ЗА ДВУМЯ КИТАЙСКИМИ ЗАЙЦАМИ
…Китай начала ХХ века, как известно не понаслышке, не представлял собой единого государства в полном смысле этого слова, а его политическое и экономическое положение к моменту прихода к власти большевиков в России было настолько сложным, что даже китайским историкам в этом не разобраться до скончания мира. После сокрушительного поражения в японо-китайской войне 1894-95 годов и подавления “боксерского” восстания, ознаменовавших начало пробуждения древней страны от тяжелого раннефеодального сна, Китай фактически превратился в английскую колонию, что, несомненно, было шагом вперед в сравнении с прошлыми “слишком уж застойными” временами. Обретению настоящей независимости Китая не помогла даже антимонархическая революция 1911 года – довольно прогрессивная поначалу партия Гоминьдан во главе со своим лидером Сунь Ятсеном была довольно слаба для того, чтобы освободить всю страну и занять ее историческую столицу Пекин, и потому юрисдикция центрального правительства распространялась только на несколько провинций Южного Китая со столицей в Чунцине. В результате к началу 20-х годов Китай оказался раздробленным на многочисленные “княжества”, где полноправными хозяевами были так называемые провинциальные военные лорды – китайские генералы, опирающиеся на подконтрольные им войска и захватившие власть в ряде провинций в свои руки. Номинально они все были гоминьдановцами, однако нередко были случаи, когда такие генералы вели боевые действия не только друг с другом, но и против правящего “чунцинского” режима, в любом случае верховному командованию полностью никто из них подчиняться и не думал даже на бумаге.
После окончания гражданской войны в России и установления Советской власти в Сибири и на Дальнем Востоке большевики обратили самое пристальное внимание на положение в Китае, в частности – в Маньчжурии, куда бежало множество белогвардейцев, не смирившихся с поражением антибольшевистской коалиции и разрабатывавших планы отторжения от красной России ее восточных владений, опираясь на помощь и поддержку Японии и других заинтересованных в этом деле держав. Вооруженные нападения на земли Забайкалья и Приморья таких непримиримых врагов Советов, как атаман Семенов и генерал Савич попортили немало крови не только местным большевикам, но и центральному руководству в Москве. И потому одной из важнейших задач военной разведки в 20-е годы стало получение точной и своевременной информации о планах руководителей белой эмиграции, окопавшейся в Харбине (Маньчжурия).
…Первой попыткой повлиять на активность бандитских вылазок с территории Китая была довольно успешная деятельность резидента военной разведки Христофора Салныня, прибывшего в Харбин в 1921 году под видом бежавшего из России крупного коммерсанта. Внедрение шпиона в эмигрантскую среду произошло без излишних сложностей благодаря неуемной фантазии этого неординарного человека, но не в меньшей степени – наличию практически неограниченных средств, выделяемых ему Разведупром РККА без всяких проблем. Благодаря “своим капиталам” Салнынь, представившийся харбинским эмигрантам Христофором Фогелем, объявил так называемый “конкурс на лучший проект вооруженной акции против Советской России”, и тем самым привлек к себе очень многих бывших белых офицеров, которые представляли для большевиков немалую опасность. Некоторые из предоставленных Салныню проектов были вполне осуществимы и нанесли бы Советам огромный вред, но разведчик все их отвергал один за другим под предлогом их нереальности и авантюрности. Тем временем благодаря этим контактам разведка изучала личности и возможности “засветившихся” белогвардейцев, составляла на них картотеку. Через этих же офицеров Салнынь получал информацию о возможных провокациях и вооруженных выступлениях на дальневосточной границе, которая тут же передавалась в Центр, перепроверялась и передавалась на пограничные заставы.
Однако один Салнынь-Фогель, даже будь он семи пядей во лбу, не мог защитить дальневосточные границы СССР в одиночку, потому что Манчжурия тех времен являлась настоящим рассадником так называемого “белобандитизма”. Деятельность не желавших сдаваться белогвардейцев по формированию “отрядов вторжения” продолжалась вплоть до 1929 года по всей линии КВЖД (* 1 ) с центрами в Харбине и Хайларе, и противостоять ей могла только могущественная широкоразветвленная по всему Северному Китаю сеть. И без блокирования с представителями других “силовых структур” тут обойтись никак не могло.
Определенную помощь военной разведке в налаживании такой сети в определенный момент оказал Иностранный Отдел ОГПУ, отрядивший немало своих агентов для обеспечения задачи, поставленной советским правительством. В 1922 году в Пекин в качестве военного атташе был направлен один из “внедренцев” практики строительства концентрационных лагерей в гражданскую войну, красный комкор Анатолий Геккер, которому на этот раз было поручено создать первую легальную резидентуру в Китае. Одновременно с ним в Харбин для аналогичных целей приехал некий Владимир Иштук, прошлое которого настолько туманно, что рассказать о его происхождении практически нечего.
Работа этими “посланцами” была проделана огромная, но практически безрезультатная, так как постоянные реорганизации, вызванные неразберихой в московском руководстве, сводили на нет усилия разведчиков. В конце концов все резидентуры в Манчжурии и Монголии были переданы в подчинение разведотдела 5-й дальневосточной армии, а некоторые разведсети, перемалывавшие впустую немалые суммы денег, и вовсе были ликвидированы. К началу 1923 года разведывательная работа в Харбине и Мукдене велась так вяло, что все донесения в Центр представляли собой банальные переводы из китайской прессы. Советская разведка в Китае переживала не лучшие времена.
Однако вскоре положение резко изменилось. 26 января 1923 года лидером китайской революции Сунь Ятсеном и советским политическим представителем в Китае Адольфом Иоффе было подписано советско-китайское соглашение, после чего в Китай начали прибывать группы политических советников из Москвы. Нет особенной нужды говорить о том, что почти половину состава таких групп составляли сотрудники военной разведки. В одну из групп под предводительством знаменитого командарма Василия Блюхера вошел и Христофор Салнынь. Первейшей заботой этого “ветерана” было оказание помощи в организации разведки китайской национально-революционной армии и работа против спецслужб Японии, которая не скрывала своей агрессивности к своему менее развитому соседу, а также против разведок Англии, Франции и США.
Работа шла настолько успешно, что уже менее чем через три года военная разведка имела свои резидентуры в шестнадцати районах Китая. Благодаря стараниям советских агентов в Китае разгорелась давно подготавливаемая китайскими коммунистами гражданская война, и в связи с этим в Пекине был создан военный отдел, главнейшей задачей которого было направление “дружественного” Китая на “социалистические рельсы”. Параллельно с этим был организован Пекинский разведцентр, которому были подчинены все резидентуры в стране. Но фактически этот разведцентр выполнял роль разведывательного органа исключительно военного отдела, ориентированного на скорейшее развязывание беспорядков в китайских городах с целью скорейшего возникновения войны, и не уделял практически никакого внимания безопасности СССР. Это вызвало некоторое недовольство московского руководства, но так как и в Москве, вследствие внутрипартийных интриг, начавшихся после воцарения Сталина на посту генерального секретаря ЦК партии, не было единого мнения по поводу наиболее целесообразной политики СССР в Китае, назревал новый, гораздо более мощный кризис.
Однако Сталин и сам не знал, что следует предпринять в сложившейся ситуации, и потому решение за него приняли наиболее реакционные его коллеги по партии. Под натиском воинственного Троцкого генсек приструнил Литвинова и пригрозил Блюхеру, после чего чересчур авантюрный план Бородина был принят к исполнению. Неизвестно доподлинно, кто выдал этот план Чан Кайши, но без предательства со стороны обиженных военных советников тут обойтись не могло никак. Всегда осторожный Сталин тут дал явную промашку, которая повлекла за собой очень плачевные последствия. Хитрый Чай Канши упредил и советских большевиков, и китайских коммунистов – он немедленно двинул свою армию на Шанхай, и 12 апреля 1927 года начавшееся восстание было потоплено в крови, а все его китайские руководители казнены без суда и следствия. По приказу Чай Канши в советском консульстве в Пекине был произведен внезапный обыск, нанесший сильный удар по позициям военной разведки в Китае. В ходе обыска полиция изъяла огромное количество секретных документов, среди которых оказались шифры, списки агентуры и документация по поставкам оружия КПК из СССР, а также инструкции китайским коммунистам по оказанию помощи в разведработе. Самым “сильным” документом, попавшим в руки гоминьдановцев, стали директивы из Москвы, в которых прямо указывалось на необходимость провоцирования скорейшего конфликта между Китаем и западными странами невзирая на средства (вплоть до крайних мер). Китайцам стало известно о всех аспектах деятельности военной и боевой организаций КПК, в которых заправляли непосредственно руководители Разведывательного управления, что облегчило ее разгром.
…Сразу же после того, как во главе нового гоминьдановского правительства, которое стало на крайне правые социал-демократические позиции, чуждые большевикам, воцарился Чай Канши, советские политические и военные советники были вынуждены покинуть Китай, а сотрудники военной разведки – перейти на нелегальное положение. Это был провал не только советской разведки, но и всей советской политики на Дальнем Востоке. В результате оперативную работу военной разведки в Китае практически пришлось начинать заново.
Центром деятельности “реставрированных” резидентов с конца 20-х годов стал Шанхай. Выбор на этот “мегаполис Востока” пал не случайно – Шанхай был самыми настоящими воротами для проникновения иноземного влияния на континентальный Китай, он был на втором месте после Мукдена сосредоточием всей китайской тяжелой промышленности, по легкой же занимал лидирующее место на всем Дальнем Востоке и Юго-Западной Азии. Кроме того там располагались все наиболее крупные национальные и иностранные банки, но самое главное заключалось в том, что иностранцы которых в Шанхае в те годы насчитывалось более миллиона (!) человек, проживали в специальных районах, пользующихся правом экстерриториальности – местному законодательству они не подчинялись. Все это создавало весьма благоприятную почву для работы советской разведки, и она с огромной выгодой для себя воспользовалась представившимися возможностями. Таким образом было положено начало новому, более организованному этапу советского шпионажа в Китае.
…В самом конце 1927 года в Шанхае начала действовать нелегальная сеть во главе с “пионером” советского шпионажа в Китае, знакомым нам уже Христофором Салнынем, на этот раз “всплывшим” под видом американского коммерсанта Кристофера Лауберга. Связником сети с советским посольством в Пекине была жена одного из подчиненных “Лауберга”, работавшая в посольстве шифровальщицей. Для прикрытия своей деятельности Салнынь создал экспортно-импортную торговую фирму с филиалом в Пекине и торговыми агентствами почти во всех крупных китайских городах и портах. К середине 1928 года резидентура распространила свою деятельность и на Харбин, и прикрытием для разведчиков служила консервная фабрика, официальными хозяевами которой считался один эмигрант из России, добровольно сотрудничавший с советской разведкой, по имени Леонид Буртый. И через некоторое время восстановленная сеть снова начала приносить весьма значительные результаты.
Основной задачей, стоявшей в этот период перед резидентурами РККА, было информирование Центра по вопросам политической деятельности нового нанкинского правительства, его внутренняя и внешняя политика, военный потенциал вооруженных сил чанкайшистов, уровень развития промышленности и сельского хозяйства страны. Помимо сбора информации резидентура Салныня-Лауберга занималась тайной переброской из СССР в Китай оружия и передачей его китайским коммунистам, а также на нее была возложена задача проведения диверсионных операций. Так, одной из самых успешных операций такого рода стала ликвидация в 1928 году фактического главы пекинского правительства генерала Чжан Цзолина. Этот генерал, крайне обозленный итогами деятельности Бородина в 1926-27 годах и не желающий усиления влияния на Северный Китай и Манчжурию нанкинского правительства Чан Кайши, занял откровенно прояпонскую позицию. Интересы СССР это затрагивало прежде всего хотя бы по той причине, что в результате постоянных провокаций “белокитайцев”, направляемых генералом, против советских служащих, было поставлено под угрозу нормальное функционирование КВЖД. Москва приказала ликвидировать Чжан Цзолина немедленно, но поставить это дело так, чтобы на советскую сторону не пало вообще никаких подозрений. Основания к успеху поставленной задачи имелись – опасный для Советов генерал, несмотря на стремление к сближению с японцами, нажил себе немало врагов и в генеральном штабе микадо. Для проведения этой сложной и рискованной операции на помощь к Салныню был направлен профессиональный террорист и диверсант, сотрудник ИНО ОГПУ Наум Эйтингон, позднее получивший известность как организатор ликвидации Якова Блюмкина, убийства Льва Троцкого, покушения на германского посла в Турции фон Папена, а также как самый главный консультант интербригад по вопросам партизанских операций во время гражданской войны в Испании 1936-39 гг.
Однако с убийством Цзолина провокации против КВЖД и южных границ советского Приморья не прекратились. Более того, начало следующего, 1929 года, ознаменовалось началом постоянных обстрелов советской территории регулярными китайскими войсками, и тогда было решено приступить к разгрому сосредоточенной на советской границе китайской группировки силами специально сформированной для этой цели Особой Дальневосточной армии под командованием Блюхера. Тотчас была задействована вся разведывательная сеть Северного Китая, предоставившая разведотделу ОДВА самые исчерпывающие данные о противнике, на основании которых и был разработан план предстоящей операции. Боевые действия начались 17 ноября 1929 года и завершились всего четыре дня спустя. В ходе боев противник понес большие потери и был разбит. В плен попало свыше 10000 китайских солдат и офицеров, в том числе и высших, захвачено большое количество оружия и боеприпасов, снаряжения и техники. Существенную роль в разгроме китайской армии сыграли заброшенные перед наступлением в тыл противника диверсионные группы, которыми руководил специально вызванный в штаб армии Салнынь. Главным итогом победы Красной Армии стало подписание 22 декабря 1929 года в Хабаровске советско-китайского соглашения, восстанавливающего нормальное положение на дальневосточной границе и КВЖД.
ПРИМЕЧАНИЯ:
1. КВЖД – Китайско-Восточная железная дорога, железнодорожная магистраль в Северо-Восточном Китае (Маньчжурия), соединяет Читу, Порт-Артур и Владивосток. Построена Россией в 1897-1903, после русско-японской войны 1904-05 гг. южное направление КВЖД отошло к Японии и было названо Южно-Маньчжурской железной дорогой (ЮМЖД). Северная часть, названная Китайско-Чанчуньской железной дорогой (КЧЖД), осталась за Россией, с 1924 года находилась в совместном управлении СССР и Китая. В 1935 году СССР пришлось продать КВЖД властям Маньчжоу-Го, но в 1945 году, после разгрома Японии и ликвидации Маньчжоу-Го, все вернулось на свои места. Впрочем, в 1952 году КВЖД по политическим мотивам окончательно отошла к Китаю.
2. ЛИТВИНОВ Максим Максимович. Настоящее имя – Макс Валлах, по другим, не менее достоверным источникам – Меер-Генох Мовшевич Валлах.
