12 июля 1995 года Алик Дзюба — самый жесткий из крымских авторитетов, вор, которого даже братва называла «беспредельщиком», палач, на чьем счету десятки бандитских приговоров, в том числе Башмаку, — сидел в кабинете начальника крымского УБОПа и, уронив голову на стол… плакал.
Представить себе такую картину трудно, практически невозможно. Куда там великому пролетарскому поэту с его «если бы выставить в музее плачущего большевика». Несгибаемый Дзюба не просто плакал. Он рыдал на глазах своего заклятого врага. Так уж получилось, что лидер банды и начальник отдела по борьбе с организованной преступностью были одноклассниками. Их соперничество началось с детства, а потом, когда жизнь расставила их по разные стороны баррикады, оно стало не просто мужским спортом — кто кого, а настоящей войной.
И все-таки Дзюба плакал, потому что за минуту до этого узнал от ненавистного мента: его жена Ольга, последний, кроме матери, оставшийся в живых близкий ему человек, только что погибла.
Автомобиль, в котором она ехала домой, расстреляли на «горбатом мосту» у железнодорожного вокзала. Кроме Ольги, в нем находились водитель Евгений Иконников и два охранника. Грузовик, едущий впереди, при спуске начал тормозить, а вслед за ним вынуждена была притормозить и машина Дзюбы. Этого ждали сидевшие за кустами боевики. Раздались автоматные очереди. Все четверо были буквально изрешечены пулями и погибли на месте.
Этот расстрел стал последним актом мести «Башмаков» за смерть своего Папы — Виктора Башмакова. Правда, в отличие от корсиканцев, крымские мстители, уничтожая врага, не пощадили ни детей, ни женщин.
Последний романтик
Алик (Олег) Дзюба — знаковая фигура в крымском криминалитете. Он был одним из первых, кто из мелких групп банальных хулиганов и мошенников-наперсточников сколачивал настоящие преступные группы. Он ввел практику устранения «лишних» авторитетов путем отстрела. Наконец, именно Дзюба, организовав убийство Башмака, сделал первый выстрел в беспрецедентной мафиозной войне, развернувшейся на полуострове в середине 90-х годов и унесшей жизни более 200 человек.
Начинал Дзюба с того, что, сколотив банду из наперсточников, пошел под крыло Владимира Гужева (Гуни), но скоро организовал на «патрона» два покушения и после очередного
отправился за решетку. Выйдя на свободу, Дзюба понял, что власть перешла к Сахану. Пока вставал на ноги, Алик некоторое время поработал под его крышей, приложив руку и к войне Сахана против Жирафа (Олега Слатвинского) и всего «Сейлема», и опять отправился в места не столь отдаленные — на полтора года.
Второе возвращение было очень похоже на первое: лидером стал Виктор Башмаков. Для Дзюбы же он оставался всего лишь водителем Сахана, «шестеркой». Простить бывшему «шестерке» его нынешнее влияние в криминальном мире Алик, конечно, не мог. Тем более он не мог пойти к нему на «работу». Начались разборки, пролилась первая кровь.
У него вообще был такой характер — Алик не мог терпеть над собой никакой власти. Вся его деятельность — это многократные попытки взорвать ситуацию в криминальном мире полуострова, перемешать все карты, чтобы потом вытянуть из колоды главный козырь и стать Первым. Но для этого мало было одной харизмы и постоянной готовности убивать. Такое было возможно в зоне, но на воле действовали уже другие понятия, которые не имели ничего общего с «романтическим уголовным прошлым». Здесь для власти нужно было не количество ходок, а деньги, бизнес-хватка, наличие «своих» людей в официальных властных структурах. За это Дзюба и презирал своих «коллег» по криминалитету, считая, что власть должна быть у «честных воров», а не у бывших «шестерок», не хлебавших тюремной баланды.
Чужой среди своих
Дзюбу боялись все. Боялись его взрывного характера, его коварного ума, его бесстрашия, граничащего иногда с безумием. Рассказывают, что Алика не трогали даже гаишники: в ответ на просьбу показать документы он мог вытащить из кармана гранату. Граната, нож, обрез вообще были его единственными аргументами в любом споре.
Присутствие такого человека в Крыму, где авторитеты начали постепенно уходить от прямого бандитизма и пытались вести свои «семьи» к «цивилизованному» бизнесу, было небезопасно для всех. Особенно мешал Дзюба Башмаку.
За один только 93 год был убит брат Дзюбы и на него самого было совершено два покушения. В первый раз взрывчатка, предназначавшаяся для Алика, взорвалась прямо в автомобиле и разорвала на куски бомбистов-неудачников. Во второй все было спланировано более тщательно. Дзюбу ждали у поликлиники, куда он приезжал к известному врачу-китайцу. Когда он вышел и сел в свою машину, выскочившие из-за кустов два киллера начали стрелять из автоматов. Трое спутников Дзюбы погибли, сам он, раненный в руку, бросился бежать к центру города. Преследовать его среди бела дня не решились.
Ряд последующих ударов по группировке «главного беспредельщика» говорил о том, что за него взялись всерьез. За короткое время были убиты несколько его людей, разгромлена его штаб-квартира — бар «Каштан». Все это заставило его пойти на перемирие. До поры до времени охота на неуемного авторитета прекратилась, и он как будто залег на дно, беспокоя только отдельных граждан путем рэкета и выбивания долгов, при этом существенно задевая интересы другого могучего клана — «Сейлема».
На этот период приходится еще один интересный момент криминальной биографии самого жесткого крымского авторитета — его связь с этнической крымскотатарской группировкой «Имдат» («Содействие»). Эти джигиты главным образом «содействовали» своим собственным соотечественникам, обкладывая данью в основном рыночных торговцев. Слабый по сравнению с другими ОПГ «Имдат» искал партнеров, чтобы укрепить свои позиции. Искал их и Дзюба. Так и «встретились два одиночества», правда, говорят, татары партнера поддерживали больше морально. Зато этот альянс еще больше навредил репутации Алика: в бандитской среде в то время больше, чем в
любой другой, слово «татарин» буквально на биологическом уровне (вернее, зоологическом) ассоциировалось со словом «враг». Татарского усиления не могли допустить ни «Башмаки», ни «Сейлем» («Греки» были, говорят, более дипломатичны).
Еще одна опасность, которую нес Дзюба, — его связи с московскими авторитетами, которых тогда не было ни у кого из паханов-крымчан, не знавших, почем на зоне фунт лиха. Настоящих воров в законе с их уставом пускать в свой монастырь на полуострове не хотели.
Но главной угрозой был сам Дзюба. Он не из тех, кто прощает такие обиды, как покушение на свою жизнь и воровской авторитет. Человек, который разозлил Алика и не убил его, был обречен. Ошибка Башмака была в том, что он этого не понял. Это, как известно, стоило Папе жизни — в июне 94-го он был убит неподалеку от Симферополя.
Страшная месть
«Башмаки», отомстившие за смерть своего лидера убийством Евгения Поданева, очень скоро разобрались, что это было ошибкой. К этому времени Дзюба, отсидевшись с семьей в Германии, решил, что уже может возвращаться домой и начинать наводить там порядок. «Стратег» не знал, что лидеры двух самых мощных ОПГ договорились убрать его еще до того, как он ступит на крымскую землю.
21 января 1995 года Алик вместе с женой Ольгой и 13-летней дочерью Аленой в сопровождении двух охранников прилетел из Франкфурта-на-Майне в Киев. Выходя из здания международного аэропорта Борисполь, Дзюба держал дочь на руках, а его охранники несли чемоданы. Когда двое неизвестных в масках, одетые в форму летчиков, открыли по ним стрельбу из пистолетов, Дзюба был бессилен. Он получил три ранения: в голову, руку и шею, ранены были и его телохранители, не успевшие даже вытащить оружие. Больше всего пострадал ребенок, заслонивший своим телом отца, — пули, летящие в Дзюбу, убили его дочь.
Киллеров (ими оказались «башмаковские» боевики Андрей Шулежко и Александр Сляднев) вместе с организатором нападения «сейлемовцем» Япончиком (Владимир Ямнин) и его помощником Тарасом Зиновенко через некоторое время были задержаны. Один из них был приговорен судом к высшей мере.
Это преступление потрясло всех, кроме «Башмаков». Убийство ребенка, судя по всему, входило в их планы. Через неделю после смерти дочери Алик узнал, что в лесополосе неподалеку от Симферополя найдено тело его двадцатитрехлетнего сына от первого брака.
Алик, подлечившись, вновь уезжает за границу и готовится к войне. В начале лета 95-го Симферополь потрясла серия взрывов. Ими были разрушены несколько доходных «точек» «Башмаков»: мебельный цех и бары «Аленка», «У Андрея», «Кондор», «Татьяна».
Ситуация в Симферополе встревожила весь криминальный мир бывшего СССР. По некоторым данным, в начале июня в Севастополь прибыли воры в законе из Москвы, чтобы примирить противников, так как их война грозила тем, что в Крым перестанут ехать отдыхающие. А от миллионных доходов от курортного сезона зависели не только местные братки. Говорят, что москвичи сумели склонить «Башмаков» и «Сейлем» к компромиссу: они якобы обещали оставить Дзюбу (он уже вернулся в Симферополь) в покое с условием, что все «его» коммерческие структуры перейдут под «крышу» к «Имдату». Насколько это отвечает действительности, проверить трудно. Возможно, такая договоренность действительно существовала, но бандиты — не дипломаты, и выполнять обещания в этой среде не привыкли.
Конец «зверя»
В общем, когда 12 июля 1995 года железный Дзюба плакал в кабинете начальника УБОПа, узнав о смерти жены, эти слезы были понятны и даже вызывали сочувствие. Ведь такой судьбы не пожелаешь и бандиту.
Милиция знала, что озверевший от горя Алик теперь способен на все, и, проводив его домой, попыталась не выпускать из-под контроля. Хотя тогда многие задавали вопрос, зачем Дзюбу вообще отпустили. И ответ вовсе не украшал репутацию милиции, особенно если учесть тот факт, что покушение на Ольгу Дзюба произошло через 10 — 15 минут после того, как она покинула здание милицейского главка.
Вокруг дома Алика выставили «Беркут», вскоре туда же приехал и начальник крымской милиции. Ночью убитого горем бандита оставили в доме одного, и очень странно, что охрана не остановила его, когда он выпрыгнул из окна и сбежал. Дзюба шел к своему тайнику, где у него хранилось оружие. Вооружившись, он садится в машину и едет в поселок ГРЭС, к знаменитому ресторану «Калинка» — штаб-квартире «Башмаков». На их счастье, в ресторане уже никого не было. Постреляв по окнам, Алик возвращается в город и носится по ночным улицам, пока не сталкивается с грузовиком. Бросив машину, он идет в дом к своим бывшим боевикам, перешедшим на сторону вражеского клана. И здесь «башмаковцам» повезло — Алик расстреливает только собаку во дворе и забирает машину.
А потом начинается самое загадочное. Дзюба зачем-то отпускает от себя двух спутников и едет к своему гаражу, где, кроме машины, говорят, хранил и боеприпасы. А может, и не хранил. В официальной информации было сказано, что, когда «Беркут» подъехал к этому гаражу, в нем раздался жуткий взрыв, от которого авторитет и погиб. Случившееся было расценено милицией как само-
убийство.
Обстоятельства смерти Олега Дзюбы были столь нелогичными, что сразу вызвали массу кривотолков. Очень уж не похоже было на Алика, чтобы он решил свести счеты с жизнью, не отправив на тот свет ни одного из убийц жены, дочери и сына. По этой же причине практически невозможно было поверить в версию, что он сымитировал свое самоубийство, чтобы навсегда исчезнуть. Версия о неосторожном обращении с боеприпасами тоже не «играла». Алик был опытным взрывником, и к моменту взрыва приступ горячки у него уже должен был пройти.
Скорее всего, Дзюбу убили, чтобы остановить смертельно раненного «зверя». Остается ответить на вопрос, кто это сделал.
