22 июня 1941 года в начале пятого утра в комнате командира лидера эскадренных миноносцев «Ташкент» капитана III-го ранга Ерошенко раздался телефонный звонок из штаба военно-морской базы. Дежурный сообщил: Германия начала войну, только что был налет на Севастополь…
Несколько часов спустя на верхней палубе «Ташкента» был собран весь экипаж. Возник митинг, во время которого командир объявил экипажу, что отныне корабль на военном положении, а после митинга начнется прием боезапаса, топлива и продуктов, чтобы в полной готовности ждать боевого приказа командования.
Так начиналась война…
Так начинался первый день войны для 34‑летнего капитана Василия Николаевича Ерошенко, пришедшего на флот из семьи станционного служащего железной дороги в Екатеринодаре.
Получив образование в дорожно-строительном техникуме, Ерошенко поступил в Военно-Морское училище им. М. В. Фрунзе, которое окончил 1 мая 1930 года. Местом первого назначения молодого офицера стал Черноморский Флот. Поначалу офицер был помощником вахтенного начальника на судне «Парижская коммуна», а затем в течение полутора лет бы дальномерным специалистом. Потом в биографии Ерошенко была служба на канонерской лодке «Красный Аджаристан», на тральщике «Груз», которым командовал до декабря 1937 года. Позднее Ерошенко стал командиром эсминца «Шаумян» и, наконец, в звании капитан-лейтенанта — командиром лидера «Москва». Перед самой войной он стал командиром «Ташкента».
А пока, 22 июня 1941 года капитан III-го ранга Ерошенко ждал, когда ему будет предоставлено право вступить в бой. Он беспокоился о том, что с экипажем «Ташкента» у него еще не было никаких боевых заданий. Как сложатся обстоятельства? Как сработаются узлы и механизмы корабля? Весь июнь-июль команда готовилась к боевым действиям. «Ташкент» выходил в непродолжительные и недалекие учебные походы, посвященные отработке конкретных задач курса боевой подготовки и проверке тактико-технических данных корабля. Во время таких выходов экипаж привыкал к военным условиям плавания, требовавшим особой бдительности.
Тем временем в конце июля обстановка на сухопутных фронтах усложнялась с большой скоростью. Сводки Совинформбюро сообщали, что бои идут под Ленинградом, в районе Смоленска, под Киевом. А 8 августа на военное положение перешла Одесса, которую Верховное Главнокомандование требовало оборонять до последней возможности.
На флоте в помощь городу из добровольцев формировался 1‑й Морской полк. Когда эта весть дошла до экипажа «Ташкента», то экипаж стал заваливать своего его командира десятками рапортов. Все просили отпустить защищать город.
Понимая чувства и стремления моряков, командир отпустил немногих, мотивируя это тем, что и «Ташкенту», судя по всему, скоро предстоят боевые дела, а на корабле каждый человек был на счету. В итоге двенадцать матросов и старшин отправились на помощь осажденной Одессе, окруженной с суши.
Через несколько дней экипаж судна услышал известие о том, что командование Черноморского Флота поручает эсминцам оказать огневую поддержку войскам, обороняющим Одессу. В начале августа «Ташкент», после спокойного ночного перехода пришвартовался в Одесском порту. Тут же командир и экипаж «Ташкента» получили первое боевое задание — поддержать артиллерийским огнем армейские подразделения в районе Дофиновки.
Узнав координаты целей, произведя необходимые расчеты, «Ташкент» произвел первый свой залп. Снаряд упал в расположении противника. Комиссар «Ташкента» мгновенно подбежал к микрофону боевой трансляции.
— Товарищи! Наш первый залп попал в цель! Снаряды «Ташкента» бьют по врагу!
Последовал второй залп, за ним — третий. В результате фашисты потеряли шесть автомашин и пустились в бегство.
Вторая стрельба по берегу прошла гораздо спокойнее: меньше переживаний — больше уверенности в своих действиях. Основным событием нового боевого дня явилось подавление вражеской полевой батареи, скрывавшейся в молодом лесочке. После нескольких залпов башен «Ташкента» батарея замолчала. Дальномерщики, которым в этот раз удалось хорошо все рассмотреть, доложили, что две вражеские пушки уничтожены, а остальные, скорее всего, повреждены.
Около полудня на корабль поступила радиограмма с приказанием следовать в Севастополь для конвоирования отправляющихся в Одессу транспортов. На курсе отхода корабль дал еще несколько залпов всеми башнями по врагу.
Во время одного из переходов справа по курсу в полумиле от корабля моряки обнаружили плывущего человека, который звал на помощь. Судно направилось в сторону пловца. Вдруг прямо по носу появился немецкий бомбардировщик. Корабельные орудия открыли огонь. Самолет пронесся вдоль строя кораблей, но тут, весь окруженный разрывами снарядов, вдруг падает в воду и скрывается в ее толще.
А до плывущего человека оставалось какая-нибудь сотня метров. Когда пловца подобрали, то увидели, что он ранен.
— Отведите в лазарет, пусть доктор перевяжет. Потом разберемся, — распорядился Ерошенко.
Чуть позже потерпевший представился:
— Я старший лейтенант Данилко. Спасибо, что спасли! Еще большее спасибо, что сбили эту сволочь! Он тут носился над водой, чтобы меня прикончить.
Спасенный оказался командиром звена флотской истребительной эскадрильи, базирующейся под Одессой. Увлекшись воздушным боем, он погнался за группой вражеских самолетов. Над Тендровской косой он сбил один из шестерки бомбардировщиков, которых держал в поле зрения. К тому моменту горючее было на исходе, а боезапас кончился. Хотел идти на таран, но бомбардировщики пушечным огнем повредили мотор. Истребитель кое-как спланировал на воду, и летчик, будучи уже раненым, успел выбраться из кабины прежде, чем самолет затонул. А один оставшийся бомбардировщик принялся летать над ним, обстреливая плывущего летчика из пулеметов, пока не напоролся на меткий огонь с борта «Ташкента».
Возможно, своими корпусами эти три корабля проложили путь Григорьевскому десанту…
В конце августа между Куяльницким и Хаджибейским лиманами, где враг захватил Августовку, сложилось очень тяжелое положение. Отсюда открывался кратчайший путь к Пересыпи, индустриальному сердцу Одессы. Против них противник бросил два свежих полка. На помощь оборонявшимся подразделениям в числе других кораблей пришел и «Ташкент». В течение первой половины дня вражеской пехоте не удалось продвинуться ни на шаг. Но во второй половине дня противник бросил на наши корабли значительные силы авиации. Их главной целью был лидер «Ташкент» — новейший корабль Черноморского Флота: на него было сброшено 12 бомб. Умелым маневрированием командиру В. Н. Ерошенко удалось уберечь корабль от прямого попадания, но одна бомба взорвалась в непосредственной близости от «Ташкента». Образовалась пробоина в кормовой части, была разрушена палуба, повреждены надстройки. Лидер остался на плаву и своим ходом ушел в Севастополь.
В сентябре 1941 года Василий Николаевич на некоторое время покинул «Ташкент», стоявший в доке, и принял эсминец «Фрунзе».
На «Фрунзе» нового командира ждал экипаж, состоявший из большого количества лейтенантов, недавно пришедших из училищ. Несмотря на это, нового, хотя и временного, командира приняли не только уважительно, но и приветливо.
Знакомиться с временными подчиненными и сослуживцами пришлось уже в походе. «Фрунзе» получил задачу конвоировать транспорты, везущие в Одессу стрелковую дивизию. Ночью конвой спокойно дошел до порта назначения, но был задержан на рейде, так как в городе отражали массированный налет бомбардировщиков. С рейда было видно, как в районе порта и дальше взрываются бомбы и снаряды.
Кораблям, сопровождавшим транспорты, той же ночью было приказано возвращаться в Севастополь. На обратном переходе над «Фрунзе» появился немецкий самолет-разведчик, который вызвал группу бомбардировщиков. Но команда смогла замаскировать фосфоресцирующую кильватерную струю дымовыми шашками. Фашисты начали бомбить завесу, не причинив вреда кораблям. Прием сработал.
В Севастополь «Фрунзе» пришел к концу дня. А на следующий день, утром 21 сентября, срочно пополнив запасы топлива и воды, корабль снова взял курс на Одессу.
«Фрунзе» вышел за несколько часов до отряда высадки. На борту судна находились контр-адмирал Л. А. Владимирский, на которого было возложено общее руководство десантной операцией, заместитель начальника штаба Одесского Оборонительного Района капитан 1‑го ранга С. Н. Иванов и группа штабных работников. Им предстояло побывать в Одессе до высадки десанта, чтобы уточнить подробности обстановки, снабдить боевой документацией командиров высадочных плавсредств, сосредоточенных в Одесском порту.
До Тендры все шло хорошо, а через несколько минут после того, как открылся Тендровский маяк, сигнальщик заметил справа по борту силуэт канонерской лодки «Красная Армения» Одесской базы. Она горела и была наполовину затоплена. Позднее стало известно, что канлодку за полчаса до появления «Фрунзе» атаковали и подожгли фашистские бомбардировщики. Вскоре те вернулись и начали атаковать эсминец. Зенитные пушки и пулеметы открыли огонь. Корабль принялся маневрировать, контр-адмирал Владимирский, верный себе, не стал вмешиваться в действия командира.
Около десятка самолетов Ю-87, с которыми экипаж ранее не встречался, атаковали снова и снова. Некоторое, очень короткое время, корабль увертывался от бомб, но одна бомба упала близко у кормы. За ней — там же — следующая. Повторялась история с «Ташкентом». Бомбы заставили замолчать зенитки, вывели из строя руль. Стала оседать корма.
Корабль остался без руля. Его удерживали на курсе только машины. С воздуха с диким ревом, заглушающим все остальные звуки, снова набросились пикировщики, удар которых отразить было уже нечем. Стрельбы боеспособных пулеметов оказалось мало для борьбы с самолетами.
При следующем заходе пикировщиков «Фрунзе» получил прямое попадание в полубак. Взрывом снесло телефон и все приборы. Погибли капитан 1‑го ранга Иванов, комиссар эсминца Дмитрий Степанович Золкин.
Совместно с Львом Анатольевичем Владимирским Ерошенко принял решение идти к Тендровской косе. Под непрекращающимися атаками самолетов, передавая команды по цепочке, корабль продолжал борьбу.
Внезапно командир почувствовал боль. Должно быть, несколькими минутами ранее его задел осколок упавшей бомбы. Его тогда словно хлестнуло чем-то по одежде, а боль появилась только теперь. Почти не слушалась правая рука: из-под разорванного в клочья реглана, сквозь китель проступала кровь. Почувствовалась боль и в боку.
Эсминец снова встряхнуло. Еще одно прямое попадание. Мостик стал похож на изолированный от остального корабля островок: связи нет никакой, трап сорвало. Оставаться здесь было бессмысленно.
С большим трудом командир спустился на палубу. Ощущая под ногами дрожь, он понял, что машины продолжают работать, а, значит, корабль живет. Кто-то из краснофлотцев подхватил его под руку и отвел на пост энергетики. Там же находился и контр-адмирал Владимирский. Кораблем управляли теперь оттуда.
Сбросив свой смертоносный груз, бомбардировщики скрылись. К эсминцу подходит буксир «ОП-8», на который у фашистских стервятников не хватило боезапаса. Он был использован для поражения «Фрунзе». На буксир перенесли раненых, затем перебралась остальная команда. Ерошенко с командующим эскадрой оставили эсминец последними. Минутами позже, при переходе на буксир, командир эсминца оказался в воде. Сказалось ранение и сильная боль. Его вытащили, втащили на буксир, и тот отправился в тыл. Владимирский принял на себя ответственность за судьбу оставшихся в живых.
Самолеты, ненадолго оставившие в покое «Фрунзе» и его команду, вернулись снова и атаковали уже буксир. Бомба попала в него при первом же заходе. «ОП-82» стал тонуть.
Ерошенко крикнул в люк кубрика: «Всем наверх!» Но моряки до последней минуты оставались на своих постах. «Юнкерсы» еще несколько раз пронеслись над буксиром, обстреливая его из пушек и пулеметов. На «ОП-8» появились убитые и раненые. В числе раненых был и Л. А. Владимирский. К счастью, ранение оказалось не тяжелым. В 17 часов 30 минут раненых моряков с буксира снял торпедный катер и доставил их в Одессу. В числе спасенных 78 человек был и командир корабля — В. Н. Ерошенко.
Контр-адмирал Владимирский после перевязки отправился на том же катере в Одессу. Он зашел попрощаться, когда Ерошенко начали готовить к операции: дела оказались хуже, чем можно было предположить. Врачам, во главе с главным хирургом госпиталя Дунайской флотилии Н. Загуменным, предстояло зашивать желудок.
Очнулся командир на следующий день. Ему сразу же доложили новость. Десант, в котором одну из ключевых ролей должен был сыграть «Фрунзе» и его команда, высажен успешно. Черноморцы, ведомые капитаном 1‑го ранга Горшковым, отбросили противника.
Что могло быть радостнее этого известия! Ведь, после того, как пикировщики за какой-то час разделались с канонерской лодкой, эсминцем и буксиром, не выходила из ума судьба основного отряда — дошли ли корабли с десантом до места? Возможно, своими корпусами эти три корабля проложили путь Григорьевскому десанту.
Финалом участия в подготовке Григорьевского десанта оказалась доставка Василия Николаевича на санитарном самолете «У-2» в Севастополь, где он пробыл несколько дней в тяжелом состоянии. А в Севастопольский морской госпиталь тем временем дошли подробности высадки Григорьевского десанта, и в палатах только о нем и говорили. Настроение у всех поднялось. Успех этой операции многим казался началом коренного изменения обстановки под Одессой.
Однажды навестить Ерошенко в госпиталь приехал член Военного Совета Флота Николай Михайлович Кулаков, приход которого вызывал радостное оживление даже в тех палатах, где лежали люди с тяжелыми увечьями. Что-то веселое рассказывал Николай Михайлович и в тот раз.
В конце своего визита Н. М. Кулаков вошел палату, где лежали командир эсминца «Беспощадный» капитан III ранга Г. П. Негода и Ерошенко. Задав вопросы о состоянии здоровья командиров, он сказал:
— Вот что, командиры. Кажется, Одессу придется оставлять. Ждем решения Ставки. Но к эвакуации войск и базы флот уже начал готовиться…
Капитаны не знали, что ответить. Они продолжали верить, что после Григорьевского десанта под Одессой вообще все пойдет на лад. Ведь так хотелось в это верить. И вдруг… «придется оставить». Это поначалу не укладывалось в сознании. Если бы услышали не от Кулакова — ни за что бы не поверили.
Не дожидаясь вопросов, член Военного Совета вкратце рассказал, какая напряженная и опасная обстановка сложилась на непосредственных подступах к Крыму, оборона которого становится на юге главнейшей задачей. А оборонять одновременно и район Одессы, и Крымский полуостров — не хватает сил.
К середине октября капитан III-го ранга Ерошенко встал на ноги. Он был готов выполнять следующие задания Родины. В конце октября командир лидера был отправлен в ялтинский госпиталь для долечивания, но через четыре дня был вывезен оттуда для командования «Ташкентом», который уже принимал боезапас в Южной бухте Севастополя. Предстояло вести лидер на Кавказ.
За массовый героизм весь экипаж был представлен к наградам
В период второго наступления гитлеровцев на Севастополь, находясь на главной базе, корабль поддерживал почти непрерывным артиллерийским огнем защитников города.
В. Н. Ерошенко и его команда приняли на борт 2300 раненых и эвакуирующихся, кроме которых на борт были погружены ценнейшие полотна Севастопольской панорамы. Лидер последним из надводных кораблей флота покинул осажденный город. В течение четырех с лишним часов 86 немецких самолетов преследовали корабль, сбросив на него 336 бомб. И вновь, как это часто бывало на подступах к Одессе, командиру «Ташкента» удалось избежать прямых попаданий, но все же от близких взрывов у лидера заклинило руль и затопило первое котельное отделение.
На помощь лидеру была выслана пара самолетов Пе-2: самолеты Люфтваффе развернулись обратно. Передав раненых бойцов на эсминцы «Сообразительный» и «Бдительный», «Ташкент» своим ходом прибыл в Цемесскую бухту Новороссийска. За массовый героизм, проявленный во время последнего перехода, весь экипаж был представлен к правительственным наградам, а командиру В. Ерошенко и комиссару Г. Коновалову вручили ордена Ленина.
1 июля 1942 года корабль посетил командующий Кавказским фронтом маршал С. М. Буденный. В своем выступлении перед экипажем он сказал, что «…такими бойцами может гордиться вся наша армия», и обещал ходатайствовать о присвоении «Ташкенту» гвардейского звания.
Но на следующий день, 2 июля 1942 года около 12 часов дня стоявший у Элеваторного причала корабль внезапно атаковали около 30 зашедших со стороны суши вражеских «юнкерсов». «Ташкент», получив два прямых попадания, лег на грунт. Из находившихся на борту 344 человек экипажа 76 погибли и 77 были ранены.
Возвратиться в строй «Ташкенту» не удалось. Водолазы, осмотрев корабль, сняли с него все ценное оборудование, в том числе и зенитную 76‑мм артустановку, которая позже вернулась на намеченный к достройке «Огневой». Сам же лидер так и остался лежать у пирса.
Поднять его оказалось возможным только после освобождения Новороссийска, уже в 1944 году. Обследование показало, что восстанавливать корабль нецелесообразно — слишком тяжелы были повреждения. «Ташкент» отбуксировали в Николаев, и после войны разобрали на металл.
После гибели «Ташкента» Василий Николаевич командовал крейсером «Красный Кавказ», приняв его от другого участника обороны Одессы капитана II-го ранга А. М. Гущина. С «Красным Кавказом» он прошел до конца войны.
Родина высоко оценил участие В. Н. Ерошенко в обороне Одессы, Крыма, Кавказа. Он был награжден 7 орденами, в том числе орденом Ушакова II-й степени. А в 1954 году Василию Николаевичу было присвоено звание контр-адмирала.
Виталий Орлов, преподаватель ОНУ им. Мечникова
