
Воображение рисовало этакого крымского Александра Солоника. Никак не меньше. Но реальность, как всегда, оказалась сложнее.
Идею встречи поддержал Михаил Корниенко, в то время начальник крымской милиции. Сам позвонил генеральному прокурору, Владимиру Шубе, и согласовал этот визит. Но в коридорах прокуратуры позднее что-то не сработало, и встреча была отложена почти на год.
И вот — коридор СИЗО-1 города Симферополя. Открываются тяжелые решетки, и в небольшой комнате, скудно обставленной привинченной к полу мебелью, ждем встречи.
Он входит не спеша, с улыбкой, молодой, начинающий слегка лысеть парень, ничем не похожий на преступника. Худощавый, спортивный, с тонкими пальцами музыканта. В глазах — интеллект и никакого удивления и закрытости. Только едва уловимая досада, что жизнь сложилась именно так и шансов, что приговор не будет исполнен, у него, скажем так, пятьдесят на пятьдесят.
Представившись, достаем приготовленную пачку сигарет, закуриваем. Похоже, он рад возможности пообщаться, хотя наручники, приковавшие его к табурету, стесняют движения.
Петр Анкудинов родился в 1971 году в городе Железногорске Тюменской области. Затем его семья переехала в Симферополь. Родной брат Анкудинова по матери, Андрей Дрожжин, входил в бригаду, которой руководил сейлемовец-казиновец Валерий Любич, являвшийся по совместительству директором фирмы «Аудит-резерв».
Согласно уставу, фирма могла заниматься чуть ли не чем угодно: хорошие юристы, собранные в «Сейлеме», умело использовали специфику законодательства при составлении учредительных документов. Здесь был и собственно аудит — весьма удобное средство контролировать состояние дел потенциальных «дойных коровок», — и всевозможное посредничество, и легальный игровой бизнес, и нелегальный наркобизнес. Но главным было всетаки другое.
Фирма занималась отстрелом кредиторов и должников, «недобросовестных», с их точки зрения, партнеров, отстрелом конкурентов и всех прочих, кто мешает работать. Воспитанники Хавича, братья-разбойники, брали на фирму самые черные дела — лишь бы прибыль была высока, и старались устранить всякого, кто «мешал работать». Полагают, что в числе устраненных «помех» в свое время оказался и главный работодатель Вишняков.
По слухам, фирма принимала и просто заказы на ликвидации; точно об этом могли бы сказать сами Любичи, но в нашем мире показаний от них уже не получить. Только косвенно они говорят «да» — фактом своей нелегкой кончины.
— Говорят, что все мы родом из детства. Каким вы были в детстве? Было ли оно счастливым? — спросил я Анкудинова.
— Ничего особенного. Родился я в Тюменской области. Здоровье у меня было неважное. Маме сказали, что я могу умереть, если она не переедет куда-нибудь на юг. Мы приехали в Симферополь. Здесь все наши родственники жили. Родной отец жив и здоров, но я его никогда и в глаза не видел. Воспитывал меня другой человек. Отчим.
В школе я был твердым троечником. Занимался легкой атлетикой, увлекался футболом. Мог и подраться, когда приходилось доказывать свою правоту.
— Маме хлопот много доставляли?
— У меня очень хорошая мама. Она пыталась сделать все, чтобы и я вырос хорошим человеком. Отчим также порядочный человек.
— Вы один в семье?
— Нет, у меня был старший брат. Андреем звали…
Андрей Дрожжин, в течение нескольких лет — охранник, помощник и телохранитель Валерия Любича. Убит в 1995 году.
— Как все старшие, он любил, чтобы ему подчинялись. А я не такой. Подчиняться кому-либо не могу. Частенько с ним дрался из-за этого.
— У вас с братом разные фамилии. Почему?
— У нас отцы разные. Ни того, ни другого мы не знали.
— А брат как-то влиял на вас?
— Постоянно. Если честно сказать, все из-за него, это он научил меня пить, курить «план», колоться. Нет, он меня не заставлял. Я смотрел на него и думал: «А что я, не мужик, что ли?» Андрея я уважал. В футбол вместе часто играли… После восьмого класса я пошел учиться в 26-е ПТУ на газоэлектросварщика. Потом в армию ушел, а когда вернулся, то узнал, что он работает в казино. Было такое на Набережной, в помещении шахматно-шашечного клуба. В армии я служил в стройбате, специальностей много приобрел, но на гражданке найти хорошую работу так и не смог, а пахать за копейки не хотелось. Андрей говорил, что работает крупье. Смотрю, вроде ничем не занимается, а деньги постоянно есть. Он мне и предложил пойти работать охранником в казино. Пару дней поработал, понравилось. Работа непыльная, негрязная. Если кто-то начинал буянить, помогал девчонкам, выводил бунтаря на улицу. В казино работали все знакомые ребята, с некоторыми в одной школе учился…
Свое название группировка «Казино» получила от первого с Симферополе заведения подобного рода, открытого в самом начале девяностых годов в помещении шахматно-шашечного клуба на набережной реки Салгир. Это заведение стало своего рода клубом, который посещали связанные общими интересами джентльмены. Неофициальным руководителем казино был Евгений Хавич — директор ТЗК «Ай-Петри».
Среди завсегдатаев казино были многие не менее выдающиеся, хотя и более молодые лидеры криминалитета, например, помимо упомянутых уже братьев Валерия и Олега Любичей, один из учредителей «Сейлема» Александр Вишняков (Вишня), С. Мешак, С. Благодатский (Гасконец).
Группировка, выросшая из завсегдатаев, руководителей и охранников казино, контролировала игорный бизнес, торговлю наркотиками и весьма немалую часть автосервиса.
Хавича, как мы уже упоминали, связывали дружеские отношения с сейлемскими, и поэтому очень часто его группировку считали просто частью «Сейлема». Это так, но только в определенной степени.
Казиновцы не упускали случая подчеркнуть свою особость.
«ЕСЛИ НАДО — УБЬЮ»
— Стрелять в армии научились?
— Там я всего один раз стрелял из автомата.
— Откуда же пришло умение с оружием обращаться?
— Брат научил. У него и «магнумы», и «пээмы», и «тэтэшки» были. Ездили в лес, вроде бы как для удовольствия стреляли. Только потом я понял, что меня готовили.
— Не спрашивали, откуда у Андрея пистолеты?
— Он мне обычно говорил, что чем меньше я буду знать, тем дольше проживу.
— У Андрея другое оружие было?
— Еще два «калаша», один 7,62, а другой 5,45, маленький. Из большого я стрелял несколько раз. Из маленького не приходилось.
— К наркотикам в клубе пристрастились?
— Нет, там за это дело по голове не гладили. Кое-кого даже принудительно заставляли лечиться. Я несколько раз бросал, а потом срывался.
— А когда вы пришли к мысли, что можно зарабатывать деньги с помощью того же «ТТ»?
— Мне и без пистолетов да автоматов денег хватало. Кулаки и голова есть, язык нормально подвешен. Так обстоятельства сложились. Приехали и сказали: «Знаешь слово „надо“? Вот теперь подумай»… Сначала я не придал этому значения, а потом было поздно. Семья, ребенок. Можно было бы куда-то уехать. Но ведь если бы они захотели, то нашли бы меня.
— С исполнителями, подобными вам, специально занимались? Вас собирали вместе? Скажем, для совместных занятий спортом, стрельбой, психологической подготовкой?
— Психологическую работу со мной проводил Андрей. По субботам мы собирались, в футбол играли. Потом месяца три в бассейн ходили. Спортзал был. Кто хотел, тот и занимался спортом.
— То есть спецподготовки не было?
— Нет.
— На совместные разборки выезжали?
— Я не по этим делам. У меня другой профиль. Я больше любил дома сидеть или с дочкой гулять. Люблю тишину и одиночество. Брат как-то предлагал всей конторой на Кипр махнуть, оторваться, отдохнуть. Хотел поехать, но, как узнал, что двадцать человек едут, отказался. Зачем светиться…
— Когда в первый раз убивали, вы были уже женаты?
— Да, я женился в 1993-м. Жена на год младше меня. Дочке к этому времени исполнилось три с половиной месяца.
— Вы любите свою дочь?
— Да, она замечательный ребенок. Больше всего в жизни любил гулять с ней. Сядешь в парке на скамейку, откроешь книжку, затянешься «планом», она рядом щебечет. Полный кайф.
— Но ведь вы могли бы сказать, что не умеете убивать и никто вас этому не учил?
— Я так им и сказал. А мне ответили, что ничего сложного в этом нет. Подойти и с трех-четырех метров, практически в упор, расстрелять. С трех метров из автомата не промажешь. Я еще сомневался, а потом Андрей приехал. «Пойми, — говорит, — у тебя две дороги: или с нами, или на „Абдал“ (городское кладбище в Симферополе. — К. Ч.). Это не я так считаю, меня попросили тебе об этом передать». После этого я лег в больницу (в 6-е отделение Крымской Республиканской психиатрической больницы, официально — для лечения от наркомании. — К. Ч.), думал как-то перекантоваться. На первое преступление меня оттуда и забрали.
Первым был Булачев…
Из протокола допроса П. Анкудинова:
«… к совершению данного преступления (убийство Магомеда Булачева) его готовил Любич В. В., который спросил, может ли он убить человека, и Анкудинов ему ответил: „Если надо, то убью“. Затем Дрожжин… вывез его в лесопосадку за заводом „Пневматика“, дал ему пистолет „ТТ“ с боевыми патронами к нему, и он, Анкудинов, стал упражняться стрельбой по бутылкам. Убедившись, что стрелять может, разъехались…»
Из официальных материалов следствия:
«28 декабря 1994 года, когда он (Анкудинов. — К. Ч.) находился на стационарном лечении […], в больницу приехал брат Дрожжин А. В. на автомобиле и забрал его из отделения на пару часов. Когда приехали на улицу Херсонскую, Дрожжин поставил перед Анкудиновым конкретную задачу убить Булачева М. В., бригадира противоборствующей преступной группировки (группировка „Греки“. — К. Ч.), для чего дал автомат Калашникова и боевые патроны к нему, которые находились в магазине, а также куртку светло-зеленого цвета. Одновременно Дрожжин объяснил, что Булачев подъедет на автомобиле „опель-колибри“ в 14 часов к торговому центру, расположенному на ул. Д. Ульянова в г. Симферополе. Получив задание убить Булачева, огнестрельное оружие для этого, Анкудинов переоделся в переданную ему куртку и стал ждать приезда Булачева в указанном месте с противоположной стороны. Автомат был спрятан под курткой. Когда в указанное время подъехал автомобиль, за рулем которого сидел Булачев, и остановился у торгового центра, Анкудинов подбежал к машине и с расстояния одного метра от водительской дверцы произвел очередью из автомата Калашникова выстрелы, в результате чего Булачев М.Б. был убит на месте.
Покидая место преступления, пробегая между домами по ул. Д. Ульянова в сторону ул. Очаковской, 12, где проживал Любич В. В. со своей семьей, выбросил автомат на площадке для сушки белья, а сам побежал к Любичу В. В., где в это время находился и Дрожжин А. В. За совершенное преступление Анкудинов получил благодарность от Любича В. В. и денежное вознаграждение в сумме 1500 долларов США, которое ему вручил Дрожжин, чтобы хорошо провести Новый год».
…Получили пулевые ранения (во время покушения. — К. Ч.) подросток С. Канищев и рабочий магазина В. Терещук…
ДО И ПОСЛЕ ВЫСТРЕЛА
— А как обычно это происходит? Составляется ли заранее план, продумываются ли маршруты отхода? Следят ли за жертвой?
— Меня всегда ставили перед фактом. Они сами делали всю черновую работу. Приводили на место, говорили, чтобы стоял и ждал, через полчаса, мол, нужный человек подъедет. Вот и все. Уйти я никуда не мог: жена, дочка, мать.
— Они угрожали их убить?
— В том-то все и дело, что такой разговор был.
— Получается, что именно брат заранее готовил вас к новой профессии?
— Да, и я это не скрываю.
— А сам он этим занимался?
— Насколько мне известно, умение обращаться с оружием ему пригодилось.
— Вы убивали людей недалеко от дома, в котором проживали. Не боялись, что вас кто-нибудь узнает? Или работали в маске?
— Конечно боялся. Я даже думал, что меня подставить хотят. Одевался я как обычно, никаких масок с собой не брал. Ко мне приезжали, выдавали оружие и везли на место.
— А своего оружия у вас не было?
— Нет.
— Оружие обычно сбрасывали?
— Автомат сбросил. Мне никто не сказал, что с ним делать. В других случаях пистолеты отдавал. Работал я всегда в перчатках. Заказчиков не знал и никогда не пытался выяснить, кому помешал тот или иной человек. Возможно, что заказчиком был брат. Один раз попытался его об этом спросить, он ответил: «Оно тебе надо?.. Есть люди…»
Из официальных материалов следствия:
«1 февраля 1995 года Анкудинов П. В., выполняя задание руководителя банды Любича В. В., которое он получил через члена банды Дрожжина А. В., на убийство гр. Новикова И. Н., являющегося членом противоборствующей преступной группировки по торговле и сбыту наркотиков, а также получив от Любича В. В. через Дрожжина огнестрельное оружие для совершения этого убийства — пистолет „ТТ“ с боеприпасами, и действуя в соответствии с указаниями Любича В. В., прибыл на ул. Баррикадную в г. Симферополе к дому N 5, где должен был находиться Новиков И. Н.».
Дрожжин описал брату внешность Новикова, которого Анкудинов никогда ранее не видел. Водитель фирмы «Аудит-резерв» Геннадий Кривопалов привез их на машине к дому на улице Баррикадной. В этом доме продают и принимают наркотики, и Новиков, сам причастный как к сбыту, так и употреблению наркотиков, посещал это место. Он состоял в группировке Иванова, занимающейся наркобизнесом.
Остановив машину на противоположной стороне улицы, братья вели наблюдение за домом из бинокля.
Сначала Дрожжин сказал, что будет лично стрелять в Новикова, и на всякий случай дал (Анкудинову) пистолет «ТТ» для прикрытия.
Новиков долго не появлялся. Дрожжин отправился в дом «выяснить обстановку», а Анкудинова оставил вести наблюдение. Дрожжин отсутствовал достаточно долго, а когда появился, был уже «под кайфом» — не смог отказать себе в том, чтобы «ширнуться» вместе с потенциальной жертвой. Возвратившись к брату, Дрожжин изменил свое решение стрелять в Новикова лично, потому что его, Дрожжина, здесь все хорошо знают. Поэтому он поручил совершить убийство Анкудинову, а сам уехал вместе с Кривопаловым.
Из протокола допроса Анкудинова П. В.:
«… минут через 20 вышел Новиков, который шел впереди, за ним шел другой парень, которого я не знал вообще. Новикова я узнал сразу по описанию Дрожжина. Пошел им навстречу. Шел на убийство Новикова. Убийство второго человека в мои планы не входило. Пистолет держал в правой руке под курткой, лично проверил пистолет на готовность к стрельбе. Все было в порядке. […] Когда я поравнялся с Новиковым, он повернулся в мою сторону, я уже немного прошел от него, навстречу мне шел второй парень. […] Я оглянулся назад, чтобы увидеть Новикова, и вижу, что Новиков смотрит на меня, по-видимому, он что-то заподозрил. Второй парень не пояял, зачем остановился Новиков, и, когда увидел, что Новиков убегает, вообще растерялся, в это время я произвел выстрел в грудь второго парня [Барковского С. М.], он упал на снег. Перепрыгнув через его тело, я побежал за убегающим Новиковым, ведя прицельный огонь из пистолета. Новиков упал на снег, я подбежал… выстрелил в голову Новикова, после чего развернулся и ушел, был уверен, что он убит…»
Барковский С. М. скончался на месте, Новиков И. Н. остался жив, получив четыре огнестрельных пулевых ранения.
— С Андреем как-то считались те люди, с которыми он общался?
— В своем кругу брат был уважаемым человеком.
— Где он сейчас?
— Убили. Одиннадцать ножевых ранений. Случилось это с 5-го на 6 февраля в 1996 году. Его нашли возле городского пруда…
— Интересовались, почему его убили?
— Одни говорят, что он слишком много знал. Другие утверждают, что брат кому-то перешел дорогу. Концов так и не нашли.
— Существует мнение, что исполнителей и промежуточные звенья обычно убирают, чтобы оборвать цепочку. Может, Андрея убили именно по этой причине? Ведь брат мог знать заказчиков.
— Возможно, но тогда, скорее всего, убрали бы и меня. Правда, один раз в меня стреляли, но, скорее всего, спьяну. Однажды вечером я в свой двор зашел, а навстречу мне два молодых парня. «Ну все, — подумал, привет семье». Посмотрели мы друг на друга и разошлись. Тогда я подумал, что мне повезло. После этой встречи я каждый раз проверял чуть ли не полрайона, прежде чем прийти домой.
— Говорят, что заказные убийства стоят дорого. Сколько вам платили за каждого клиента?
— Я никогда ни с кем о деньгах заранее не договаривался. Считал, что ко мне должны прийти и расплатиться. Но этого ни разу не произошло. Просто мой брат был человек небедный. Почти каждую неделю приходил в гости, спрашивал, нужны ли мне деньги. «Да у меня есть немного», — отвечал я. Сколько у него было денег в кармане — двести, триста, пятьсот баксов, столько он нам и отдавал. Может, это и был расчет.
(В официальных следственных материалах фигурирует иное, см. цитату выше. — К. Ч.)
— Вы работали в одиночку или кто-то помогал вам?
— Была машина, которая меня забирала. Заранее обговаривалось, куда мне отходить и кто меня будет забирать. Водитель не знал, кто я такой и чем занимаюсь. Он приезжал, ждал меня, а потом отвозил туда, куда мне было надо. Я ни с кем на эту тему не говорил. Может быть, поэтому и живой остался.
ЕЩЕ ОДНА ЖЕРТВА — ГРЕК
— А брат хотя бы объяснял, почему нужно устранить того или иного человека?
— В одном городе жили. То с «башмаками» война, то с «греками».
В группировке «Греки» было много кавказцев и татар, братья Савопуло старались опекать репатриантов, прибывших в Крым во время перестройки из Средней Азии и Казахстана.
Первые серьезные проблемы начались у «греков» в 1994 году. Августовским утром почти в самом центре Симферополя у Центрального рынка раздались пистолетные выстрелы и автоматные очереди: несколько неизвестных в масках совершили нападение на офис «греков» — страховую компанию «Центурион» и «Лесбар».
Как оказалось впоследствии, никто из хозяев компании и бара не пострадал, зато была убита случайная посетительница бара — девушка, просто зашедшая выпить кофе. На звуки выстрелов бросились постовые милиционеры, которым удалось задержать трех нападавших — А. Танасевского, А. Пухтицкого, А. Тимофеева.
Несмотря на то, что все трое были приговорены судом к высшей мере наказания, никто из них так и не признался в том, какая группировка заказала им это преступление. По-видимому, следствие этот вопрос не очень интересовал.
После убийства авторитетного «грека» М. Булачева, одиннадцатого января 1995 года был застрелен еще один «греческий» бригадир Иван Иорданов. Припарковав свой «рено», он вошел в аптеку на углу улиц Севастопольской и Самокиша. При выходе Иорданова прошила очередь из автомата — стреляли из стоявшего здесь же автомобиля, который тут же скрылся.
Все это происходило среди бела дня…
— Вы знали в лицо тех, кого убирали? Или вам показывали фотографии?
— Я их всех знал, но чисто визуально. Одни в казино приезжали. С другими в барах приходилось встречаться, город у нас маленький. Называли фамилию или кличку. «Ты же его знаешь?» — спрашивали. «Знаю», — отвечал я. Потом мне говорили, на какой машине и в какое место он приедет…
— Константин Савопуло — ваших рук дело. В свое время убийство Грека наделало немало шума. Средь бела дня, в центре города. Дерзкое преступление. Вы сами додумались до этого?
— А его иначе «завалить» было нельзя, дома или в офисе его целая свора охраняла. Знали точно, что он по Севастопольской мимо рынка поедет. Там в город одна дорога. Кроме того, учитывалось и то обстоятельство, что на светофоре в том месте практически каждая пятая машина останавливается, как минимум, минут на пять.
Сначала я не знал, зачем мы на рынок поедем. В тот день ко мне пришел Андрей. Принес с собой две камуфляжки. «Переодевайся», — сказал. На рынок приехали на попутке. Он мне «ТТ» дал.
«Со мной пойдешь?» — спросил я его. «Да», — сказал он.
Идем по улице. «Кого?» — спросил я.
«Грека», — ответил он. «Ничего себе замахнулись!» — удивился я. «А что делать? Мешает», — сказал Андрей.
В тот момент я вообще ни о чем не думал. Мне было все равно. Уйти я уже не мог, у меня за душой было три «барана» (убитых, жарг.). Свои бы и сдали…
Из официальных материалов следствия:
«17 октября 1995 года Анкудинов П. В. после совершенных им ранее указанных умышленных убийств, продолжая действовать по заданию руководителя банды Любича В. В., получил от него через Дрожжина очередное задание: совершить убийство руководителя преступной группировки в г. Симферополе под названием „Греки“ — Савопуло К. И. и его телохранителя Николина С. В. Это вооруженное бандитское нападение Анкудинов совершил совместно с Дрожжиным.
Готовясь к вооруженному нападению, Анкудинов и Дрожжин переоделись в военную камуфляжную форму, вооружились пистолетами „ТТ“’с боеприпасами и, узнав заранее маршрут движения автомобиля Савопуло К. И., заняли позицию у здания бывшего штаба Симферопольского военного училища, расположенного на углу улиц Севастопольской и Козлова в г. Симферополе, ожидая появления автомобиля Савопуло у перекрестка этих улиц…»
Около 10 часов утра по улице Севастопольской к перекрестку подъехал черный «БМВ-кабриолет». За рулем сидел Костя Грек (Константин Савопуло), рядом с ним находился его телохранитель Николин С. В. Грек остановил автомобиль на красный свет. В эту минуту к автомобилю подошли с двух сторон Анкудинов и его брат и открыли огонь на поражение из пистолетов.
Савопуло был убит на месте, а Николин, получив семь пулевых огнестрельных ранений, был впоследствии доставлен в больницу, где принятыми срочными медицинскими мерами удалось спасти ему жизнь.
После этого Анкудинов ушел через территорию Центрального рынка, затерявшись в толпе. Его брат убежал на старое кладбище и оставил окровавленную камуфляжную форму на одной из могил.
Из официальных материалов следствия:
О совершении данного преступления Анкудинов П. В. впервые заявил в своей явке с повинной от 31 октября 1996 года на имя прокурора г. Симферополя, написанной им собственноручно, в которой он указал, что в 1995 году примерно в середине октября:
«… Я, Анкудинов П. В., и Дрожжин Андрей совершили убийство на перекрестке улиц Севастопольской и Козлова, расстреляв из пистолетов „ТТ“ Костю Савопуло. Перед этим мы 2–3 дня вели за ним наблюдение. Этой операцией руководил Дрожжин…»
На допросе от 1 ноября 1996 г. Анкудинов П. В. дал подробные объяснения и показал, что к совершению этого преступления его готовил брат Дрожжин А. В., который ему сказал, что надо убить Савопуло, но за что, он ему не объяснял.
«Я говорил брату о моем нежелании участвовать в убийстве, но он мне объяснил, что мой отказ от этого будет смертным приговором для меня, обратного пути для меня нет…»
— Вы один стреляли в Грека?
— Вдвоем с братом. У него тоже был «ТТ». Я стрелял сначала в охранника, Андрей — в Грека. Потом я в Грека, а он в охранника. Андрея вроде бы ранили. Но я этого не видел.
— А если бы Савопуло не остановился?
— Ждали бы, когда будет ехать обратно, или пришли бы на следующий день. Брату бы дополнительно сообщили.
— А вам не приходило в голову, что убить Грека фактически означало подписать себе смертный приговор?
— Приходило. Думал: «Вот сейчас его сделаем, а домой приедем — и нас сделают». После этого я ко всему был готов.
— После убийства вы с братом разбежались в разные стороны?
— Нас никто не прикрывал, даже машины не было. Андрей побежал на кладбище, а я нырнул на рынок. Так и ушел в камуфляже.
— Не боялись, что остановят?
— А меня бы все равно не взяли. Я был взвинчен до предела и способен на все. К тому же у меня были патроны. Могли, конечно, пристрелить, но я об этом тогда не думал.
— А вы бы застрелились, если бы вас тогда арестовали?
— Нет, о самоубийстве я никогда не думал. Иллюзий я не питаю. Умирать, конечно, не хочется. Все же двадцать шесть лет…
ИГРА С ЧУЖОЙ ЖИЗНЬЮ?
— Идти на убийство, зная, что за это придется отвечать собственной головой. Что же это за жизнь?
— У меня чуть крыша не поехала. Оставаться дома один не мог. Сидел и постоянно что-то ждал. А потом Хавича убили, Андрея зарезали. «Ну, — думаю, — и за „Сейлем“ взялись». Через полгода — Любича, еще через неделю — Шумского, через две недели — Кривопаловых. После — второго Любича. Затем Кривоножко с Вишней. И поехало… Уехать? А куда? Они бы все равно нашли, если бы захотели.
— Сколько человек вы убили?
— Четверых.
— А вам их не жалко? Все же у каждого дети, семьи?
— А почему я должен был их жалеть? Они точно так поступали по отношению к моим друзьям и знакомым. Моя сестра по отчиму сидела в баре. Два малолетних придурка зашли и бросили лимонку. Граната у нее под ногами взорвалась…
Когда Андрея убили, я готов был их всех на куски разорвать. И Воронка пристрелить, и Любича — всех. Я человек вспыльчивый. Меня никто не переубедит, подача была от них. А жена мне тогда сказала: «Успокойся, они больше года не проживут». Как в воду смотрела. Через полгода Любича убили, а Воронок, слышал, сидит. Ничего, пусть узнает, что такое баланда.
По большому счету, я никакого права не имел забирать у других жизни, не я им ее давал. Я ведь и в церковь ходил. Меня успокаивало только то, что те, кого я убил, тоже были нечисты на руку. Хотя плохо, конечно…
— Вы себя считаете профессиональным убийцей?
— Какой же я убийца? Я вообще не убийца. Так, случайно, по стечению обстоятельств…
Здесь, конечно, Анкудинов выбирает позицию, психологически удобную для себя, если можно так предположить, допустимую в своей самооценке. На самом деле ситуация отнюдь не столь идиллична.
Из официальных материалов следствия:
«11 октября 1995 года Анкудинов П. В., являясь активным членом вооруженной банды, с целью завладения индивидуальным имуществом граждан по предварительному сговору с гр. Куценко В. В. совершил разбойное нападение на супругов Фесенко с проникновением в их квартиру по адресу г. Симферополь, пр. Кирова, д. 9/12, кв. 42 и с применением к ним насилия, опасного для жизни и здоровья, а также умышленное убийство Фесенко В. В. и соучастие в форме пособничества Куценко В. В. в покушении им на убийство Фесенко Т. М.»
Преступники в самодельных масках, вооруженные металлическими монтировками, появились у дверей квартиры супругов Фесенко около пяти часов вечера. Позвонили, и доверчивая хозяйка открыла. Убийцы ворвались в дом и набросились на хозяев. Куценко избивал несчастную женщину металлической монтировкой, причинив ей закрытую черепно-мозговую травму, ушиб головного мозга, множественные раны головы, искалечил правую кисть… Женщина осталась жива только потому, что преступников вспугнули соседи, привлеченные криками жертвы. Однако ее муж, Фесенко В. В., был убит Анкудиновым. Убийца нанес не менее десяти ударов металлической монтировкой по голове и в грудную клетку, раскроив череп и разорвав легкие… В результате этого разбойного нападения преступники завладели имуществом супругов Фесенко — 250 долларами США, обручальным золотым кольцом, пятью дамскими сумками, двумя парами мужских туфель и парой кроссовок…
— Как вы относитесь к «профессии» киллера?
— Не знаю. Об этом надо не у меня спрашивать. Не так давно, кажется, в Волынской области арестовали бригаду киллеров. Причем ребята из спецподразделения. Вот у них надо спросить, они, наверное, лучше знают. Люди серьезными делами занимались. (Вот это да, Костя Грек — это детские шалости провинциального масштаба? — К. Ч.)
— Когда Андрея убили, вас в милицию вызывали?
— Мало того, утверждали, что это я заказал убийство брата. Мать в течение десяти суток не знала, где я находился. Тут Андрея убили, и я исчез. Мать вся поседела. После этого у меня отношение к милиции, конечно, переменилось в худшую сторону. Нет, как людей я их понимаю. Они ловят беспредельщиков, наказывают их, но и сами не святые.
— У милиции, вероятно, были основания для того, чтобы подозревать вас в каком-либо серьезном преступлении.
— Если бы они хотя бы что-нибудь знали о том, чем я занимался, они бы об этом мне непременно сказали. Но они тогда ничего этого не знали. В конце концов передо мной извинились и отпустили.
— Но вы же понимали, что ваше семейное счастье будет недолгим?
— Мы все это прекрасно понимали. Я знал, что рано или поздно что-то произойдет.
— А разве вам не хотелось выйти из игры?
— Дорога у меня была только одна — на «Абдал». А после убийства Андрея я вышел из игры. Меня никто найти не мог. Приезжали к матери, спрашивали, где я. Она ничего не знала.
— А почему вы в городе остались? Можно было рвануть куда-нибудь подальше, на Дальний Восток, например.
— Можно было бы и уехать. Не знаю, что-то держало меня в этом городе.
— После смерти брата вся пирамида рухнула. Оборвались связи. Деньги больше никто вам не давал. Как вы жили?
— Средств мне хватало. Сэкономил немного. Хотел на работу устроиться, уже договорился. Работа не бандитская, не коммерческая. Вроде экспедитора.
— Родные не знали, чем вам приходилось заниматься?
— Нет, конечно, для них это был удар. Жена сильно волновалась за меня, я нервничал, не находил себе места, стал подозрительным и мнительным.
— А как на вас вышли?
— Подельник сдал. У нас же как делается? На тебе висит преступление, на нем такое же висит. К нему приходят и говорят: «Пиши, дружище, на такого-то, а мы тебе, глядишь, годик-другой скостим, или восемь лет на нарах тебе обеспечено». Тот покумекал — и написал. Когда же меня брали, я и не понял ничего. Больше года в тени просидел. Никакой группы захвата не было. Приехали к теще. Меня дома не было, я за дочерью в садик поехал. «Пускай Петя завтра в милицию придет, на беседу», — сказали ей. Я пришел. А мне и говорят: «Вот, читай. На тебя бумага поступила». Вот так меня и взяли. Красиво сдали, по существу.
— Вы этого не ожидали?
— В принципе я знал, что рано или поздно меня возьмут, хотя была какая-то надежда. Все же столько времени прошло.
— Тем более, что многие уже ушли в мир иной…
— Очень многие. В бригаде было десять человек, только я один в живых остался. Всех остальных поубивали. А что вы хотите? Пять группировок в одном городе. Симферополь — маленький, а денег всем хочется. Свои своих и били. Я в этом убежден. «Башмаки» хорошо стояли, с них и начали. Юра Иванов. Шаткая бригада была. Юры не стало. Куда он делся, я не знаю. Пропал человек бесследно. Потом за «греков» взялись. Очищали место под солнцем. Один «Сейлем» остался, да и то Москаля (генерал-майор Г. Г. Москаль — нынешний начальник Главного управления МВД по Крыму. — К. Ч.) читал — разогнали всех.
— Ваше нынешнее положение незавидное. А если бы пришлось начинать с начала?
— Я бы, конечно, по-другому поступил. Я здесь многое передумал. Я уверен в том, что поступил бы правильно. Даже если бы попал в такое же дерьмо. Безвыходных ситуаций не бывает. Тем более, голова не дурная, память отличная, почитать, подучиться. Мог бы. Просто лень! Гулять хотелось, гулять. Практически вырос на улице. Дискотеки, драки дурацкие по молодости.
— Вы любите читать?
— Люблю, больше всего мне историческая литература нравится. Чингисхан, Батый. «Три мушкетера». Чейза люблю.
— Фильмы смотрите?
— Когда по телевизору какое-нибудь кино показывали, я обычно садился на порог, ставил перед собой табурет, клал на него книгу и читал. Случалось, смотрю на часы, а уже пять утра. Скоро вставать надо, а я только спать иду.
— Американские боевики нравятся?
— Все это ерунда. Могу мелодраму посмотреть, комедию.
— Судя по всему, вы человек замкнутый?
— Новые знакомства не люблю заводить. Есть у меня два приятеля — мне этого вполне хватает. Пить — не пью, так, могу грамм пятьдесят и то дома. Я человек домашний, ко мне обычно никто не приходит. Тяжелую наркоту ко времени ареста почти бросил. В последнее время только травку курил.
— Приговор был для вас неожиданным?
— Нет, я был готов к этому и не стал отпираться. Следствие шло всего восемь месяцев. Я считаю, что чему быть — того не миновать. Отменят мораторий — увезут. На суде я так и сказал, что виноват. Какой бы приговор мне ни вынесли, я буду его считать справедливым, сказал я.
— Как вы относитесь к смертной казни? Надо ли ее отменять?
— Наши люди просто крови хотят. В Симферополе молодую женщину и двух ее детей зарезали. Обоим преступникам вышку дали. Если честно сказать, то таких стрелять надо. За детей особенно.
Я себя очень плохим человеком не считаю. А вот детей… Ну не надо было их убивать. Ну пришли вы, поговорили. Разговор не получился, можно было по-другому решить. По радио слушаю. То девочку молотком забили, то еще что-нибудь. А вообще, если мы хотим жить в цивилизованном мире… Не знаю. Можно было бы, конечно, и отменить. А с другой стороны, и отменять нельзя. Вы же видите, что творится.
— Если не секрет, откуда информацию черпаете?
— «Транс-М-радио» слушаем, газеты читаем. Поневоле про политику начинаешь думать. Раньше об этом не думал.
— Недавно в Крыму выборы прошли. За кого вы проголосовали?
— За партию «Союз» и за… как его… Ну этот, генерал-майор?
— За Плюту?
— Ну да.
В очередном номере газеты «С места происшествия», который дали Петру Анкудинову во время нашей беседы, он остановился на четвертой странице, где напечатаны ориентировки по розыску заказных убийц. Он знал их всех и начал охотно говорить о каждом.
«Но найдут навряд ли, — подытожил он, — они скорее всего в земле».
ОТСТРЕЛЫ «НА ПОСОШОК»
Война с самого начала не носила одностороннего характера: не только казиновцы, а точнее группа Любичей, истребляли «греков», но и «греки» наносили ответные удары. Однако некоторое время они били не совсем точно, скорее по «башмакам», чем по «Казино». Долго продолжаться такое положение не могло, слухи распространялись если не по городу, то в криминальных кругах. Бандитский суд — не «народный», здесь не требовалось тщательного сбора доказательств, тем более со всеми нормами процессуального кодекса, а «состязательность» сторон происходила в основном по правилам военного времени. И «греки» не стали бы тщательно разбираться в тонкостях взаимоотношений обидчиков и отыскивать различия между «Казино», «Аудитом» и «Сейлемом».
Так в свое время и произошло, и только Хавич просчитал ситуацию заранее и решил, что назрел момент для окончательного «отрыва». Всем, кого это могло заинтересовать, он объявил, что уходит от дел, надолго уехал вообще из Крыма в Москву и подготовил там все необходимое для выезда в Израиль. Вернулся в Симферополь только в декабре 1995 года, чтобы уладить последние, вроде бы вполне легальные дела с двумя-тремя партнерскими фирмами, со своей недвижимостью, да и все.
Хавич считал, и небезосновательно, что самые горячие головы не станут на него вешать жертв последней войны и «считаться». Дождливым декабрем он ездил по Симферополю как просто частное лицо. И его действительно не трогали ни «греки», ни «башмаки», ни давние партнеры сейлемовцы.
Но не Любичи.
Его «воспитанники и выкормыши».
То, что называется нормальными человеческими чувствами, в бандитских сообществах имеет ограниченное применение и специфический окрас. По-нормальному, по людским меркам, братья-разбойники должны были если не преданно любить «дедушку», то, во всяком случае, хранить ему верность и помахать платочками, когда лайнер с Хавичем на борту возьмет курс на аэропорт Бен-Гурион.
Но Любичи рассудили иначе. Возможно, их заело давнее бандитское «он там, падла, будет под пальмами прохлаждаться, а мы здесь под пулями крутимся», припомнились какие-то обиды из многолетнего «воспитательного процесса» или какие-то еще счеты, но приговор был вынесен. Сразу после его исполнения братья-разбойники попытались отнять богатый хавичевский дом в престижном районе Симферополя.
Так сказать, этюд о нравах.
Евгений Хавич был убит 12 декабря 1995 года. Он поехал на деловую встречу в фирму «Макс», расположенную на одной из центральных улиц. Встреча была назначена заранее, за несколько дней, и Любичи о ней знали. Едва Евгений Михайлович выбрался из машины, а водитель-телохранитель только обходил «мере», как маячивший перед входом киллер выстрелил в упор, пальнул в охранника (не попал) и бросился наутек. Хавичевский телохранитель, здоровенный парень с приличной подготовкой, бросился вдогонку, хотя, как вы понимаете, центральная улица среди бела дня — не лучшее место для погони со стрельбой. Но погоня продолжалась всего несколько секунд: на пути беглеца оказался милиционер и, оценив ситуацию, сбил киллера с ног. Тут же подоспел и телохранитель. Больше выстрелов не было…
Телохранитель убитого авторитета (фамилию его называть не следует «бодигард» в общем-то просто работа, «легальная», нормальная и весьма опасная, и большинство телохранителей даже у небезукоризненных с точки зрения закона людей перед ним, законом, чисты) без сомнения опознал в киллере человека из любичевской группировки. Но допросить его как следует он не мог, а на следствии и суде киллер заказчиков не назвал. Произвести же собственное расследование в стане группировки телохранителю было не так просто. Правоохранительные органы только предполагали, что «Аудитрезерв» принимал заказы на отстрел со стороны и что о них знали только Любичи; внутри самой группировки в этом не сомневались.
Возможно выдвинуть следующую версию. Заказы на ликвидацию принимались действительно со всех сторон. Во всяком случае, почерк аудитовских киллеров прослеживается в убийствах столь разных людей, как авторитетные сейлемовцы Вишняков и Кривоножко, и, с другой стороны, совсем не коррумпированных чиновников Гольдича и Пасько.
Авторитетов Вишнякова и Кривоножко ликвидировали среди бела дня в феврале 1995 года у городской поликлиники на ул. Киевской. Красная «девятка» Вишни, которой управлял сам авторитет, простояла у здания около получаса. Затем оба сейлемовца вышли и сели в машину, поменявшись местами: за руль сел Кривоножко. Ему-то и досталось больше всего: автоматная очередь ударила из-за кустов на противоположной стороне неширокого проезда.
Несколько ран оказались смертельными. Две пули достали и Вишнякова, раздробив кость, и от болевого шока и кровопотери Александр скончался прямо в машине. Снайперу удалось уйти.
Мы можем это предполагать, в группировке же это знали.
Так что, в принципе, заказать Хавича могли и со стороны, а Любичи только приняли заказ — как говорится, «прости, старик, ничего личного, только бизнес».
Расследование продолжалось больше полугода, и наконец стало ясно (кстати возможно, что прежде всего из-за суеты с захватом хавичевского дома), что стороннего заказа не было, а было только решение братьев-разбойников.
С высокой долей уверенности можно предположить, что расследование и наказание виновных в убийстве Хавича заказали и финансировали его наследники и преемники — Евгений Михайлович был человеком далеко не бедным и не одиноким. Но так хочется предположить, что сослуживцы и соратники не смогли простить братьям-разбойникам убийства наставника и воспитателя.
Тем более, что по крайней мере старшего из братьев положил кто-то из ближних казиновцев, кого Валерий подпустил на полметра безо всякой опаски.
Валерия Любича — депутата симферопольского городского совета — застрелили недалеко от собственного дома поздним вечером 15 сентября 1996 года. Вскоре за ним последовал и брат. Лежат они сейчас рядышком на «Абдале», в «аллее героев», рядом с другими криминальными авторитетами.
Жесточайшая война «Казино» и «греков» привела к почти полному уничтожению обеих группировок. Последней жертвой со стороны «Казино» стал бывший игровой, один из ветеранов объединения, Сергей Благодатский, 1966 года рождения, авторитет по кличке Гасконец.
Седьмого октября 1996 года в 10.35 он вышел из машины у собственного строящегося дома на Евпаторийском шоссе в Симферополе и подошел к своему знакомому А. Малинчуку. В этот момент из остановившегося автомобиля выскочил человек и открыл огонь по обоим. Благодатский и Малинчук были убиты на месте. Все это произошло на глазах людей, стоявших на троллейбусной остановке.
На следующий день в 14.00 в самом центре города на ул. Пушкинской напротив главпочтамта снова раздались выстрелы.
Мужчина, спасавшийся от стрелявшего в него киллера, с криком вскочил в подошедший троллейбус, водитель которого быстро отреагировал на происходящее: закрыл дверь и отъехал от остановки.
Как затем выяснилось, покушались на жизнь учредителя ЧП 000 «Зевс ЛТД» Артюшенко (господина в прошлом весьма близкого к Хавичу), который все же получил ранение в спину.
Интересно, что это нападение произошло сразу же после того, как в здании Главного управления МВД Украины в Крыму закончилась пресс-конференция, на которой министр Ю. Кравченко рассказывал журналистам об успехах правоохранительных органов в борьбе с организованной преступностью.
Судьба остатков разбитых «греков» сложилась не менее трагично. Наиболее авторитетные боевики, сын Константина Савопуло Иван и его товарищ Сергей Бородкин, перебрались на Запад, сейчас они обретаются в Болгарии. Оставшиеся без главарей мелкие бригадиры попросту пожрали друг друга.
Последним актом кровавых разборок, где еще фигурировали «греки», было преступление в симферопольском баре «Мираж» 9 февраля 1996 года.
Вечером в баре на одной из центральных улиц города — на Жуковского развлекалась компания молодых людей и их девушек, по словам прислуги, завсегдатаев заведения. Ребята были местными крутыми, и выпивка отпускалась им бесплатно. Громко играла музыка, компания была в изрядном подпитии, когда дверь распахнулась и на пороге показались двое.
Никто из посетителей не успел ничего понять: по людям, стенам, посуде хлестнули автоматные очереди. Грохот выстрелов смешался с криками раненых и с безумным завыванием магнитофонной «попсы».
Расстреляв патроны, убийцы в масках спокойно положили автоматы на пол, вышли из залитого кровью подвала, сели в машину и уехали.
В результате разборки пять человек были убиты наповал, еще семеро ранены.
Неизвестно, когда и как было бы раскрыто это преступление, если бы не оплошность киллеров: вместе с автоматами они по ошибке оставили в баре черную сумку, в которой находилась среди других вещей фотография одного из участников банды.
По ней оперативники вышли на заказчика убийства.
Им оказался некто Пахрутдин Алиев (кличка Паша Зверь), дагестанец, прописанный в Саратове и проживавший несколько лет в Симферополе без регистрации.
В банду входило еще шесть человек. Среди них А. Михеев, имеющий высшее образование и в течение нескольких лет работавший в системе МВД.
На совести бандитов, кроме налета на «Мираж», висели нападения на бары «Надежда» и «Лесок» в Симферополе, а также на отдельных лиц. Общий результат деятельности этой самой крутой из всего «греческого семейства» группы — 8 убитых и 23 раненых, в том числе 10 — тяжело.
Некогда Паша Зверь был близок к Ивану Греку, сыну Константина Савопуло, но к этому времени враждовал с ним. Нападение на «Мираж» было Пашей Зверем заказано с целью избавиться от коекого из бывших коллег и претендентов на бандитскую власть.
Расстрелять их из автоматов должны были Михеев и Репях, которому исполнилось лишь 17 лет; два других бандита — Р. Аблаев и Э. Ганиев прикрывали операцию снаружи.
Когда Паша Зверь узнал, что киллеры засветились, оставив сумку с фотографией члена банды Парфенова, то взъярился. Парфенова надо убрать. Это и поручается Аблаеву и Ганиеву, который когда-то задолжал Алиеву крупную сумму денег и, следовательно, мог «отмазаться», только выполняя любые его поручения.
Ганиев, как и Парфенов, жил в Бахчисарае, здесь же было выбрано и место для убийства. Со своей жертвой они расправились неподалеку от «пещерного города» Чуфут-Кале. Сбросили труп с обрыва, замаскировали ветками и скрылись. Убийство подельника, однако, не предотвратило конца банды. Летом 1997 года все участники банды предстали перед судом. Алиев и Михеев были приговорены к расстрелу.
