Несмотря на то, что Крым вроде бы изучен вдоль и поперек, его история по-прежнему полна загадок, одной из которых является существование на полуострове древней страны Дори. Казалось, что в начале XIX века выдающийся ученый Петр Иванович Кеппен разгадал эту тайну, однако споры о том, существовала ли страна Дори в действительности, не затихают и поныне.
В середине VI века нашей эры историк и военный деятель Прокопий Кесарийский, служивший при дворе римского императора Юстиниана I, написал трактат «О постройках», в котором перечислил все, что было воздвигнуто по указанию властителя.
В частности, Прокопий написал: «Он воздвиг и два укрепления, так называемое Алуста и Горзубитах. Здесь же на этом побережье есть страна по имени Дори, где с древних времен живут готы, которые не последовали за Теодорихом, направлявшимся в Италию. Они достигают численностью населения до трех тысяч бойцов, в военном деле они превосходны, и в земледелии, которым они занимаются собственными руками, они достаточно искусны; гостеприимны они больше всех людей. Сама область Дори лежит на возвышенности, но она не камениста и не суха, напротив, земля очень хороша и приносит самые лучшие плоды. В этой стране император не построил нигде ни города, ни крепости, так как эти люди не терпят быть заключенными в каких бы то ни было стенах, но больше всего любили они жить всегда в полях. Так как казалось, что их местность легко доступна для нападения врагов, то император укрепил все места, где можно врагам вступить, длинными стенами и таким образом отстранил от готов беспокойство о вторжении в их страну врагов».
В этом отрывке речь идет, конечно, о Крыме, тем более что упоминаются Алушта и Гурзуф. Однако на протяжении многих лет страна Дори и ее «длинные стены» считались плодом воображения подрядчиков, которые чего только не придумают, чтобы увеличить объемы строительно-монтажных работ. Лишь в 1837 году появились неопровержимые свидетельства того, что стены, а соответственно и страна Дори, действительно существовали. Автором сенсационного открытия был известный историк и географ Петр Кеппен.
«Родилось во мне желание…»
Петр Иванович Кеппен родился в 1793 году в Харькове, где отец его, бранденбургский уроженец, один из 30 иностранных врачей, приглашенных Екатериной II в Россию, заведовал медицинской частью. По-видимому, Петр рано лишился отца, так как в возрасте 14 лет вынужден был не продолжить дело родителя, а поступить учеником в харьковскую чертежную. Там он приобрел пригодившиеся ему впоследствии навыки в черчении планов и карт. Одновременно со службой Петр учился в подготовительном классе Харьковского университета. В 1810 году он оставил службу и поступил на юридический факультет университета.
Получив степень магистра правоведения, Петр Кеппен попытался найти работу в Германии, но безуспешно. Он не придумал ничего лучшего, кроме как приехать в Санкт-Петербург и устроиться на скромную должность в почтовый департамент министерства внутренних дел. Но, судя по всему, государственная служба была ему в тягость, юноша мечтал о литературе
и даже принял живейшее участие в создании общества любителей российской словесности. Знакомство с известным историком и библиографом Ф. Аделунгом, на дочери которого впоследствии Петр Кеппен женился, пробудило в способном юноше любовь к истории. В 1818 году он перевел сочинение немецкого историка Лерберга, что не осталось незамеченным, — вскоре Кёппен был назначен вторым редактором газеты «Северная почта», которая издавалась почтовым ведомством.
В 1819 году Кеппен получил задание проинспектировать почтовые станции по Белорусскому тракту. Во время этой командировки он впервые посетил Крым и был совершенно очарован природой полуострова. Позднее Кеппен признался: «Тогда же родилось во мне желание сделаться некогда постоянным жителем этой прелестной страны». Интерес начинающего историка вызвали также многочисленные археологические памятники. Итогом первого знакомства с полуостровом стала публикация, посвященная описанию Туакской пещеры.
В конце 1821 года Кеппен подал в отставку. В автобиографической записке он написал об этом: «Обстоятельства и самый дух времени переменились — настало время мистицизма, который мне никогда не был по нутру. Я решился оставить службу для того, чтобы отправиться в путешествие по Европе».
Будучи в Вене, Кеппен опубликовал на немецком языке книгу «Древности северного берега Понта», в которой осторожно предположил, что легендарная страна Дори действительно существовала. В Германии весть о том, что германское племя готов заселяло Крым еще во времена раннего средневековья, была воспринята с нескрываемым интересом. Тюбингенский университет даже присудил Кеппену степень доктора философии. Однако доказательств существования Дори было явно недостаточно.
Стена, преграждавшая путь
В 1825 году Кеппен вернулся в Россию и начал издавать журнал «Библиографические листы», который состоял из аннотаций славянской литературы, только что вышедшей в свет. Вскоре поэт и журналист Михаил Магницкий настрочил в цензурное ведомство донос в связи с публикацией в журнале выдержек из труда Й. Добровского о славянских просветителях Кирилле и Мефодии. Благодаря заступничеству графа Н. Румянцева суд, состоявший из представителей духовного ведомства, оправдал Кеппена. Под предлогом того, что в России душится свободомыслие, журнал был закрыт, но, вообще-то, он и так висел на волоске, имея всего лишь сотню подписчиков. Тем удивительнее было то, что в конце 1826 года Кеппен, который не мог похвастать научными трудами, был избран членом-корреспондентом Академии наук.
В 1827 году Кеппен купил неподалеку от деревни Биюк-Ламбат (ныне поселок Малый Маяк) имение Карабах. В письме будущей жене он сообщал: «Я нашел и приобрел место, где дам отдых странническому моему посоху, где проведу остаток дней моих и довершу на досуге хотя бы некоторые из начатых мною задолго перед сим литературных занятий».
Что именно завершил Кеппен, так и неизвестно. Через два года он выхлопотал себе должность помощника главного инспектора шелководства Юга России, хотя, по правде сказать, ничего в этом деле не смыслил. Как бы то ни было, в 1832 году Кеппен опубликовал исследование «О виноделии и винной торговле в России», а вслед за этим вышла в свет его книга «О потреблении хлеба в России». И наконец, в 1837 году он завершил работу над трактатом «Крымский сборник. О древностях Южного берега Крыма и гор таврических».
В этом трактате Петр Кеппен на основании археологических исследований сделал заключение: «С северной стороны при каждом пути, ведущем в таврические горы, то есть при каждом ущелье, находилась крепость или, по крайней мере, наблюдательный пост (башня и т.п.). Там, где это казалось недостаточным, например, по обе стороны Чатырдага, проведена была стена, которая то пересекала ущелья, то шла вверху по Яйле, преграждая путь гостям незваным. Укрепления были построены народом образованным и искусным в деле военной обороны». Этот вывод прозвучал как гром среди ясного неба, ведь до этого считалось, что единственными островками цивилизации в Крыму были греческие колонии, которые постоянно страдали от соседства с дикими и кровожадными кочевниками. И вдруг выяснилось, что уже в VI веке нашей эры на южных склонах главной гряды крымских гор располагалась страна Дори, заселенная вполне цивилизованными готами, которые, если верить Прокопию Кесарийскому, были искусны в земледелии и превосходны в военном деле. Причем, как утверждал Кеппен, «длинные стены» просуществовали девять веков и были разрушены турками во второй половине XV века.
Книга Кеппена заставила в корне пересмотреть крымскую историю. Правда, нашлись скептики, которые усомнились в его выводах, подозревая Кеппена даже в том, что он нанял немецких колонистов (только в 1810 — 1811 годах из Вюртемберга в Крым переселились почти 18 тысяч человек), чтобы воссоздать руины «длинных стен» и прочих укреплений, о которых археологи слыхом не слыхивали. Скептики также интересовались, а когда, собственно, Кеппен провел столь ошеломляющие археологические изыскания?
В предисловии к своей книге он написал: «Для пополнения собранных в разное время археографических и топографических сведений о Южном береге Крыма М.С. Воронцов доставил мне в 1833 году все нужные средства». Логично предположить, что, получив деньги, Кеппен четыре года кропотливо собирал и обрабатывал информацию для трактата. Однако хорошо известно, что уже в 1834 году он был приглашен министром просвещения графом С. Уваровым (тем самым, который сформулировал триаду «православие, самодержавие, народность») редактировать журнал «Санкт-Петербургские ведомости» и покинул Крым, никому не сообщив о существовании легендарных «длинных стен». Может, спрашивали скептики, Кеппен три года тянул время для того, чтобы его новодел зарос плющом, обветрился и выглядел так, будто он был разрушен в XV веке?
Ничтожность земных прихотей
Высказывались и другие замечания. Численность готов, которые могли предоставить римскому императору до трех тысяч бойцов, должна была составлять примерно 20 — 30 тысяч человек. Где на южных склонах главной гряды крымских гор находятся поля, которые могли прокормить этот народ, тем более что за девять веков его численность должна была увеличиться в несколько раз? Не давал также покоя вопрос, куда пропали те, кого Прокопий Кесарийский называл готами. Ведь это за кочевниками трудно уследить, а многотысячный оседлый народ, благополучно дожив до XV века, не мог исчезнуть без следа. И как, вообще, получилось, что ни об этом искусном народе, ни о «длинных стенах» ни слова не сказали путешественники и купцы, посещавшие Крым? В ответ на эти вопросы Кеппен лишь разводил руками: «Не удивительно ли, что о целом систематическим порядком устроенном ряде укреплений, существовавших не менее девяти столетий, история сохранила для нас одни токмо известия случайные, догадочные».
Тем не менее при императорском дворе книга Кеппена была воспринята весьма благосклонно. Безответственным скептикам и кликушам сразу заткнули рты, намекнув, что вопрос о готах и «длинных стенах» обсуждению не подлежит. И действительно, чего там обсуждать, если каждый может своими глазами увидеть развалины «длинных стен» и прочих оборонительных сооружений? Тем более что и Академия наук по достоинству оценила выдающиеся заслуги Петра Ивановича — в 1837 году он был избран адъюнктом (младшая ученая должность) академии, в 1839 году — экстраординарным, а в 1843 году — ординарным академиком. Успешно складывалась и его карьера. К моменту опубликования книги о древностях Южного берега Крыма Кеппену было поручено осуществить ревизию государственного имущества в Таврической губернии. Через год он был назначен начальником отделения министерства государственных имуществ, в 1841 году членом ученого комитета этого министерства. Здесь, правда, вышел казус — в работе «О письменных сношениях в России» Кеппен допустил мысль о возможности уничтожения крепостного права, за что и получил нагоняй.
Крымом он больше не интересовался. С 40-х годов Кеппен сосредоточился в научной деятельности преимущественно на обобщении статистических данных по всей Российской империи. В течение нескольких лет он запрашивал у губернаторов списки «инородческих» селений с указанием числа жителей по данным восьмой ревизии (переписи). На основании этих данных Кеппен составил в трех экземплярах рукописный этнографический атлас Европейской России. За эту карту он был пожалован высшей наградой Императорского русского географического общества — золотой Константиновской медалью, а также премией.
В 1857 году вышла в свет книга Кеппена «Девятая ревизия. Исследование о числе жителей в России в 1851 году», в которой автор обобщил сведения о населении по каждому уезду с распределением по полу и социальному положению. К сожалению, ценность работы невелика — сам Кеппен еще в 1848 году представил в Академию наук работу «О народных переписях в России», в которой заключил, что ревизии в качестве статистического источника использовать нельзя, так как сведения недостоверны.
С 1852 года Кеппен преимущественно жил в своем крымском имении, страдая от тяжелой болезни. Насколько можно судить, он постоянно пребывал в подавленном настроении и вел жизнь затворника. Незадолго до смерти (Петр Иванович умер в 1864 году) он написал: «Мрачный лес, отсюда вверх покрывающий скалы гор, шум ручья, который сребристою струею летит с отвесной скалы для
того, чтобы скрыться во тьме лесной, все это наводит на вас какое-то необыкновенное уныние, являющее вам всю суетность дум человеческих и всего более ничтожность земных прихотей».
