В апреле 1943 г. на Черноморском флоте произошла смена командующих. Адмирал Ф.С.Октябрьский был переведен на другую работу, а вместо него был назначен вице-адмирал Л.А.Владимирский. Ровно год спустя Ф.С.Октябрьский был вновь назначен командующим Черноморским флотом, а Л.А.Владимирский освобожден и переведен на Балтийский флот.
Коль скоро меня нередко спрашивали о причинах перевода Ф.С.Октябрьского с Черноморского флота и возвращения его в следующем году снова на эту должность, я хочу подробнее и с максимальной объективностью рассказать о моих не совсем гладких взаимоотношениях с ним и причинах этих перемещений.
Ф.С.Октябрьского я знал довольно давно. В период моего командования Тихоокеанским флотом он командовал соединением торпедных катеров на ТОФе и затем был выдвинут на должность командующего Амурской флотилией. Когда летом 1939 г. после назначения вице-адмирала И.С.Юмашева командующим флотом на Дальнем Востоке потребовалось выдвинуть кандидатуру на Черноморский флот на должность командующего, я предложил контр-адмирала Ф.С.Октябрьского. Это не встретило возражений, и его назначение состоялось.
Бывая несколько раз в Севастополе и на учениях флота, у меня складывалось положительное мнение о новом командующем. Это был бесспорно энергичный адмирал, работавший, не жалея сил, и имевший партийный подход к делу. До этого он никогда не командовал крупными кораблями или соединениями больших надводных кораблей. Для Черноморского флота, крупного по составу, это имело значение. Об этом при назначении Ф.С.Октябрьского мне докладывали кадровики, но я лично большого значения этому не придавал.
Отразив первый налет вражеских самолетов на рассвете 22 июня 1941 г., флот получил возможность в сравнительно спокойной обстановке закончить развертывание и подготовиться к ведению боевых операций.
Военный совет флота (Ф.С.Октябрьский, Н.М.Кулаков и назначенный в первые месяцы войны И.И.Азаров) представлял хороший коллектив и успешно выполнял директивы Ставки ВГК в трудные дни обороны Одессы, а затем и Севастополя. Для оказания помощи командованию флотом осенью 1941 г. на флот командировались мои заместители И.В.Рогов и Г.И.Левченко.
Отдельные шероховатости во взаимоотношениях и отсутствие единства взглядов в критические моменты обороны Севастополя, допустим по использованию крупных кораблей для обороны Главной базы, я считал неизбежными и не придавал этому сколько-нибудь большого значения. Даже разногласие по вопросу о том, где находиться командующему – в Севастополе или на Кавказе, на чем настаивал комфлот, было разрешено Ставкой, и приведенная в своем месте директива от 7 ноября 1941 г., подготовленная мною совместно с начальником Генштаба маршалом Б.М.Шапошниковым, внесла ясность. Ф.С.Октябрьский был назначен командующим Севастопольским оборонительным районом (СОР) и со всей энергией старался выполнить ответственное поручение.
Запомнился один эпизод, относившийся к этому времени. Когда в самом конце октября 1941 г. я по поручению Ставки находился в Архангельске, занимаясь делами конвоев, мне позвонил адмирал Л.М.Галлер и передал, что Генштаб и Ставка интересуются, почему командующий флотом не в Севастополе. Приказание было отдано, и 2 ноября Ф.С.Октябрьский вернулся в Севастополь и, получив директиву Ставки, 10 ноября вступил в командование СОР. После этого Военсовет флота и лично Ф.С.Октябрьский приложили много сил, чтобы отразить ноябрьский и декабрьский штурмы немецкой армии Манштейна.
Серьезные разногласия с командующим флотом у меня были весной 1942 г. Мне и начальнику ГМШ к тому времени становилось очевидным, что новые условия на морском театре – с оживленными морскими коммуникациями из кавказских портов в Севастополь и Керчь и необходимостью вести более активную работу с увеличившимся к тому временем флотом противника – настоятельно требовали нахождения Военсовета флота со своим ФКП там, откуда действует весь флот, т.е. на Кавказском побережье. К тому же Ставка и Генштаб настоятельно требовали более надежного обеспечения транспортов в море в условиях особой активизации авиации немцев.
На мой первый устный доклад и предложение о переносе КП флота Сталин определенного ответа не дал, а когда в апреле 1942 г. я повторил свой доклад и назвал даже кандидата на должность командующего СОР (генерала С.И.Кабанова), то, вылетая 23 апреля 1942 г. вместе с маршалом С.М.Буденным в Краснодар, я попутно получил указание переговорить по этому поводу с Ф.С.Октябрьским. Прибывший туда Октябрьский в присутствии С.М.Буденного попросил разрешения подумать, а дня через два дал отрицательный ответ. Я, конечно, не мог знать, как сложатся события дальше, но отрицательный ответ командующего, к тому же посланный прямо в адрес Верховного, заставил сохранить прежнюю организацию.
Я был удивлен, помня, как упрямо он настаивал на переносе своего ФКП на Кавказ, когда обстановка требовала пребывания Военсовета флота в Севастополе и непосредственного руководства обороной. Теперь же, когда ожидалось наступление из Севастополя на Симферополь , что лучше всего мог сделать сухопутный начальник, такой, как генерал И.Е.Петров, Ф.С.Октябрьский категорически и, я бы сказал, с обидой высказался за оставление его в Севастополе. Вскоре это отозвалось, когда в конце июня 1942 г. пришлось оставлять Севастополь, а Военсовету вылететь на Кавказ.
Мое предложение иметь специального командующего СОР, конечно, делалось не в предвидении скорого наступления армии Манштейна на Керчь, а затем и на Севастополь. Если я считал резонным возложить командование СОР на Военсовет флота в критические дни осени 1941 г., то теперь я был удивлен возражениями Ф.С.Октябрьского, который направил телеграмму в Ставку. Я узнал об этом позднее.
Так или иначе, вернувшись в Москву 10 или 11 мая 1942 г., когда развернулись сражения за Крым, я уже не поднимал этого вопроса: это следовало делать раньше.
Уклоняясь немного в сторону, я и теперь очень сожалею, что мне не удалось убедить Сталина в принятии моих предложений. Реорганизация командования СОР в марте еще могла по-иному провести оборону Севастополя в самые последние дни борьбы и эвакуацию большего числа людей.
Я веду этот разговор потому, что вынужденная поспешная эвакуация из Севастополя явилась одной из причин последующего (почти через год) перевода Ф.С.Октябрьского на другую работу.
Дело было так. Во второй половине июня 1942 г., когда шли непрерывные бои за Севастополь, шансов удержать Севастополь с каждым днем оставалось меньше. Верховное Главнокомандование и Наркомат ВМФ внимательно следили за боями, но враг медленно сжимал кольцо вокруг города. 29 июня Ф.С.Октябрьский дал телеграмму в мой адрес с просьбой разрешить ему с группой руководящих работников покинуть Севастополь, “оставив за себя генерала И.Е.Петрова”. Тогда уже не время было вспоминать о своих предложениях на этот счет и возражении Октябрьского. Представляя сложность положения, я тотчас же приказал ответить, что “согласен и буду ходатайствовать об этом перед Верховным Главнокомандующим”.
Эта телеграмма посылалась спешно для того, чтобы сориентировать командование флота и дать возможность подготовиться в ожидании согласия Ставки. Такое согласие через несколько часов я получил лично от Сталина и на основании его дал разрешение Военсовету флота “оставить Севастополь”, полагая, что там будет продолжать борьбу генерал И.Е.Петров, как писал командующий флотом.
На самом же деле в последний момент было принято решение генералу Петрову также эвакуироваться.
Когда на следующий день Ставка узнала, что из Севастополя отбыли Ф.С.Октябрьский и И.Е.Петров, то Сталин был крайне недоволен. “Вы же мне говорили, что там остается Петров. За это придется кого-то из вас наказать”, – сказал он сердито, и мне ничего не оставалось, как по телефону зачитать текст телеграммы Октябрьского.
Это мне потом не раз напоминал Сталин. Он был недоволен нашими действиями в последние дни обороны Севастополя, и особенно эвакуацией, которую признать успешной действительно было нельзя. Наступило затишье. Героическая оборона Севастополя по достоинству была оценена, несмотря на отдельные промахи.
В апреле 1943 г. мне, вызванному в Ставку в связи с намечавшимися операциями на Таманском полуострове, неожиданно был задан вопрос, не считаю ли я нужным заменить командующего флотом. До сих пор неизвестно, чем это было вызвано, но я, не поднимая этого вопроса, ответил, что не возражаю. Признаться, наши отношения с Ф.С.Октябрьским к этому времени были натянутыми.
23 апреля Ф.С.Октябрьский был освобожден и назначен командовать Амурской флотилией. Вместо него по моему предложению был назначен вице-адмирал Л.А.Владимирский. Это был опытный моряк, много командовавший кораблями и соединениями как в мирное время, так и в ходе войны. Но ему не повезло. В октябре 1943 г. на флоте погибли три корабля, пораженные немецкими бомбами, о чем я пишу в своем месте. Во время наступления Черноморской группы войск во главе с генералом И.Е.Петровым у Л.А.Владимирского возникли трения. Сталин остался им недоволен. Вызванный в Ставку, я получил приказ заменить Л.А.Владимирского. “Очевидно, мы неправильно сняли Октябрьского”, – сказал Сталин и, не спрашивая моего мнения, приказал вернуть его на “старое место”.
Возвращенный по прямому приказу Сталина, Ф.С.Октябрьский имел все основания думать, что в его снятии повинен нарком ВМФ, и стал бравировать этим. Он явно торжествовал, когда в 1947 г. я был снят с работы. Его назначили заместителем наркома ВМФ, но он был, уже без всякого моего влияния, освобожден.
Это был довольно своеобразный адмирал со многими положительными качествами и одновременно недостаточно правильно решавший некоторые вопросы. Он имел обыкновение слишком возомнить [о себе], когда дело у него шло хорошо, и критиковать своих подчиненных, если случались неудачи.
Архив семьи Н.Г. Кузнецова. Подлинник.
