Реальная картина битвы за Советский Крым сильно отличается от десятилетиями повторяющихся мифов
В прошлом месяце исполнилось 70 лет со дня окончания героической севастопольской эпопеи в период Великой Отечественной войны. Но эта дата осталась совершенно незамеченной в России и, по-видимому, не случайно.
3 июня 1942 года Юрий Левитан зачитал сводку Совинформбюро об оставлении главной базы нашего Черноморского флота: «Только за последние 25 дней штурма… полностью разгромлены 22, 24, 28, 50, 132 и 170-я немецкие пехотные дивизии и четыре отдельных полка, 22-я танковая дивизия и отдельная мехбригада, 1, 4, 18-я румынские дивизии и большое количество частей из других соединений… Бойцы, командиры и раненые из Севастополя эвакуированы».
Все вышесказанное – абсолютная ложь…
Истинные причины иные
На протяжении длительного времени главной причиной сдачи города считалось многократное превосходство противника в технике и живой силе. Это тоже вранье. Полчища немецких танков, прорвавшихся в Крым осенью 1941-го, существовали только в мемуарах наших военачальников. 11-я германская армия генерал-полковника Манштейна не имела ни единого танка, в ее состав входил лишь 190-й дивизион самоходных установок – восемнадцать САУ StuG.III с 7,5-см пушками.
В начале июня 1942 года защищавшие Севастополь советские войска располагали 47 танками (Т-34, БТ-7, Т-26, Т-37, Т-27) и семью бронемашинами, а немцы – 17 трофейными французскими В-2 и четырьмя захваченными КВ. Плюс 190 и 197-й дивизионы 7,5-см штурмовых орудий.
Что касается 22-й танковой дивизии вермахта, то она прибыла в апреле 1942-го на Керченский полуостров и после разгрома там советских войск в мае отправилась в 17-ю армию.
Весьма компетентный профессор Военно-морской академии, доктор наук связывает падение Севастополя с отсутствием достаточного количества транспортов для снабжения Севастопольского оборонительного района (СОР) боеприпасами и продовольствием. Цифры в основном верны, не учтены лишь сотни малых судов.
Но истинные причины трагедии кроются совсем в другом.
Последствия неверных предположений
С 20-х годов Рабоче-крестьянский красный флот готовился исключительно к оборонительной войне с британскими и японскими ВМС. Так, предполагалось, что боевые действия на Черном и Балтийском морях развернутся по следующему сценарию. Гранд-Флит (Grand Fleet) попытается атаковать Севастополь или Кронштадт и, нарвавшись на заранее выставленные тысячи якорных мин, останавливается. Вот тут-то на него обрушатся массированные удары советской авиации, будут нападать торпедные катера и подводные лодки. Крупные надводные корабли довершают разгром.
В результате к началу Великой Отечественной Черноморский флот по количеству субмарин превосходил кригсмарине и торпедных катеров у него было в два раза больше. Столько истр*бителей, как в этом объединении РККФ, к 1 сентября 1939 года не насчитывалось во всем Войске Польском. Беда в том, что наши торпедные катера и истр*бители могли действовать лишь в радиусе около 100 километров от баз.
Во всем мире (даже в Польше) к 1939 году занимались созданием двухмоторных дальних истр*бителей. За исключением СССР. Допускаю, что без этих самолетов могла обойтись фронтовая авиация. Но флотским ВВС они были нужны как воздух. Может, наши конструкторы не сумели разработать подобную машину? Нет, имелось несколько опытных образцов, включая истр*битель Петлякова. Однако советские адмиралы не соизволили их заказать. Петлякову велели переделать самолет в пикирующий бомбардировщик, получивший индекс Пе-2. В 1941 году спохватились и на базе Пе-2 сделали дальний истр*битель Пе-3. Но на Черном море таких машин не было.
В мае-июне 1940 года вермахт лишил красных военморов главной страшилки – британского Гранд-Флита. Московские адмиралы начали лихорадочно подыскивать нового достойного супостата. Кто-то надоумил наркома ВМФ Кузнецова и начальника Главного морского штаба Исакова, что таковым станет итальянский флот, который пройдя Дарданеллы и Босфор, двинется на Севастополь.
Но к 22 июня 1941 года англичане потопили или вывели из строя около трети супермарине Муссолини. Лишь в апреле 1942-го итальянцам удалось послать в Крым несколько диверсионных катеров и сверхмалых подлодок.
Вдобавок в наших военно-морских штабах ожидали высадку воздушных и морских десантов, а потому любой слух о них автоматически становился реальностью. Надо ли объяснять, почему сброс пятью Хе-111 магнитных мин на парашютах рано утром 22 июня в севастопольских бухтах приняли за повторение Критской операции немцев?
Когда в конце октября 1941-го армия Манштейна прорвалась на Перекопский перешеек, половина дислоцированных в Крыму советских дивизий занимала позиции на побережье полуострова в ожидании итало-германского морского десанта.
Страшным, непоправимым последствием этих фобий стала также установка минных заграждений близ Одессы, Керченского пролива, Новороссийска, Туапсе, Батуми и, конечно, Севастополя. Всего с 23 июня по 21 июля выставили 7300 морских якорных мин (73% имевшихся на флоте), на которых за первые 12 месяцев войны подорвалось 18 боевых кораблей и транспортных судов Черноморского флота. Причем только на затонувшем у мыса Сарыч транспорте «Ленин» погибли 650 военнослужащих и членов экипажа.
Какие потери в кораблях и судах благодаря минам понес противник? До взятия Севастополя – никаких.
Надо отметить, что для прохода в Севастополь в огромном минном заграждении от мыса Евпаторийский до мыса Сарыч (около 4000 мин) существовало лишь три узких фарватера. Транспорты и корабли могли идти по ним только в условиях хорошей видимости, в сопровождении тральщиков, а потому простаивали у кромки минного заграждения по многу часов, порой до двух суток под воздействием германской авиации и артиллерии. Типичный пример: 28 ноября 1941 года крейсер «Красный Кавказ», шедший в Севастополь с грузом боеприпасов и маршевым пополнением, был вынужден вернуться в Новороссийск.
В декабре 1941-го командующий Черноморским флотом Ф. С. Октябрьский приказывает начать траление собственных мин специальной группе из минного заградителя «Дооб» и 11 тральщиков, которые под бомбами немцев приступили к работе. Чтобы не нервировать московское начальство, операцию скромно назвали «расширение фарватера». Кстати, полностью обезвредить выставленные Черноморским флотом под Севастополем мины удалось лишь в… 1953 году.
Вместо того чтобы…
Сразу после прорыва немцев на Перекопе Октябрьский 28 октября в 17 часов направился на эсминце «Бойкий» к Кавказскому побережью для осмотра здешних портов с целью их подготовки к приему кораблей и вернулся в Севастополь 2 ноября. Риторический вопрос: почему же адмирал занялся объездом будущих баз сам, не послав несколько штабных офицеров?
Между тем командование Черноморского флота упустило шанс если не остановить, то нанести серьезный урон наступавшим германским войскам. Они с ходу занимают Евпаторию. Затем движутся вдоль побережья Каламитского залива к Севастополю. Вражеские колонны могли быть стерты с лица земли огнем линкора, шести крейсеров, десятков эсминцев и канонерских лодок. Увы…
Несколько советских дивизий отошли к Южному берегу Крыма. С моря он как на ладони. Все дороги расположены на расстоянии один – пять километров от береговой черты. Немцы же не имели артиллерии, способной вести огонь по морским целям на дистанции свыше четырех километров. Численное превосходство в истр*бителях было на нашей стороне, противник располагал лишь одной авиагруппой торпедоносцев Хе-111.
Линкор «Парижская коммуна» (с 31 мая 1943 года «Севастополь») мог обстреливать Симферополь со стороны как Каламитского залива, так и Алушты. Любая точка Крыма южнее Симферополя была в зоне досягаемости советской корабельной артиллерии. Наконец, боевые и транспортные суда и катера Черноморского флота позволяли за несколько часов перебросить наши части как из Севастополя на Южный берег Крыма, так и в обратном направлении.
Но Октябрьский решил, что главную базу Черноморского флота отделяют от захвата противником считаные дни. Разумеется, прямо говорить об этом он не рискнул. Зато вместо эвакуации раненых, мирных жителей, ненужного для обороны военного имущества, материальных ценностей, экспонатов музеев приказал вывезти большую часть боеприпасов и 2/3 зенитной артиллерии – два полка и три отдельных дивизиона. Севастополь теперь прикрывали один полк и два дивизиона.
Обратная переброска снарядов началась в феврале 1942-го, правда, в малом количестве: предпочитали гнать десятки тысяч солдат почти без артиллерии и боекомплекта. В итоге многие батареи в Севастополе замолчали из-за отсутствия боеприпасов.
Нуждался ли Кавказ в зенитных орудиях? Нет. В 1941 году германская авиация бомбила лишь объекты, на которые непосредственно наступали соединения вермахта. До весны 1942-го никаких налетов на Туапсе, Сочи, Поти и Батуми не было.
Немцы сосредоточили свои бомбардировщики против Севастополя. При этом они знали, что Октябрьский увел флот в кавказские порты. Таким образом адмирал оставил Севастополь без боеприпасов и зениток, постановками мин сильно затруднил подход кораблей к осажденному городу.
В свою очередь нарком ВМФ отдал приказ уходить с Черного моря новым, наиболее крупным транспортным судам. Хотя Кузнецов прекрасно знал о заключении соглашения с США, по которому американцы собирались поставлять нам десятки транспортов типа «Либерти» и других. То есть особой необходимости в переводе черноморских судов на Север или Дальний Восток не было. К тому же после прохода Дарданелл половину из них потопил противник.
Неоправданные и оправданные жертвы
До последнего момента советское верховное командование требовало любой ценой отстаивать Севастополь. «Паникерские» разговоры об эвакуации жестко пресекались. И вот внезапно, за одну ночь все руководство Севастопольского оборонительного района на самолетах и катерах вывезли на Большую землю. Сам Октябрьский переоделся в гражданскую одежду, сменив адмиральскую фуражку на засаленную кепку.
В результате бегства начальства организованное сопротивление прекратилось. Около 100 тысяч закаленных в боях защитников Севастополя погибли или попали в плен. Почему ничего не сделали для их спасения? Ведь в составе Черноморского флота насчитывались сотни плавсредств (тральщики, сейнеры, буксиры, малые транспорты, различные катера и другие). Линкор и четыре крейсера могли прикрыть эвакуирующихся огнем своих дальнобойных орудий… Но командующий ЧФ берег корабли от стервятников Геринга.
Однако в донесениях советских летчиков, датируемых первыми числами июля 1942 года, постоянно упоминаются неблагоприятные метеоусловия, не позволявшие вести воздушную разведку и бомбить даже площадные береговые объекты. Немецким же самолетам данное обстоятельство якобы не мешало атаковать быстроходные маневренные боевые корабли.
Вместе с тем группы сторожевых катеров со скоростью до 26 узлов, с двумя 45-мм пушками 21К успешно вывозили бойцов из Севастополя. Неужели с той же задачей не справились бы лидеры и эсминцы проектов 7 и 7У, развивавшие скорость 35–40 узлов, с куда лучшим зенитным вооружением? Они, участвуя в спасении людей, заодно поддержали бы скопившиеся на Херсонесе подразделения огнем своих 130-мм орудий.
Не пора ли объективно оценить события осени 1941-го – лета 1942-го на Черноморском театре?
Ради того, чтобы Севастополем не овладел противник или эвакуировать его защитников, следовало бы пожертвовать даже 80 процентами кораблей Черноморского флота (в 1943–1944 годах он получил сотни боевых единиц, поставленных промышленностью СССР и по ленд-лизу). Тогда враг не продвинулся столь далеко в глубь советской территории на южном фланге Восточного фронта. ЧФ же после сдачи Севастополя полностью потерял господство на Черном море и забился в его юго-восточный угол, пока победы Красной армии не вернули ему главную базу в Крыму.
Александр Широкорад, “Военно-промышленный курьер” (Россия)
