Предлагаемые читателю отрывки из воспоминаний разных людей, по воле судьбы ставших участниками событий тех далеких дней, а также документы – беспристрастные свидетели этих событий помогут оценить политический и военный накал ситуации в Республике Афганистан в последние годы Апрельской революции.
История еще раз доказала, что главное состоит не в том, чтобы одержать над врагом победу, а в том, чтобы правильно суметь распорядиться плодами этой победы. Грандиозная победа афганской армии весной 1989 года над джелалабадской группировкой моджахедов, поддерживаемой регулярной армией Пакистана, стала одновременно и началом конца просоветского афганского режима. Взаимное недоверие и межфракционные распри в НДПА поставили самую сильную на тот момент времени армию в регионе Среднего Востока на грань самоуничтожения. Развал СССР, инспирированный врагами советского народа, и одностороннее выполнение Женевских соглашений по Афганистану лишь ускорили этот процесс.
Когда я слышу капитулянтские слова о том, что в этой войне не было ни победителей, ни побежденных, о разрушивших все и вся “коммуняках”, мне хочется пристально посмотреть в глаза тем, кто их произносит, и задать несколько вопросов об их личном участии в этой войне, мотивах, побудивших вступить их в партию, и предательстве памяти павших.
Мы выиграли эту войну по всем параметрам. Враг был обескровлен и уже не мог нанести демократическому Афганистану решающего удара. Ограниченный контингент Советских войск, с честью выполнивший поставленную перед ним задачу – защитить геополитические интересы СССР на Среднем Востоке – зачистил плацдарм для Вооруженных сил Афганистана, которым оставалось лишь добить врага.
Мы не убегали из Афганистана, как американцы из Вьетнама, не бросали в панике технику и оружие. И афганская армия не бежала вслед за нами Советские войска вышли из РА согласно утвержденному графику вывода войск, оставив нашим товарищам по оружию все для того, чтобы сохранить завоевания Апрельской революции. И режим держался до весны 1992 года. И лишь когда красный флаг над бывшим советским посольством сменился на триколор, его не стало.
За время войны военную и гражданскую подготовку в СССР прошли почти четыре миллиона афганских специалистов. В стране была полностью побеждена неграмотность, функционировало около 300 структурообразующих предприятий. Они работают и по сей день. Была создана широкая прослойка афганской интеллигенции. Население всех крупных городов, где люди были трудоустроены, поддерживало народную власть. И нефть по нефтепроводу текла в Афганистан, а не наоборот, как это происходит сейчас в Ираке. Война с силами империализма на афганском плацдарме велась не только на поле брани, она велась на всех фронтах – военном, идеологическом, политическом, культурном, экономическом.
Но когда благополучие государства и его народа зиждется только на доходах от продажи нефти, говорить о стабильности и предсказуемости его будущего проблематично, как трудно говорить о стабильности и предсказуемости будущего его сателлитов.
ГЕНЕРАЛ ТАНАЙ:- ШТРИХИ К ПОРТРЕТУ
Генерал-полковник Шахнавваз Танай, по национальности пуштун, (бывший член Высшего Совета Обороны Родины, бывший министр обороны РА, бывший начальник Генштаба, бывший командующий Центральным армейским корпусом ВС ДРА, бывший начальник военной разведки, бывший командующий кабульским гарнизоном, бывший слушатель годичных курсов десантников, бывший выпускник пехотного факультета столичного Высшего военного Университета “Харби пахантун”, бывший выпускник военного кабульского дицея, а ныне председатель организации “Движение за мир в Афганистане”) родился в 1950 году в кишлаке Дергай уезда Танаи округа Хост в семье крестьян.
Отличительными чертами характера Таная являлись беззаветная храбрость и мужество, преданность делу Апрельской революции, умение оперативно принимать важные решения, крайняя жестокость к врагам, вспыльчивость, вероломство, преданность дружбе, самонадеянность, проистекавшая из его несомненно ярчайших военных талантов, гордыня, авантюризм.
Скажи мне кто твой друг, и я скажу тебе, кто ты. Среди близких друзей Шахнавваза Таная были очень “видные” члены руководства фракции “Хальк” (Народ) в НДПА – бывшицй министр внутренних дел ДРА Саид Мохаммад Гулябзой, бывший шеф службы безопасности (АГСА) в период правления Нура Мухаммада Тараки Асадулла Сарвари (ныне приговоренный Верховным судом Исламской республики Афганистан к смертной казни за физическое уничтожение десятков тысяч противников Хафизуллы Амина). После отстранения их от политической жизни и высылки послами в НДРЙ и СССР Танай лично возглавил фракцию “Хальк” в ЦК НДПА.
Еще в начале 70-х годов Танай вступил в халькистскую подпольную военную организацию, стоявшую у истоков Народно-Демократической партии Афганистана. В 1984 году был избран членом ЦК НДПА, в октябре 1987 года – кандидатом в члены Политбюро ЦК партии.
Генерал Танай известен не только тем, что 6 марта 1990 года возглавил военный путч, вступив в резкую военную конфронтацию с президентом РА Мохаммадом Наджибуллой. Среди его несомненных военных заслуг – жесточайшее подавление военного мятежа в Герате в 1979 году, участие в совместных с советскими войсками (в бытность командующим Центральным военным корпусом) операциях в долине Панджшер, выигранная у душманов весной 1989 года грандиозная битва за Джелалабад, где на стороне моджахедов выступили регулярные части пакистанской армии.
Заклятый враг Пакистана, громогласно грозивший ударами по его территории ракетами Р-300, в результате закончившегося неудачей военного мятежа 6 марта 1990 года, оказался на территории Пакистана, где был благожелательно встречен командованием разведки пакистанской армии и главарем самой крупной и мощной группировки моджахедов “Исламской партии Афганистана” Гульбеддином Хекматиаром. Примечательно, что административный центр провинции Нангархар – город Джелалабад стал для Таная своеобразными воротами “туда” и “обратно”. В 1989 году он выбил из Джелалабада душманов в критической для демократического Афганистана момент истории, а год спустя, летел, бросив на произвол судьбы разбитые армией Наджибуллы части своих сторонников, с авиабазы Баграм над Джелалабадом в Пешавар. Улетая в Пакистан, Танай успел прихватить с собой ряд секретных документов.
Некоторые военные специалисты иногда обвиняют Таная еще и в том, что именно он впоследствии предоставил движению “Талибан” списки офицеров-халькистов – летчиков, танкистов, артиллеристов, оставшихся на родине, которые использовались затем талибами как мощный кулак в борьбе с “Северным альянсом”, который возглавлял таджик Ахмадшах Масуд.
Спустя 15 лет, через пограничный пункт Торкхам, что на границе Нангархара и Пакистана, он вернулся в Афганистан в сопровождении кавалькады автомобилей его бывших сторонников и бывших врагов.
Его бывший соратник по борьбе с моджахедами, бывший президент Республики Афганистан и бывший личный враг по партии доктор Наджибулла был замучен и повешен талибами на жерле орудия на площади Кабула напротив гостиницы “Ариана” в 1996 году…
* * * * * * * * * * * * * * * * * *
А.Грешнов
(Отрывок из книги “Афганистан:заложники времени”)
…Значительно серьезнее складывалась ситуация под Джелалабадом. Город превратился в какое-то адское гнездо, которое спешили покинуть мирные жители. На март-апрель 1989 года население Джелалабада и окрестностей составляло на бумаге около 400 тысяч человек. На деле оно было вдвое меньше. Люди бежали от войны кто куда может. Кто в Кабул, кто в Пакистан, кто просто умирать от голода и жажды в пустыню, кто прятался в горах. В провинции Нангархар шли тяжелейшие бои афганской армии с “непримиримыми” группировками моджахедов, костяк которых составляли Исламские партии Афганистана Гульбеддина Хекматира и Юнуса Халеса, а также Движение исламской революции Афганистана. Новости оттуда поступали очень тревожные и противоречивые. Нервы у всех были на пределе. Все прекрасно понимали, что если падет Джелалабад, третий по величине город Афганистана, дни нынешнего режима будут сочтены. Ситуация усугублялась тем, что душманы оседлали горную трассу Джелалабад-Кабул, по которой в афганскую столицу поступало продовольствие – в основном овощи, которые составляли основу рациона афганцев. Цена минимальной продуктовой корзины в Кабуле выросла за пару недель в три с лишним раза. Над кабульцами, которые лишились в одночасье еще и электричества, нависла реальная угроза голода. Бои в Джелалабаде шли, несмотря на то, что в самом разгаре был священный для мусульман месяц рамазан. Но всем было уже не до религии. Драка шла насмерть.
В один из этих тревожных дней я встретился с секретарем Высшего Совета Обороны генерал-лейтенантом Абдул Хаком Олюми, попросив его дать реальную оценку тому, что происходит на востоке Афганистана. Обоих братьев Олюми – Нур уль-Хака – командующего Вторым армейским корпусом в Кандагаре и Абдул Хака – Начальника Отдела обороны и юстиции ЦК НДПА – я знал очень давно и достаточно близко, поэтому рассчитывал на откровенность и искренность в разговоре. Момент для разговора был выбран как нельзя более удачный – афганцы боялись, что мы их бросим на произвол судьбы и старались изо всех сил сгущать краски, описывая ситуацию в стране. Раньше в разговорах информацию из них приходилось выуживать по крупицам. Пока в стране присутствовали советские войска, говорили они в основном о скорой победе. Теперь информацию нужно было уже фильтровать, отсекая эмоции.
В сухом остатке ситуация под Джелалабадом выглядела следующим образом. В результате обстрелов, в том числе и с пакистанской территории, за неполный месяц рамазан убито 400 и ранено около 900 человек. При обстрелах разрушено 95 домов, 105 дуканов, 15 мечетей, 3 школы, 5 мазаров (мусульманских святынь). По городу и окрестностям выпущено 80 тысяч реактивных снарядов и мин. Более 80 процентов всех разрушений произошло непосредственно в городской черте. Одновременно с Джелалабадом моджахеды вели активную артподготовку по городам Хост, Гардез, Газни, населенным пунктам в провинциях Кандагар, Заболь и Гильменд. Только за один день – в праздник жертвоприношения (“ид-аль-Фитр”) от снарядов в Джелалабаде погибли 45 мирных жителей, в основном женщины и дети (мужчины воевали по обе стороны баррикад). 22 человека ранены и госпитализированы. Разрушен 31 дом, одна мечеть, 31 дукан, повреждены две больницы. Всего по афганским городам в этот праздничный для мусульман день выпущено более трех тысяч снарядов, из них более 70 процентов – по Джелалабаду. По словам Олюми, под командованием американских и пакистанских военных инструкторов готовится вторжение в Джелалабад. Дата решающей битвы определена на 14 мая. Таким образом, по его словам, оппозиция хочет доказать, что за три месяца, прошедших после вывода советских войск, сможет сбросить существующую народную власть. Регулярные части и подразделения пакистанской армии перебрасываются в приграничные с Афганистаном районы – зону свободных племен. Пакистанских военных одевают в афганскую военную форму и инфильтрируют на территорию страны, где они к началу мая должны перегруппироваться в один мощный кулак. Олюми выложил на стол документы, которые ему утром привезли военные контрразведчики, вернувшиеся накануне из Джелалабада. Это были фотография убитого араба, лист заступа пакистанцев в караул, документация пакистанской армейской разведки. Олюми вовсе не лукавил, когда сказал, что Пакистан стремится военными действиями под Джелалабадом помимо стратегических целей – свержения афганского режима – достигнуть и тактических – ослабления слишком независимых и сильных пуштунских племен на афгано-пакистанской границе. Истребить пуштунов в “войне с неверными”, а потом заселить районы их проживания “своими”, более сговорчивыми пуштунами. Это было здорово похоже на правду.
Попив чаю с Олюми в его кабинете, располагавшемся на втором этаже первого слева подъезда здания ЦК НДПА, я уже собрался было уходить. Встал и протянул руку для прощания. Из окна кабинета генерала был виден стоящий на постаменте танк бывшего командира родной четвертой танковой бригады Мохаммада Аслана Ватанджара.
– Подожди, сказал Олюми. – Запиши ка на всякий случай пару телефонных номеров. При обращении ссылайся на меня – двери перед тобой сразу откроются.
– Ну вот, мой собственный – 21689, ты знаешь.. Теперь я уже не “военно-партийный прокурор” как раньше. Генерал улыбнулся. – Теперь моя должность звучит несколько иначе – начальник отдела Вооруженных сил ЦК НДПА. Запиши еще один телефон – заместитель начальника гвардии генерала Лудина – Хамиди – 34527. И вот еще, командующий кабульским гарнизоном – 24141. Если меня не будет на месте – звони дежурному – 21170 или на коммутатор – 24393.. Будешь в Кандагаре – передавай привет брату.
Мы пожали друг другу руки, чтобы больше в этой жизни уже никогда не встретиться. Я вышел из здания ЦК НПА и пошел к пьедесталу, на котором стоял зеленый Т-62. Он был совсем как новый. Я обошел его и встал под пушкой. Зачем я это сделал? Не знаю. Вот так точно я стоял под этим танком десять лет назад, за несколько дней до неожиданного ввода в страну советских войск и думал, почему у него не забита пушка? А вдруг он на ходу, и из него можно пальнуть? Пушка смотрела аккурат на ворота президентского дворца. Тогда на мне была бежевая ветровка и я был почти пацаном. Танки, броня, горы. Это, наверное, судьба. Не самая плохая из миллионов судеб. Впрочем, у танков тоже свои судьбы. Именно этому танку в 1992 году суждено было быть угнанным прямо с пьедестала отступавшими из города под натиском гульбеддиновцев бойцами Ахмад Шаха Масуда. Оказывается, и пушка стреляла, и двигатель был рабочим. Просто залили соляры, поставили новый аккумулятор и укатили в Панджщер. Чудны дела твои, Господи!
В начале апреля в Кабул неожиданно прорвалась большая колонна частных грузовиков с продовольствием из осажденного душманами Джелалабада. По району сосредоточения банд мятежниколв близ ГЭС в Наглу несколько дней работала авиация, наносились БШУ (бомбо-штурмовые удары). Одновременно под Джелалабадом нашим (афганским) войскам удалось отбить у душманов стратегически важный мост перед горной трассой на Кабул и закрепиться в начале старой “английской” дороги, которая также вела в Кабул, огибая слева гряду высоченных черных гор. Хотя сама по себе старая дорога, построенная еще англичанами, была не проездной ввиду ее тотального минирования с воздуха советской авиацией, район был очень важен для организации обороны города. Под чьим контролем будет находиться дорога на Кабул, значило очень многое. США, Пакистан и поддерживаемые ими моджахеды собирались еще до наступления лета выбросить народную власть из Джелалабада и посадить там свое альтернативное правительство. И хотя осажденному джелалабадскому гарнизону боеприпасы поставлялись вертолетами, это было лишь палиативом. Контроль над дорогой означал наличие снабжения. Нет дороги – прощай Джелалабад.
Руководители контрреволюционных организаций отлично понимали, что если до лета не успеют установить контроль над городом, потом сделать это им будет очень затруднительно. Крестьяне, составлявшие львиную часть войска моджахедов, летом, все-таки предпочитали не только воевать, но и заниматься сельским хозяйством. Джелалабад с его огромными оазисами и субтропическим климатом был идеальным местом для выращивания цитрусовых и оливок. Выручка от экспорта этих сельскохозяйственных культур в свое время составляла значительную долю афганского бюджета. Крестьяне растили урожай, пуштунские племена контролировали приграничную торговлю, рэкетиры имели свою долю с того и с другого. Все были “при делах” и зарабатывали деньги. Когда битва за урожай несколько стихала, становилось выгоднее получать зарплату от пакистанских инструкторов за участие в боевых действиях. Даром пуштуны не воевали. Делали то, что считали более выгодным. Боевая активность в Джелалабаде с началом весны, как и везде, традиционно возрастала, а летом, когда в огромных количествах поспевали цитрусовые, заметно снижалась. Впрочем, в Джелалабаде тепло почти всегда. Хотя в горах дикий холод, на равнине – дичайшая жара. Когда в Афганистане находились советские войска, активность духов летом снижалась еще и искусственно. Травились водоемы, туда запускалась всякая гадость от холеры до тифа и желтухи. Иногда травили и питающую их влагой реку Кабул. Тогда “поголовье” моджахедов резко сокращалось. Но и боеспособность наших войск значительно снижалась. Желтуха и амебная дизентерия для Джелалабада почти также характерны, как легкий насморк и покашливание для жителей высокогорных кишлаков Саланга Выборочно травить не получалось. Просто у афганцев медицинская помощь отсутствовала вовсе, поэтому им было несравненно хуже, чем нашим солдатам. Хотя нашим парням пришлось хлебнуть здесь лиха сверх всякой меры. Инфекционными заболеваниями здесь переболели почти все.
Из оперативной сводки командования джелалабадским гарнизоном.
…За минувшие 24 часа различные группы оппозиции при прямой поддержке подразделений пакистанской армии продолжали наносить артиллерийские удары и производить обстрел реактивными снарядами жилых кварталов Джелалабада и близлежащих населенных пунктов. По городу произведено около 3 тысяч выстрелов ( артиллерийские и танковые снаряды, мины и РС). Большинство снарядов ложится в жилых кварталах города. Прямым попаданием снаряда разрушен мавзолей Хана Абдул Гаффар Хана, нанесен материальный ущерб жилым постройкам, госучреждениям и частным дуканам. Серьезное значение для противодействия отрядом непримиримой оппозиции имеют пуски тактических ракет из Кабула и БШУ при поддержке авиации. Район аэропорта вновь находится под контролем правительственных войск, самолеты имеют возможность совершать боевые вылеты. По данным разведки, в результате применения ракет и нанесения БШУ за 24 часа уничтожено 360 моджахедов и приграничных “малишей” (приграничное племенное ополчение), 150 противников правительства ранены. Уничтожено 120 транспортных средств, подавлены 23 огневые позиции, захвачено 20 минометов, 11 безоткатных орудий, два “ОБУЗа” (разновидность орудий с большой дальностью стрельбы)…
Из выступления на пресс-конференции в гостинице “Интерконтиненталь” представителя Минобороны РА, (апрель 1989 года)
…С момента начала весеннего наступления на Джелалабад уничтожено 3100 противников режима, в том числе 4 подданных Саудовской Аравии, два гражданина США, 31 боец формирований “малишей”. Неспособность овладеть городом привела к тому, что моральный дух наступающих сломлен. Группы моджахедов и “малишей” отходят в Пакистан. В целях недопущения бегства из районов боевых действий пакистанцы расстреливают возвращающихся с поля боя. Арабские инструкторы препятствуют возвращению в лагеря афганских беженцев трупов, забранных с поля боя в целях недопущения паники в рядах беженцев и дестабилизации обстановки в лагерях подготовки контрреволюции. Согласно донесениям с мест, трупы складывают в кучи, обливают бензином и сжигают…. В минувшую пятницу два вертолета ВВС Пакистана перебросили в район Газиабад (Пакистан) за несколько вылетов 80 иностранных военных советников и важных персон. На месте было проведено совещание с журналистами, на котором им было официально запрещено освещать события под Джелалабадом для сокрытия цифр реальных потерь Население Джелалабада и окрестностей сократилось до менее, чем 200 тысяч человек. Основная масса беженцев отходит в Пакистан. За сутки наши потери составили 11 человек убитыми. Сочувствующие контрреволюционерам снимают с домов зеленые знамена с символикой НИФА (Национальный исламский фронт Афганистана) и “Вахдат-е мелли” (Национальное единство), вывешенные во время начала наступления для собственной безопасности…
Бои под Джелалабадом- административным центром провинции Нангархар – весной 1989 года приняли ожесточенный и бескомпромиссный характер. Обеим сторонам было понятно – от того, кто выиграет эту битву, будут зависеть дальнейшие судьбы Афганистана. Со стороны моджахедов в ней принимали участие практически все контрреволюционные группировки, за исключением “Исламского общества Афганистана” Бурхануддина Раббани, подразделения регулярной пакистанской армии, пакистанская авиация и бронетехника, проплаченные американцами пуштунские племена. Со стороны правящего режима – джелалабадский гарнизон, военная авиация и советские ракетчики. Число уничтоженных и захваченных в плен иностранных инструкторов стало исчисляться десятками, потери среди мирного населения – тысячами, а сама битва приобрела настолько масштабный и ожесточенный характер, что по военным меркам ее можно сравнить разве что с битвой за Сталинград.
Важная роль в организации решающей победы под Джелалабадом принадлежит проживающему ныне в Пакистане бывшему начальнику Генерального штаба афганских Вооруженных сил генерал-лейтенанту Шахнаввазу Танаю – одному из самых талантливых и бесстрашных афганских военачальников. В тот момент положение афганского гарнизона в Джелалабаде было настолько угрожающим, что он лично вылетел в район боевых действий на вертолете Ми-8. Лету от Кабула до Джелалабада на этом типе вертолетов 30 минут. Когда вертолет стартовал из Кабула, джелалабадский аэродром был еше под контролем правительственных войск, когда заходил на посадку – к рулежке уже бежали вооруженные бандиты. Пренебрегая опасностью, боевой генерал лично встал к бортовому пулемету и уже с земли, с борта, расстреливал противника прямо на аэродроме. Вертушка, пробив сетку-рабицу, окружавшую аэродром, выехала на грунт, в сторону позиций оборонявшихся. Генерал Танай лично возглавил контратаку на аэродром, и уже через час он снова частично перешел под контроль правительственных войск. Танаю удалось не только организационно восстановить разрозненные очаги обороны, но и личным примером воодушевить бойцов на подвиг.
Мне доводилось неоднократно встречаться с этим боевым генералом и в Афганистане и в Советском Союзе. Принадлежавший к “халькистскому” крылу НДПА, этот военачальник был сторонником силового решения конфликта, яростно выступал против политики национального примирения, считая ее капитулянтством и предательством идеалов революции. В свое время он командовал Первым (центральным) армейским корпусом афганской армии, лично принимал участие в боевых операциях против Ахмадшаха Масуда в долине Панджшер. Из-за своей непримиримой позиции в отношении врагов революции, генерал часто попадал в опалу. В 1988 году без надлежащего на то указания Танай прибыл с тайным частным визитом в Москву для переговоров с руководством советских Вооруженных сил. Нахождение его в составе афганской делегации для обсуждения планов поставок в Афганистан вооружений было лишь ширмой. Это просто-напросто позволило ему покинуть Афганистан и прилететь в Союз. Практически он противопоставил себя партии в лице руководившего в то время страной Наджибуллы, выходца системы Службы государственной информации (афганского КГБ). Мне по просьбе товарищей из ЦК КПСС пришлось выполнить очень деликатную миссию – огородить Таная от неминуемых репрессий, которые могли бы ждать его по возвращении на родину. Наша встреча проходила в одном из “гостевых” особняков МО в Москве. Спустя два дня, центральные советские газеты, включая “Правду”, “Известия” и, естественно, “Красную Звезду”, опубликовали интервью корреспондента ТАСС с боевым генералом. По возвращении в Кабул тронуть Таная не посмели, однако между группировкой “Хальк”, к которой примыкал Танай и “Парчам”, которую возглавлял Наджибулла, трещина заметно расширилась.
Через два года Танай вступит в вооруженное противостояние с доктором Наджибом, предприняв попытку насильственного захвата власти, но военный переворот будет подавлен и Танай на вертолете перелетит в Пакистан. Как это ни странно, убежище в Пакистане он получит от самой одиозной личности в стане афганской контрреволюции – руководителя “Исламской партии Афганистана” Гульбеддина Хекматира. Как бы мы ни относились к тому или иному персонажу афганской войны, следует признаться, что при всей ненависти к просоветскому режиму, Гульбеддин умел ценить военный опыт и талант отдельных личностей. И до сих пор живущий в относительной бедности в Пакистане бывший боевой генерал пользуется уважением в стане бывших моджахедов. Они несколько раз “навещали” его у него дома, в Равалпинди, однако так и не посмели тронуть его и пальцем.
К концу мая стало ясно – афганкая армия одержала решительную и бесповоротную победу под Джелалабадом, наголову разгромив врага. Отголоски этой победы были слышны в разных уголках Афганистана. Врага теснили по всем фронтам. К июню 1989 года стало очевидно, что врагу не удалось опрокинуть ни один правительственный гарнизон, ни овладеть сколь-нибудь значимым административным центром. Переход некоторых малозначимых территорий под контроль моджахедов был вызван тактической перегруппировкой сил и новыми реалиями, в которых велась война. Огромный вклад в организацию решительной победы над моджахедами внесли солдаты царандоя – народной милиции, которые сражались плечом к плечу с армейцами, а также работники Министерства государственной безопасности Афганистана. Именно благодаря самоотверженной работе сотрудников МГБ, на сторону народной власти перешли многие “колеблющиеся” отряды оппозиции, которые воевали на стороне моджахедов во время присутствия в стране советских войск. “Иностранного вмешательства” в лице “советских оккупантов” больше не было, многие вчерашние враги народной власти стали переходить на ее сторону, оказывая вооруженную поддержку правительственным гарнизонам в административных центрах. Умело организованная пропагандистская работа в кишлаках стала решающим фактором укрепления власти на местах. И хотя контрреволюция еще агонизировала, сея смерть и разрушения на афганской многострадальной земле, многие государства потеряли интерес к этой войне, осознав, что силой оружия вопрос в свою пользу решить невозможно. Афганские Вооруженные силы на тот момент стали самыми боеспособными, оснащенными и мобильными в регионе…
* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *
ДОКУМЕНТ
ЗАКРЫТОЕ ПИСЬМО ХАЛЬКИСТОВ – ЧЛЕНОВ ЦК НДПА
В АДРЕС ПОЛИТБЮРО ЦК КПСС. АПРЕЛЬ 1988 Г.
Дорогие товарищи!
Как известно, Народно-демократическая партия Афганистана на основании объективного анализа современного положения в стране, в регионе и мире, используя опыт и советы КПСС и являясь частью мирового революционного и национально-освободительного движения, выступила с исторической инициативой и провозгласила политику национального примирения, курс на прекращение необъявленной войны империализма, установление справедливого мира в стране.
Эта политика, которая явилась результатом нового мышления, ставшего возможным после ХХVII съезда КПСС, полностью созвучна с потребностями нашего народа, уставшего от войны, отвечает его интересам.
Политика национального примирения является процессом сложным, многосторонним и длительным. Однако первые реальные результаты этого курса можно наблюдать уже в настоящее время. Подтверждением этого являются расширение основ народной власти, укрепление международного положения НДПА и правительства РА. Об этом же свидетельствуют раскол в рядах противников демократического Афганистана, разоблачение агрессивной политики, проводимой США и Пакистаном в отношении РА, которая не находит поддержки даже среди дружественных им государств.
Решающее значение в деле защиты нашей миролюбивой политики имела и имеет всесторонняя политическая и дипломатическая поддержка со стороны КПСС и советского правительства, а также прогрессивного человечества.
В настоящее время, когда принято политическое решение о возвращении ограниченного контингента советских войск на родину и подписаны женевские соглашения об урегулировании положения вокруг Афганистана, не только народ этой страны, но и все прогрессивное человечество с надеждой и оптимизмом ждут результатов предпринятых шагов. Задачей афганских революционеров и патриотов является в новых условиях защита завоеваний революции. В первую очередь эта забота должна лечь на плечи НДПА.
Естественно, что возвращение на родину ограниченного контингента советских войск после выполнения интернационального долга, прибытие в Афганистан части беженцев и оппозиции окажут существенное воздействие на расстановку политических и классовых сил общества.
В таких условиях возникает вопрос: сможет ли НДПА защитить завоевания революции самостоятельно? Да, сможет, должна сделать это.
Во-первых, за годы, прошедшие после революции, созданы новая политическая система, общественные организации, блок левых сил, Национальный фронт, содержащие элементы демократии, и вся эта мощная система находится в руках НДПА.
Во-вторых, основной задачей социально-экономического развития страны в текущей пятилетке, в соответствии с экономической программой партии, которая осуществляется в настоящее время, является объединение широких масс населения страны. Особую роль играют всесторонняя экономическая помощь СССР, прямые экономические связи с провинциями Афганистана, что также приносит пользу НДПА и революционной власти в стране.
В-третьих, в послереволюционные годы произошли изменения в сознании народа в пользу поддержки мира, прекращения войны, в понимании того, кто является его другом и кто – врагом. Кроме того, существенный потенциал идеологического воздействия и средства проведения разумной социальной политики в отношении народа также находятся в распоряжении НДПА.
В-четвертых, в послереволюционный период при эффективной помощи СССР в Афганистане созданы мощные вооруженные силы, боеспособность и опыт которых день ото дня возрастают. В настоящее время их численность вместе с формированиями гражданского ополчения достигает полумиллиона человек. В их рядах насчитывается 227 тысяч членов НДПА и ДОМА.
В-пятых, необходимо принять во внимание тот основополагающий фактор, что в настоящее время существует мощное движение международной солидарности и поддержки миролюбивой политики НДПА и правительства РА, созданное с помощью СССР.
В-шестых, необходимо также иметь в виду, что пользу нынешней политике НДПА и правительства РА оказывает то обстоятельство, что среди оппозиции существует сложное положение и наблюдается процесс обострения противоречий.
Однако, несмотря на перечисленные характеристики, а также те имеющиеся возможности и преимущества, которыми располагает НДПА, к сожалению, внутри партии, а также в рядах вооруженных сил отсутствуют единство и согласие. Для этого существуют различные причины, которые будут названы ниже.
Если бы единство партии определялось на основании железной дисциплины и порядка, можно было бы с уверенностью сказать, что НДПА избавилась бы от ряда трудностей, существующих в настоящее время на пути осуществления нынешней политики, и стала бы могущественной силой. Она не только могла бы самостоятельно защищать национальную независимость, суверенитет, целостность государства и завоевания Апрельской революции, но и способствовать росту революционного процесса в качестве основной и мобилизующей силы и выступать как руководитель революции и всего общества.
Необходимо иметь в виду особенности настоящего момента, жизненную важность вопроса укрепления единства партии, краткую оценку деятельности НДПА в течение 10 последних лет, дошедшее до наших дней наследие, которое характеризуется отсутствием дисциплины, наличием фракционизма. Все это необходимо сочетать с планами и предложениями по исправлению существующего в настоящее время положения.
Необходимо отметить, что эти заметки подготовлены не для того, чтобы снять с себя ответственность, а исходя из чувства большой ответственности, революционной совести, с целью получения конструктивных советов и помощи с Вашей стороны по ликвидации негативных явлений, особенно в настоящий момент, т.к. в будущем их невозможно будет устранить.
НДПА в период до Апрельской революции
Как известно, НДПА была образована 11 джади 1343 года, что соответствует 1 января 1965 года, в результате закономерности развития афганского общества, на основе самоотверженной и беззаветной борьбы отважного народа против абсолютизма и феодального деспотизма, под вдохновляющим влиянием Великого Октября и победы великого советского народа над гитлеровским фашизмом и последующего развития мирового революционного процесса.
Можно считать большой победой сам факт создания партии в отсталой стране, имеющей несколько социально-экономических укладов, классов, слоев, общественных групп, составляющих социальную систему.
В короткий срок партия смогла разработать организационные принципы внутрипартийной жизни, подготовить и опубликовать программу действия и определить стратегические и конечные задачи в целях наибольшего привлечения широких народных масс к социальной борьбе.
Однако, к сожалению, из-за общей отсталости, политической неграмотности, как было отмечено в докладах II общеафганской конференции НДПА, и из-за разногласий членов ЦК по второстепенным и тактическим вопросам в апреле 1967 года партия раскололась.
Два крыла партии вскоре получили в народе названия “Хальк” и “Парчам”. Две фракции имели единые политическую программу, организационные принципы, однако различались по социальному составу. В составе “Хальк” преобладали представители неимущих и средних слоев сельского и городского населения, а в “Парчам” преобладали представители средней и мелкой городской буржуазии и часть представителей бюрократии. В каждой из двух фракций было значительное количество интеллигенции. Для завоевания популярности каждая фракция прибегала к пропаганде друг против друга.
В этот период обе фракции разными методами, в т.ч. парламентскими, разоблачали реакционную сущность феодализма, организовали около двух с половиной тысяч демонстраций и митингов трудящихся.
Военные члены НДПА, несмотря на свою фракционную принадлежность, приняли участие в свержении королевского режима. Мохаммад Дауд, ставший во главе Республики Афганистан, под влиянием идей нашей партии, распространившихся в народе, провозгласил программу прогрессивных и демократических реформ под названием “Послание народу Афганистана”. Эта программа стала политикой правительства Дауда.
С провозглашением этой политики все реакционные силы предприняли меры для свержения режима Дауда. В этих условиях два крыла НДПА сотрудничали с режимом Дауда в целях подрыва заговора реакции и империализма.
Разница заключалась в том, что группировка “Хальк” сохранила свою организационную самостоятельность и полулегальные методы деятельности с целью убедить режим Дауда и образовать широкий национально-демократический фронт. Одновременно с этим халькисты работали среди военных. Что касается крыла “Парчам”, то некоторые его руководители предлагали роспуск своей организации и присоединение к партии Дауда. Однако вскоре режим Дауда, с целью получения помощи и поддержки со стороны региональной реакции и международного империализма принял решение начать репрессии против НДПА.
В этих условиях, когда над партией, в первую очередь над ее руководителями, нависла угроза физического уничтожения, по совету зарубежных друзей и по требованию обстановки в 1977 году было восстановлено единство. В то время, когда Кармаль и Амин с самого начала были против единства партии, идея единства жила в сердцах ее членов и трудящихся страны.
Режим Дауда решил предпринять меры для уничтожения НДПА, особенно после выступления ее членов на похоронах Мир Акбара Хайбара. Однако партийные организации в армии, в соответствии с указанием партии, ждали репрессий со стороны режима Дауда и подняли вооруженное восстание. В результате правящий режим был свергнут, политическая власть перешла в руки НДПА и началась народно-демократическая революция.
НДПА после Апрельской революции
Апрельская революция открыла перед трудящимся народом Афганистана новые перспективы развития страны.
В результате победоносного апрельского восстания политическая власть перешла к НДПА, и партия практически возложила на себя ответственность за руководство государством, революционным движением и обществом.
В целях проведения социально-экономических и культурных преобразований были определены основные пути и революционные задачи партии, упразднена система прибыли с купли-продажи урожая на корню, начата демократическая земельная реформа, было уделено соответствующее внимание осуществлению в короткие сроки национально-демократических преобразований и решению внутренних противоречий в обществе.
Однако, к сожалению, с самого начала стало ощущаться недовольство некоторых руководителей распределением государственных постов. Они сосредоточили свои усилия в направлении подстрекательства к крыльевому фанатизму, что наиболее остро было ощутимо у Кармаля и Амина. Каждый из них старался укрепить собственное положение назначением на посты лично преданных ему кадров.
Так, с одной стороны, в соперничестве с Кармалем выдвинулся Амин и после Тараки практически занял первое положение. С другой стороны, в результате усилий Кармаля, направленных на получение этих постов, противоречия между крыльями вновь усилились.
Кармаль вместо того, чтобы действовать вместе с другими принципиальными руководителями и изолировать Амина, своим эгоизмом и карьеризмом, которые ему присущи, а также распространением кассет и своих фотографий, вызвал у партийных активистов нежелание сотрудничать, что способствовало усилению влияния Амина.
Для возбуждения крыльевых симпатий Амин, используя личное доверие Тараки, нерешительность неопытных руководящих работников, эгоизм, честолюбие и подстрекательскую деятельность Кармаля, играя на левацких настроениях, которые были присущи начальному этапу революции, смог отправить на дипломатическую работу Кармаля и некоторых из его соратников, до объединения принадлежавших к крылу “Парчам”.
Наряду с этим, Кармалъ до отбытия на дипломатическую работу организовал независимую, нелегальную деятельность крыла “Парчам” внутри страны, целью которой было не только ослабление партии и революции, но и их ниспровержение. Это произошло в то время, когда некоторые руководящие кадры и члены партии, ранее принадлежавшие к крылу “Парчам”, по-прежнему продолжали исполнять свои обязанности в партийных и государственных органах и отказывались от участия в организационной нелегальной деятельности.
Таким образом, Кармаль подготовил почву для борьбы с парчамистами, вопреки воле подавляющего большинства функционеров и членов крыла халькистов. Это было использовано Амином, и борьба достигла своей кульминации.
Испытание силой, демонстрация власти и культ личности Амина, провокационные и неуместные действия Кармаля нанесли процессу укрепления единства и сплоченности партии, а также осуществлению начатых прогрессивных преобразований непоправимый ущерб. Партия стала жертвой внутренней борьбы между фракциями и группами. В условиях нажима и давления пытки, казни Амина и его подручных были направлены не только против руководства парчамистского крыла. Некоторые из руководителей и функционеров из числа халькистов также оказались жертвой аминовского произвола. Те, кто поддерживал единство партии, объявлялись “соглашателями”, “контрреволюционерами”, независимо от занимаемого в партийно-государственном аппарате положения, крыльевой принадлежности. Постепенно парчамисты отстранялись от занимаемых важных партийных и государственных постов. Впоследствии часть из них была подвергнута тюремному заключению, а некоторые перешли на нелегальное положение.
Подлые козни группы Амина с каждым днем расширялись. Все общество было охвачено политическим удушьем. Группа Амина стала прибегать к издевательствам и угрозам в отношении руководителей и функционеров халькистского крыла. Обвинив их в надуманных “преступлениях”, сторонники Амина отстраняли таких лиц с занимаемых должностей, подвергали арестам и тюремному заключению.
Провокационные действия против большинства членов партии превратились в обычное дело. Лишь Тараки был единственным препятствием на пути Амина в осуществлении его черных замыслов в отношении членов ЦК партии.
Амин жаждал занять пост руководителя. И, в конце концов, с целью узурпирования власти Амин и его группа безжалостно расправились с Тараки, который был основателем партии и ее первым генеральным секретарем и которого Амин лицемерно называл “учителем”, “великим вождем”. Асадулла Сарвари, Саид Мохаммад Гулябзой, Шир Джан Маздурьяр и Аслан Ватанджар, с целью организации борьбы и восстания против Амина перешли на нелегальное положение.
Хафизулла Амин предстал перед членами партии и народом как убийца и преступник.
По инициативе известных членов партии были организованы попытки вооруженного восстания против диктатуры Амина. Можно назвать в их числе вооруженный мятеж 13 октября 1979 года. Однако, к сожалению, по различным причинам эти восстания уже в самом начале были беспощадно потоплены в крови. Эти печальные события всколыхнули всю партию, весь народ и привели клику Амина в состояние глубокой растерянности и замешательства.
Пагубная политика этой группы вызвала всеобщую озабоченность и тревогу. Таким образом, новые руководители, пришедшие к власти, не задумывались о революции, которая победила ценой пролитой крови подлинных сыновей родины. Они, с целью показать себя героями, не только не прилагали усилий к достижению единства национальных, патриотических и прогрессивных сил страны и созданию на этой основе широкого национально-демократического фронта, что составляло одну из наиболее важных стратегических целей партии, а, наоборот, толкнули партию к грани уничтожения вследствие борьбы за удовлетворение своих корыстных, эгоистических целей.
Военно-политическое положение в стране вследствие усиления внутрипартийных разногласий, усиления политики удушья против принципиальных товарищей из числа халькистов, парчамистов и всех патриотических сил, империалистических заговоров в лице наемной контрреволюции с каждым днем ухудшалось.
В таких условиях вооруженное выступление 27 декабря 1979 года, будучи важнейшим желанием партии и всех революционно-патриотических сил страны, с прямым участием военных руководителей, находившихся в изгнании, привело к падению режима Амина, что было встречено также с большим одобрением всех наших международных друзей.
НДПА после 27 декабря – новый этап революции
После вооруженного восстания 27 декабря 1979 г. партия, правительство, революционное движение и наше общество вступило в новую, вместе с тем весьма сложную ситуацию. Это восстание произошло в тот момент, когда нашей партии и революции угрожала опасность уничтожения. В этих условиях героический народ Советского Союза, высоко оценивая традиционную афгано-советскую дружбу, основоположником которой был великий Ленин, протянул руку благородной и всесторонней помощи нашему свободолюбивому восставшему народу. Советские люди, наряду с этой помощью, не пожалели крови своих героических сыновей и в ответ на настойчивые просьбы афганской стороны направили в нашу страну свой ограниченный военный контингент, с тем чтобы отразить угрозу нашей свободе и национальной независимости.
На этом этапе развития национально-демократической революции наша страна превратилась в одну из самых горячих, конфликтных точек региона и всего мира.
Судьба НДПА более чем когда-либо была тесно переплетена с судьбой КПСС и Советского государства.
Присутствие в нашей стране ограниченного контингента советских войск и опытных советских советников создавали для нашего народа новые горизонты и перспективы. Имелись все благоприятные условия и возможности для того, чтобы решить без затраты долгого времени и должным образом назревший вопрос о развитии партии, государства, движения и революции. Однако, если не считать создания партийного аппарата, общественных организаций, Совета министров, проведения конференций общественных организаций, Национального фронта, организации и проведения первого всеафганского съезда, принятия и утверждения Устава и Программы партии, проведения Лоя джирги и Высшей джирги пограничных племен, которые произошли при непосредственном участии и сотрудничестве наших советских друзей и явились хорошим началом этого этапа, то вследствие корыстных замыслов Кармаля и его партнеров такие основные и неотложные вопросы, как необходимость обеспечения органического единства партии, расширение социальной базы революции и народной власти, демократизация общественной жизни, удовлетворение срочных общественно-экономических нужд народа, разнообразная борьба с проявлениями коррупции и общественного разложения, усиление и укрепление вооруженных сил, расширение государственной власти, всесторонняя подготовка с целью самостоятельной защиты завоеваний революции не нашли своего логического разрешения.
В заявлении по вопросу единства в партии Кармаль 27 декабря 1979 года принял такое обязательство: “… Заверяю всех руководящих и рядовых членов партии, гражданских и военнослужащих, всю патриотическую молодежь, занятую на партийно-государственной работе, в том, что, за исключением небольшой кучки аминистов-преступников, будут серьезно соблюдаться в случае преданности и сотрудничества с новым славным этапом Апрельской революции партийные, государственные, военные и моральные интересы и права всех лиц …”
Однако на деле Б.Кармаль и его партнеры в вопросах решения внутренних партийных проблем и процесса единства повторили прежние ошибки, причем в еще более худшей форме и, к сожалению, под высоким предлогом “воли советских товарищей” отчетливо продемонстрировали всю свою антинародную, антихалькистскую и антисоветскую сущность.
Эта группа вначале называла преданных делу партии и идеалам афгано-советской дружбы халькистов “бандой Амина”, “кровопийцами”, “некультурными”, “фашистами”, “антисоветистами” и т.д. Хотя число участников преступления Амина не превышало незначительной кучки, как это явствовало из заявления этого “спасителя нации”, и, все они были осуждены историей и понесли наказание.
Затем имели место попытки спровоцировать крыло “Хальк”, являющееся по своему социальному составу хребтом вооруженных сил страны и основной силой в борьбе с контрреволюцией, продолжающей выполнять эту свою функцию, на вооруженное противостояние советским войскам, бойкотирование и безразличие по отношению к судьбам революции и, против его желания, на организованную фракционную деятельность. Однако честные и бдительные члены партии не попали в сети этого заговора и еще больше укрепили свои связи с народными массами и советскими друзьями.
Когда же заговор не достиг цели, в дело были пущены средства прямого давления, создание искусственных преград и препятствий, интриги, заговоры, недоверие и увольнение с работы. Были предприняты коварные попытки для того, чтобы опорочить и вымести из партии гражданские и военные кадры и руководство крыла “Хальк”, особенно тех, кто принял достойное участие в самой революции и событиях 6 джади (27 декабря). Целый ряд членов руководства и достойных сотрудников партгосаппарата первого этапа революции, в нарушение положений заявления о правах человека вновь из-за соображений мести и реванша были объявлены политическими преступниками, сосланы и пропали без вести.
В условиях ужасающего роста тирании заклятых исторических врагов нашего народа бесславные бюрократы, “ловкие” представители феодальной аристократии и компрадорской буржуазии, именуемые парчамистами, пробрались к руководящим креслам министерств, управлений, органов госбезопасности и планируют заговор против революции. В результате этого явные враги нашего народа – Расул Сайяф и ряд других нынешних руководителей контрреволюционных бандформирований, бывшие министры прежних правительств – были освобождены из тюрем без всяких обязательств и по официальным каналам, под различными предлогами получили паспорта, выехав на Запад и в страны региона с реакционными режимами, получили там политическое убежище и в настоящее время принимают активное участие в необъявленной войне против нашего народа.
Партийно-государственное руководство при Б. Кармале и его соучастники, несмотря на подтверждение некоторых революционных ценностей на первом этапе (своей деятельности), практически проявили недоверие к земельной реформе и восставшему народу страны. Принятые обязательства и заключенные с народом договоры в действительности неоднократно нарушались. Абсолютное большинство руководителей касс взаимопомощи в селах и городах были безжалостно репрессированы. Некоторые из них в результате политики устрашения и угроз были вынуждены бежать с родины и попали в лапы средневековых тиранов. В течение этого времена более 50 тыс. вооруженных крестьян и патриотов, принимавших активное участие в проведении земельной реформы и защите революции, а также некоторые подразделения пограничных малишей и группы защитников революции были разоружены под именем “врагов” и вынуждены либо подчиниться, либо покинуть родину.
Часть революционного крестьянства провинций Кандагар, Герат, Бадгис, Саманган, Джаузджан, Каписа и Кундуз в результате безжалостных физических пыток были приговорены к лишению свободы или расстреляны. Некоторые из них еще и сейчас находятся в тюрьме Пули-Чархи.
Более чем шестилетнее проведение земельно-водной реформы было ограничено лишь обменом документов, что привело к увеличению расходов на содержание управленческого аппарата до более чем 1,2 млрд. афгани. Имели место открытые попытки опорочить процесс проведения замельно-водной реформы и крестьянского кооперативного движения.
С жизнью и судьбами учеников и известных преподавателей, студентов и профессорско-преподавательского состава высших учебных заведений, академиков, особенно членов партии, играли в детские игры, что вынудило их уйти с занимаемых должностей и даже выехать из страны. Их места в большинстве случаев заняли люди, связанные с контрреволюционными организациями. Направление на учебу за рубеж проводилось продажной бюрократией и высокопоставленными сотрудниками партгосаппарата несправедливо, в итоге за рубеж направлялись недостойные и незаслуженные люди.
Нур Ахмад Нур, этот профессиональный фракционер, на все ключевые посты партийного аппарата, в руководящие органы общественных организаций в Кабуле и провинциях назначал парчамистов из числа ярых противников халькистов, лиц недостойных с политической точки зрения, безликих, не имеющих определенных организаторских и деловых качеств, давших обязательства служить Кармалю и бороться против халькистов. В результате данной политики подавления кадров, проводимой Кармалем и ого соучастниками, разрыва между руководством партии и ее рядовыми членами ослабла ее боевая мощь, нанесен ущерб руководящей роли партии.
Эта же антихалькистская политика подавления кадров продолжалась и в государственных органах, руководимых в то время С.А. Кештмандом.
Проникновение на ответственные посты государственного управления запятнанных и обесчещенных детей деятелей прежних антинародных режимов, большинство семей которых проживают, испугавшись начавшейся войны, на Западе и в странах региона с реакционными режимами, привело к усилению бюрократии, хищению общественного имущества, взяточничеству, обогащению, распространению различных форм морального и общественного разложения, настроений безразличия, недобросовестной работы, саботажа, стремительному росту компрадорской буржуазии.
Все эти обстоятельства в сочетании с ухудшением условий безопасности в стране, социально-экономическими трудностями стали невыносимыми для беднейших слоев города и деревни, что обусловило отход народных масс от партии и государства.
Кармаль и его группа не упустили из виду и вооруженные силы страны – честнейших представителей защитников Родины, революции и ее завоеваний. Опытный высший командно-политический состав ВС, преданный делу партии, революции, афгано-советской дружбе, пользовался авторитетом, уважением и любовью военнослужащих армии, обладал хорошими командно-управленческими способностями, проявил храбрость и героизм в открытом противоборстве с врагами революции и победах над ними. Вместо благодарности, при сопротивлении и несогласии советников дружественного Советского Союза, все они под различными предлогами были смещены с занимаемых должностей, а некоторые даже арестованы и подвергнуты тюремному заключению только за то, что ранее принадлежали к крылу “Хальк”. Среди них есть люди, принимавшие активное участие в свержении монархического режима, победе Апрельской революции и перевороте 6 джади (27 декабря). В настоящее время эти испытанные кадры в надежде на будущее пребывают в ожидании на должностях небоевых отделов и в резерве министерства обороны, военно-учебных заведений и дипломатической службы. Некоторые из них для получения средств к существованию вынуждены были открыть дуканы, стать водителями такси и т.д.
Вместо них на большинство руководящих должностей МО, соединений и частей ВС под видом парчамистов и сторонников Кармаля назначены дети генералов, феодалов, разложившейся бюрократии свергнутых режимов, сомнительные с политической точки зрения и из-за своих связей, некомпетентные и беспомощные с точки зрения служебных обязанностей, трусливые, незаинтересованные в победе революции, не имеющие влияния среди военнослужащих армии, известные как кутилы, приспособленцы, связанные со свергнутыми эксплуататорами, подверженные различным пристрастиям. Все эти годы политуправления всех трех министерств (обороны, внутренних дел и госбезопасности), a также орготдел и отдел вооруженных сил ЦК НДПА, определяющие кадровую политику, монопольно находятся во власти сторонников Кармаля и противников единства партии и, к сожалению, привилегии данного крыла крайне ощутимы в партии.
Вызывает удивление тот факт, что испытанные командно-политические кадры, несмотря на продолжающуюся войну в стране, под различными предлогами остаются на небоевых должностях и в запасе. Судьба кадров и кадровой политики отдана в руки людей, не испытавших горести войны. И это произошло тогда, когда сами вооруженные силы в целом халькистские, а командно-политический состав – парчамистский. Командиры, естественно, не проявляют заботу в отношении своих подчиненных, а те, в свою очередь, умышленно не выполняют указаний первых.
Таким образом, созданы условия, способствующие усилению недисциплинированности, нарушениям порядка, ослаблению боевого духа и боеспособности армии, дезертирству.
Служба государственной информации или МГБ при наличии опытных и самоотверженных советников из братского Советского Союза, а также с принятием в их ряды преданных сыновей партии и народа, смогла стать политическим отрядом партии и политбюро и превратиться в самый надежный орган, защищающий интересы партии, народа, Родины и революции и их завоевания.
Однако в результате попыток, направленных на подрыв единства, проводимых Б.Кармалем и его сподвижниками, эта организация превратилась в монополию парчамистов, большинство членов которых составили близкие и родственники Б.Кармаля, которые во время его господства применяли пытки, оказывали давление на тех членов партии и патриотов, которые выражали недовольство и оказывали сопротивление заговорщической деятельности Б.Кармаля. В руководящих органах этой организации, как в центре, так и на местах, не было ни одного халькиста, что само по себе способствовало еще большей потере доверия к этой организации среди членов партии.
Эта группа до такой степени была пронизана духом шовинизма, что даже использовала лиц, связанных с контрреволюцией, в борьбе против халькистов. Лица, связанные с контрреволюцией, заняли посты в некоторых органах МГБ и использовали имеющиеся возможности для обострения противоречий и подрыва сотрудничества с министерством обороны, взяв при этом на вооружение провокационный фракционистский шовинизм.
Поскольку эталоном для приема на работу служила преданность Б.Кармалю и антихалькизм, в это учреждение было принято большое число карьеристов, которые в силу духовной слабости стали заниматься злоупотреблениями и личным обогащением. Это привело к возникновению беспокойства, недовольства и проклятий среди народа. Также имеют место факты, когда в результате взаимодействия некоторых сотрудников МГБ и контрреволюционных группировок, особенно с теми, которые перешли на сторону государства, последние использовались для проведения террористических актов и физического уничтожения патриотов. Партийные работники до сих пор не считают эту организацию составной частью НДПА. В большинстве случаев сообщениям сотрудников МГБ придается больше значения, чем сообщениям членов политбюро. Члены политбюро до сих пор остаются в полном неведении о деятельности этой организации и постепенно эта организация превращается в орган, стоящий над партией.
В этих условиях, имея такую структуру, а также большие возможности и огромные финансовые средства, эта организация в силу отсутствия необходимой компетенции не способна справляться с грандиозными задачами, стоящими в данный период, определяющий судьбу родины. Она слабо работает среди вооруженных антиправительственных группировок.
Вопросы международных связей партии и правительства также не остались без внимания Б. Кармаля и его сподвижников. В эту сферу деятельности партии и правительства были вовлечены члены его семьи. В то время, когда страна вела войну и лучшие сыны Афганистана и СССР проливали кровь, защищая завоевания революции, высокопоставленные члены группы Б.Кармаля вместо того, чтобы быть среди них, под предлогом конференций, семинаров и международных симпозиумов и других мероприятий в своем большинстве ездили за границу на отдых, экскурсии и приятно проводили время за счет народных средств.
В самой стране они появлялись только для повышения своего авторитета и для их показа по телевидению, которое полностью находилось под их контролем.
Б. Кармаль и его сподвижники, критикуя первый этап революции, отмечали отсутствие единства среди левых демократических сил и, выдавая многочисленные клятвы и обещания, сами повторяли прошлые ошибки. В годы своего правления они под различными предлогами так и не приступили к обеспечению единства и союза леводемократических и патриотических сил, а также к расширению социальной базы революции и народной власти.
Б. Кармаль и его сподвижники настолько погрузились в заговорщическую деятельность, что после отстранения халькистов с высших государственных и партийных постов среди них самих, даже несмотря на единство в борьбе против халькистов, началась борьба за “лакомый кусочек”.
Б. Кармаль, продвигая своих сторонников и преданных себе людей, создал условия для возникновения новых фракций, которые после его отстранения от власти превратились в организацию “Национальное спасение Афганистана” (САНМА). Это было ошибкой, подобно ошибке Амина. Но в новых условиях ошибки были повторены Б.Кармалем под предлогом рекомендаций “иностранных друзей”, которые (ошибки), к сожалению, произошли при поддержке советников и в настоящее-время, после 18 пленума, эти ошибки тоже продолжают повторяться, но в другой форме.
Дух антисоветизма Б. Кармаля и его группы был известен большинству членов партии уже с 6 джади (27 декабря 1979 г.).
С вводом ОКСВ, который был осуществлен по просьбе нашей стороны в целях защиты Афганистана от иностранного вмешательства, необходимо было бы немедленно созвать Лоя джиргу, что, естественно, повысило бы авторитет партии в глазах народа. Однако Б.Кармаль и его сторонники, действуя без учета внутренних условий и национально-психологических особенностей местного населения, понимали, что Б.Кармаль в случае проведения всеобщей Лоя джирги не будет признан руководителем.
Эта группа развернула пропагандистскую деятельность о присутствии ОКСВ, которая по своей сути была вредной и наносила ущерб. Например, “Б. Кармаль на советском танке”, “Б. Кармаль принес в страну красный диплом”, “СССР – гарант нашей революции” и др. Все это способствовало объединению международной реакции против афганской революции.
Б. Кармаль и его группа вместо того, чтобы делать ставку на собственные силы (армию и народ) для защиты революции, основной упор делали на ОКСВ, который, по идее, должен был защищать страну от внешней угрозы, а на самом деле был вовлечен в гражданскую войну. Это послужило причиной того, что внутренняя контрреволюция пошла на союз с международным империализмом и ввод ОКСВ назвала агрессией против народа Афганистана.
В условиях, когда Б. Кармалъ считал себя лидером мирового коммунистического движения и ради достижения этой цели попирал все принципы, в стране продолжалась необъявленная война и вскоре большинство районов, начиная от уездов и волостей, которые до 27 декабря 1979 года были под контролем народной власти, перешли на сторону контрреволюции. Тем не менее, Б. Кармаль хотел, чтобы СССР жертвовал своими сыновьями для сохранения независимости, а он и его сподвижники были заняты заговорщической деятельностью для увековечивания себя в анналах истории.
Противоречия между “Хальк” и “Парчам”, начавшиеся за 10 лет до Апрельской революции и усилившиеся в результате деятельности Амина, обострились еще больше. И казалось, что в условиях присутствия опытных советских советников данные противоречия должны были бы быть ослаблены и устранены. Однако руководством Б. Кармаля эти противоречия были умышленно перенесены на новое поколение партии и таким образом эти противоречия, охватывавшие в 1979 г. 22 тыс. халькистов и парчамистов, в 1985 г., как раковая опухоль, распространились на 155 тыс. человек, а после 18 пленума, к сожалению, поразили уже 200 тыс. человек.
Кармаль и его сторонники преднамеренно стремятся не допустить возвращения ОКСВ в СССР и достичь мира в Афганистане путем войны и жертв тысяч афганских и советских сыновей, с тем чтобы в конечном итоге установить свою диктатуру. В то время как, будучи у власти, он ничего, кроме национального бедствия, своему народу не принес.
В тех условиях было весьма своевременным и правильным проведение 18 пленума ЦК НДПА.
Накануне и после пленума группа сторонников Кармаля, которая обладала влиятельными позициями в партгосаппарате страны, армии и органах госбезопасности, организовала демонстрации протеста против 18 пленума, линии на национальное примирение, советско-афганской дружбы, устраивала провокации в государственных учреждениях. Все это сопровождалось антисоветскими выкриками, оскорблениями в адрес советского правительства. Аналогичные высказывания неоднократно отмечались ранее со стороны империалистических прислужников.
Потерпев фиаско, эта группа изменила свою тактику, стала вновь высказываться в поддержку афгано-советской дружбы, а на самом деле – выступать против народной власти. Такова сущность Кармаля и его сторонников, которые стремятся сохранить свои позиции ценой жизни тысяч афганских и советских юношей.
НДПА после 18 пленума ЦК
18 пленум ЦК стал шагом надежды в плане укрепления единства партии, расширения социальной базы революции и народной власти, обеспечения мира и ускорения революционных преобразований.
На 19-м и последующих пленумах ЦК генеральный секретарь ЦК НДПА Наджибулла давал объективную и критическую оценку ситуации, основанной на коллективном мнении членов ЦК, представителей государственных и других организаций, указывал на не терпящие отлагательства задачи в области сохранения и укрепления единства партии, укрепления миролюбивых сил, политики национального примирения, обращал внимание на необходимость частых и целенаправленных встреч с различными слоями населения, уважения к представителям нацменьшинств, демократизации и социальных преобразований в стране.
Наджибулла также определил пути и способы достижения этих целей, в соответсвии с которыми все прогрессивные и патриотические силы можно было бы направить на защиту революции и ее завоеваний, реализацию ПНП, расширение социальной базы революции, народной власти и обеспечение мира и безопасности в стране.
После 18 пленума в стране отмечено ряд хороших начинаний, в том числе объявление и реализация политики национального примирения, мероприятия по созданию единства и союза с леводемократическими организациями, создание блока левых сил, проведение общеафганской партийной конференции, Лоя джирги, джирги хазарейцев и кочевников, утверждение конституции, выборы президента и проведение выборов в Национальный Совет.
Однако, к сожалению, противники национального примирения (Кармаль и компания) продолжают на всех уровнях в партгосаппарате и вооруженных силах проводить подкоп под политику нацпримирения и укреплять господство одного крыла. Этому способствует отсутствие контроля за исполнением принятых решений, вместо того, чтобы пресечь в зародыше явления, которые ведут в тупик.
Лозунги перестройки в партийной работе, укрепление единства, борьба против взяточничества и бюрократии потеряли свой смысл.
Группа Б. Кармаля не скрывала своей истинной сущности не только перед 18 пленумом ЦК НДПА, но и после него. Она противопоставила себя линии ПНП и называла ее предательством, отходом от революционных принципов. Эта группировка в целях компрометации этой политики начала проводить злобную пропаганду для создания духовного безразличия к ПНП в народных массах.
Ближайшие соратники этой группы из числа руководства, возглавляемые Нуром, не только воспрепятствовали осуждению и наказанию лиц, спровоцировавших беспорядки перед 18 пленумом, но и, напротив, добивались предоставления им поощрений и наград.
Непосредственно в период подготовки к всеафганской партконференции они устранили с ряда руководящих постов партийных провинциальных комитетов лиц, относящихся к крылу “Хальк”, и таким образом создали благоприятные условия для фракционной деятельности группы Б.Кармаля и срыву партконференций на местах. В то же время они проводили активные мероприятия по укреплению позиций группы Б.Кармаля, одновременно устраняя без особых на то причин как противников ПНП, так и халькистов.
Все это делалось для разжигания страстей среди членов НДПА. Более того, на 19 пленуме Анвар Фарзам и Эмтияз Хасан, выступавшие против решений 18 пленума, самоустранились от участия в нем. Асадулла Сарвари, много лет проживавший за рубежом, и Абдель Гафар Азад без каких-либо видимых причин выведены из состава ЦК. Кроме того, они провели ряд мероприятий по назначению на руководящие посты лиц из числа противников ПНП и сторонников Б. Кармаля, которые внесли значительный вклад в организацию антипартийных выступлений накануне 18 пленума и после него. Частично это им удалось. Кроме того, они развернули активную фракционную деятельность, которая привела к срыву нормальной работы партконференций на местах и даже всеафганской партконференции.
В настоящее время они создали действующую подпольно, откровенно антисоветскую “Организацию национального спасения Афганистана”. Они собирают членские взносы и даже разрабатывают тактические лозунги. В настоящее время тактикой этой группы является внешнее согласие с новым политическим курсом, а скрытно – подрыв его и сохранение ключевых позиций в непосредственной близости от Наджиба, чтобы стравить его с халькистами.
Следует принять во внимание, что ни один человек из этой группы не был арестован и все те, кто раньше был смещен со своих постов, были назначены на равнозначные посты. Их активная антисоветская и антипартийная деятельность укрепила у ряда членов партии мысль о том, что в случае обострения обстановки в стране, они объединятся с контрреволюцией, т.к. их внутренней сущностью является стремление к достижению личных выгод.
Несомненно, что укрепление единства партии на настоящем этапе и ее решающая роль в разрешении проблем, с которыми столкнулась наша страна, являются ключевым звеном в цепи основных проблем. За 2 года, прошедших после 18 пленума, все то положительное, что было достигнуто в плане перестройки структуры и укрепления единства в партии, было перечеркнуто. Рассматривая все это в связи с предстоящим выводом советских войск, можно смело сказать, что вся вина ложится на высшее звено руководства НДПА. Последняя всеафганская партконференция выявила два отрицательных фактора в процессе укрепления единства в партии, т.е. наличие крыльевых разногласий в руководящих кругах и отсутствие единства в кадровых вопросах. Однако это осталось лишь выявленным, на практике никаких мер не было предпринято к устранению данных факторов. Смещение с поста Б.Кармаля и ряда его сторонников, в противовес усилиям других групп, привело не только к продолжению господства парчамистов, но и к получению ими ряда преимуществ (как следствие бесцельных действий Наджиба). С обновлением своих рядов они обрели возможность успешно противостоять новому политическому курсу.
На настоящем этапе наиболее мощным и действенным фактором в достижении единства рядов партии мы видим решение кадровых вопросов на научно-политической основе, а также устранение господства и монополизирования власти крыльями и группами, в особенности сторонниками Б.Кармаля. Именно это послужило причиной того, что после 18 пленума ЦК создал спецкомиссию по кадровым вопросам. Однако данная комиссия после нескольких заседаний, в результате яростного сопротивления сторонников Нура не смогла продолжать свою работу.
В связи с этим решение кадровых вопросов было передано в руки Наджибу. Однако с учетом того, что Наджиб и без того занят, этот вопрос был передан в компетенцию отделов и лиц, которые уже доказали свою несостоятельность в решении этих вопросов во времена Б. Кармаля. ПБ и президиум Ревсовета в решении этого вопроса заняли позицию стороннего наблюдателя, и дело доходило до того, что участники пленумов по кадровым вопросам о них оповещались за полчаса до его начала. В таких условиях и проходило голосование, которое характеризовалось нервозной обстановкой. Дело доходило до того, что Наджиб сам неоднократно заявлял на заседаниях ПБ, что он только что ознакомился со списками кандидатов на те или иные посты и должности.
В этой связи следует подчеркнуть, что в области кадровой политики партия скатывается на тот уровень, который годами являлся причиной внутренней напряженности между партийными группировками. В этих условиях имеющийся организационный аппарат партии, не изменивший своей сути за последние 8 лет, в условиях вынужденного преобладания во всех областях общественной жизни одного партийного крыла может рассматриваться как основное препятствие на пути достижения единства в партии. Вопреки совету М.С. Горбачева о необходимости борьбы с кармалистскими методами и кармализмом, а также из-за неоправданного отступления Наджиба от этой борьбы количество сторонников Б. Кармаля и противников нового курса, особенно в период с 19 и последующих пленумов, в составе ЦК сильно возросло. В связи с этим они в любой момент, апеллируя к Уставу партии, могут устранить из состава ЦК и даже из членов партии любого партийного руководителя.
В руководящем звене Совмина, общественных организациях, вооруженных силах и особенно в МГБ позиции кармалистов не только не ослабли, но и в большинстве случаев укрепились.
Однако в отношении возвращения прав тем партийным, государственным и военным кадрам, которые пострадали в результате крыльевой и личной вражды в период 6-летнего правления Б. Кармаля, ничего не предпринимается. Решение вопроса о находящихся в заключении партийцах под различными предлогами откладывается. В большинстве случаев лозунги совершенствования кадровой политики используются против тех, кто честно и заинтересованно работает над воплощением в жизнь нового политического курса.
В последнее время наблюдаются явные попытки укрепления господства парчамистского крыла и сторонников Кармаля. Целая группа лиц из этого числа, не только слабых в организаторском и политическом плане, не имеющих какого-либо авторитета, но и известных своим аморальным поведением, выдвинуты под предлогом их верности решениям 18 пленума на важные посты в партийном, президентском, правительственном аппаратах, в вооруженных силах, хотя фактически они являются противниками этого пленума. Эти лица помочь партии не могут, но отрывают себе солидный материальный кусок, что усиливает недовольство партийцев и партийных кадров.
Таким образом, крыльевая борьба на основе злополучного наследства прошлого, выражающаяся сейчас в назначениях своих сторонников, продолжается, усиливает раскол и словно ржавчина изнутри разъедает партию.
С приходом тов. Наджиба на нынешний пост ожидалось, что прежде всего он покончит с господством парчамистов и, приняв меры по ликвидации партийных крыльев вообще, покажет образец борьбы за единство партии. Однако, сделав многочисленные заверения по этому вопросу, на деле он, к сожалению, занял позицию сохранения и укрепления своего крыла. Назначение на важные посты под предлогом признания ими решений 18 пленума лиц, далеких от партийной жизни и афганской действительности, фактически является новой групповщиной и бедствием для партии.
В условиях сохранения монополии на власть в руках крыла “Парчам” и сторонников Кармаля недавно было принято решение о создании на базе некоторых боевых частей армии специальной республиканской гвардии. В связи с тем, что этой гвардии предоставляются беспрецедентные льготы, офицеры-халькисты, служащие в этих частях, заменяются на “надежных” парчамистов. В качестве командиров гвардии и ее бригад сейчас, к сожалению, назначаются фракционно настроенные лица и сторонники Кармаля. Такое недоверие усиливает разобщенность и враждебность между крыльями в рядах вооруженных сил.
Если создание такой гвардии необходимо, то ее руководящие кадры должны быть проникнуты духом партийного единства, верности новому курсу и афгано-советской дружбе. С тем, чтобы избежать чувства неудовлетворенности, которое существует в других войсковых частях, находящихся в более тяжелых условиях, необходимо воздержаться от предоставления им слишком больших привилегий.
Естественно, что в условиях коалиции роль правительства и многопартийного блока в политической области возрастает. НДПА, в отличие от прошлого, должна через своих членов в аппарате руководства республики, Национальном совете, Национальном фронте, Совете министров оказывать там влияние с целью претворения в жизнь политики национального примирения. Но это вовсе не означает, что члены партии должны назначаться и решать важные политические вопросы в этих органах только на основе своих собственных желаний, без советов со стороны политбюро и секретариата ЦК НДПА, а такой процесс в настоящее время, к сожалению, имеет место.
Президент республики и генсек непосредственно возглавляет Совет обороны, является главнокомандующим ВС, контролирует отделы ЦК НДПА (орготдел, кадры, отдел ВС, отдел документации и связи), а также Совет по координации блока леводемократических партий. Все эти органы не протокольные, каждодневная работа в них требует напряженных усилий, и в условиях войны у президента не так уж много времени, чтобы заниматься всеми этими вопросами. Поэтому ведение указанной работы передано второстепенным личностям, у которых очень слабая политическая подготовка, и они вместо политбюро занимаются вопросами судьбы народа и революции. Более того, даже члены политбюро и секретари имеют ограниченные возможности встречаться с генсеком.
Сейчас все простые члены партии осознали, что в решении наиболее важных вопросов нашего общества, таких как вопросы войны, состояние ВС, политработа, военная подготовка, кадровая работа, общественные организации, определение пропагандистской политики, члены политбюро и секретари ЦК НДПА, те, кто принадлежит к крылу “Хальк”, не имеют никакого влияния.
В некоторых случаях сотрудники МГБ для того, чтобы преувеличить свою деятельность, находят маловлиятельных личностей и представляют их командирами оппозиционных сил и президент страны тратит много времени для встречи с ними. Вне сомнения, встречи президента республики – это полезная работа, однако с основными командирами, а не с рядовыми. В то же время при наличии доверия члены политбюро и секретариата ЦК НДПА, курирующие провинции и зоны, лучше осведомлены о положении в них и, естественно, они могут встречаться с такими командирами оппозиционных групп, а затем докладывать президенту для принятия решений по тем или иным вопросам.
Многие банды, которые повинны в убийстве десятков тысяч наших соотечественников, заключают договоры с органами МГБ, которые несут ответственность за активизацию деятельности этих же банд.
Один из важных вопросов – это расширение политбюро и секретариата ЦК НДПА. Оно необходимо в случае роста НДПА и увеличения объема партийной работы и устранения отрицательных факторов и последствий в партии. Однако при расширении состава руководства после 18 пленума это не было принято во внимание. Это привело к усилению позиций противников нового курса и сторонников Б. Кармаля. Кроме того, увеличение количества без повышения качества значительно снижает важность членства в этих органах в глазах партийцев. Важность и значение этих органов не только в количественном, но и в качественном отношениях определяют взаимное доверие этих органов, их членов.
Необходимо отметить, что ПНП вытекает из нового мышления в решении общемировых проблем, а также решении вопросов внутри и вокруг Афганистана. Для успешной реализации этой политики необходимо прежде всего единство в партии, которое позволит вкупе со всеми леводемократическими и патриотическими силами бороться против правых, выступающих за продолжение братоубийственной войны.
Однако вызывает большие сомнения, что партия сможет способствовать нормализации обстановки после вывода ОКСВ. Здесь привлекает внимание вопрос о господстве и гегемонии группы Б. Кармаля над халькистами и другими силами, которые присоединились к партии.
Несмотря на то, что они с самого начала хорошо знали о плане Кармаля и его приспешников использовать их в качестве пушечного мяса в войне с контрреволюцией, однако были уверены, что при наличии советских войск и советников смогут уберечь партию, народ, родину, революционные достижения от опасности. Однако эта проблема приобретает другую окраску в связи с завершением женевских переговоров и предстоящим выводом ОКСВ. В нынешних условиях борьбы за руководящие должности продолжение фракционной борьбы внутри партии представляет серьезную опасность для родины, советско-афганской дружбы.
В этих условиях все честные и искренние члены партии не могут продолжать борьбу в условиях гегемонии фракционно настроенных парчамистов.
Необходимо отметить, что если нынешняя обстановка не изменится, то она окажет самое отрицательное воздействие на единство партийных рядов. В случае, если не будут предприняты современные конструктивные меры, значительные силы партии могут, решая эти проблемы, погибнуть, не вступив в схватку с противником.
С целью укрепления единства нашей партии, успешной реализации ПНП и обеспечения условий для защиты Апрельской революции (условия для этого существуют) выдвигаются следующие предложения, которые отражают взгляды различных многочисленных боевых партийных кадров, принимавших на себя основной удар в деле защиты революции:
Объективный анализ периода правления Б. Кармаля и его подручных, разоблачение их отклонений, в особенности антипартийной сущности, нового фракционизма в партии и решительное очищение партии от тех “руководителей”, которые внешне себя показывают сторонниками единства партии, а на самом деле являются прежними проводниками политики Б. Кармаля, саботирующими решения партии.
Пересмотр взглядов на механизм и способы партийного единства, которые были опробованы в условиях господства одной группировки и в течение более чем 8 лет не дали результатов.
Здесь не имеется в виду единство механическое, по 50% с каждой стороны, но главное – это устранение господства одного крыла. Необходимо подобрать на ключевые государственные посты, которых не более 300, хорошие кадры. В настоящее время партия из-за господства одного крыла на некоторых этих постах сохраняет абсолютных бюрократов. Если не будет узкого фракционного мировоззрения, то в 200-тысячной партии не будет недоставать хороших кадров.
Обеспечение разумного равновесия принципиальных сторонников единства партии, выступающих за афгано-советскую дружбу, в составе ЦК, политбюро и секретариате ЦК и устранение монополии сторонников Б. Кармаля в орготделе ЦК, отделе ВС и военно-политического воспитания, отделе международных связей, отделе документации и связи ЦК, политуправлениях каждого из трех видов (родов) ВС, руководстве общественных организаций, аппарате президента и СМ РА. Те, кто страшатся такого принципиального подхода, надеются сохранить искусственное господство своего крыла. Но ради единства партии крылья должны быть уничтожены.
Улучшение кадрового состава руководства МО и крупных армейских соединений путем назначения опытных и преданных военных, особенно ветеранов партии, участников Саурской революции, пользующихся авторитетом и влиянием в армии.
Устранение монополии парчамистов и сторонников Б. Кармаля в МГБ, включение партийных сотрудников МГБ в списки партийных организаций и обеспечение широкого их участия в партийных делах. Национальную гвардию создавать с соблюдением принципа единства партии, а с целью предотвращения недовольства со стороны других воюющих частей и подразделений воздержаться от предоставления им чрезвычайных привилегий по сравнению с ними.
Последовательное воплощение в жизнь принципа коллективного руководства не на словах, а на деле. С этой целью необходимо перераспределить многочисленные обязанности, особенно в кадровой политике. Улучшить партийно-политическую работу в ВС и общественных организациях, среди членов политбюро и секретариата ЦК и воздержаться при этом от проявлений фракционной борьбы. Это обстоятельство возродит веру членов партии в принцип коллективного руководства и укрепит взаимное доверие.
Недопущение численного расширения политбюро и секретариата ЦК без учета их качественного состояния, снижающего политическое значение указанных органов. Тов. Наджиб должен решать все жизненно важные общественно-политические задачи страны в тесном взаимодействии с руководящим составом партии. Роль партии не должна подменяться созданием новых органов. В то же время партийная власть не должна концентрироваться в руках группы лиц, не входящих в руководство.
Реабилитация руководящих кадровых партийных работников, освобожденных от занимаемых должностей во времена Б. Кармаля; освобождение заключенных партийцев и обеспечение условий иx деятельности.
Распределение государственных и общественных ключевых постов в соответствии с пожеланиями всех слоев, социальных и национальных групп общества.
Повышение роли органов государственного и партийного контроля не на словах, а на деле в отношении тех, кто обогатился и обогащается за счет народа. В первую очередь в отношении тех, кто дискредитирует звание членов партии. Пересмотр уголовных дел на тех членов партгосаппарата, ведение которых было приостановлено во времена Б. Кармаля по особому распоряжению.
Создание условий для осуществления подлинно демократических выборов в партии, вплоть до созыва съезда. Ради достижения этой цели в качестве первого положительного шага для накопления опыта следует продолжить начатые на уровне первичных партийных организаций выборы.
В заключение с уверенностью отмечаем, что всегда внутри нашей партии было сильное взаимное стремление к обеспечению единства на протяжении сложного исторического периода, которое в сложные исторические моменты приводило к единству и взаимодействию в партии. Мы надеемся, что с устранением препятствий и лиц, мешающих единству партии, наша партия, осознав сущность сложного исторического момента, продемонстрирует политическую бдительность.
Этой запиской мы открываем путь к поиску урегулирования внутрипартийных проблем.
Надеемся, что старшие товарищи и советские братья-интернационалисты прочтут эту записку и дадут нам советы.
С дружеским приветом, члены ЦК НДПА.
* * * * * * * * * * * * * * * * * * * *
Михаил Слинкин
МЯТЕЖ ГЕНЕРАЛА Ш.Н.ТАНАЯ В АФГАНИСТАНЕ В МАРТЕ 1990 ГОДА
Вода выходит только из низких берегов
Афганская пословица
История Афганистана последней четверти ХХ в. все еще хранит немало тайн, хотя этот период, прямо скажем, не обделен вниманием многих отечественных и зарубежных исследователей. Одна из таких тайн связана с вооруженным антиправительственным мятежом генерала Шаз Наваз Таная в марте 1990 года.
Глубинные корни этого мятежа, как, впрочем, и многих других внутрипартийных драматических катаклизмов периода правления левых в Афганистане, не представляли особого секрета, пожалуй, ни для кого из специалистов по этой стране и крылись в непримиримых противоречиях и кознях друг против друга двух фракций Народно-демократической партии Афганистана — Хальк и Парчам. Как известно, данные фракции поменялись ролями у горнила власти в конце декабря 1979 года. Хотя формально они и восстановили единство партии, однако на сей раз главенствующее положение в высших партийных и государственных органах, в противовес прошлому, заняли представители Парчам. С этим никак не могло согласиться воинственно настроенное крыло Хальк. Подковерные интриги и распри, провоцируемые и той, и другой стороной, не утихали все 80-е годы, сотрясая и неумолимо ослабляя левый кабульский режим. В апреле 1988 года, за месяц до начала вывода советских войск из Афганистана, халькистские радикально настроенные деятели громко ударили в колокола и бросили открытый вызов президенту и генсеку ЦК НДПА Наджибулле, направив письмо в адрес ЦК КПСС. В нем они обвинили последнего в продолжении прежних гонений на халькистов и установлении в партии и государстве “господства и гегемонии Парчам”, провоцировании межфракционной борьбы и особенно “враждебности между крыльями в рядах вооруженных сил”, стремлении решать все важные партийные и государственные задачи авторитарными методами и его неспособности реализовать на деле политику национального примирения. Однако главную вину Наджибуллы они видели в его односторонне ориентированной кадровой политике. По их мнению, выход из тяжелого положения, в котором оказалась страна и партия, состоял в “устранении господства одного крыла” (т.е. Парчам.). “Необходимо, — писали они, — подобрать на ключевые государственные посты, которых не более 300, хорошие кадры” вместо “абсолютных бюрократов” (парчамистов) и, как особо подчеркивалось в указанном письме, “улучшить кадровый состав министерства обороны и крупных армейских формирований путем назначения опытных и преданных родине военных, особенно ветеранов партии, участников саурской революции, пользующихся авторитетом и влиянием в армии”.
Требование “улучшить кадровый состав министерства обороны” представлялось халькистской верхушке в тот момент наиглавнейшим. Она искренне рассчитывала, что, заполучив в свои руки высшие армейские посты, ей удастся легче всего изменить в свою пользу баланс сил в руководящих органах партии и государства и таким образом обеспечить и умиротворение страны, и спасение левого режима. Исходя из этого, халькистские деятели, занимавшие высокое положение в партийных и государственных структурах, уже с апреля 1988 года начали упорно добиваться назначения своих людей на высшие армейские посты. На пост министра обороны, который в то время занимал представитель Парчам, не особенно популярный в армейских кругах генерал М.Рафи, они выдвинули убежденного халькиста Ш.Н.Таная. Назначения последнего на указанный пост, как, впрочем, и ранее на должность начальника Генерального штаба афганской армии, настойчиво добивались также и руководители различных советских ведомств в Кабуле — военного, партийного и мидовского. Однако Наджибулла тянул время, серьезно сомневаясь в лояльности Таная и не желая в связи с этим передавать одно из важнейших силовых ведомств в его руки, и лишь спустя несколько месяцев, 18 августа 1988 года, под давлением, главным образом, советской стороны пошел на уступки и назначил его министром обороны.
Ш.Н.Танай к этому времени стал широко известен как в военных, так и в гражданских кругах Афганистана своей неординарностью. Он родился в 1950 году в районе Танай (провинция Пактия) в крестьянской семье. По национальности — пуштун. Окончил военный лицей в Кабуле, пехотный факультет столичного Высшего военного училища (Харби похантун) и годичные курсы десантников. Принимал активное участие в антидаудовском восстании в апреле 1978 года. В последующем занимал различные командные посты в армии, в том числе в первой половине 80-х годов был командиром Центрального армейского корпуса. С 1985 по 1988 год — начальник Генерального штаба афганской армии. Заняв кресло министра обороны, он получил воинское звание генерал-полковника и 20 августа 1989 года был введен в члены Высшего совета обороны родины, созданного с целью осуществления центрального руководства страной в условиях чрезвычайного положения.
В начале 70-х годов вступил в халькистскую подпольную военную организацию. В 1984 году был избран членом ЦК НДПА, в октябре 1987 года — кандидатом в члены политбюро ЦК партии.
По признанию его близких друзей и сослуживцев, в нем удивительно совмещались политическая неграмотность и выдающийся военный талант, решительность и авантюризм, храбрость военного человека и вероломство в будничной жизни, чувство товарищества и гипертрофированное высокомерие, капризность, властолюбие и бонапартистские наклонности. Злые начала в его характере явно преобладали. Среди армейской когорты халькистов он был, безусловно, одной из одиозных и скандальных фигур.
Непосредственной прелюдией к мятежу Ш.Н.Таная явилось раскрытие в Кабуле в начале августа 1989 года подпольной диверсионно-террористической организации, связанной, как утверждалось в афганской прессе, с “Исламской партией Афганистана” Г.Хекматьяра. Одним из первых по этому делу был арестован мулла Фазлуддин Шах, глава т.н. группы “Шефа” (“Исцеление”), в которую входили 105 человек….
А.Грешнов
(Отрывок из книги “Афганистан:Заложники времени”)
…25 июля встретился с начальником управления МГБ Афганистана генералом Абдулом Мохаммадом Пейкаром. Приятный дядька, но уж очень себе на уме. Про Ахмадшаха Масуда – ни одного худого слова. Вероятно, опять ведут с ним негласные переговоры о прохождении колонн с грузами из Советского Союза.
Наше управление, Андрей-джан, ведет борьбу с тайными контрреваолюционными группами. Дело очень усложнилось с объявлением политики национального примирения Борьба с терроризмом и вражеской агитацией как-то с этим мало согласуется. Но новые условия диктуют и новые подходы, вот и нам приходится изголяться. Но Женевские соглашения по Афганистану подписаны, политика национального примирения провозглашена. Мы пытались наставить бандитов на путь истинный После ухода Ограниченного контингента советских войск, некоторые душманские группы прекратили враждебную деятельность, перешли на сторону народной власти, значительная часть населения, особенно городов, также поддерживает НДПА и ее политику, они активно сотрудничают с нами. Но некоторые непримиримые группы не видят или не хотят видеть выгоды для себя от создания коалиционного правительства на широкой основе. Они стремятся дестабилизировать военную и политическую обстановку в Республике. Особенно заметно усиление подрывной деятельности после того, как ваши солдаты ушли на родину. Вы, как и большинство западных журналистов, смогли в этом убедиться воочию. Ракеты, бомбы, взрывчатка. Мы могли бы вам демонстрировать это каждый день и тоннами. Но лично Вы все это прекрасно знаете и без всяких демонстраций. Сначала непримиримые воевали под предлогом “оккупации” Афганистана иностранными войсками, теперь на смену старому, появился новый лозунг – “борьба против насаженного Советами марионеточного правительства”. В город засылаются агитгруппы моджахедов, проповедующие то, что не сегодня-завтра правительство падет, они стремятся вызвать беспорядки, организовать экономический саботаж. В арсенале их преступной деятельности – блокирование дорог, по которым идут колонны с продовольствием и горючим, при этом они говорят, что правительство не в состоянии обеспечить безопасность простых граждан. Сейчас в городе действуют несколько подрывных террористических групп из ИПА Гульбеддина Хекматира, а именно спецотдела этой организации – “Шэфа”. Руоводит ими некий Харун Ахунд-зада, щтаб квартира “Шэфа” находится в Пешаваре. С месяц назад мы отловили грузовик, посланный этой организаций из Пешавара своим агентам в Кабул. Грузовик отслеживали прямо оттуда, сопровождали его на протяжении всего пути, чтобы раскрыть сеть мятежников в Кабуле. Изъяли 140 килограммов пластида, боевиков арестовали. Водитель уже во всем признался. В Хайратоне также отловили боевиков “Шэфа”, которые хотели устроить взрыв прямо в порту. Сейчас они “загорают” в центральной тюрьме Пули-Чархи. Несколько дней назад арестовали членов “Шэфа”, которые вознамерились провести крупнейший теракт – оставить пикап “Тойота” с почти тонной взрывчатки в районе между зданием Национального Совета и советским посольством и взорвать эту адскую машину посредством радиоустройства. Еще одна группа вообще обнаглела. Они уже переправили в район, граничащий с Картейе-сех, 11 реактивных снарядов, нацелив их на ваше посольство. Это недалеко от того места, где Вы, кстати живете. Взяли еще несколько боевиков прямо на крыше одной из вилл – те признались, что хотели заснять агонию совграждан во время обстрела на кинокамеру. У них, кстати, изъяли огромную сумму денег. Теракты, очень хорошо проплачиваются. Несколько дней назад арестовали группу людей с поддельными карточками офицеров Генштаба и царандоя. Опять “Шэфа”.
Вторая по численности подрывная антиправительственная группировка, действующая в Кабуле, принадлежит к “Движению исламской революции Афганистана” (ДИРА). В Кабуле ее эмиссар – некий шейх Асеф Мохсени Кандагари. Эта группировка действует, в основном, в среде хазарейцев и мусульман-шиитов. У этой группировки довольно сильные позиции в Газни, Майдан-Шехре, Бамиане, Парване. Оттуда они и засылают нам своих наймитов. Две недели назад обнаружили партию ракет и взрывчатки в огромной телеге с дровами.
– А что Ахмадшах Масуд?
– Кхм..,, Масуд? Его люди, как правило, диверсиями не занимаются. Берегут реноме. Краеугольный столп их работы в массах – пропаганда и агитация. Агитируют за то, чтобы народ, особенно таджики, уходили в Панджшер, облагают торговцев данью. Разведчики ИОА Бурханутдина Раббани, к которому как раз Ахмадшах и относится, проникают в органы госвласти, инфильтрируются в командование афганской армии. Недавно арестовали у здания МВД в 11-м районе “милиционера” – бандита с почти идеально выполненными документами при попытке заложить взрывчатку у входа в здание. В 8-м районе города захвачено 25 килограммов тротила, привезенного из Логара.
– Товарищ нгенерал, если можно, чуть больше конкретики.
– Конкретики? Пожалуйста. Наиболее активные командиры бандформирований, занимающихся подрывной деятельностью, диверсиями и саботажем.. Первый – Абдул Хак. Его люди щедро финансируются США и Великобританией. Занимается, в основном, изготовлением и распространением печатных агитационных антиправительственных материалов, распространяют листовки. Но, честно говоря, в Кабуле они малоактивны. За время, прошедшее с момента вывода ОКСВА, мы захватили 180-190 боевиков Абдул Хака. Интересно, что боевики активно вербуют своих сторонников в племенах кочевников. На днях отобрали у них машину с оружием, пытавшуюся проехать в Кабул.. В результате недавно проведенной операции мы нанесли серьезный удар по ИПА, обезвредив группу инфильтрировавшихся в МВД и Минобороны элементов., которые поставляли информацию пакистанской военной разведке, действующей под Джелалабадом Обратите внимание, сейчас у нас введено чрезвычайное положение. Мы можем проводить неожиданные облавы и обыски, задерживать людей до выяснения обстоятельств без всяких ограничений. Душманы тут же изменили тактику борьбы. Они переодеваются в военную форму, причем как в полевую, таи в парадкую, что позволяет им относительно свободно перемещаться по городу. Недавно отловили несколько лжесолдат, одного лжекомбата. Мы активно работаем в среде госслужащих, проводим среди них разъяснительную работу. У нас нет таких денег, которые платят своим шпионам США и другие западные страны. Приходится довольствоваться именно политической и разъяснительной работой. И это имеет свой положительный отклик. Нам “сдают” шпионов и саботажников добровольно, из идеологических побуждений. Многие наши работники также проникают в банды и ведут там разведывательную работу, вербуют сторонников народной власти. И небезуспешно Вдвойне ценно, когда на нас начинают негласно работать вчерашние моджахеды. Мы не в силах предложить им столько материальных благ, сколько предлагают американцы. Поэтому такого рода работа расценивается нами не только как содействие, но как проявление преданности своей Родине.
– Товарищ генерал, ваши подчиненные величают Вас доктором, как и доктора Наджиба. Почему?
– Вы здесь уже столько лет, что, боюсь, ничего нового не узнаете. Но все же, для проформы: Родился я в Кухе-Сафи. Знаете такой населенный пункт в уезде Дэхсабз? В семье простого крестьянина. Доктором меня величают не потому, что я какой-то академик непонятных наук. Я обыкновенный врач, а потому и доктор. Закончил медицинский институт, до революции семь лет работал врачом по провинциям. Мне 40 лет. После революции трудился по специальности в Шибиргане. Вам, наверное, знакомо такое понятие как “партийный призыв”? Так вот, я пришел в органы по заданию партии и получил из рук доктора Наджибуллы генеральские погоны. Вот так я и стал доктором человеческих душ. Что поделаешь. Революция….
– “Афганфильм” не про вас кино снимал под названием “Пейкар”?
Генерал рассмеялся. – Ну Вы даете, нет конечно. Хотя кое-какие аналогии и сравнения в нем усмотреть можно. Но нет, точно не про меня.
Мы еще долго беседовали с доктором и пили чай. Прихлебывая из чашки чуть теплый, хорошо утоляющий жажду напиток, попахивавший рыбьим жиром, я иногда в такт рассказу генерала кивал головой и обдумывал некоторые его фразы. Генерал не врал, когда рассказывал про переодевшихся моджахедов. С неделю назад прямо в центре Кабула я чуть не угодил к ним в руки. Дело было в четверг, самый базарный день. Несмотря на предостережения офицера безопасности, которые я счел дежурной формальностью, сразу после летучки у посла я двинул в город, так как накануне сам себе выдал зарплату. Пачка купюр, как говорится, жгла ляжку, и я рванул в Шахре-нау на Зеленый базар. Я настолько привык к мысли о том, что лично со мной ничего дурного случиться не может, что полностью в тот день утратил бдительность, оставив пистолет в “бардачке” машины. День был солнечный и слегка прохладный. Меня не насторожило даже то, что часть дуканов была закрыта, что обычно свидетельствует о готовящейся заварушке или теракте. Бросив авто возле лавки знакомого хазарейца и попросив его понаблюдать за машиной, спокойно пошел по левой стороны Чикен-стрит в сторону центра города, к кинотеатру Синема-парк. Дойдя почти до конца улицы, где на перекрестке располагались дуканы цирюльников, повернул назад, разглядывая витрины. Улица была почти пуста, почему-то было мало машин. Заглядевшись на понравившийся мне пузатый самовар, стоявший за стеклом витрины, я вдруг отчетливо почувствовал на спине пронзительный взгляд. Я аккуратно повернулся к витрине чуть боком, чтобы видеть то, что творилось за моей спиной. И вовремя. Метрах в двадцати от себя увидел четверых молодых людей в нетрадиционных для Кабула таджикских накидках, скрывавших от глаз их руки. На их головах красовались плоские шапки -пакколи, что тоже было диковиной для афганской столицы. Все они были почти гигантского роста, за метр девяносто, уж точно, то есть на несколько сантиметров выше меня. Поджарые, с загорелыми лицами. Что это чужаки, я понял сразу. Теперь оставалось проверить, не по мою ли они душу? Я медленно двинул назад к машине, но топать до нее оставалось еще почти с километр. Я проклинал себя за забытый в “бардачке” пистолет и потерю бдительности. Останавливаясь у витрин дуканов, я смотрел в стекло что делают идущие сзади люди. Они оставались ровно на том расстоянии от меня, на котором я их и обнаружил, вроде даже еще и приблизились.
Тот кто долго жил в Кабуле, хорошо знает, что дуканы составляют только фасад афганских улиц, а черные дыры ходов, ведущих из них во внутренние дворики – это такая клоака, что там человек может исчезнуть как иголка в стогу сена, и никто и никогда его уже не найдет. Нужно было что-то предпринимать, и в голову пришла единственная на тот момент здравая идея – зайти в один из дуканов, где находились хоть какие-нибудь покупатели, которые могли спугнуть моих преследователей. Но как назло все магазины были или закрыты, или пусты. Противный липкий страх капельками холодного пота полез под куртку, ближе к шее. Ну вот, наконец. В дукане есть кто-то живой. Я сделал три шага вниз, по ступенькам и зашел внутрь. У прилавка стояли еще два молодых человека, также очень подозрительного вида. Они ничего не покупали, и что самое противное, даже не разговаривали с владельцем торговой точки. Просто стояли и молчали, бросая взгляды на вход. Я также посмотрел на входную дверь и ужаснулся. Двое великанов блокировали вход, встав по обеим сторонам двери, а один спустился в дукан, встав за моей спиной.
– Дукандор, ну как покажи мне вон тот зонт! Я сам не ожидал от себя такой прыти и этих слов. Самым тяжелым, что продавалось в этом дукане, оказался именно зонт с толстой костяной ручкой, которой я намеревался воспользоваться как орудием в этой неравной борьбе. Не глядя, купил зонт и уже изготовился к тому, чтобы начать сопротивляться. Но вместо этого, неожиданно для самого себя, вдруг сделал гигантский прыжок к входу, и, выставив зонт впереди себя как штык на винтовке, опрокинул одного из блокировавших дверь. Дальше мысли не роились, а просто пульсировали в голове. Что делать? Бежать к центру улицы! Зачем? Не знаю! Я ждал выстрела в спину, но его не последовало. Еще один спринтерский рывок, и я уже у своей машины, выхватываю пистолет и смотрю назад. У дукана, где еще несколько минут назад стояли люди, никого нет. Никого нет и во всей округе. Мои преследователи, а также те, что находился в дукане, как испарились.
– Кто это были такие? Я обратился я к хазарейцу, который торговал с лотка возле моего автомобиля.
– О ком ты говоришь?
– Ну, эти четверо, с накидками?
– Никого не видел, тарджоман-саиб.
– Никого?
– Точно никого.
Я посмотрел хазарейцу прямо в глаза. Он отвел взгляд. Больше машину я на том месте не парковал. Мало того, мы быстро постарались от нее избавиться, продав ее бывшему хозяину моей квартиры в микрорайоне генерал-майору Гуляму Наби.
Такая вот приключилась малоприятная история. Я никому о ней не рассказывал. Но картинка помимо моей воли прокручивалась снова и снова в голове неприятным цветным мультфильмом в такт убедительным словам доктора Пейкара.
– Доктор, разрешите посетить следственный изолятор вашего управления.
– Почему именно нашего? Вы что, знаете где он находится?
– Конечно не знаю. Просто догадываюсь. Наверное, в начале Чикен-стрит, у пакистанского посольства?
– Необычайная прозорливость. Впрочем, нет ничего невозможного. Завтра за Вами заедут два офицера с запиской от меня, чтобы Вы их часом ни с кем не перепутали. Годится?
– Спасибо товарищ генерал. С кем я там смогу поговорить?
– Покажете записку, которую Вам отдадут офицеры, начальнику оперативного отдела специзолятора.
– Еще раз спасибо. А офицеры знают мой адрес?
– Товарищ журналист, я ценю Ваш юмор. Камеру мы изъяли у “духов” на крыше виллы, которая находится через четыре дома от Вашего.
Попрощавшись с генералом, я сел в машину и поехал на работу, обдумывая по пути его слова об Ахмадшахе Масуде. Намеренно ли Пейкар так изящно “обошел” его своим вниманием? По всей видимости, да. Масуд контролирует дорогу с севера, с ним ведутся негласные переговоры о пропуске колонн с грузами. Пару-тройку грузовиков с мукой – в сторону от трассы, и через час колонна движется по дороге целая и невредимая. Неприятности могут поджидать ее уже совсем близко к Кабулу, где ряд уездов контролируют отряды ИПА Гульбеддина Хекматиара. Здесь уже происходит столкновение их интересов. Таджик Масуд пропускает колонны в Кабул в обмен на нанесение армейцами БШУ по пуштунам -гульбеддиновцам. Они и ему не дают житья, блокируя долину Панджшер и подрывая его алмазно-изумрудный бизнес. Раньше Масуду было полегче. На него работала куча информаторов-таджиков в Минобороны, что позволяло Масуду постоянно уходить из-под удара. Но когда в 1987 году был арестован начальник разведуправления Генштаба, сливавший ему информацию о готовящихся операциях, положение Ахмадшаха значительно усложнилось. Пуштун Наджибулла ненавидит таджика Масуда. Перед самым выводом войск он таки выпросил у председателя КГБ СССР Крючкова и министра иностранных дел СССР Шеварднадзе нанесение последнего массированного удара по долине Панджшер. БШУ нанесли, а потом жители Кабула, оказавшегося в кольце блокады, чуть с голоду не протянули ноги. Наджиб – националист. Большую часть таджиков из министерства обороны удалил под разными предлогами. Это ему еще аукнется. “Свои” пуштуны еще страшней – они в душе все заговорщики, особенно халькисты. С Масудом контактирует МГБ. Там таджиков прорва…
МИХАИЛ СЛИНКИН
…К концу августа министерство государственной безопасности (МГБ), раскручивая маховик следствия, вышло на военных и обнаружило разветвленную сеть подпольной боевой организации непримиримой оппозиции, в которую, кроме армейских офицеров, входили сотрудники министерства внутренних дел, МГБ, представители духовенства и интеллигенции. К проведению следствия по поручению президента Наджибуллы подключилась также генеральная прокуратура страны. Как вскоре выяснилось, еще в 1988 году агентуре Г.Хекматьяра удалось завербовать ряд видных военных и через них большое число офицеров среднего звена, особенно в частях ПВО, прикрывавших Кабул. Этому в немалой степени способствовала растерянность в некоторых армейских частях и штабах в связи с выводом советских войск из Афганистана.
Перед следствием предстал зловещий план свержения кабульской власти, в который входили: переброска из Пакистана через Парачинарский выступ четырех полков моджахедов “Исар” (“Жертвоприношение”) и по общему сигналу осуществление ими штурма столицы с южного, западного и восточного направлений; одновременно с этим проведение мощных взрывов внутри города, обстрел важных объектов зенитными батареями, расположенными на окаймляющих Кабул высотах Хайрабад, Карга, Тапе-Мараджан и Шарара и антиправительственные выступления своих сторонников в частях столичного гарнизона. В деталях было расписано, кто и какой объект берет и кого следует в первую очередь уничтожить.
Учитывая особую опасность, которая исходила от зенитных батарей, власти незамедлительно арестовали ряд офицеров-зенитчиков. Затем следствие вышло на старших офицеров до полковника включительно и далее на генералов. 2 декабря по подозрению в подготовке военного переворота были арестованы четыре генерала, в том числе ключевые фигуры заговорщиков генерал Вали Шах и начальник управления связи министерства обороны Алим Джан. Накануне вопрос о предстоящем аресте генералов президент Наджибулла обсуждал с Танаем при их личной встрече, а затем при посредничестве министра государственной безопасности Ф.Якуби. При этом Танай, как отмечал позже Наджибулла, сначала крайне робко возражал против ареста упомянутых генералов — его друзей, но в конце концов признал за президентом право решать их судьбу.
15 декабря 1989 года по кабульскому телевидению выступил первый заместитель министра госбезопасности генерал-лейтенант Яр Мухаммад и генеральный прокурор Республики Афганистан Саид Шариф и предали гласности “бунт генералов”. Яр Мухаммад объявил, что к тому времени было арестовано уже 127 человек и что большинство из них полностью признало свою вину. Однако, следует отметить, что аресты военных были восприняты в высших армейских и гражданских кругах далеко не однозначно. Видимо, в связи с этим президент Наджибулла в один из тех дней, задержав у себя в кабинете Таная после окончания одного из оперативных совещаний Верховного военного штаба и оставшись с ним наедине, снова вернулся к разговору о заговоре. На сей раз Танай уже в более категоричной форме поставил под сомнение версию о причастности генералов, как он сказал, “товарищей по партии” к попытке государственного переворота. Более того, покидая кабинет президента, он с возмущением бросил: “Это — заговор против меня лично и против халькистов”.
После такого демарша Танай укрылся в министерстве обороны, расположенном в конце улицы Дар-уль-Аман, на юго-западной окраине Кабула, и выдвинул ультиматум: или освободить генералов, или же он поднимет на их защиту армию. По его приказу к зданию министерства обороны были стянуты танки, бронетранспортеры, артиллерия, ракетные комплексы. Танай отказался вести переговоры по телефону с кем-либо, включая и президента, а так же принимать его людей у себя. Деятельность аппарата министерства была фактически парализована. К огорчению президента, хотя это и не явилось для него какой-то неожиданностью, в поддержку взбунтовавшегося министра обороны выступил ряд видных партийных и государственных деятелей из крыла Хальк. В возникший внутриафганский конфликт попыталось вмешаться советское посольство в Кабуле. Совпосол пригласил к себе строптивого Таная для “душевной” беседы, и как это водилось в советские времена, с обильным угощением русской водкой. Причем Таная “накачали” до такой степени, что пришлось во избежание неприятностей изъять у него пистолет.
Противостояние двух сторон в афганской правящей верхушке длилось недолго. В конце концов президент сдался, согласившись освободить четырех генералов, правда, с условием, что они не будут допущены к работе. Впрочем, одному из них — Алим Джану — уже было не до работы: в результате пыток, которым его подвергли в ходе следствия, он оказался во вневменяемом состоянии. Танай торжествовал. На следующий день после освобождения генералов он, выступая на совещании в министерстве обороны, с гордостью заявил, что они помилованы только “благодаря его заступничеству, ради сохранения морального духа в армии”.
Одержав верх над президентом в этой первой пробе сил, Танай (как и стоявшая за ним верхушка Хальк) окончательно уверовал в свои возможности и исключительность. С еще большим, чем прежде рвением он продолжал укреплять свою опору среди офицерского корпуса. За полтора года пребывания в должности министра обороны он самоуправно произвел в армии до трех тысяч кадровых перестановок. Однако президентское окружение и служба безопасности были крайне обеспокоены не столько этими перестановками, сколько многочисленными подозрительными учениями и маневрами, которые Танай начал настойчиво проводить после декабря 1989 года. Отвечая на этот вызов, Наджибулла дал указание своим приближенным усиленно готовиться к адекватному отпору, в том числе и защите своих семей от возможных бомбежек. “Аллах с нами, — заявил он при этом, — наше дело правое и самое лучшее наступление — это хорошая защита”. Итак, началась интенсивная подготовка к решающей схватке двух враждовавших в партии и государстве сил — Хальк и Парчам.
Президентская сторона внимательно следила за каждым шагом Таная и его сторонников. Уже после подавления путча бывший министр внутренних дел М.А.Ватанджар в интервью советскому корреспонденту признал, что власти знали о “готовящемся заговоре в подробностях” и что “заранее были предприняты все меры, чтобы подавить его”. В частности, к началу марта 1990 года в полную боевую готовность были приведены части республиканской гвардии, верные Наджибулле части министерства внутренних дел и министерства обороны, восемь столичных партийных батальонов численностью до 4 тыс. человек, а также военизированные отряды молодежной организации; с севера в Кабул вызвана 53-я узбекская дивизия А.Р.Дустома, а с востока (из-под Джалалабада) в столицу перебрасывалась часть войск под командованием генерала Луддина; перекрыты основные магистрали, ведущие в Кабул; составлены списки лиц, подлежащих немедленному аресту в случае начала мятежа и т.д. Еще одна примечательная деталь: 5 марта Наджибулла отправил в Москву свою жену с детьми, как было объявлено, на лечение и отдых.
Накануне, 2 марта, Наджибулла пригласил к себе домой в гости М.А.Ватанджара и Ш.Н.Таная. Тон и направленность беседы за обеденным столом задавал сам хозяин. Он, явно готовя себе алиби на будущее, увещевал Таная быть благоразумным в своих действиях, а в конце разговора, не без фарса предложил ему, если он захочет, занять кресла президента и генсека партии при его (Наджибуллы) содействии и помощи. Танай при всей его политической близорукости и неопытности, естественно, не мог не понимать полную нелепость и нереальность такого рода предложения. Представляется, что за этим предложением крылся далеко идущий тайный замысел президента продемонстрировать перед собеседником свою слабость, подтолкнуть Таная и его друзей к опрометчивым антиправительственным действиям и таким образом загнать их в подготовленный для них капкан.
5 марта в Кабуле было объявлено о начале судебного процесса над участниками декабрьского заговора. Первоначально предполагалось сделать суд открытым. Однако уже на первом заседании из-за нежелательного оборота свидетельских показаний, затронувших высших партийных руководителей, суд сделали “закрытым”. Есть все основания предполагать, что именно начало этого процесса подтолкнуло путчистов к выступлению.
Мятеж начался 6 марта, ночью в 1 час 30 минут по кабульскому времени. Бои завязались в районе кабульского международного аэродрома и у здания министерства обороны, откуда Танай руководил восстанием. На его стороне выступили 4 и 15 танковые бригады, дислоцированные в гарнизоне Пули-Чархи (в 35 км к востоку от Кабула). Отсюда на город было брошено 20 танков, но они были остановлены на полпути курсантами Высшего военного училища (Харби похантун). С северо-запада на Кабул двинулась колонна 8-й пехотной дивизии, однако и она была встречена огнем верных правительству войск министерства внутренних дел. Таная поддержали также 52-й полк связи и 40-я дивизия. Что касается военных гарнизонов в провинциях, то они не приняли участия в путче.
Утром этого же дня Танай покинул здание министерства обороны, оставив в своем кабинете партийный билет, но захватив многие секретные документы, и, что самое удивительное, беспрепятственно под усиленной охраной около 10 часов утра прибыл в штаб авиагарнизона Баграм (в 57 км к северу от столицы). Вместе с ним находились бывший член политбюро М.Н.Моманд, бывший главнокомандующий ВВС и ПВО генерал-полковник А.Кадыр Ака и ряд других лиц. Собрав командный состав гарнизона, Танай объявил, что наступил решающий час борьбы с врагами народа, которых представляет президент, на словах призывающий к примирению, а на деле продолжающий кровопролитие. К разочарованию и большому неудовольствию властолюбивого Таная, ему открыто не подчинились начальник авиагарнизона генерал-майор Санатулла, начальник политотдела полковник Сарвар, командующий ВВС и ряд других офицеров. Все они тут же были арестованы и посажены под замок в подвале командного пункта. Танай лично отдал приказ о нанесении бомбовоштурмовых ударов по столице командиру полка генерал-майору Вахибу. Конкретными целями, которые летчикам определили главком ВВС и ПВО А.Кадыр Ака и начальник штаба ВВС генерал-майор Хамза, являлись расположенные в центре города президентский дворец, здания ЦК НДПА, министерство госбезопасности и комплекс зданий афганского радиотелецентра.
Первые удары по Кабулу с воздуха, в которых участвовали в общей сложности 18 истребителей-бомбардировщиков, были нанесены в 13 часов 09 минут 6 марта. Всего на город было совершено 88 самолето-вылетов и сброшено 34 мощные, в том числе и 500-килограммовые, авиабомбы. Следует подчеркнуть, что подавляющее большинство летчиков все же не захотело выполнить приказ, хотя и взлетало с полным боекомплектом: кто-то из них сбросил бомбы в стороне от столицы, кто-то ухитрился перед взлетом поставить бомбы на предохранитель и они не взорвались, а несколько летчиков приземлились на аэродромах Кабула, Кундуза и Балха.
С началом бомбардировки Кабула Наджибулла и некоторые партийные и государственные деятели республики (С.Лайек, С.А.Кештманд, Н.А.Кавьяни, Ф.А.Маздак и др.) укрылись в бункере, расположенном вблизи старого здания ЦК НДПА. Как рассказывали автору Н.А.Кавьяни и Ф.А.Маздак, Наджибулла в ответ на настойчивые призывы своих соратников быстрее отдать приказ об отпоре путчистам, загадочно произнес: “Подождем еще немного, пусть они полностью раскроют себя”. В это же время, когда бомбы рвались в районе президентской резиденции, видные лидеры крыла Хальк, бывшие члены политбюро ЦК НДПА С.М.Зерай, Г.Д.Панджшери и ряд их коллег прибыли в новое здание ЦК партии, находившееся в какой-то сотне метров от старого здания ЦК, и обосновались в кабинете Наджибуллы, ожидая победы вооруженного выступления своих единомышленников — халькистов. Очевидцы рассказывали, что Г.Д.Панджшери, человек экспансивный и революционный романтик по натуре, для которого всегда важен был не столько результат действия, сколько сам процесс, забыв об опасности, как ребенок, бегал от окна к окну и громко восхищался взрывами бомб.
В конце концов по приказу президента был введен в действие против путчистов весь арсенал подготовленных ранее сил и средств. В 15 часов кабульское радио известило население страны о попытке военного переворота, предпринятого Ш.Н.Танаем. Было объявлено о назначении министром обороны М.А.Ватанджара, занимавшего до этого пост министра внутренних дел, а другого халькиста Р.М.Пактина — министром внутренних дел. В 19 часов в Кабуле был введен комендантский час. Президент обратился к военнослужащим авиабазы Баграм и 40-й дивизии с призывом осознать предательскую сущность заговора и содействовать задержанию Таная. Мятежникам было предложено сложить оружие до 4.00 утра 7 марта. В этом случае им гарантировались безопасность и неприкосновенность.
Вооруженные столкновения с путчистами носили особенно ожесточенный характер в районе расположения министерства обороны, на северо-западе от Кабула против мятежных подразделений 8-й пехотной дивизии и вокруг авиабазы Баграм. В первой половине дня 7 марта правительственные войска заняли здание министерства обороны и захватили там ряд главарей путча, хотя отдельные перестрелки в этом районе продолжались и во второй половине дня. Прекратил сопротивление и 52-й полк связи, в результате чего заговорщики лишились основных средств связи с войсками. В ходе штурма зданий министерства обороны и Главного политического управления армии было убито около 90 человек. Оба здания были значительно разрушены. Большой урон был нанесен колоннам 8-й пехотной дивизии, 4 и 15-й танковым бригадам. Они потеряли около 30 танков. Но, пожалуй, больше всех в ходе подавления мятежа пострадала авиабаза Баграм. “Я так бомбил Баграм, — не без гордости говорил позже Наджибулла, — что от него даже камня не осталось”. Артиллерийскими обстрелами и ракетными ударами на аэродроме Баграм было повреждено бетонное покрытие взлетно-посадочных полос, разрушены командный пункт и другие сооружения, уничтожено 10 самолетов и около 30 получили срьезные повреждения и требовали капитального ремонта. По сообщениям советской прессы, два истребителя-бомбардировщика были сбиты на взлете племенными формированиями, которые по указанию из Кабула блокировали авиабазу, а еще четыре самолета уничтожены средствами ПВО над столицей. К утру 8 марта Баграм был возвращен под контроль правительственных войск. Следует заметить, что другая крупная база афганской авиации в Шинданде (на западе страны) была блокирована частями 2-го (кандагарского) корпуса и ее самолеты в рейдах на Кабул не участвовали. На стороне правительства остались и авиационные подразделения, дислоцированные на аэродроме Мазари-Шарифа.
В ликвидации мятежа заметную роль сыграли ополченческие батальоны партийцев и военизированные отряды молодежной организации. Они, будучи поднятыми по тревоге еще в 2 часа ночи 6 марта, взяли под охрану все районы столицы, ее важные объекты и основные магистрали. Самоотверженность рядовых партийцам при защите левого афганского режима вряд ли можно ставить под сомнение. По данным учетных органов НДПА, только за период с 15 февраля 1989 (т.е. после вывода советских войск из Афганистана) по 15 мая 1990 года в боях с моджахедами погибло до 10 тыс. членов партии.
Одновременно с операциями правительственных войск против путчистов продолжались ожесточенные бои с моджахедами под Джалалабадом, в Хосте, Кандагаре, Герате, Кундузе и других местах. Однако все они не имели никакой прямой связи с мятежом Таная.
Осознав свой провал захватить власть в Кабуле, Ш.Н.Танай, Н.М.Моманд, генералы А. Кадыр Ака, У.Г. Хазрат, Хамза и другие лица вместе с семьями 7 марта в 12 часов 25 минут взлетели на двух транспортных самолетах и вертолете с аэродрома Баграм, на низкой высоте пересекли территорию Афганистана и приземлились в Пакистане. Вскоре Танай на вертолете прибыл в Пешавар, где встретился с начальником штаба сухопутных войск Пакистана генералом Аслам Бегом и шефом пакистанской разведки Шамсур Рахманом Каллу. Во встрече участвовал Г.Хекматьяр, единственный из лидеров афганских моджахедов, кто посчитал для себя приемлемым подать руку и говорить с бывшим “коммунистом” Танаем. Остальные путчисты, не успевшие скрыться и бежать, были арестованы. Всего аресту по делу о путче подверглось более 600 человек (к маю 1990г. из тюрем было выпущено 130 человек и еще 140 рассматривались как непричастные к мятежу). В числе арестованных оказались упоминавшиеся выше активные деятели крыла Хальк С.М.Зерай и Г.Д.Панджшери, а также ряд генералов и старших офицеров. Для рассмотрения преступлений путчистов, в соответствии с указом президента, был создан специальный суд.
8 марта, как только прогремели последние взрывы и выстрелы на авиабазе Баграм, в Кабуле состоялось заседание политбюро ЦК НДПА. На нем было принято решение вывести из состава данного партийного органа и снять с других партийных постов Н.М.Моманда, М.С.Карваля, Ш.Н.Таная, С.М.Гулабзоя и генерала Назар Мухаммада. Политбюро направило обращение ко всем партийцам, в котором с целью предотвращения дальнейшего накала межфракционных страстей поспешило заявить, что “Танай и его сторонники не имеют никакого отношения к какой-либо фракции”.
18 марта очередной пленум ЦК партии рассмотрел вопрос “О современном положении и дальнейших задачах партии по расширению процесса национального примирения”. На нем был обсужден также и кадровый вопрос. Наджибулла в пространном докладе по первому вопросу основное внимание уделил мартовскому антиправительственному мятежу. Он, как и политбюро в обращении к партийцам, стремясь не допустить эскалации внутрипартийных распрей и сведения счетов с Хальк, упорно пытался скрыть истинное положение вещей и убедить участников пленума в том, что организатором заговора и пятой колонной в рядах партии являлась-де группа “заргунистов” во главе с бывшим членом политбюро и секретарем ЦК партии Н.М.Момандом, кандидатом в члены политбюро и секретарем ЦК М.С.Карвалем, кандидатами в члены политбюро ЦК Ш.Н.Танаем и С.М.Гулябзоем, а также Асадуллой Сарвари. Кроме указанных лиц, в руководящее ядро заговорщиков входили бывшие члены политбюро ЦК НДПА, известные лидеры Хальк и никогда не принадлежавшие к группе “заргунистов” С.М.Зерай и Г.Д.Панджшери, бывшие члены ЦК партии А.Р.Арьян, А.Бассам, А.Кадер Ашна и др. Наджибулла в своем докладе несколько раз указывал на связь организаторов мятежа с внешними силами. “Путч, – говорил он, — не был делом рук только одного авантюриста или какой-то группы лиц, а являлся широко спланированным заговором внутренних и внешних врагов Афганистана, направленным против независимости, территориальной целостности и национального суверенитета страны”. Однако, следует заметить, внешний след в этом заговоре, как и версия о предварительном сговоре Таная с Г.Хекматьяром, не получили ни в цитируемом докладе и ни в будущем документального подтверждения и были выдвинуты, как представляется, лишь в сугубо пропагандистских целях.
На указанном пленуме Наджибулла сделал одно немаловажное признание, отвечая на им самим же поставленный вопрос: “Если партия заранее знала о готовящемся заговоре, нельзя ли было вовремя воспрепятствовать ему?”. По его словам, путчисты так искусно готовили переворот, что любые предупредительные меры со стороны правительства позволили бы им “сохранить лицо и доказать свою невиновность”. “В связи с этим, — продолжал Наджибулла, — ЦК и Высшему совету обороны пришлось терпеливо и хладнокровно наблюдать за развитием событий до тех пор, пока антипартийные элементы и все заговорщики не поставят себя вне партии, а ее здоровые силы не получат в свое распоряжение весомые доказательства их вины”. Этим своим признанием Наджибулла, хотел он того или не хотел, откровенно подтвердил свою заинтересованность в мятеже.
Пленум, расценив действия путчистов как “измену родине и предательство национальных интересов и целей НДПА”, постановил исключить из руководящих органов и членов партии 24 человека. В их числе были: Ш.Н.Танай, С.М.Гулабзой, М.С.Карваль, Н.М.Моманд, генерал Назар Мухаммад, генерал Дост Мухаммад, Шазар Ливаль, генерал А.Кадыр Ака, А.К.Ашна, С.М.Зерай, Г.Д.Панджшери, М.Сафи, Ф.М.Феда, генерал М.Хашем, М.Хашем Ватанваль, Х.Гайрат, Х.Кухестани, Р.Осули, генерал Сайфулла, А.Хабиб, Гульдад, Нур Вахаб Цапанд, А.Бассам и А.Р.Арьян.
Пленум избрал членом политбюро и секретарем ЦК НДПА инженера Назар Мухаммада (принадлежал к крылу Хальк). Следует отметить, что Наджибулла, неумолимо утрачивая поддержку в партии в целом и в своем собственном крыле, в ходе подавления мятежа и после его разгрома продолжал создавать себе опору в правящей верхушке, главным образом за счет своих земляков — выходцев из Пактии. Так, среди его особо доверенных лиц оказались М.А.Ватанджар, Тухи, инженер Назар Мухаммад (все они, как и сам Наджибулла, происходили из уезда Зурмат указанной провинции), Р.М.Пактин и др.
После подавления мятежа многие офицеры и генералы — сторонники Наджибуллы получили внеочередные воинские звания и повышение по службе. Пять из них были произведены в “генералы армии”, а именно: М.А.Ватанджар (министр обороны), Гулям Фарук Якуби (министр государственной безопасности), Мухаммад Рафи (вице-президент), Мухаммад Наби Азими (первый заместитель министра обороны, начальник кабульского гарнизона) и Мухаммад Асеф Делавар (начальник Генерального штаба афганской армии). Среди прочих мер, которые, по замыслам правящих кругов, должны были содействовать оздоровлению обстановки в стране и в обществе, заслуживают упоминания следующие: в армии, партийных организациях, органах власти и управления была проведена чистка от элементов, запятнавших себя связями с путчистами; из тюрьмы Пули-Чархи выпущены бывшие халькисты во главе с Экбалем, занимавшим при Х.Амине пост начальника Главного политического управления афганской армии; 11 апреля был сформирован новый коалиционный кабинет во главе с беспартийным Фазль-уль-Факом Халекьяром (в его кабинете беспартийные составляли 67 процентов). Одним из заместителей премьер-министра стал первый секретарь ЦК оппозиционной Революционной организации трудящихся Афганистана Махбубулла Кушани. Определенной сенсацией в рамках провозглашенной и проводимой правительством политики национального примирения явилось направление Наджибуллой послания экс-королю Афганистана Захир-шаху с просьбой принять активное участие в усилиях по восстановлению мира на афганской земле.
Однако главный итог мартовского мятежа заключался в том, что он, как ничто другое до этого, отчетливо высветил организационную слабость и политическую несостоятельность НДПА, как правящей партии. С этого времени разногласия в высшем партийном руководстве еще больше обострились. По мнению членов политбюро ЦК партии Н.А.Кавьяни и Ф.А.Маздака, высказанному ими автору в ходе беседы в Кабуле в начале июня 1990 г., Наджибулла в политбюро пользовался безоговорочной поддержкой только двух-трех лиц, в частности С.Лайека и А.Вакиля. Остальные выражали несогласие с ним по многим вопросам внутренней и внешней политики партии и государства. Теряя поддержку среди своего окружения, видя деморализацию партийных рядов и утрату опоры в лице партии, Наджибулла решил избавиться от НДПА и создать вместо нее, на иной организационной, идейно-политической и программной основе новую партию или даже, что он не исключал, основать взамен ее некое общественно-политическое движение. В конце июня 1990 г. в Кабуле состоялся второй съезд НДПА, который декларировал создание новой организации — Партии Отечества.
Мятеж оказал разлагающее воздействие и на вооруженные силы, главную опору левого кабульского режима. В рядах офицерского корпуса усилились недоверие к высшему руководству и разочарование в партийных идеалах. Не прекращалось массовое дезертирство. Как признавал новый министр обороны М.А.Ватанджар, в армии ощущалась острейшая нехватка людских ресурсов, включая офицерских командных кадров низшего звена, а также специалистов боевых профессий — летчиков, танкистов, артиллеристов и др.
Суммируя все сказанное выше, можно сделать некоторые выводы. Прежде всего, вряд ли будет правильным и справедливым возлагать всю вину за мятеж исключительно на авантюриста Ш.Н.Таная и немногочисленную группу “заргунистов”, как это делали по горячим следам событий президент Наджибулла и советские мидовские работники. Факты убедительно свидетельствуют, что паруса мартовских событий в Кабуле наполнялись ветром не одиночек, а значительной по численности радикально настроенной фракции Хальк. Именно она во главе с ее влиятельными лидерами прибегла к вооруженному выступлению как к последнему средству, чтобы убрать парчамиста Наджибуллу, вернуть себе власть и таким образом разрешить непримиримые противоречия со своими внутрипартийными соперниками.
Далее, вся подготовка мятежа с самого начала и до его финала оказалась под надежным “колпаком” верной Наджибулле службы безопасности. Как бы это не казалось парадоксальным, больше всего в антиправительственном мятеже был заинтересован сам президент и его сторонники. Он методично, в течение многих месяцев подталкивал своих противников к выступлению. И заговорщики, в конце концов, попали в умело подготовленную им западню, в которой были перекрыты все пути к спасению, кроме одного, — бегству к Г.Хекматьяру, злейшему врагу кабульского режима. Только этот путь бегства оставшихся в живых и окончательно скомпрометировавших себя Ш.Н.Таная и его сторонников мог в наибольшей степени удовлетворить политические расчеты тех, кто хотел одним ударом решить для себя ряд далекоидущих замыслов: устранить силой из руководства партии и государства наиболее ярых халькистских противников, особенно в армейской верхушке; получить “законное” оправдание для дальнейшего усиления авторитарных основ власти в стране; и, освободившись от радикальной внутрипартийной оппозиции, развязать себе руки в торге с вооруженной антиправительственной оппозицией по самой острой проблеме жизни страны — проблеме национального примирения. Еще один итог путча нашел свое выражение в т.н. “узбекском факторе”, привнесшем в гражданскую войну в Афганистане новую ее составляющую — межэтническую. Дело в том, что активное использование Наджибуллой 53-й узбекской ополченческой дивизии для подавления мятежа пуштуна Таная (а ранее и в других местах против пуштунских по составу бандформирований) серьезно задело национальные чувства пуштунов и сыграло свою роль в постепенном переходе гражданской войны в стране в русло “пуштуны – непуштуны”.
И, наконец, мартовские события в Кабуле, рельефно обнажив глубинный кризис НДПА, полностью развеяли бытовавшие прежде иллюзии относительно возможности объединения и сосуществования фракций Хальк и Парчам в рамках единой партии. В сложившихся обстоятельствах ускорился процесс самоликвидации НДПА и создания на ее базе новой партии — Партии Отечества.
ДОКУМЕНТ
Из письмо А.Семенова в Москву. 27.04.1990.
…Насчет Танаевского переворота. К сожалению, он не удался. Конечно, он был бы таким же диктатором (хотя всегда говорил, что никогда не стал бы президентом) как “бычок”, но может, появилась возможность договориться с духами. Они часто повторяют, что готовы к переговорам с правительством без Наджиба. Я Таная уважаю как военного. Когда я служил в армии, он, будучи командиром первого корпуса, приезжал к нам в Панджшер на боевые и лично с автоматом лазил по горам, иногда нарываясь на обстрелы. Насколько я понимаю, такой поворот событий рано или поздно произошел бы – в последнее время стена недоверия прямо росла между “Хальк” и “Парчам”. Наджиб боялся Таная, Танай боялся Наджиба. В декабре, когда Танай заперся у себя в министерстве, наши давили на него как могли, чтобы он не начинал. Тогда он был, по разговорам, в более выгодном положении. Сейчас Наджиб подготовился и, я считаю, вынудил, спровоцировал Таная на выступление. Вряд ли бы такой опытный военный как Танай мог плохо подготовить такую акцию. Совершенно очевидно, что он действовал в дикой спешке. А Наджиб-пидер, чтобы привязать нас к себе, специально без ведома наших военных поставил танки рядом с посольством, якобы для охраны. Но если для охраны, то на хера было им стрелять. От путчистов не было ни одного выстрела в нашу сторону. А когда танки стали палить, то танаевцы вынуждены были отвечать, в результате чего, как ты знаешь, несколько железок упало в посольстве и к нам, в ТАСС. Ну, естественно, мы осудили “негодяев”, хотя, конечно, здесь все сложнее. После этих дел я подумал, что мы в который раз поставили на парчамиста. Сейчас халькисты высшего звена помалкивают, для вида осудив Таная. Все ждут, что будет на съезде и после него. Халькисты среднего звена говорят, что Москва уже предавала их ранее и если она выдаст Наджибу Гулябзоя и Карваля, то это будет последней каплей. Что имеется в виду точно не знаю, но видимо ни хера хорошего. Позиция их такова – осуждают за бомбежку Таная, но и не оправдывают Наджиба. По приезду расскажу, что знаю, а то письмо длинное получится…
Андрей Правов
ИСЛАМАБАД: ЗАПЛАНИРОВАННАЯ ВСТРЕЧА (декабрь 1996г.)
С Танаем, бывшим министром обороны режима Наджибуллы, а теперь проживающим в пакистанском городе Равалпинди, последний раз в Кабуле мы встречались в начале 1990 года. Тогда на нем был генеральский мундир и принимал он меня в своем кабинете в здании МО.
Глядя на него сейчас, я прежде всего ловлю себя на мысли, что, несмотря на серьезные перемены жизненных обстоятельств, этот человек практически не изменился. Те же пушистые усы, тот же цепкий и способный становиться очень жестким взгляд.
Генерал Шахнавваз Танай известен тем, что поднял мятеж против Наджибуллы, бомбил Кабул и бежал потом в Пакистан. “Ты действительно собираешься встречаться с Танаем? – удивленно спросила меня жена, узнав о моих планах. – Тогда расскажи ему, как он чуть не убил нас в те мартовские дни…”
Обстоятельства, в которых все мы оказались 6 марта 1990 года в Кабуле, действительно вспоминаются с содроганием. Для многих происходившее в тот день вообще явилось полной неожиданностью. В принципе кое-какие слухи о трениях между Наджибуллой и Танаем по Кабулу ходили давно. Но никто не мог ожидать, что все выльется в настоящие военные действия, причем в непосредственной близости от советского посольства.
Мы с женой жили тогда в квартире, расположенной на территории Дома советской науки и культуры (ДСНК). В 1990 году это был роскошный комплекс зданий в пяти минутах езды от посольства, и я думаю, что был самым красивым в Кабуле. Сейчас, как автору этих строк довелось самому убедиться, снова побывав в афганской столице – он представляет из себя груду развалин. Но это дело рук моджахедов, пришедших в Кабул в апреле 1992 года и устроивших в городе крупномасштабные вооруженные разборки.
Было обеденное время – между часом и тремя дня. Жена собиралась на работу, в библиотеку ДСНК, когда раздались взрывы. К обстрелам реактивными снарядами к тому времени все мы уже давно привыкли. Но эти взрывы были на них мало похожи. Проводив жену до входа в главное здание, я решил узнать у охраны, что же происходит.
– Эрэсы, – без малейшего колебания ответил мне начальник охраны ДСНК, молодой майор афганской службы безопасности по имени Рашид. – Нам сообщили по рации: два реактивных снаряда упали в районе кинотеатра “Памир” на Майванде.
– Но что-то уж очень сильные разрывы для такого расстояния, – робко возразил я.
Рашид пожал плечами, и тут мы заметили необычное оживление, граничащее с настоящей паникой. Дело в том, что в актовом зале закончилось очередное культурное мероприятие, но публика вместо того, чтобы спокойно, как это обычно и бывало. Обсуждать увиденное, почему-то громко кричала, а некоторые уже бежали, сломя голову, к выходу с территории ДСНК.
Некоторую ясность внес афганец, который, обращаясь ко мне, объяснил: “Это Наджиб с Танаем разбираются”. В этот момент я взглянул на небо, и мне стало жутковато. Со стороны авиабазы Баграм на Кабул заходили бомбардировщики. Было четко видно, как от одного из них отделилась черная точка, и через некоторое время раздался страшный взрыв.
– Бомба, – удивленное сказал стоявший неподалеку и моментально побледневший военный. Килограммов на двести. Танай бомбит президентский дворец. Он же разнесет весь город…
На следующий день, знакомясь с последствиями бомбардировок, мы узнали, что большинство бомб, разорвавшихся на улицах Кабула, были не по двести, а по пятьсот килограммов. Оставленные ими глубокие воронки, вздыбившиеся огромные кучи асфальта, свидетельствовали о том, что сила ударов была очень большой.
– Зачем бы бросали пятисоткилограммовые бомбы на Кабул? – задаю я вопрос своему сегодняшнему собеседнику, мирно сидящему передо мной за журнальным столиком и попивающему кофе.. Вы же не могли не понимать, что попасть в президентский дворец с такой высоты трудно, и пострадать может прежде всего мирное население?
– Я был поставлен в такие обстоятельства, – коротко ответил он.
Позже, уже после окончания нашей беседы, Шах Навваз Танай протянул мне конверт, в котором, как он сказал, есть объяснения всему происходившему. Открыв его, я обнаружил тезисы для выступления генерала перед верными ему офицерами 6 марта 1990 года под общим заголовком “Почему мы поднялись”.
Всего шесть тезисов.
1.Наджибулла возлагает надежды только на чужих (очевидно имеются в виду Москва в целом, и советские советники, в частности).
2. Политику Наджибуллы не поддерживает партия, народ и весь мир.
3. Он не верит в программу национального примирения.
4. Он вообще никому не доверяет.
5. Наджибулла не доверяет и армии и поэтому создает внутри нее другие части (скорее всего, речь шла о вооруженных формированиях гвардии и малишей).
6. Для упрочения своей власти Наджибулла устраняет партийцев. Он утратил доверие народа и партии.
Таковы объяснения генерала. Что же касается всех нас, свидетелей событий 6 марта, то в тот день, стоя на крыше главного здания ДСНК, обо всем, что происходило в Кабуле, мы могли только догадываться. Проверить обстоятельства и уточнить детали, как это вроде и надлежало сделать журналисту, мне не удалось. Уже через несколько минут после начала событий вся посторонняя публика была удалена, ворота закрыты, а на крышу примыкавшего к ДСНК небольшого охранного помещения для солдат был водружен пулемет ДШК.
Все мои попытки выехать за ворота Рашид пресек резким жестом, не терпящим возражений.
– Поступила команда никого отсюда не выпускать – жестко сказал он.
– Так что же все мы – пленники?
– Пока не знаю, – пожал он плечами. – Как прикажут.
Подобное откровение представителя местных властей вряд ли способствовало улучшению настроения коллектива ДСНК, среди которого было немало женщин. Все мы собрались в помещении бара, которое, как кто-то объяснил, является лучшим в плане безопасности. Расположено оно в полуподвале, перекрытие потолка было достаточно прочным. Позже, правда, выяснилось, что стены, за которыми мы укрывались, оказались не такими уж надежными. Один из снарядов пробил насквозь кирпичную кладку, превратив в груду металла огромный насос для откачки грунтовых вод. Но тогда, в марте, обошлось. Никто не пострадал. Чего, естественно, не скажешь о жителях Кабула. Среди них жертвы были, причем не малые.
Между тем события на улице развивались стремительно. Неожиданно на проспекте Дар-уль-Аман, на котором располагались ДСНК и советское посольство, появились танки. Чьи они, Таная или Наджибуллы, тогда никто понять не мог. На огромной скорости машины устремились вниз, к холмам и расположенным на них двум дворцам министерства обороны. Там разгорелся главный бой. Он продолжлся до глубокой ночи, и мы с верхнего этажа главного здания через позаимствованные у охраны бинокли ночного видения смогли наблюдать за отдельными эпизодами сражения. В конце концов оба дворца превратились в два огромных костра.
Утром мы узнали, что мятеж подавлен, сторонники Таная разбиты, а сам генерал бежал на самолете из Баграма в Пакистан. На следующий день газеты сообщили, что там он был принят руководителем группировки афганских моджахедов Гульбеддином Хекматиаром.
– Вы действительно заранее договорились с Хекматиаром бежать к нему в случае провала путча? – задаю я вопрос Танаю.
– Нет, – отвечает он, и его глаза становятся жесткими. – Мне просто было некуда деваться. Ведь не мог же мой самолет остаться в небе. Надо было куда-то садиться. Мы приземлились в Пакистане. До тех пор Хекматиара я никогда не видел…
На следующий день после упомянутых событий, когда Танай уже находился в Пакистане и все затихло, мы получили следующую официальную версию происходившего: Танай бежал поскольку он является противником политики национального примирения, продолжает отстаивать вариант военного решения проблемы моджахедов, всегда выступал против переговоров с ними. Кроме этого, он невероятно честолюбив и эгоцентричен, хочет взять власть в свои руки и стать своеобразным афганским Наполеоном.
Все эти аргументы его тогдашних противников я и выложил теперь генералу, вызвав улыбку не только у него, но и у троих его спутников, присутствовавших при нашей беседе. Один из них все очень внимательно записывал.
– Все это не так, – ответил Танай. – Точнее не совсем так…
Он рассказал, как еще весной 1988 года находился в составе афганской делегации в Москве и встречался с Михаилом Горбачевым, который напрямую задал ему коренной вопрос того момента: сможет ли устоять афганская армия, если будут выведены советские войска? Как утверждает Танай, он ответил на него категорически – да, сможет. И тогда же он выступил по советскому телевидению, подчеркнув, что афганская армия крепка, и ограниченный контингент может возвращаться на родину. По словам Таная, когда он вернулся из Москвы в Кабул, то далеко не все одобрили такой его подход. Генерал полагает, что кабульское руководство, в том числе и Наджибулла, хотели как можно больше выжать из Москвы взамен на обещание устоять под ударами моджахедов. Не исключено, что в Кабуле уже тогда сочли, что генерал слишком много на себя берет, а позже это мнение еще более укрепилось. Началось противостояние, которое при личных амбициях многих представителей руководства режима, включая самого Таная, и вылилось в то, что произошло 6 марта.
На самом деле, клянется Танай, он не делал ставку исключительно на военное решение проблемы и не призывал к уничтожению моджахедов. Он поддерживал идею национального примирения, но в то же время считал, что и армия, которой он руководил, должна показать моджахедам бесперспективность “джихада” и заставить их пойти на компромисс с кабульским режимом.
Генерал подчеркивает, что при нем власть из Кабула управляла всеми провинциальными центрами. Таринкот в Урузгане и Хост были взяты моджахедами уже позже, после мартовских событий. А потом, как он подчеркивает, в связи с бездарной военной политикой Кабула, моджахеды пошли и в другие города, включая саму столицу.
Танай рассказывает, что после того, как он поселился в Пакистане, у него было множество встреч с различными командирами моджахедов, в том числе, например, с теми, кто противостоял его вооруженным силам под Джелалабадом весной 1989 года. Это была тогда главная битва, выигранная самостоятельно армией кабульского режима после вывода советских войск. Командиры моджахедов говорили Танаю, что именно он помешал им тогда взять Джелалабад и что, если бы не он, с просоветским режимом было бы покончено гораздо раньше.
По версии, изложенной генералом Танаем, выходило так. В ночь на 21 марта 1989 года, когда в Афганистане отмечали праздник Науруз, он находился на командном пункте вместе с Наджибуллой. Тогда звонки из Джелалабада поступали особенно тревожные. Генералы Асеф Делавар и Мануки Мангал, руководившие джелалабадской операцией, докладывали, что “все уже кончено”. Они также звонили просить разрешения оставить позиции, а если им откажут – застрелиться. Наджибулла приказал Танаю немедленно отправиться в Джелалабад и во всем разобраться на месте. Как рассказывает генерал, он вылетел в город на рассвете. Когда вертолет приземлился на аэродроме, он был уже наполовину захвачен моджахедами. Летчик совершил резкий маневр, чтобы попасть к своим, даже задел колесом ограждение… Но уже через несколько минут Танай был в бункере, где собрались командиры.
– Я быстро привел их в чувство, – вспоминает он, – Удалось перегруппировать наши силы, и через несколько дней моджахеды были выбиты из аэропорта, а затем и из Джелалабада.
– Как относятся лично к Вам сейчас командиры моджахедов, с которыми Вы столкнулись в Джелалабаде?
– Никаких проблем, – улыбается генерал. – Мы афганцы народ очень отходчивый, не помним обид. Тогда обстоятельства так сложились. А сейчас, когда встречаемся, вместе пьем чай. Они даже говорят, что я в те дни поступил очень смело, хотя и ругаются, что помешал им взять Джелалабад.
– Вы говорите, что афганцы не помнят обид. А как вы отнеслись к тому, что произошло с Наджибуллой? К его жестокой казни на площади в Кабуле?
– Талибы не имели права так поступать, – говорит Танай. – Во всяком случае, если они считают, что он преступник, они были обязаны его судить. Нельзя казнить без суда.
– Так кто же победил в афганской войне?
– А в ней вообще нет победителей, все проиграли, – говорит генерал, и его лицо становится серьезным. – Проиграл я, проиграл Наджибулла, проиграли и моджахеды. Ведь до сих пор они не могут прекратить войну и наладить мирную жизнь в стране. Проиграла Москва, столкнувшись с очень неприятными последствиями ввода войск в Афганистан. Проиграл и Вашингтон, который сегодня не знает, что делать с огромным потоком наркотиков, идущим из Афганистана.
– И что же делать сейчас? Каковы ваши варианты решения афганской проблемы на данном этапе?
– Для этих целей мы и создали нашу организацию, – говорит Танай, протягивая мне свою визитную карточку, из которой явствует, что он является президентом организации “Движение за мир в Афганистане”.
– То есть сегодня генерал Танай – борец за мир, констатирую я.
– Да, это так.
Как рассказывает генерал, эта организация, которую он часто называет “наша партия”, имеет своих представителей повсюду в Афганистане и за его рубежами, в общинах афганцев. Там работают верные люди. Всего число членов – до 150 тысяч. Задача организации – налаживать контакты со всеми группировками и убеждать их в том, что все проблемы надо решать путем переговоров.
– И все же, каков ваш рецепт прекращения войны?
– В Кабуле должны быть созданы нейтральные органы власти и нейтральная армия. Все должно контролироваться наблюдателями ООН. Многолетняя война в Афганистане показала, что ни одна из существующих группировок не способна в одиночку решить проблемы страны. Но и ни одна из них не должна остаться в стороне от миротворческого процесса. Вопрос о мире необходимо решать всем вместе.
– А военное решение проблемы? Как вы оцениваете его возможности на данный момент?
– Абсолютно исключено. В Афганистане нет сейчас такой группировки, которая могла бы победить все остальные. И ни одна из исламских партий не располагает регулярной армией. Это все партизаны, а не военные.
– Ну а талибы? Как вы оцениваете боевые возможности движения “Талибан”? Год с лишним назад среди офганцев в Исламабаде ходили настойчивые слухи, что костяк армии талибов составляют халькисты генерала Таная.
– Сейчас наши офицеры воюют на стороне различных группировок, у кого как жизнь сложилась. Но все равно, повторяю, настоящей армией ни одна из группировок не располагает. Что же касается организации, которую я сейчас возглавляю, то мы предпочитаем завязывать диалог со всеми, и не участвуем в вооруженной борьбе. Наша цель – единство Афганистана, его территориальная целостность.
– Вы реально верите, что можно повлиять на руководителей афганских группировок и убедить их отказаться от вооруженной борьбы за власть?
– Главная проблема Афганистана – это внешнее вмешательство. Между собой мы сможем договориться.
– Да, но тезис о вмешательстве извне используется различными силами в Афганистане уже много лет. В частности, в свое время его усиленно навязывала пропаганда из Москвы для объяснения причин ввода войск. Его много лет эксплуатировал режим Наджибуллы. Сегодня вмешательстве извне усиленно говорят представители различных группировок – Раббани, Хекматиара, талибов, Моджаддеди и так далее. Может быть, дело все-таки в самих афганцах? Многие, например, уверенны, что все эти рассуждения об иностранном вмешательстве – всего лишь удобное объяснение происходящего. Так, например, можно оправдать, почему сами афганцы, премьер-министр страны и ее президент воевали друг с другом и разнесли половину Кабула. К тому же и советско-американское противостояние в Афганистане давно закончилось. Откуда оно исходит сейчас, вмешательство извне?
– Сегодня появились новые причины и новые силы, вмешивающиеся в афганский конфликт. Поверьте, иностранное вмешательство в Афганистане действительно существует, и именно оно мешает прекратить войну.
– Но, может быть, все-таки нельзя утверждать это столь категорически, – настаиваю я, – Может быть, это лишь одна из причин. А главная причина все-таки изнутри?
На мой вопрос генерал только улыбается.
– Ведь именно афганцы, – я несколько увожу в сторону наш разговор, – должны в конце концов договориться между собой. За них это никто не сможет сделать.
– Правильно, – соглашается Танай. – Наступило время, когда бывшие враги могут спокойно работать вместе.
– Однако, по мнению наблюдателей, более реальны другие альтернативы. Одна из них – “балканизация” Афганистана, то есть его раскол на несколько государств. Называются даже возможные “географические варианты” – узбекский север, пуштунский юг и восток, хазарейский центр, таджикский Кабул и еще несколько провинций.
– Такого с Афганистаном случиться не должно. Во всяком случае, наша организация выступает против подобного развития событий.
– Как долго существует организация?
– Больше трех лет. Пока правил режим Наджибуллы и продолжалась война между вооруженными группировками моджахедов я вообще считал себя не в праве заниматься какой бы то ни было политической деятельностью. Тут совсем другое дело. Надо думать уже не о прошлом, а о будущем. И не вспоминать старые обиды.
– Семь лет назад, – вспоминаю я, – в начале 1990 года, тема нашего интервью была совсем другой. Тогда Вы через меня, советского журналиста, поздравляли братьев по оружию из СССР с праздником Советской Армии – 23 февраля. И говорили о решимости противостоять душманам. Вряд ли кто-либо из нас в то время поверил бы, что через несколько лет мы встретимся в Исламабаде уже при нынешних обстоятельствах…
– Многим я тогда давал интервью на эти темы, – улыбается генерал. – Помню, например, корреспондентов с телевидения. Очень много времени с тех пор прошло. Очень многое изменилось, причем внутри нас…
