Иллюстрация: София Левина
— Зачем тебе туда? Это же как Кузбасс! — закричал мой французский приятель, когда я попросила его помочь мне найти дешевый билет из Парижа в Бамако, столицу Мали, чтобы оттуда добраться до Тимбукту.
Дело происходило лет двадцать назад, когда не было сетевых поисковиков авиабилетов и далеко не у всех лоукостеров и чартерных перевозчиков были свои сайты. План у меня был такой: прилететь в Париж в аэропорт Шарля де Голля, проехать через весь город по синей ветке RER до Орли, возможно, с вынужденной ночевкой, по дороге забрать вожделенный билет в Бамако.
Знающие люди рассказывали, что дальше можно действовать следующим образом: вначале попытаться купить билет на местный рейс из Бамако в Тимбукту. Там есть маленький аэропорт, но назвать эти рейсы регулярными можно с большой натяжкой поскольку компания Air Mali постоянно их переносит или отменяет, так что тут уж как повезет. Еще можно найти группу туристов и в складчину арендовать самолет частного перевозчика, что выйдет дороже, зато надежнее и безопаснее. И наконец, всегда остается вариант полного приключений и опасностей путешествия по реке Нигер.
Мой французский друг бушевал и злился. Он считал, что все, кто едет в Париж, тем более из стран, еще недавно изолированных от мира, должны стремиться именно в Париж: бродить по Елисейским Полям, медитировать в музеях, смотреть на серые крыши с высоты Эйфелевой башни, заводить интересные знакомства. В общем, расширять кругозор и приобщаться к высокой культуре, а не спрашивать, как побыстрее отсюда проехать в Тимбукту.
Враждебный призрак
Да, я знаю, что правильно произносится «Томбукту», это современное официальное название города, но к данной истории оно не имеет никакого отношения, к тому же немного отдает кладбищем.
Мы же с детства постоянно используем загадочный «Тимбукту» как синоним выражения «у черта на рогах», то есть невообразимо отдаленного, недостижимого места. Даже не задумываясь, почему не унылая глушь, в которую и ехать-то не хочется, не изолированный коварными течениями остров или неприступный пик, а вполне себе обычный город в Западной Африке стал символом максимально удаленного пункта назначения.
Человек неленивый, конечно, может заглянуть в энциклопедию и быстренько прояснить историю вопроса. Прочитать о том, как процветающий торговый центр империи Сонгай с населением в сто тысяч человек в XV веке, стоявший на пересечении караванного пути Южной Сахары и реки Нигер, в XVI веке был захвачен и неоднократно разрушен — вначале марокканцами, а затем берберскими кочевниками — и в результате превратился в одинокий город-призрак: торговля угасла, наука захирела, местные жители начали возводить высокие стены и копать подземные жилища в ожидании грядущих набегов. Даже дельта Нигера стала постепенно отступать от города, отдавая улицы во власть песка. Но чем более унылой становилась реальность в самом Тимбукту, тем увлекательнее казалась его выдуманная жизнь во внешнем мире.
Особенно Тимбукту интриговал европейцев. Еще во времена сонгаев в Тимбукту побывали португальцы, которые привезли оттуда свидетельства о процветающем центре торговли и науки. А начиная с XVII века в кругу европейских исследователей прочно укоренилась легенда о сказочно богатом загадочном городе на южной границе Сахары, настолько секретном, что туда почти невозможно добраться, а еще сложнее выбраться оттуда живым. Была даже назначена награда Французского географического общества первому немусульманину, который сможет побывать в Тимбукту, вернуться и описать увиденное. Понятно, что брошенный вызов породил определенное чувство тщеславия, которое по-прежнему охватывает каждого азартного путешественника. Даже когда в 1893 году Тимбукту вошел в состав Французского Судана, со всех сторон окруженного колониями, все равно европейцев не покидало ощущение, что это самый край обитаемого мира, про который с улыбкой победителя можно сказать: «Да, я там был».
Власть и реальность
Но мною двигало вовсе не тщеславие. И не исторический интерес. Острое желание поехать именно в Тимбукту вызвали прочитанные еще в школе воспоминания президента Франции Валери Жискар д’Эстена под названием «Власть и жизнь» (Le Pouvoir et La Vie). Они вышли в 1988 году, спустя семь лет после того, как Жискар д’Эстен оставил свой пост, а на русский были переведены еще два года спустя.
Книга сама по себе удивительная, хотя бы потому, что не похожа на прочие мемуары бывших глав государств. Обычно, когда экс-президент садится за перо, он преследует вполне ожидаемую цель — рассказать, почему он все делал правильно (ну, может быть, временами и ошибался, но того требовали обстоятельства). Затем с высоты своего опыта дать назидание потомкам. И наконец, для придания остроты поведать несколько интимных, но безобидных анекдотов «из-за кулис власти».
Жискар д’Эстен, следуя традиции Пруста, с первых страниц погружает читателя в пучину неуверенности и блужданий во времени. Он заново, путаясь и спотыкаясь, переживает семь лет своего президентства, вызывая воспоминания с помощью случайных образов и брошенных фраз. Иногда он обращается за подтверждением к жене Анне Эрмоне, которая выступает в книге весьма живым и безжалостным собеседником. Чаще всего Анна Эрмона отвечает: «Я ничего этого не помню. Это было в другой жизни. И вам бы, дорогой супруг, лучше забыть».
Жискар д’Эстен вспоминает изменение темпа звучания «Марсельезы», введение экю, падение шаха Ирана, подписанные им лично смертные приговоры, встречи с Брежневым и Картером. И наконец, спрашивает себя: и как же мне закончить эту книгу, что запомнилось мне больше всего из моего президентского срока? Оказывается, визит в Тимбукту.
Начиналась эта история вполне тривиально. 1977 год. Рабочая поездка президента Франции в Мали, чтобы решить финансовые вопросы с дружественной бывшей колонией. Жискар тепло приветствует африканского коллегу Муссу Траоре, умиляется нарядным улицам Бамако, разнообразию национальных костюмов и радостному настроению местных жителей. Затем следует торжественный ужин, а на следующий день — пресловутый перелет на частном самолете в Тимбукту, легенды о котором, президент, как всякий образованный француз, конечно, знает. Он даже вспоминает историю о старой рабыне Букту, охранявшей колодец («тим»), откуда, по преданию, и возникло название города.
Когда президентский кортеж подъехал к самому городу, их неожиданно встретили сотни туарегов, выстроившись в молчаливые шеренги вместе со своими верблюдами. По словам Траоре, это не была спланированная официальная акция, просто туареги услышали о визите французского лидера и целыми кланами явились лично на него посмотреть. Величественные туареги с верблюдами вмиг выбили Жискара из его благодушного равновесия. В этот момент он спрашивает у супруги — уже в реальном времени, — не помнит ли она, в какие точно даты они ездили в Тимбукту.
Оказывается, Анна Эрмона вообще не помнит, как они ездили в Тимбукту, потому что это было в другой жизни.
Автор отвлекается от диалога с женой, смахивает с себя морок туарегов и мысленно возвращается в Тимбукту. Он снова убаюкивает себя африканским гостеприимством и даже «угощает» читателя описанием экзотического блюда мешуи, приготовленного по сказочному рецепту: яйцо кладется в голубя, голубь — в цыпленка, цыпленок — в барана, а баран — в верблюдицу. Под конец визита он хочет осмотреть знаменитую мечеть Джингеребер — ту самую песчаную башню, ощерившуюся деревянными балками, которую изображают на всех туристических путеводителях. Мечеть не оправдывает ожиданий. Снаружи она кажется величественной, а внутри оборачивается лабиринтом узких, сырых подземных коридоров, куда едва проникает солнечный свет. По этим коридорам и проходам некоторое время без цели блуждает Валери, пока неожиданно не выходит наружу и не замирает, ослепленный сиянием пустыни. Только что была жизнь, а теперь вдруг больше ничего — только солнце и песок.
И этот момент автор добросовестно переживает дважды. Первый раз в качестве участника событий, а второй раз — в виде последнего воспоминания, позволившего ему наконец-то смириться с реальностью, недоступной многим политикам: все, что было, прошло.
Литография «Вид Тимбукту», Лондон, 1835 г.
«На первый взгляд Тимбукту — просто скопление плохо построенных глинобитных домов. <…> Но все-таки есть что-то внушительное в этом городе, возникшем среди песков, и невольно восхищаешься трудом тех, кто его основал» — Рене Кайе «Дневник путешествий в Тимбукту, Дженну и Центральную Африку», 1830 г.
Священник и пастух
Не уверена, что откровения Жискара убедили моего приятеля, тот его вообще недолюбливал как политика и публичного человека. Но, видимо, что-то все же зацепило, потому что после нескольких недель гневного молчания он сообщил, что нашел агентство, организующее недорогие туры по Мали с посещением Тимбукту, если я самостоятельно решу все вопросы с визой и прививками от желтой лихорадки, тифа, гепатита и менингита.
Прививки для тех, кто любит Африку, — дело привычное, зато с визой возникли препятствия. Например, при посещении консульства оказалось, что нужно, чтобы в паспорте были не просто две чистые страницы, а целый чистый разворот. Его-то у меня и не нашлось, поэтому пришлось идти делать новый паспорт. Тем временем отпуск кончился. Появились другие дела, проекты, и поездка в Тимбукту сместилась на периферию сознания.
Отрезок синей ветки RER от Шарля де Голля до Орли незаметно превратился в непроходимую Сахару.
И вдруг спустя несколько лет в одной компании я услышала англоязычную шутку про поэтическое состязание между священником и австралийским пастухом. Шутка довольно известная и слегка непристойная, построенная на игре слов: священник (в других версиях почему-то раввин) и пастух должны были придумать по четверостишию с использованием слова «Тимбукту». Пастух победил, сочинив стишок, о том, как они с другом Тимом сняли в Брисбейне проституток, при этом Тим снял сразу двух — Tim booked two.
Я не считаю, что мироздание общается со мной с помощью пошлых анекдотов, но тут сказала себе: «Да съезди ты уже, наконец, в чертов Тимбукту». На дворе был март 2012 года, жизнь казалась приятной и перспективной.
Ладно, подумала я, за чем дело стало. Летом и поеду. В отпуск.
А в апреле Тимбукту захватили туареги, вернувшиеся из Ливии после свержения Муамара Каддафи.
Литография «Вид на Тимбукту с террасы», Мартин Бернатц, 1858 г.
«Постоянной помехой для торговли является близкое соседство кочевых племен и их бесконечные вымогательства. Тимбукту всегда полон людьми, приезжающими с требованием того, что они называют подарками, но что гораздо справедливее было бы назвать насильственными поборами» — Жюль Верн «История великих путешествий. Том III», 1880 г.
Велик он или мал
Туареги, на которых тридцать пять лет назад с боязливым восхищением взирал Жискар д’Эстен, в лучших традициях Средневековья вначале ворвались в город и хорошенько его порушили, а потом провозгласили его столицей независимого государства Азавад. Через год малийская армия совместно с французами отбила Тимбукту у туарегов, которые, уходя, на всякий случай сожгли все телефонные вышки, уничтожили водопровод и электрогенераторы.
Дальше начался многолетний вооруженный конфликт с элементами партизанской войны, который привел в августе 2020 года к государственному перевороту уже в самом Мали, где военные свергли президента, возмутившись тем, что он не может справиться с сепаратистами Азавада. Что сейчас происходит в Тимбукту, толком уже никто не знает.
Тут само собой просится что-то пафосное и жалостливое в духе защиты памятников мирового наследия ЮНЕСКО, но ведь это все просто бессмысленная трата бумаги. Такова честная история Тимбукту. По большому счету город с небольшими перерывами все время завоевывали, грабили и разрушали. Краше он от этого не становился, но продолжал жить, а не превратился в памятник.
Для кого-то Тимбукту — это сакральная земля предков, где все имеет цель и смысл даже в руинах. Для кого-то ежедневный ад, откуда хочется выбраться любым способом. Для кого-то адреналиновое путешествие на край цивилизации с реальным риском для жизни, в конце которого можно гордо сказать: «Да, я там побывал». А для кого-то самое яркое воспоминание за семь лет, отмеченных властью в Елисейском дворце.
Кстати говоря, Валери Жискар д’Эстен скончался в декабре 2020 года в своем имении в Отоне в возрасте 94 лет, установив новые рекорды продолжительности жизни среди французских президентов и жизни главы государства после отставки. Вот что значит уметь отпускать.
Жискар д’Эстен вспоминал, что очень волновался на пути в Тимбукту в ожидании реальной встречи с городом, о котором мечтал с детства, и о котором «неизвестно, велик он или мал, есть ли в него доступ или в него попасть невозможно».
Иногда в своем путешествии к Ultima Thule мы тащим с собой такой огромный багаж фантазий и воспоминаний, что уже просто не можем дальше идти. Наверное, его надо просто выбросить, чтобы, попав в конце концов в Тимбукту, обнаружить, что это просто еще одно место на планете. Внизу песок. Сверху солнце. И все.
ФОТО: MARY EVANS PICTURE LIBRARY (1) / LEGION MEDIA
Материал опубликован в журнале «Вокруг света» № 1, февраль 2021
