История становления и развития института адвокатуры в России

Сегодня заказывая услуги адвокатов на сайте lawyer-russia.com мало кто из клиентов знает, а когоа появилась профессия адвокат? В этой статье мы попробуем приоткрыть завесу тайны этого вопроса.

Развитие адвокатуры в России до реформы 1864г.

Предшественником российской адвокатуры был институт судебно­го представительства в Древней Руси. Первые упоминания о нем мы находим в законодательных сборниках XV в. В частности, по Псковской судной грамоте иметь поверенных лиц могли не все, а только жен­щины, дети, монахи и монахини, дряхлые старики и глухие. Напротив, Новгородская судная грамота дозволяет иметь доверенных лиц всем. Обязанности поверенных исполняли, во-первых, родственники тяжу­щихся, во-вторых, все правоспособные граждане, за исключением тех, кто, состоя на службе, были облечены властью.

Первоначально господствующей формой судебного представи­тельства у славянских и германских народов было родственное пред­ставительство. В частности, роль правозащитника выполняли дети, братья, племянники и друзья представляемого. Но уже появляются и наемные поверенные. Так, Псковская судная грамота запрещает пове­ренным вести более одного дела в день (“одному пособнику одного дня за два орудия не тягаться”). Это постановление, несомненно, от­носится к наемным поверенным и свидетельствует о стремлении вла­сти упорядочить процесс начавшегося развития профессионального представительства по чужим делам. В позднейших правовых памят­никах, а именно, в судебниках и Соборном уложении 1649г., постоян­но упоминается о наемных поверенных как о уже существующем ин­ституте.

Древнее русское право, вплоть до издания Свода законов 1832г., не содержало правовых норм, относящихся к организации института по­веренных. Свод законов, впервые предоставив право всякому, кто мо­жет по закону быть истцом и ответчиком, производить тяжбу и иск че­рез поверенного, определил, что “поверенный, действуя в суде вместо верителя, представляет его лицо”. Свод законов обозначил круг лиц, которым запрещалось заниматься судебным представительством. Это, в частности: малолетние, удельные крестьяне по делам крестьян их ве­домства, духовные особы, монахи и монахини, чиновники, лица всяко­го сословия, которые были преданы суду за преступления, наказуемые лишением прав состояния, лица, подвергшиеся по суду за уголовное преступление телесным наказаниям, чиновники и канцелярские слу­жащие, исключенные со службы за преступление и “дурное поведе­ние”, лица, состоящие под надзором полиции.

Необходимо отметить, что до издания Судебных уставов 1864г. су­дебное представительство было свободной профессией, не связанной организационно-корпоративными обязательствами. В разные истори­ческие периоды сфера деятельности поверенных была различной. В древние времена, когда уголовный процесс не отделялся от граждан­ского, участие поверенных допускалось в делах обоего рода. После того как судопроизводство начало делиться на две формы – гражданскую и уголовную (Судебники 1497-1950гг.), роль поверенных стала ме­няться. Уголовный процесс теперь составляли стадии; состязательный суд и следственный розыск привел к тому, что границы розыска расши­рялись и он постепенно оттеснил обвинительный процесс на второй план. К участию в розыскном процессе поверенные не допускались.

Уголовные дела разбирались в порядке следственного и тайного производства. Один из членов суда рассматривал акты предваритель­ного следствия и делал из них извлечения или выписку, которая представлялась другим членам суда и служила процессуальным осно­ванием для вынесения приговора. Та часть процесса, которая состав­ляет судебное следствие и является самым важным этапом для уста­новления истины, отсутствовала. Ни о допросе свидетеля на суде, ни о разработке доказательств не было и речи. Само собой разумеется, что участие адвокатов в процессе не предполагалось. Они могли лишь быть уполномочены совершать вместо подсудимых “рукоприкладст­во под записками” в маловажных делах, оканчивавшихся в первой инстанции.

С развитием судопроизводства возникают зачатки института правозащиты в уголовном суде, которую обеспечивали подсудимому про­куроры и стряпчие, возбудившие преследование за преступление. Обя­занность наблюдения за соблюдением интересов подсудимого возлага­лась на депутатов, избиравшихся из представителей того сословия или ведомства, к которому относился обвиняемый. Депутаты присутство­вали на следствии, наблюдали за правильным его производством, а в случае необходимости могли высказывать собственное мнение. Проку­роры и стряпчие имели право предлагать суду свои заключения о неви­новности подсудимого.

Гражданский процесс основывался на тех же принципах, что и уго­ловный. Предварительная подготовка к суду состояла в том, что тяжу­щиеся обменивались состязательными бумагами: прошением, ответом, возражением и опровержением. Эта процедура занимала не менее че­тырех месяцев и могла в некоторых случаях продолжаться до двух лет.

Затем из сего производства делалась выписка или составлялась док­ладная записка. Этот документ представлялся тяжущимся для прочте­ния и подписи, причем они могли просить о его дополнении и измене­нии. При докладе дела в заседании суда до начала обсуждения его по существу, т.е. при чтении записки (выписки), могли присутствовать тяжущиеся или их поверенные. Но обсуждение дела и постановление решения происходили при закрытых дверях. Деятельность поверен­ных в гражданском процессе заключалась в “хождении по делу”, т.е. в сочинении состязательных бумаг, их подаче, явках в суд, представле­нии доказательств, присутствии при докладе дела и т.д. Стряпчие часто не имели никаких юридических познаний и пользовались дурной сла­вой хищников, мошенников. В народе их метко прозвали “крапивное семя”. Их функции не были регламентированы законодательно.

Российские цари были настроены против создания в России адво­катской корпорации западного образца. Петр I считал “ходатаев” ябед­никами, товарищами воров и душегубцев. По его мнению, адвокат своими пространными ходатайствами больше утруждает судью и запу­тывает дело, чем ведет его к скорейшему разрешению. Отрицательное отношение к идее учреждения адвокатуры по западному образцу со­хранялось практически до отмены крепостного права. Весьма харак­терным в этой связи было высказывание Николая I: “Кто, кто погубил Францию, как не адвокаты? Кто были Мирабо, Марат, Робеспьер?! Нет… пока я буду царствовать, России не нужны адвокаты, – без них проживем”.

Адвокатской практикой занимались государственные служащие невысокого ранга в свободное время или находясь в отставке. Приме­чательно, что сам термин “адвокат” впервые был упомянут в Воинском уставе Петра I 1716 г.

При обсуждении проектов судебной реформы 1864г. Государствен­ный совет, отмечая недостатки дореформенной адвокатуры, писал в своем журнале: “Одна из причин бедственного положения нашего су­допроизводства заключается в том, что лица, имеющие хождение по де­лам, большей части люди очень сомнительной нравственности, не имеющие никаких сведений юридических ни теоретических, ни прак­тических”. На этом основании Государственный совет признал необ­ходимым создание организованной адвокатуры, без которой, по его мнению, “невозможно будет ведение состязания в гражданских и су­дебных прениях в уголовном судопроизводстве с целью раскрытия ис­тины и представления полной защиты тяжущимся и обвиняемых пред судом”.

Особое внимание при анализе деятельности дореформенной адво­катуры следует уделить адвокатуре в коммерческих судах. Она была организована 14 мая 1832г. и в дальнейшем практически не изменя­лась вплоть до революционных событий 1917г. Заниматься практикой в коммерческом суде могли только лица, внесенные в список присяж­ных стряпчих, который вели в каждом коммерческом суде. Кандидаты на эту должность должны были представить суду “аттестаты, послуж­ные списки и прочие свидетельства о звании их и поведении, какие сами признают нужными”. Суд рассматривал документы и при личном осведомлении о свойствах просителя или вносил его в список, или объ­являл словесный отказ без всякого объяснения причин. Стряпчий, вне­сенный в список, мог быть исключен из него по усмотрению суда без дальнейших объяснений, причина исключения регистрировалась только в протоколе. После внесения в список стряпчий принимал при­сягу и получал право заниматься ходатайством по делам. Число стряп­чих точно не было определено, но суду вменялось в обязанность иметь “печение, чтобы оно было достаточным и, чтобы тяжущиеся стороны не затруднялись в их выборе”.

Таким образом, присяжные стряпчие в коммерческих судах полно­стью зависели от суда: по его усмотрению они могли быть допущены к практике или исключены из списка без каких-либо веских причин. В целом говорить об адвокатуре дореформенной России в классиче­ском ее понимании (правозащитная юридическая помощь) нельзя. Лишь наличие у адвоката возможности оказывать помощь своему до­верителю, подзащитному на всех стадиях юридической процессуаль­ной деятельности свидетельствует о существовании полноценного ин­ститута адвокатуры.

Поэтому можно считать, что история классической русской адвока­туры начинается после судебной реформы 1864г., когда законодателем были введены состязательные начала в процессе, уравнены права сторон и судебная власть была отделена от административной, когда был изменен организационно-правовой и функциональный статус проку­ратуры в России, изменен порядок дознания и следствия.

 

Русская адвокатура 1864-1917гг.

Цель издания новых Судебных уставов заключалась, как писал Им­ператор Александр II в указе Правительствующему Сенату, в том, что­бы “водворить в России суд скорый, правый, милостивый и равный для всех подданных, возвысить судебную власть, дать ей надлежащую самостоятельность и вообще утвердить в народе то уважение к закону, без которого невозможно общественное благосостояние и которое должно быть постоянным руководителем действий всех и каждого: от высшего до низшего”.

Судебные уставы вполне соответствовали этой великой цели. Они даровали полную самостоятельность судебной власти, отделив ее от административной. Они создали стройную и прочную систему судеб­ных инстанций, способствовавшую быстрому и единообразному от-правлению правосудия. Они обеспечили надлежащий состав судебно­го персонала, определили его интеллектуальный и нравственный ценз, содержали нормы о материальном положении судей и их несменяемо­сти. Далее, они привлекли к участию в отправлении правосудия пред­ставителей народа в лице присяжных заседателей, сословных предста­вителей и мировых судей. Наконец, они преобразовали судопроизвод­ство, обратив его из тайного, следственного и письменного в гласное, состязательное и устное, и создали официальный институт судебной защиты в лице присяжных поверенных.

Судебную реформу 1864г. разрабатывали образованнейшие отече­ственные юристы того времени – С.И.Зарудный, Д.Л.Ровинский, Н.И.Стояновский. Учитывая традиции страны и опыт западноевро­пейских держав, они восприняли отчасти немецко-австрийский тип адвокатуры, особенности которого состояли в соединении в одних ру­ках функций правозаступничества и судебного представительства, хотя не все юристы дореволюционной школы относились к этому по­ложительно. Профессор Е.В.Васьковский, например, отстаивавший необходимость разделения двух функций адвокатуры, считал, что при таком положении “адвокат из ученого эксперта и судебного оратора, каким он был в качестве чистого правозаступника, становится практи­чески дельцом, маклером по юридической части, имеющим тем больше успеха в публике, чем больше сметливости, юркости и даже неразбор­чивости в средствах он проявит при устройстве материальных интере­сов своих клиентов”. Организационное устройство адвокатуры в Рос­сии во многом напоминало французское по характеру внутреннего са­моуправления, системе дисциплинарных взысканий и порядку дисци­плинарного производства.

Адвокатура на основании Судебных уставов 1864г. была выражена в двух формах: присяжные поверенные и частные поверенные. Рус­ским законодательством были определены условия допущения к рабо­те в присяжной адвокатуре: допускались лица, достигшие 25-летнего возраста, имеющие русское подданство, высшее юридическое образо­вание и опыт практической деятельности (ст.354 Учреждений Судеб­ных Установлений от 20 ноября 1864г.). Помимо этих условий адво­каты должны были быть финансово независимыми, дееспособными и полноправными подданными, безукоризненными в нравственном от­ношении.

Подготовка кандидатов в адвокатуру, согласно ст.354 Учреждений Судебных Установлений, осуществлялась по следующим направлени­ям:

1) служба по судебному ведомству в тех должностях, на которых приобретаются практические знания по производству судебных дел;

2) состояние кандидатами на судебной должности;

3) занятие судебной практикой под руководством присяжных поверенных. Во всех трех случаях продолжительность данной деятельности должна была со­ставлять не менее пяти лет.

Не допускались в адвокатуру:

“1) лица, состоящие на службе от правительства или по выборам, за исключением тех, которые занимают почетные или общественные должности без жалования;

2) объявленные несостоятельными должниками;

3) опороченные:

а) подвергшиеся по судебным приговорам лишению или ограниче­нию прав состояния, а также священнослужители, лишенные духовно­го сана по приговорам духовного суда;

б) состоящие под следствием за преступления и проступки, кото­рые влекут за собою лишение или ограничение прав состояния, и не оп­равданные по обвинению в таких преступлениях и проступках;

в) исключенные из службы по суду, или из духовного ведомства за пороки, или же из среды обществ и дворянских собраний по пригово­рам тех сословий, к которым они принадлежат;

г) лишенные по суду права ходатайствовать по чужим делам, а так­же исключенные из числа присяжных поверенных” (ст.355 Учрежде­ний Судебных Установлений).

К 1886г. присяжных поверенных в России насчитывалось немно­гим более 1600 человек, и группировались они в основном в трех судеб­ных округах – Петербургском, Московском, Харьковском.

В Судебных уставах внутреннее самоуправление адвокатурой оп­ределено по французскому образцу. Присяжные поверенные приписы­вались к судебным палатам (ст.356), образовывали при каждой палате особую коллегию и при составе коллегии не менее 20 человек входили в палату с просьбой о разрешении им избрать совет. После этого палата назначала одного из своих членов, который созывал присяжных пове­ренных и открывал общее собрание, где и производились выборы пред­седателя совета простым большинством голосов (ст.357, 360). Помимо советов закон предусматривал создание отделений совета. Статья 366 постановляет: “…Если в каком-либо городе, в котором нет судебной па­латы, имеют местожительства более десяти поверенных, то они могут с разрешения состоящего при местной судебной палате совета присяжных поверенных избрать из среды себя отделение совета при Окруж­ном суде, в таком составе и с теми из принадлежащих совету правами, которые будут им самим определены. Об учреждении такого отделе­ния совета присяжных поверенных и о правах, ему советом предостав­ленных, должно быть доводимо до сведения судебной палаты”.

Компетенция совета определялась в ст.367:

“К обязанностям и правам совета присяжных поверенных принад­лежит:

1) рассмотрение прошений лиц, желающих приписаться к числу присяжных поверенных, или выйти из этого звания, и сообщение су­дебной палате о приписке их, или отказе им в этом;

2) рассмотрение жалоб на действия присяжных поверенных и на­блюдение за точным исполнением им законов, установленных правил и всех принимаемых ими на себя обязанностей, сообразно с пользой их доверителей;

3) выдача присяжным поверенным свидетельств в том, что они не подвергались осуждению совета;

4) назначение поверенных по очереди для безвозмездного хожде­ния по делам лиц, пользующихся на суде правом бедности;

5) назначение в очереди поверенных для ходатайства по делам лиц, обратившихся в совет с просьбою о назначении им таковых;

6) определение количества вознаграждения поверенному по таксе, в случае несогласия по сему предмету между ним и тяжущимся, и когда не заключено между ними письменного условия;

7) распределение между присяжными поверенными процентного сбора, установленного 398-й статьей сего учреждения;

8) определение взысканий с сих поверенных как по собственному усмотрению совета, так и по жалобам, поступающим в совет”.

Совет фактически заведовал всеми делами корпорации. Поскольку советы, как и само сословие присяжных поверенных, были учрежде­ниями новыми, то им пришлось, по свидетельству А.Ф.Кони, “выраба­тывать одновременно и приемы адвокатской техники, и правила адво­катской этики так, чтобы другим, на то глядючи, повадно не было так делать”. В 70-80-е гг. XIX в. председателями советов присяжных по­веренных избирались наиболее авторитетные адвокаты.

Система дисциплинарных наказаний, а также порядок дисципли­нарного производства были всецело построены по французскому об­разцу. Присяжный поверенный, привлеченный к дисциплинарной от­ветственности, приглашался дать объяснение своему проступку или явиться лично в заседание совета. Если он не исполнял этого требова­ния без уважительных причин, совет выносил решение на основании имеющихся у него сведений. Постановления совета имели силу только в том случае, если в нем участвовало больше половины его членов. Для запрещения практики и исключения из списка присяжных поверен­ных необходимо было, чтобы за это проголосовали не менее двух тре­тей членов совета. На все постановления совета, кроме трех, которыми присяжный поверенный подвергался предостережению и выговору, допускалась апелляция (ст.377). Кассационная жалоба, которая могла подаваться в течение долгого периода времени, с 1885г. не принима­лась Сенатом.

Все отмеченные постановления выносились как советом, так и от­делением совета присяжных поверенных (ст.377). В тех городах, где не было совета или его отделения, их обязанности исполнял окружной суд (ст.378).

Прокуратура имела право надзора за деятельностью адвокатуры. Вмешательство прокуратуры во внутренние дела сословия выража­лось в том, что: 1) дисциплинарные приговоры совета, как обвинитель­ные, так и оправдательные, сообщались прокурору подлежащего суда, 2) на эти приговоры прокурор мог подавать протесты в палату (ст.370 и 376).

Согласно своим функциональным обязанностям присяжные пове­ренные могли принимать на себя ведение гражданских и уголовных дел. Однако ни в том, ни в другом процессе они не пользовались моно­полией. В гражданском процессе вести дела тяжущихся были вправе частные поверенные, а также близкие родственники тяжущихся и лица, имевшие общую тяжбу с доверителями или заведующие их дела­ми и имениями. В уголовном процессе обязанности защитника могли исполнять не только присяжные, но и частные поверенные, а также все лица, которым закон не запрещал ходатайствовать по чужим делам. Это объяснялось не только традицией, но и нехваткой дипломирован­ных специалистов.

Присяжные поверенные считались представителями тяжущихся. Отношения между ними и доверителями основывались на договоре до­веренности. Полномочие, даваемое доверителем, могло быть удостове­рено письменной доверенностью или словесным заявлением на суде. Некоторые действия должны были быть специально оговорены в дове­ренности. Доверитель мог во всякое время уничтожить доверенность, известив об этом суд письменно или устно, но суд не был обязан отсро­чивать заседание и ждать явки нового поверенного. В свою очередь, и поверенный имел право отказаться от ведения дела, но был обязан объ­явить об этом своему доверителю заблаговременно.

Участие присяжных поверенных в процессе не считалось обяза­тельным: каждый тяжущийся мог вести свои дела лично во всех судеб­ных учреждениях. В уголовных делах, подлежавших ведению общих судебных учреждений как с участием присяжных, так и без него, широко практиковалось назначение официальных защитников. Статья 566 Учреждений Судебных Установлений гласила: “По просьбе подсудимого председатель суда назначает ему защитника из состоя­щих при суде присяжных поверенных, а за недостатком сих лиц, из кан­дидатов на судебные должности, известных председателю по своей благонадежности”. Отказываться от таких назначений присяжные по­веренные могли только по уважительным причинам (ст.394).

В гражданских делах председатель суда мог назначить поверенного только в случае, указанном в ст.254 Установлений Гражданского судо­производства, т.е. при отказе избранного тяжущимся поверенного. Но совет присяжных поверенных имел право назначать поверенного и в других случаях.

На суде присяжные поверенные, пользуясь свободой выступлений, должны были “не распространяться о предметах, не имеющих никако­го отношения к делу, не позволять себе нарушать должное уважение к религии, закону и установленным властям, не употреблять выражения, оскорбительные для чьей бы то ни было личности” (ст.745).

Наряду с присяжными поверенными ведением гражданских и уго­ловных дел занимались частные поверенные. Этот институт возник в результате контрреформ в декабре 1874г. первоначально как времен­ная мера. Частными поверенными могли быть лица: 1) получившие высшее юридическое образование; 2) удостоверившие суд в своих зна­ниях. Мировые и уездные съезды, а также судебные палаты выдавали частным поверенным свидетельство на право ведения дел. Их деятель­ность была строго локализована: они могли ходатайствовать только в том судебном месте, в котором им выдано свидетельство.

Дисциплинарная власть в отношении частных поверенных принад­лежала тем судам, при которых они состояли. Суд начинал дисципли­нарное производство или по собственному усмотрению, или по предло­жению прокуратуры и мог налагать на виновных те же наказания, какие советы присяжных поверенных налагали на членов своего сословия.

Предполагалось, что введение института частных поверенных будет служить сокращению числа стряпчих или подпольных адвокатов, имев­ших репутацию мошенников. (Стряпчие часто были невежественны в праве, хотя принимали участие в рассмотрении дел по наследству, иму­щественных и земельных споров, дел о банкротстве, разводах, паспортах и телесных повреждениях.) Однако эти задачи частные поверенные вы­полнить квалифицированно не смогли. По закону судебное присутствие имело право удостовериться в надлежащих познаниях желающего полу­чить свидетельство частного поверенного и устанавливало сведения, не­обходимые для этого, по собственному усмотрению. Фактически же су­дебные присутствия выдавали свидетельства всем желающим. “Наряду с присяжными поверенными – людьми, обладающими далеко не мало­важной теоретической и практической подготовкой, образовалось осо­бое сословие судебно-патентованных адвокатов, которое в огромном большинстве случаев либо имело первичные признаки юридической подготовки, либо, не будучи вовсе повинны в каком-нибудь знакомстве с азбучными началами и понятиями права и судопроизводства, претен­дуют, однако, на положение присяжных поверенных, выступают на суде с самоуверенностью, достойных лучших людей, и ставят своим клиен­там столь высокие и беспощадные требования, на которые едва ли реша­ются лучшие из присяжных поверенных”. При этом, как отмечает М.Ю.Барщевский, “в сознании народа отсутствовало различие между двумя типами адвокатов, что было весьма плохо для адвокатуры в це­лом, так как гораздо чаще частные поверенные вообще были непрофес­сиональны и даже, порою, не знали законов”.

В целом можно сделать вывод, что организация русской адвокату­ры основывалась на следующих принципах, сформулированных Е.В.Васьковским:

1) совмещение правозаступничества с судебным представитель­ством;

2) относительная свобода профессии;

3) формальное отсутствие связи с магистратурой;

4) сословная организация и отчасти дисциплинарная подчинен­ность судам;

5) договорное определение суммы гонорара.

Введение института адвокатуры в России стало важным шагом на пути формирования гражданского общества и правового статуса лич­ности. Необходимо отметить, что роль адвоката не ограничивалась его служебной деятельностью; он не только представлял интересы тяжу­щихся в суде, но и осуществлял юридические консультации, руково­дил правовыми сделками, разъяснял права и возможности применения закона, т.е. в широком смысле способствовал соблюдению принципа законности и созданию основ правового государства.

А.Ф.Кони в работе “Заключительные прения сторон в уголовном процессе” писал: “Учреждение присяжной адвокатуры, существовавшей при дореформенном строе лишь в узком и зачаточном состоянии, пришедшей на смену прежних ходатаев с “заднего крыльца”, было встречено горячим общественным сочувствием. К сожалению, она не была поставлена в благоприятные для ее развития условия, и наряду с присяжными поверенными появились частные ходатаи и совершенно посторонние адвокатуре лица, имеющие право быть представителями обвиняемого без всякого образовательного или нравственного ценза”.

Составители Судебных уставов выделяли в качестве основной за­дачи адвокатской деятельности выявление правды, соблюдение чести и осознание нравственной ответственности перед правительством и обществом. “В новом суде при участии присяжных поверенных как представителей тяжущихся, право сделалось такой силою, которой должны уступать богатые и сильные мира сего, если только на их сто­роне не было такого же права”.

Однако в деятельности адвокатуры того времени были определен­ные недостатки, в частности, возникшие в результате совмещения функций правозаступничества с судебным представительством. “Наш адвокат поставлен в необходимость слишком часто выходить на улицу, вступать с нею в непосредственные сношения и постоянно якшаться с зачумленными. Тогда как французский адвокат, не спускаясь со своего традиционного пьедестала, работает в кабинете, и появляется в суде лишь для того, чтобы в день публичного заседания произнести свою речь, оставляя всю подготовительную черновую работу (у нас очень часто и черную) на обязанности стряпчего. Наш присяжный поверен­ный обязанности эти несет сам и по прискорбным свойствам такой миссии, она оказывается в известной цели до того заманчива, что оттес­няет собой целомудренный, но малоприбыльный кабинетный труд и не для всех удобные судоговорения”. “На нашу адвокатуру возложена законом не одна чистая работа, как на французскую, но и черновая, даже черная. А что такое эти конкурсы и аукционы, как не самая черная работа, до того черная, что как бы кто чисто и осторожно ею не зани­мался, в конце концов, его все-таки запачкают, если не противники, то союзники”.

Русскому адвокату большую часть времени приходилось тратить на работу в канцеляриях различных присутственных мест, в нотариаль­ных конторах, бегать по городу в поисках нужной информации, дежу­рить в полицейских участках и проводить огромное количество време­ни в ресторанах с нужными людьми.

И если все это фактически составляет главную часть адвокатской деятельности, постепенно происходит депрофессионализация адвока­та как юриста. Присяжные поверенные, являясь судебными представи­телями тяжущихся и действуя на основании договора доверенности, не видели ничего предосудительного в том, чтобы принять на себя одно­стороннее внесудебное поручение и даже исполнять обязанности по­средника между заинтересованными лицами. Таким образом, совме­щение функций оказания юридической помощи с судебным предста­вительством фактически приводило к тому, что адвокаты занимались деятельностью, нередко ничего общего не имевшей с истинной задачей адвокатуры – правозаступничеством.

Внутренняя организация адвокатуры фактически была основана на двойственном принципе: с одной стороны, адвокаты находились в под­чинении судебных округов, с другой – были организованы в адвокат­ские сословия с подчинением совету присяжных.

Необходимо отметить, что сословное самоуправление принесло на практике более благотворные результаты, чем формальный надзор со стороны судов. Тем не менее и оно во многих случаях оказывалось не­достаточным. Не только противники корпоративного устройства, но и его защитники признавали, что советы присяжных поверенных очень часто склонны снисходительно относиться к проступкам своих коллег, фактически придерживаясь велений круговой поруки. Сословная орга­низация адвокатуры достаточно критически была оценена многими русскими юристами, в частности Фуксом в его работе “Судебная док­трина 1861-1864гг. на практике”. К недостаткам деятельности адвока­туры можно также отнести слабую связь между адвокатами и магист­ратурой, обострявшую достаточно вредный для интересов правосудия антагонизм. Однако вышеперечисленные недостатки лишь подтвер­ждают значение независимого института присяжных поверенных в ка­честве лиц, выполняющих важнейшую функцию государства – обеспе­чение гражданам (подданным) Российской империи прав на защиту и оказание квалифицированной юридической помощи.

Серьезным недостатком судебной реформы было введение наряду с институтом присяжных поверенных института частных поверенных. Его организация была крайне несовершенна. Она не гарантировала ни юридической квалификации, ни нравственных качеств, ни независи­мости частных поверенных.

Большую лепту в дискредитацию института адвокатуры внесла так называемая уличная, или подпольная, адвокатура. Она имела три формы.

Одни уличные адвокаты, пользуясь тем, что закон дозволял прини­мать уголовные дела для защиты всем правоспособным лицам, занима­лись специально уголовной практикой. “Разный, темный и малогра­мотный люд, не умеющий даже связать пару слов, с жадностью набро­сился на эксплуатацию клиентуры, преимущественно из крестьянской массы, которая по своему низкому уровню развития не в состоянии, в большинстве случаев, отнестись сколько-нибудь критически и обду­манно к выбору подобного вида. Отставные канцелярские служители, прогнанные со службы писцы, устраненные по распоряжению суда ча­стные поверенные, и даже бывшие маркеры трактирных бильярдов, и тому подобный сброд; все это обратилось в ходатаев и переполнило наши суды, особенно же мировые учреждения”.

Другой вид уличной адвокатуры составляли непатентованные хо­датаи по гражданским делам. “Последнее время, в провинции, сплошь да рядом попадаются вам на глаза лица из разряда подпольных адвока­тов, ведущие без всякого “страха и упрека” в суде дела, не имея на то установленных законом свидетельств. Лица эти являются в суде пове­ренными по гражданским делам, и, запасшись общими доверениями для заведования делами имения, возбуждают и поддерживают сотни гражданских исков… При таком положении лица, не имеющие установ­ленных законом свидетельств для ведения чужих дел, фактически пользуются в судах теми же правами, как и поверенные, признанные судом. Вследствие этого темный люд не может отличить первых от по­следних и таким образом делается жертвой хищнических порывов, представляемых представителями кабацкой адвокатуры”.

Представители третьего вида уличных ходатаев, не рискуя выступать в суде, ограничивались сочинением всякого рода кляузных бумаг, также преимущественно для крестьян. “В числе зол в деревенской жизни, выса­сывающих здоровые соки народного организма, резко выделяется язва так называемой кабацкой, или подпольной, адвокатуры, не стесненной никаким контролем вправе писать что угодно, кому и куда угодно, позо­рящей и унижающей звание адвоката. Армия таких ходатаев пополняет­ся всяким сбродом людей всяких национальностей, религий, людей, лишенных сознания и чести, а подчас даже прав состояния за причиненные преступления, позорящих доброе имя человека… Тысячи деревенских рублей переходят в карман к этим подпольным ходатаям…”.

Все вышеперечисленные недостатки организации адвокатуры в России, наряду с общими недостатками судебной реформы в целом, привели к тому, что в 1894г. была создана Высочайше учрежденная Комиссия по пересмотру положений судебных уставов под председа­тельством министра юстиции Н.В.Муравьева. Комиссия должна была разработать и принять изменения судебных уставов, в том числе в час­ти деятельности адвокатуры.

Однако после проведения огромной работы в течение 10 лет пред­ложения Комиссии так и не были реализованы в силу объективных и субъективных причин (отставка в 1904г. Н.В.Муравьева и начало ре­волюции в 1905г.).

В пореформенный период дальнейшее развитие получила деятель­ность адвокатуры по оказанию правовой помощи населению страны, в том числе беднейшему. С 1890г. стала развиваться коллективная фор­ма адвокатуры в виде юридических консультаций, которые часто соз­давались для обслуживания определенных социальных групп, напри­мер рабочих. Плата за услуги если и взималась, то была невысока.

В 1890-е гг. многие молодые адвокаты объединялись в группы (на­пример, в Москве существовал Странствующий клуб, члены которого оказывали юридическую помощь населению). Были организованы центры правовой помощи для рабочих и крестьян; некоторые при­сяжные поверенные посвятили себя исключительно защите “низших классов”. Консультации являлись информационными центрами, по­скольку советы предоставлялись бесплатно либо за символическую плату.

В коллегиях присяжных поверенных был создан фонд оплаты за­щиты неимущих по уголовным делам, формируемый из отчислений от гонораров адвокатов-цивилистов. Из этого же фонда вознаграждение выплачивалось в случаях ведения адвокатом дел по назначению суда.

Итак, основной функцией адвокатуры в пореформенный период было правозаступничество, т.е. оказание гражданам квалифицирован­ной юридической помощи, подобной помощи врачебной. Теперь оста­новимся на юридическом характере адвокатуры. Но предварительно определим, к какой отрасли права, публичной или частной, относится ее деятельность. Чтобы ответить на этот вопрос, необходимо рассмот­реть роль адвокатуры в судебном процессе того времени.

Юристы-правоведы выработали четкую теоретическую модель, служившую базой для построения института адвокатуры пореформен­ного периода в России. Так, по мнению министра юстиции генерал-прокурора Н.В.Муравьева, “история указывает на две основные ре­формы уголовного преследования: частную, когда преследование это производится частным лицом, реально пострадавшим от преступле­ния, и преследующим его единственно в личном своем интересе… и публичную, когда отвлеченным идеальным субъектом преследования выступает общество или государство, действующее во имя общего бла­га и общих страдающих от преступления интересов, носителем кото­рых оно является по самой природе своей. Это последнее публичное преследование, смотря по непосредственному своему субъекту, может быть народное, когда каждый гражданин, как таковой, пользуется юри­дическим нравом и несет нравственную обязанность преследовать в общем интересе всякое совершенное преступление, независимо от лич­ного отношения, или официальное, должностное, когда преследование преступлений делается правом и юридической обязанностью назна­ченных государством должностных лиц; или же уголовное преследова­ние возлагается на особое призванное к тому государственное учреж­дение, отдельное от судебной власти в тесном смысле и носящее назва­ние прокуратуры, в качестве представителя и поборника репрессивных интересов государства перед этой ни от кого, кроме закона и судейской совести, не зависящей властью”.

Ответчиком в уголовном процессе выступает обвиняемый или под­судимый. Возникает вопрос, кто же должен осуществить в этом случае защиту обвиняемого, кто обязан взять его под свое покровительство? Быть может, само государство? Оно является в данной ситуации его противником и врагом. Частные лица – родные, друзья, наемные по­мощники? Никто из них, как правило, не в состоянии предоставить надлежащую квалифицированную помощь, обеспечить противовес всемогущему государству, так как каждый из них есть ничтожная еди­ница, как и сам обвиняемый. Вывод напрашивается сам собой: взять под охрану его интересу должно общество, т.е. население данного госу­дарства. Общество для своего собственного блага, для охраны своих прав должно брать под свою защиту обвиняемых, как государство берет под защиту потерпевших, и откомандировать для участия в процес­се своего особого уполномоченного, подобного уполномоченному го­сударства – прокурору. Таким уполномоченным представителем об­щества на суде в уголовном процессе является правозащитник, или ад­вокат.

В гражданском процессе, построенном на состязательных началах, истец и ответчик – частные лица; государство в лице своих органов, су­дебных учреждений исполняет обязанности третейского судьи. Каж­дая из сторон в процессе преследует свои частные интересы, поэтому государство не имеет оснований вмешиваться в этот процесс. Оно должно только гарантировать тяжущимся возможности признания своих прав в суде. Другими словами, для государства, как для третей­ского судьи, безразлично, какая из спорящих сторон одержит верх и победит ли она вследствие того, что действительно права, или потому, что противная сторона не хотела или не умела защищаться. Государст­ву важно восстановить спокойное правоотношение, а заботиться о том, чьей пользе послужит такое правоотношение, – дело не государства, а тяжущихся. Иное отношение к гражданскому процессу у общества в силу того, что гражданский процесс представляет собой не что иное, как легальную борьбу за право, в которой заинтересованы не только тя­жущиеся, но и все общество, поскольку правовой порядок держится на нормах объективного или абстрактного права, служащих основанием для реализации и конкретных субъективных прав частных лиц. Одна­ко конкретное право не только получает силу и жизнь от абстрактного, но и возвращает их ему. Значение права проявляется в его применении на практике. Правовая норма, которая никогда не применяется, пере­стает быть таковой. В области частного права идет борьба права против неправа, общая борьба, в которой все должны стойко держаться друг с другом, – национальная работа, и каждый, кто бежит, совершает изме­ну общему делу, так как он придает силу врагу, увеличивая его отвагу и дерзость. Защита подвергшегося нападению права представляет собой для частного лица долг не только относительно самого себя, но и отно­сительно всего общества.

Исходя из вышесказанного, общество должно для собственного блага оказывать со своей стороны поддержку правам тяжущихся и по­могать им в процессуальной борьбе за право. Достигнуть этого оно мо­жет тем же способом, что и в уголовном процессе, а именно, дав тяжу­щемуся правового помощника в лице своего уполномоченного, кото­рым является адвокат. А так как в гражданском процессе обе стороны претендуют на восстановление своих нарушенных прав в равной мере, общество и, как следствие этого, государство должны дать им равную возможность защиты своих прав, тем самым предоставив каждой из сторон право на адвоката, чтобы он следил за справедливым решением дела и не допускал нарушения прав тяжущихся. Можно сделать вывод о том, что и в уголовном, и в гражданском процессе адвокат действует в качестве уполномоченного общества и в его интересах.

Таким образом, представляется, что адвокат, адвокатура как инсти­тут – не заместители тяжущихся субъектов процесса, а фактор право­судия и элемент судебной организации, институт судебной власти, публичного права. На основании анализа юридической сущности адво­катуры можно вывести функциональные ее основы, которые заключа­ются в предоставлении юридической помощи от имени общества част­ным лицам в гражданском и уголовном процессе.

Итак, независимость от суда и доверителя в определении правовой позиции и равноправие с прокуратурой как стороной состязательного процесса – это основные черты организации адвокатуры в виде общест­венной службы. Важнейшая функция адвоката – обеспечение судебно­го представительства. Различные по своей природе правозаступничество и судебное представительство несходны и по своим за­дачам. Прежде всего правозаступник лишь помогает тяжущемуся как уполномоченный общества. Судебный представитель, напротив, заме­няет личность стороны в процессе, отождествляется с ней и с ее интере­сами в пределах полученного поручения. Другими словами, первый – патрон и покровитель стороны, а второй – процессуальный двойник. В уголовном процессе правозаступничество играет в высшей степени важную роль: оно – фактор правосудия, равный прокуратуре и незави­симый от суда. Что же касается судебного представительства, то, по об­щему правилу, оно здесь вовсе недопустимо, так как в интересах раскры­тия материальной истины необходимо присутствие на суде самого обви­няемого. Его объяснения, тон его речи, манера держаться на суде, отно­шение к показаниям свидетелей и экспертов служат основанием оценки доказательств при вынесении приговора. Поэтому замена подсудимого уполномоченным им лицом может быть дозволяема только в виде изъя­тия для маловажных дел (ст.133, 383 Устава уголовного судопроизвод­ства 1864г.). Допустимость правозаступничества в гражданских делах оправдывается не столько нуждами тяжущихся, сколько соображения­ми общественной пользы и интересами правосудия.

Общество не заинтересовано в том, чтобы вместо тяжущихся на суд явились их представители. Государство же и суд, напротив, склонны требовать в важнейших случаях личных действий сторон. Отсюда вы­текает глубокое внутреннее различие в природе правозаступничества и представительства, а вследствие этого и в их задачах. В то время как первое необходимо не только для граждан, но и для общества, государ­ства и суда и, содействуя отправлению правосудия, является институ­том публичного права, второе вызвано к жизни потребностями част­ных лиц, существует для их удобства и носит исключительно частно­правовой характер.

Эти соображения, как представляется, актуальны для характери­стики деятельности адвокатуры не только в пореформенный период, но и на современном этапе. Адвокатура как важнейшая составная часть правоохранительной системы, осуществляя защиту прав подозревае­мого, обвиняемого и иных лиц в уголовном процессе, выполняет пуб­личные функции. На этом основании и сегодня государство допускает к участию в уголовном судопроизводстве преимущественно адвокатов, в то время как в гражданском судопроизводстве круг лиц, которые мо­гут быть представителями сторон, намного шире.

Положение адвокатуры зависит, с одной стороны, от общего куль­турного и политического климата в стране, а с другой – от системы су­допроизводства. Поэтому, отмечая функциональные основы адвокату­ры в России, необходимо учитывать, что эти функции реализовыва­лись в соответствии с Судебными уставами 1864г. в разных социально-политических условиях, что не могло не отразиться на содержании ее деятельности как таковой.

В целом организационно-правовые и функциональные основы дея­тельности адвокатуры оставались неизменными до осени 1917г., когда в результате политических событий были уничтожены и судебная сис­тема, и присяжная адвокатура.

 

Организационно-правовая характеристика деятельности советской адвокатуры

Ликвидация адвокатуры была провозглашена первым законода­тельным актом о суде – Декретом о суде № 1, принятым 22 ноября 1917г. Однако адвокаты на местах отказались подчиниться этому Декрету, объявив, что он исходит “от организации, не признаваемой за власть страной, не имеющей силу закона”. Адвокатура Москвы при­няла решение продолжать деятельность на началах, закрепленных для сословий присяжных поверенных и их помощников Судебными уста­вами 1864г. и узаконениями, опубликованными в установленном по­рядке.

Ликвидировав институт адвокатуры, советская власть вместе с тем попыталась обеспечить каждому гражданину право иметь защитника своих интересов в суде. По Декрету о суде № 1, впредь до преобразова­ния всего порядка судопроизводства, к выполнению функции защиты в уголовных делах и представительства в гражданских допускались “все неопороченные граждане обоего пола, пользующиеся граждан­скими правами” (ст.3). Но Декрет не определял форму организации судебной защиты. Поиски наиболее приемлемой формы для нового, советского суда продолжались в течение первых пяти лет существова­ния советской власти. “На протяжении всех пяти лет нашего револю­ционного строительства, – писал по этому поводу член коллегии НКЮ РСФСР Я.Н.Брандербургский, – мы ни разу не собирались уничтожать защиту в судебном процессе. Мы только несколько раз ме­няли форму организации защиты… мы прошли несколько этапов, исто­рически совершенно необходимых”.

Инструкция Народного комиссариата юстиции революционного трибунала от 19 декабря 1917г. предусматривала организацию при ре­волюционных трибуналах коллегий правозаступников, имеющих пра­во выступать в судебном процессе как обвинителями, так и защитника­ми. Этим документом разрешалось выполнять функции защиты также лицам, приглашаемым самим обвиняемым из числа граждан, пользую­щихся политическими правами. За 15 месяцев, прошедших после Ок­тябрьской революции, вплоть до марта 1919г. число адвокатов в Моск­ве сократилось с 3000 до 100 человек. Защитников перестали допус­кать к участию в предварительном следствии; их участие в судебном разбирательстве стало выборочным, а не обязательным.

Провозглашенное в Декрете о суде № 1 и закрепленное в Инструк­ции НКЮ право приглашать любое лицо для осуществления защиты было весьма демократичным. Однако оно иногда использовалось для того, чтобы с судебной трибуны дискредитировать новый строй. По­этому возникла настоятельная необходимость в более четкой регла­ментации института защиты.

Внесенный на рассмотрение СНК руководством Народного комис­сариата юстиции проект Декрета о суде № 2 был далеко не совершен­ным и дважды обсуждался в январе 1918г. на заседаниях Совета На­родных Комиссаров. В.И.Ленин внес в проект существенные поправ­ки, коренным образом изменив редакцию статей о коллегиях правозаступников.

Допуская участие в судебных прениях одного защитника из при­сутствующих на заседании граждан, Декрет о суде № 2 от 7 марта 1918г. возложил основную задачу защиты на коллегии правозаступников. В Декрете говорится: “При Советах Рабочих, Солдатских, Кресть­янских и Казачьих Депутатов создается коллегия лиц, посвящающих себя правозаступничеству, как в форме общественного обвинения, так и общественной защиты” (ст.24). “В эти коллегии вступают лица, из­бираемые Советами Рабочих, Солдатских, Крестьянских и Казачьих депутатов. Только эти лица имеют право выступать в судах за плату” (ст.25). По Декрету, вступление в коллегию по-прежнему не ограни­чивалось никакими цензами. Однако Советы не только избирали чле­нов коллегии, но и имели право их отвода, что позволяло не допускать к защите лиц, враждебно настроенных по отношению к советской власти.

Поискам формы организации судебной защиты и представительст­ва уделялось большое внимание на областных и губернских съездах деятелей юстиции, проходивших в середине 1918г. Одни их участники высказывались за то, что коллегии должны состоять при Советах, дру­гие – что при съездах судей, при трибуналах, но все участники полага­ли, что они необходимы. Не предлагалось устанавливать и какие-либо цензы для вступления в коллегию. Так, съезд сибирских, уральских и туркменских комиссаров юстиции признал возможным формировать коллегии “из лиц, желающих оказать помощь правосудию”. Группа таких лиц организовала в 1918г. в Москве кооперативную юридиче­скую консультацию, где велась книга учета и иная правовая документация. Доходы консультации за вычетом расходов на ее содержание де­лились поровну между членами коллегии.

Вопрос об организации защиты рассматривался и в ноябре 1918г. на заседании ВЦИК при обсуждении проекта Положения о народном суде. Народный комиссар юстиции РСФСР Д.И.Курский в своем док­ладе отметил: “Человек, который попадает на суд, нуждается в защите, и для всех ясно, что это особенно необходимо в крупном деле, когда предъявляется обвинение со стороны государственной власти и когда обвиняемый лишен возможности сказать что-нибудь потому, что не имеет защитника. Если существует официальный обвинитель, то нуж­но быть и защитнику”.

В принятом ВЦИК Положении о народном суде от 30 ноября 1918г. говорилось: “Для содействия суду в деле наиболее полного ос­вещения всех обстоятельств, касающихся обвиняемого или интересов сторон, участвующих в гражданском процессе”, при исполнительных уездных комитетах Советов рабочих и крестьянских депутатов и при исполнительных губернских комитетах Советов рабочих и крестьян­ских депутатов учреждаются коллегии защитников, обвинителей и представителей сторон в гражданском процессе. Их члены избирались исполкомами “на общих со всеми должностными лицами Советской республики основаниях” и как должностные лица получали содержа­ние по смете НКЮ.

Созданные коллегии защитников, обвинителей и представителей сторон в гражданском процессе сыграли определенную положитель­ную роль в усилении правовых гарантий граждан в условиях советско­го правосудия: несмотря на то, что подбор кандидатов в них проводил­ся под наблюдением отделов юстиции губернских исполкомов, в кол­легии проходили опытные правозаступники, представители буржуаз­ной адвокатуры. Именно поэтому на III Всероссийском съезде деятелей советской юстиции в июне 1920г. коллегии подвергались резкой критике, а некоторые из выступавших высказывались даже за упразднение защиты. Съезд принял постановление о ликвидации кол­легий, существовавших по Положению 1918г., и о создании при отде­лах юстиции кадров обвинителей и организации судебной защиты в порядке трудовой повинности.

Это решение нашло отражение в принятом ВЦИК 21 октября 1920г. новом Положении о народном суде.

К защите, организуемой в порядке выполнения общественной по­винности, привлекались все граждане, которые по своей профессии, образованию, партийному или служебному опыту были подготовлены к исполнению обязанностей защитников в суде.

Не устанавливая строгих организационных форм защиты, Инст­рукция НКЮ РСФСР в то же время закрепила обязательность уча­стия в процессе защитника, “когда допущен обвинитель и когда о на­значении защитника просит обвиняемый, содержащийся под стра­жей”, а также “если обвиняемый по своему умственному развитию или незнакомству с местными условиями действительно нуждается в за­щите”. В качестве защитников при недостатке лиц, выполнявших эту функцию в порядке общественной повинности, могли привлекаться консультанты отделов юстиции, допускались также близкие родствен­ники обвиняемого.

Однако кроме защиты в суде население нуждалось и в иных видах юридической помощи. Оказывать ее но назначению судебных органов было невозможно, и потому эта задача была возложена на отделы юс­тиции при губернских исполкомах и консультантов уездных бюро юс­тиции.

Подобная форма организации юридической помощи оказалась не­жизнеспособной. Стремление властей обеспечить каждому советскому гражданину право на ее получение требовало учреждения специальной организации, способной действенно и всесторонне осуществлять такие функции. Эта задача стала особенно актуальной но окончании Граж­данской войны, при переходе страны к мирному хозяйственному строительству. Расширение сферы хозяйственных отношений, естест­венно, должно было вызвать изменения в организации судебной защи­ты и судебного представительства.

После Гражданской войны, с началом процесса стабилизации со­ветского государства возникла объективная необходимость вернуться к кодификации законодательства. Кодификационные работы начала 20-х гг. поставили на повестку дня вопрос о восстановлении основных институтов юстиции, таких как адвокатура и прокуратура. Их рестав­рация происходила практически параллельно, и после воссоздания прокуратуры в составе Верховного Суда фактически была восстановлена адвокатура, деятельность которой подробно регламентировалась в Положении о коллегии защитников, утвержденном НКЮ 5 июля 1922г.

Коллегии защитников организовывались при губернских отделах юстиции, а впоследствии – при губернских судах. Их автономность выражалась в том, что только первый состав коллегии утверждался президиумом исполнительного губернского комитета по представле­нию отдела юстиции. В дальнейшем же прием в члены производился самой коллегией, которая была обязана лишь довести до сведения гу­бернского исполкома данные о вновь принятых. Исполкому предос­тавлялось право отвода новых членов коллегии.

Органом управления коллегии являлся президиум, избиравшийся общим собранием ее членов. Президиум осуществлял прием в колле­гию и имел право налагать дисциплинарные взыскания на защитников, наблюдал за исполнением ими обязанностей, назначал бесплатную за­щиту, распоряжался денежными фондами коллегии, организовывал юридические консультации населения. Коллегия защитников была об­щественной организацией. В ее состав не могли входить служащие го­сударственных учреждений и работники предприятий, за исключени­ем тех, кто занимал выборные должности, а также профессоров и пре­подавателей высших учебных заведений.

В годы революции было много юристов-практиков, не имевших со­ответствующего университетского диплома, но являвшихся активны­ми деятелями советского правосудия. В ходе доклада по проекту Поло­жения об адвокатуре на сессии ВЦИК докладчик сообщил, что предло­жение о приеме в коллегию только лиц, имеющих университетский ди­плом, не встретило поддержки: “Диплом не мешает, – сказал он, – но практический стаж в два-три года стоит не меньше”. Поэтому Положе­ние не устанавливало образовательного ценза для вступления в члены коллегии.

Несмотря на принятие Положения об адвокатуре, некоторые работ­ники советского аппарата по-прежнему предвзято относились к инсти­туту правозащитников.

Такое отношение усиливалось в обстановке новой экономической политики в связи с тем, что адвокаты обязаны были оказывать юридическую помощь и “нэпманам”. Возникла даже дискуссия о приемлемо­сти для коммунистов состоять в коллегии защитников. Этот вопрос был разрешен циркуляром ЦК РКП(б) от 2 ноября 1922г., согласно ко­торому коммунистам разрешалось вступать в коллегию с санкции ме­стной партийной организации при условии отчетности коммунистиче­ской фракции коллегии перед губернским комитетом партии. Однако в адвокатуре в первые годы ее деятельности членов партии было мало. Один из ветеранов советской адвокатуры Э.Д.Синайский писал, что в Москве в качестве защитников в 1922-1923гг. в судах выступали только три коммуниста. “Но немного позднее, когда процент партий­ной прослойки приблизился к 50, руководящая роль в деятельности московской коллегии полностью перешла к коммунистической группе. Это руководство было основано на том авторитете, который завоевали коммунисты своей производственном и организационной деятельно­стью”. В эти годы были предприняты шаги к уравниванию в праве быть членами профсоюза членов коллегии защитников с рабочими и служа­щими.

Труд защитников оплачивался по соглашению с обращавшимся за помощью, однако, если это был рабочий и служащий, плата взималась по таксе, утвержденной НКЮ. Помощь лицам, признанным судом не­имущими, оказывалась бесплатно. Несколько позже было введено по­ложение, которое устанавливало за один и тот же вид юридического об­служивания три различные суммы гонорара в зависимости от социаль­ного положения обратившегося: рабочие и служащие; лица свободных профессий, кустари и члены артели; нетрудовые элементы.

Положение об адвокатуре предусматривало право членов коллегии вести практику индивидуально, однако обязывало их дежурить в юри­дических консультациях. Введение такой организационной формы деятельности коллегии, как юридические консультации, являлось ша­гом вперед в организации юридической помощи населению. Неизвест­ная дореволюционной адвокатуре функция оказания юридической по­мощи населению, предусмотренная ст.46 Положения об адвокатуре, получила, таким образом, характер публичной обязанности советской адвокатуры. Выполнение ее уже на первых порах деятельности адвока­туры после принятия Положения составило значительную часть рабо­ты коллегии. Так, московская коллегия за полугодие – с октября 1922 по март 1923г. дала 20 446 консультаций и провела 6312 судебных дел.

На протяжении последующих лет Положение об адвокатуре пре­терпело некоторые изменения. В частности, постановлением ВЦИК от 7 июня 1923г. оно было включено в Положение о судоустройстве в ка­честве отдельной (VI) главы.

Вокруг адвокатуры вновь разгорелись споры при обсуждении про­екта Основ судоустройства СССР и союзных республик на второй сес­сии ЦИК СССР II созыва (октябрь 1924г.). Председатель Верховного Суда СССР А.Н.Винокуров, докладчик но проекту, подчеркнул, что “институт защиты имеет огромное значение для суда… невниматель­ным отношением к институту защиты мы можем допустить подрыв пролетарского классового суда”. Докладчик полагал, что деятельность адвокатуры должна регулироваться общесоюзным Положением. Это предложение оспаривали некоторые члены ЦИК (Н.В.Крыленко, Н.А.Скрыпник), относившие вопрос об адвокатуре к компетенции со­юзных республик.

ЦИК СССР 29 октября 1924 г. принял Основы судоустройства СССР и союзных республик, в ст.17 которых было определено, что коллегии защитников организуются на началах самопополнения под контролем губернских (областных) исполнительных комитетов на ос­нове особого Положения, общие принципы которого устанавливаются общесоюзным законодательством. Однако общесоюзное Положение об адвокатуре в то время издано так и не было, и деятельность ее регу­лировалась республиканским законодательством.

Например, в Положении о судоустройстве РСФСР, принятом 19 ноября 1926г., подтверждавшем установленный ранее статус кол­легий защитников, указывалось, что они действуют под непосредст­венным надзором и руководством областных, губернских и окружных судов.

Хотя новое Положение содержало норму, согласно которой число членов коллегии не лимитировалось, практика пошла по иному пути. 29 июня 1928г. коллегия НКЮ РСФСР предоставила губернским и окружным судам, при которых состояли коллегии защитников, право устанавливать предельное число членов коллегии в зависимости от численности населения соответствующей территории и числа судеб­ных дел.

Поскольку Положение по-прежнему не предусматривало для прие­ма в коллегию образовательного ценза, а ограничивалось указанием на наличие двухлетнего стажа в должности не ниже следователя либо обязательную сдачу экзаменов специальной комиссии губернского суда, коллегии защитников большое внимание уделяли подготовке кадров адвокатов. Так, московская коллегия создала двухгодичные курсы для молодых работников, не имевших юридического образова­ния. Выпускники курсов пополняли ряды не только адвокатов, но и ра­ботников суда и прокуратуры,

Для популяризации деятельности советских защитников и оказа­ния им помощи в повышении профессионализма московская коллегия защитников в 1926г. выпускала журналы “Революционная закон­ность” и “Правовая защита”.

На VI съезде работников юстиции представитель московской кол­легии сообщил, что дача юридических консультаций и пропаганда пра­вовых знаний стали основной работой коллегии. За 1928г. коллегия за­регистрировала более 226 тыс. обращений за разъяснением законов, члены коллегии более 4,5 тыс. раз выступали с лекциями по правовым вопросам.

Вслед за Положением о судоустройстве РСФСР новые Положения были приняты и в других союзных республиках. По отдельным вопро­сам организации коллегий защитников они отличались от Положения о судоустройстве РСФСР.

Несмотря на законодательную регламентацию деятельности колле­гий, некоторые судебные работники продолжали настаивать на их лик­видации, полагая, что те наносят вред правосудию, что советский суд способен сам разобраться в любом деле и что участие защитников при­водит к одностороннему к нему подходу.

Принятым коллегией НКЮ РСФСР Положением о коллективах защитников от 27 февраля 1932г. была закреплена новая организация работы адвокатуры. Коллективы защитников создавались в районах и городах и действовали под руководством президиума областных кол­легий защитников. Деятельность коллегий осуществлялась под общим руководством и надзором областных судов и охватывала как непосред­ственно судебную работу, так и консультационную, ведение правовой пропаганды, повышение политических и профессиональных знаний. Все поручения по оказанию юридической помощи принимались толь­ко через коллектив, в кассу которого вносилось вознаграждение за по­мощь.

В Положении нашло подтверждение одно из важнейших условий обеспечения права на защиту: каждый обращающийся мог сам выбирать защитника из числа членов коллегии по своему усмотрению. Труд защитника оплачивался в зависимости от его квалификации, общест­венно-правовой работы и нагрузки.

Вопрос об организации адвокатуры и повышении ее роли в реализа­ции права на защиту стал предметом оживленной дискуссии, возник­шей в связи с обсуждением проекта новой Конституции СССР в 1936г.

После принятия Конституции важнейшим этапом в развитии со­ветской адвокатуры стало Положение об адвокатуре СССР, утверж­денное СНК СССР 16 августа 1939г. Оно разрешило основные вопро­сы деятельности и организации адвокатуры в соответствии с вновь принятой Конституцией и изданными на ее основе правовыми актами. Положение вернуло гражданское звание “адвокат”, одно время заме­ненное термином “член коллегии защитников”.

В соответствии с Положением в стране действовали областные, краевые и республиканские коллегии адвокатов. Такая структура ад­вокатуры оставалась неизменной вплоть до принятия Федерального закона от 31 мая 2002г. “Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации”.

Общее руководство деятельностью адвокатов возлагалось на союзно-республиканский Народный комиссариат юстиции СССР, об­ладавший рядом прав в этой области, включая право отвода кандида­тур. Непосредственное руководство коллегией адвокатов осуществлял выборный президиум коллегии.

Коллегии комплектовались из лиц с высшим и среднем образова­нием; имевшие среднее образование могли быть приняты в адвокатуру лишь при наличии стажа практической работы в органах юстиции не менее года. Допускался прием в адвокатуру также лиц, не получивших юридического образования, но проработавших не менее трех лет в ка­честве судей, прокуроров, следователей или юрисконсультов.

Положение закрепило коллективный характер института адвокату­ры: заниматься адвокатской деятельностью могли лишь члены колле­гии и только через юридическую консультацию. Через нее производи­лась и оплата труда адвокатов.

На адвокатов возлагалась обязанность не только осуществлять за­щиту в суде, но и оказывать иную юридическую помощь гражданам, уч­реждениям, организациям и предприятиям путем дачи советов, спра­вок, разъяснений, составления жалоб, заявлений и других документов.

Необходимо отметить, что в период сталинских репрессий роль ад­вокатов фактически сводилась к минимуму. В процессах с политиче­ской окраской их участие было исключено. Многие из адвокатов сами стали жертвами режима. Что касается уголовных дел, то в них защита играла определенную роль. Однако господствовавший в то время тезис “признание есть царица доказательств” ограничивал ее возможности. Так что адвокаты были востребованы и оказывали реальную помощь лишь в сфере гражданских правоотношений.

В период, когда во главе КПСС и советского правительства стоял Н.С.Хрущев (1953-1964гг.), наблюдалась некоторая тенденция к усилению роли права и профессиональных юристов. В 1957 г. на сессии Верховного Совета СССР было подчеркнуто, что адвокаты должны по­могать “усилению социалистической законности и отправлению пра­восудия”. Защите предоставлялись более широкие права: представ­лять с момента предъявления обвинения интересы несовершеннолет­них, инвалидов и людей, не говоривших на языке, который использо­вал суд.

Говоря об адвокатуре 1920- 1930-х гг., об основных принципах и за­дачах ее деятельности, мы понимаем, что адвокат выполнял свою функцию правозащитника, лишь насколько ему позволяло государст­во диктатуры пролетариата. Лишь в начале 60-х гг. в результате извест­ной либерализации политической жизни в СССР стало возможным попытаться вернуть адвокатуре ее истинное предназначение, сделать ее относительно независимой.

Именно эту цель преследовало принятие в 1962г. нового Положе­ния об адвокатуре РСФСР, которое определило структуру и систему функционирования адвокатского сообщества. В основу организации адвокатуры был положен территориальный принцип ее построения. В РСФСР действовали республиканские (в автономных республи­ках), краевые, областные и городские коллегии адвокатов.

Государственное руководство адвокатурой не позволяло в полной мере реализовать один из важнейших ее принципов – независимость, общественный, а не государственный статус. Призванные содейство­вать охране прав и законных интересов граждан, предприятий, учреж­дений, организаций, соблюдению и укреплению социалистической за­конности коллегии адвокатов осуществляли свою деятельность под контролем отделов юстиции, исполнительных комитетов краевых, областных и городских советов депутатов трудящихся. Общее руковод­ство возлагалось на Министерство юстиции республики.

Коллегиальными органами руководства адвокатской деятельно­стью были общие собрания коллегии адвокатов, президиумы коллегии и ревизионные комиссии. В коллегиях, насчитывавших более 300 адво­катов, вместо общего собрания могли созываться конференции. Прези­диум коллегии из своего состава открытым голосованием избирал председателя президиума и его заместителя. Президиум утверждал штаты и сметы юридических консультаций, распоряжался сметами коллегии, вел статистическую и финансовую отчетность, контролиро­вал соблюдение порядка оплаты юридической помощи, оказываемой адвокатами, проверял выполнение правил внутреннего распорядка.

На председателя президиума коллегии адвокатов были возложены обязанности по планированию работы президиума, подготовке вопро­сов к рассмотрению на заседании президиума. За председателем Поло­жение об адвокатуре сохраняло право ведения адвокатской практики. Средства коллегии адвокатов образовывались из сумм, отчисляемых юридическими консультациями. Размер отчислений устанавливался общим собранием адвокатов и не мог превышать 30% суммы гонорара, поступавшего в юридическую консультацию. При каждой коллегии адвокатов создавались юридические консультации, в которых осуще­ствлялась юридическая помощь гражданам и организациям. Положе­ние об адвокатуре устанавливало, что гражданин СССР, имеющий высшее юридическое образование, мог быть принят в коллегию адво­катов. Так как адвокатура являлась и является добровольной общест­венной организацией, каждый член коллегии мог по собственному же­ланию выйти из ее состава.

Исходя из традиционного для российской адвокатуры принципа совмещения двух основных функций – судебного представительства и оказания юридической консультативной помощи, помимо участия в процессах по рассмотрению уголовных и гражданских дел, адвокаты оказывали правовую помощь гражданам, предприятиям, учреждениям и организациям, совхозам и колхозам в форме консультаций по юриди­ческим вопросам, советов, разъяснений и дачи справок по законода­тельству, составления заявлений, жалоб и других документов правово­го характера.

Говоря об адвокатской деятельности, необходимо ее разделять на адвокатское представительство, функции юрисконсульта в юридиче­ской консультации и функции защитника в уголовном процессе. Осо­бое внимание в 1960-е гг. уделялось работе адвоката именно в качестве юрисконсульта. Положение 1962г. закрепило за адвокатами обязан­ность оказания юридической помощи не только гражданам, но и госу­дарственным предприятиям, организациям, совхозам и колхозам. Та­ким образом, правозащитники, по существу, становились государст­венными адвокатами, юрисконсультами и в результате были лишены возможности сосредоточиться на своей основной деятельности – су­дебном представительстве.

В целом, несмотря на определенные подвижки, адвокатская про­фессия в 1960-е гг. по-прежнему не соответствовала своему истинному предназначению – обеспечивать правовую защиту общества от нару­шений со стороны государства, поскольку в советский период общест­во и государство воспринимались как единое целое.

Следующим этапом развития советской адвокатуры стало приня­тие Закона от 30 ноября 1979г. “Об адвокатуре в СССР” и Положения об адвокатуре РСФСР от 20 ноября 1980г.

Положение об адвокатуре устанавливало, что общее руководство коллегиями адвокатов осуществляют Советы народных депутатов и их исполнительные и распорядительные органы как непосредственно, так и через министерства юстиции, отделы юстиции исполнительных ко­митетов краевых, областных, городских Советов народных депутатов.

Министерство юстиции РСФСР, министерства юстиции автоном­ных республик, отделы юстиции исполнительных комитетов краевых, областных, городских Советов народных депутатов в пределах своей компетенции контролировали соблюдение коллегиями адвокатов тре­бований актов законодательства Союза ССР и РСФСР, регулирую­щих деятельность адвокатуры; издавали инструкции и методические рекомендации по вопросам деятельности адвокатуры; осуществляли другие полномочия, связанные с общим руководством адвокатурой. В случае несоответствия законодательству решения общего собрания (конференции) или постановления президиума коллегии адвокатов Министерство юстиции СССР, Министерство юстиции РСФСР, Со­вет министров автономной республики, исполнительный комитет краевого, областного, городского Совета народных депутатов были вправе приостановить действие такого решения.

То есть Положение допускало непосредственное вмешательство органов государственной власти в деятельность адвокатских объеди­нений, что, конечно, плохо сочеталось с принципом независимости адвокатов при осуществлении своей профессиональной деятельности. Часто адвокаты лишь изображали защиту, становясь еще одним оруди­ем государства.

В Положении особое внимание было уделено проблемам уголовно-процессуальной защиты, которые подробно стали рассматриваться в советской юридической литературе.

Система оплаты труда адвокатов, сориентированная на ограничен­ные материальные возможности советского клиента, не создавала сти­мулов для адвокатской деятельности. Инструкции Министерства юс­тиции РСФСР не позволяли адвокатам получать вознаграждение выше определенного уровня, поэтому обычной практикой стала пере­дача гонораров доверителями “из рук в руки”, минуя кассу (так назы­ваемые миксты – “максимальное использование клиентов сверх так­сы”). Лишь в 1988г. Министерство юстиции предоставило право пра­возащитникам самим определять размер своих гонораров на контракт­ной основе по договоренности с доверителем.

Закон об адвокатуре в СССР внес существенный вклад в дальнейшее развитие и совершенствование законодательства об адвокатуре. С учетом предыдущего историко-правового опыта в нем сформулирован ряд новых положений. Так, наличие высшего юридического, обра­зования для адвокатов стало условием, не допускающим исключений (ст.5). В Законе было предусмотрено внесение изменений в действо­вавшее уголовно-процессуальное законодательство в целях реального обеспечения защиты в процессе.

Статья 6 Закона закрепляла не только право адвоката запрашивать через юридические консультации справки, характеристики и иные до­кументы, необходимые для оказания юридической помощи в государ­ственных и общественных организациях, но и обязанность последних в установленном порядке выдавать эти документы или их копии. Данное положение, впервые введенное законодателем, имело принципиальное значение, так как создавало гарантии права адвоката на сбор доказа­тельств. Ранее таких гарантий не существовало, и организация, полу­чившая запрос юридической консультации, могла его игнорировать. Отмеченная норма была важна в плане как повышения эффективности оказываемой правовой помощи, так и роста процессуальной активно­сти адвоката. Однако ее реализация требовала внесения изменений в УПК РСФСР, поэтому вплоть до принятия УПК РФ 2001г. она по сути бездействовала.

Статьи 51, 53, 70, 245 УПК РСФСР предусматривали право адвока­та представлять доказательства органам предварительного следствия и суду. Но не было ни одной процессуальной нормы, указывающей на порядок сбора доказательств адвокатом.

Такое положение не отвечало, кроме того, важнейшему принци­пу – презумпции невиновности, который стал разрабатываться и от­стаиваться отдельными советскими юристами лишь в 1980-е гг. Этот принцип правового статуса человека и гражданина закреплен во Все­общей декларации прав человека и гражданина 1948г., Международ­ном пакте о гражданских и политических правах 1966г., Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод 1950г. В Рос­сии данный принцип получил конституционное оформление лишь в новой социально-исторической эпохе: каждый обвиняемый в совер­шении преступления считается невиновным, пока его виновность не будет доказана в предусмотренном федеральным законом порядке и установлена вступившим в законную силу приговором суда (ст.49 Конституции РФ 1993г.). Только после вступления в действие новой Конституции РФ 1993г., провозгласившей права и свободы человека высшей ценностью, реализация на практике принципа презумпции невиновности стала действительно возможной.

Закон об адвокатуре в СССР устанавливал, что адвокаты участву­ют в уголовных делах в качестве защитников, а также представителей потерпевших и других лиц. Очевидно, что в данном случае речь шла о защите обвиняемых. Это вытекало и из Конституции СССР, в ст.57 ко­торой закреплялось, что граждане СССР имеют право на судебную защиту от посягательств на честь и достоинство, жизнь и здоровье, на личную свободу и имущество. При этом упускалась из виду защита от незаконного обвинения.

Понятие адвокатуры и содержание ее деятельности вытекало из норм законодательства, в частности, Положением об адвокатуре уста­навливалось: “В соответствии с Конституцией СССР и Конституцией РСФСР основной задачей адвокатуры в РСФСР является оказание юридической помощи гражданам и организациям. Адвокатура РСФСР содействует охране прав и законных интересов граждан и ор­ганизаций, осуществлению правосудия, соблюдению и укреплению со­циалистической законности, воспитанию граждан в духе точного и не­уклонного исполнения советских законов, бережного отношения к на­родному добру, соблюдению дисциплины труда, уважению к правам, чести и достоинству других лиц, к правилу социалистического обще­жития”. Приведенная норма определяла задачи адвокатуры, исходя из политических и идеологических установок, партийных предписаний 1980-х гг. Поэтому многие из закрепленных в ней задач не имеют ника­кого отношения к юридической специфике адвокатской деятельности (воспитание в гражданском духе, бережное отношение к народному добру, соблюдение дисциплины труда) и несут чисто идеологическую нагрузку.

Неудачной была конструкция Положения об адвокатуре, которое начиналось с задач адвокатуры. Отсутствовало определение таких важных понятий, как “адвокатура” и “адвокатская деятельность”, что привело к их расширительному толкованию в период либеральных ре­форм 1991-1993гг. В результате к институту адвокатуры были при­числены частнопрактикующие юристы, коммерческие фирмы и т.д., вследствие чего были созданы многочисленные “параллельные” адво­катские структуры, коллегии адвокатов, юридические центры и проч. Необходимо отметить, что при разработке Положения об адвокатуре законодатель в лице Верховного Совета не ставил перед собой цель увеличить число юридических структур. Перед ним стояла иная зада­ча – приравнять функции адвокатуры к функциям правоохранитель­ных и идеологических органов. Поэтому и отсутствовали в Положении какие-либо правовые дефиниции, характеризующие адвокатскую дея­тельность.

Адвокатура является тем правовым институтом, который призван на профессиональной основе обеспечивать защиту прав, свобод и инте­ресов физических и юридических лиц. Это структура гражданского об­щества, профессиональное объединение юристов, созданное на добро­вольной основе с целью служения людям в форме оказания квалифи­цированной юридической помощи. Что касается укрепления законно­сти, то это функция самого государства. Для ее осуществления создаются соответствующий государственный аппарат, правоохрани­тельные органы. Содействовать этим органам в выполнении их задач адвокатура далеко не всегда может в силу своей юридической природы независимого от государства органа, более того, призванного в конеч­ном итоге стоять на стороне гражданина, а не государства, преследую­щего этого гражданина. По тем же причинам государство не должно вменять в обязанность адвокатуре и такую функцию, “как содействие воспитанию граждан в духе точного и неуклонного исполнения зако­на”, сколь бы важной данная функция ни была.