Как и сейчас, шутки прошлого во многом были связаны с профессиями и политикой.

100 лет назад с чувством юмора у крымчан все было в порядке.

Смех не всегда одновременно радует и “юмориста”, и того, над кем пошутили. То, что одному человеку представляется забавным и курьезным, для другого естественно и даже рационально обосновано. Порой шутки могут быть небезопасными. Над чем смеялись, чему удивлялись и чем иногда оборачивались крымские розыгрыши век с лишним тому назад?

Весной 1910 года симферопольский лавочник изволил пошутить над своей немолодой тещей. Старушка была из тех, кто утешается всевозможными слухами и сплетнями, а их тогда было предостаточно: обыватели упивались страшилками о грядущем конце света, который якобы ознаменует комета Галлея, ее появления как раз и ожидали. Весельчак решил преподнести старушке “знамение”, устроив под ее окном шум с взрывами, для чего купил порох. При взрыве самодельного фейерверка шутнику оторвало пальцы на руке.

Может ли карамелька представлять угрозу государственной безопасности? Вполне, если она попадет в руки людей, напрочь лишенных чувства юмора и озабоченных карьерным ростом. Летом 1910 года по губерниям Российской империи был разослан циркуляр, в котором предписывалось обращать внимание на обертки разных товаров во избежание крамолы. За несколько лет до этого увенчалась успехом чья-то дерзкая шутка: частная типография получила и выполнила заказ на изготовление конфетной обертки “Народная карамель”, на которой изготовителем значилась фабрика “Реформа” и присутствовала надпись “Земля и воля” (название знаменитого революционного общества). Карамельки в необычной обертке разошлись по городам и весям, были благополучно съедены, а часть партии была вдруг обнаружена у одного запасливого лавочника. И из этого, как сообщала в июне 1910 года газета “Русское слово”, возникло целое дело “о распространении преступных сочинений при помощи карамели “Реформа”.

Кстати, в Ялте на следующий год накануне Пасхи по распоряжению градоначальника из лавок были изъяты всевозможные сладости, расфасованные в коробки и обертки с изображениями святых. Такого рода товар назвали чуть ли не кощунственным и оскорбительным для верующих. В выигрыше от рвения высокопоставленного чиновника оказались сироты — именно им были отправлены “крамольные” лакомства, уже, правда, без упаковки. С таким же энтузиазмом полицейские потом прошлись по книжным магазинам, изымая открытки с изображением всего, что относилось к христианству.

Шутка в 1908 году стала в Ялте поводом для дела об оскорблении достоинства. Газета “Копейка” написала о таком курьезе: приезжий снимал комнату у хозяйки и каждое утро делал гимнастику на воздухе. Когда немолодая женщина поинтересовалась, зачем отдыхающему изнурять себя разными экзерсисами, тот ляпнул: “Чтобы вам больше нравиться”. Сдатчица комнат была из породы тех честных женщин, которые, как в пословице, “даже от петуха бегут”. О покушении на свою честь она и заявила в полицию, потребовав оштрафовать оскорбителя, которого, кстати, тут же выселила.

Над чем смеялись в начале века в Крыму? В ходу были шутки о нерадивых кухарках и жадных господах, о туповатых генералах, картежниках и актерах. Врачи тоже были неизменными персонажами юморесок, самые ходовые шутки даже остались на забавных открытках. Как, например, изображение визита женщины к врачу с подписью: “Мужчин живо отпускают доктора, а как дама — так и час, и полтора…” Кстати, крымские газеты вовсю шутили на курортную тему: “Вы так похудели, мой дорогой, вам нужно на курорт!” — “Я только оттуда, сначала поправился, а потом заболел, когда узнал, насколько похудел мой бумажник!”

Врачи пользовались успехом у крымских шутников.

Но, конечно, больше всего удовольствия доставляли анекдоты и байки об известных людях. Брат знаменитого писателя Федора Достоевского, Андрей Михайлович, в 1858–1860-х годах служил архитектором в Симферополе. Здесь же он встречался на одном из званых обедов с Андреем Фабром — бывшим екатеринославским губернатором, который после отставки перебрался в Крым. В историю полуострова Фабр вошел как человек, отказавший львиную долю своего состояния на благотворительность, именно благодаря этому в Симферополе появился сиротский приют для мальчиков. Но сколько историй о Фабре наслушался здесь Андрей Достоевский! Например, о том, как в бытность губернатором тот любил шутить над собственным камердинером. Утром Фабр лично обходил все печи огромного дома и от каждой уносил по нескольку поленьев в особую кладовку. Когда дрова заканчивались, камердинер приходил с вопросом, чем топить. И Фабр отвечал: “Молись Богу — вот дрова и окажутся!” И пока лакей молился, он открывал кладовку с накопленными поленьями.

Кстати, именно как анекдот многие собеседники воспринимали правдивый рассказ Андрея Достоевского о некоторых особенностях жизни немцев-менонитов. Как раз в такой колонии, наблюдая за строительством мостов, ему пришлось провести немало времени из своего двухгодичного пребывания в Таврической губернии. Квартировал он в одной из немецких семей. Описывая расчетливость и рациональность колонистов, он приводит такой эпизод в своей книге “Воспоминания”:

Раз как-то я возвратился с прогулки поздно вечером, когда хозяева мои легли спать. На стук мой мне открыла молодая хозяйка в Евином костюме и, нисколько не стесняясь, зажгла и подала мне свечку. Оказалось, что они спят все нагими, зимою и летом одеваются не одеялами, а легкими пуховыми перинами… Хозяин объяснил, что ночью стыдиться некого да к тому же темно, а вот белье вследствие этого служит вдвое дольше.

Много анекдотов рассказывали о хозяине Ялты — генерале Иване Думбадзе, некоторые его указы сами по себе становились поводом для многочисленных шуток, например, о запрещении мужчинам под угрозой высылки из города приближаться к местам, отведенным для купания дам. Противники называли генерала недалеким служакой, упрямым, подозрительным и недальновидным. Сторонники отмечали его честность и преданность власти, нетерпимость к нарушителям закона. Но юмор явно не был его сильной стороной. Газета “Голос Москвы” в 1909 году язвила по поводу телеграммы, отправленной ялтинским градоначальником политику-черносотенцу Пуришкевичу: тот просил не высылать из Ялты одну даму, заподозренную в политической неблагонадежности. “Рад исполнить вашу просьбу. Любящий вас Думбадзе”, — ответил на эту просьбу генерал, уважавший и разделявший политические взгляды Пуришкевича.

А вот шутливый стиль обращения почетного учредителя Крымского горного клуба Фридриха Вебера, обеспокоенного превращением своего детища в импровизированный базар (что и сегодня актуально для многих достопримечательностей!), не оценил. “Спаситель, когда вошел в пустыню Иерусалимского храма, изгнал заседавших там торговцев, выгнав их плетьми. Горный клуб по уставу храм — святыня, в которую вкрались маклаки-торговцы и осквернили его. Вы должны быть спасителем возлюбленного моего детища Горного клуба и очистить его от засевшей там гадости”, — написал Вебер в 1912 году в обращении к генералу. И… оказался ответчиком в деле о нанесении оскорбления.

Нередко шуткой, розыгрышем объявляли свои неблаговидные поступки многочисленные самозванцы, которые в изобилии съезжались в Крым. Это, конечно, когда дело доходило до разбирательств в полиции или судах. Фальшивые герцоги и князья, чудо-лекари, изобретатели, владельцы золотых приисков и алмазных копий — кого только здесь не было!

Шуткою объяснила рассказ о своем происхождении задержанная в Симферополе девица, выдававшая себя за немецкую принцессу, — писала в 1907 году газета „Салгир“. — Между тем ссуды и займы, которые предоставили из расположения к ней многие лица, возвращать „принцесса“ не намеревалась.

В 1909 году полиция Феодосии задержала самозванца, гастролировавшего по губерниям и представлявшегося чиновником пробирной палаты. Он собирал с торговцев плату якобы за клеймение гирь. “На суде этот новый Хлестаков произнес блестящую защитную речь”, — было отмечено в заметке “Русского слова”. Самое удивительное, что в странствиях по уездам самозванца сопровождали самые настоящие полицейские, их выделяли местные власти, настолько убедителен был “чиновник”.

“Ялта. Объявился еще новый самозванец — аферист Стахурский, растративший 96 тысяч казенных денег и отбывший в свое время восьмимесячное тюремное заключение. Стахурский, выдавая себя в Крыму за представителя первого российского страхового общества, был принят в лучших кругах Симферополя, Ялты и Феодосии и успел получить заимообразно солидную сумму”, — сообщила в марте 1912 года газета “Новое время”.

Злой розыгрыш стал в том же году причиной трагедии: в Симферополе две гимназистки убедили подругу в том, что юноша, к которому она питала сильные чувства, помолвлен с другой и вскоре женится. Экзальтированная девица выпила карболовой кислоты и через несколько дней скончалась в больнице.

Не до смеха было и крестьянину из деревни Арап Симферопольского уезда Костину, которого двое 12-летних парнишек шутки ради обвинили в конокрадстве. С теми, кто посягал на лошадей, у селян разговор был недолгий и жестокий.

До смерти Костина не забили только потому, что испуганные шутники повинились перед односельчанами: мол, возвели напраслину…

Так что во все времена шутить стоило осторожно и с оглядкой. Сегодня мы по-другому воспринимаем многие вещи, но вокруг все так же много людей ранимых, мнительных или просто тех, кому не хочется смеяться над очевидными вещами.

По материалам “1К”.