История Судака, Сурожа древнерусских летописей, полна загадок и темных пятен, что особенно характерно для эпохи “темных веков”. Именно поэтому так важен ввод в научный оборот новых археологических источников, способных расширить источниковедческую базу и по новому взглянуть на проблемы, вставшие перед исследователями.
Комплекс судакских склепов, представленный четырьмя каменными склепами VIII-XII вв. и 4 грунтовыми погребениями салтовского времени (VIII-X вв.), расположен на участке XIV куртины между башнями Лукини Фиески Лавани (1409 г.) и безымянной № 3, открыт в ходе изучения золотоордынских мастерских и изучен И.А.Барановым в 1986-1988 гг. [Баранов 1987, с. 21-23; 1988, с. 7-16; 1989, с. 5-13].
И.А.Баранов связал Судакские склепы с хазаро-иудейской верхушкой раннесредневековой Сугдеи [Баранов 1991, с. 154-156, рис. 6, 1-2; 1990, с. 133]. При этом автор ограничился лишь двумя фотографиями и тезисным описанием одного из склепов, что не могло не вызвать справедливую критику С.А.Плетневой, усомнившейся в принадлежности указанных склепов хазарам-иудеям [Плетнева 1999, с. 159-160]. Публикация этого интересного и уникального крымского некрополя и является целью нашей работы.
Комплекс расположен между башнями Лукини Фиески Лавани и Безымянной № 3 на западном склоне г. Дженевез-Кая (Рис. 1). Всего в течении 1986-1988 гг. изучено четыре склепа и четыре грунтовые могилы, еще три склепа выявлены в ходе геомагнитной разведки [Баранов 1991, с. 154].
Склеп №1. Сооружен в котловане, вырытом в плотном материковом суглинке желтого цвета. Погребальная камера, размером 3,55х2,4 м, ориентирована по оси север-юг и имеет прямоугольную форму (рис 2). Коробовый свод циркульной формы начинается на высоте 1 м Высота камеры склепа 1,86 м от уровня пола. Камера сложена из известняковых блоков 50х12 см и 55х17 см на известковом растворе с наполнителем из морского песка. Погребальная камера внутри была отштукатурена. Дромос, длиной 1,8 м и глубиной от уровня древней дневной поверхности около 1 м, перекрыт шестью плоскими плитами. Из дромоса в погребальную камеру вел квадратный проем в северной торцевой стене погребальной камеры, заложенный точно подогнанной плитой размером 0,8х0,7 м.
Внутри склепа сооружена одна плитовая могила, ориентированная по оси север-юг и примыкавшая северным бортом к входному отверстию. Могила, размером 2,0х0,6х0,4 сложена из хорошо обработанных известняковых плит со снятой фаской.
Склеп и находящаяся внутри него плитовая могила ограблены через пролом в своде в конце XIII в., когда они были обнаружены при строительстве золотоордынской мастерской. После ограбления пролом в своде, через который проникли грабители, был заложен камнями. Костяк извлечен из могилы, а ее заполнение прокопано до материка. Разрозненные кости грудой свалены в южной части могилы и юго-западном углу склепа, а раздавленный череп – у входа с северной стороны могилы.
При зачистке склепа обнаружены угли и мел подсыпки, конский череп и копыта, а также череп барана. Наличие конских костей достаточно частая находка в европейских кочевнических погребениях от Урала и до Дуная. В салтово-маяцкой культуре они зафиксированы в Подонье [Плетнева 1989, с. 206, рис. 103; Аксенов, Крыганов, Михеев 1996, с. 116 – 126, рис. 1-2; Савченко 1986, с. 95-97, рис. 9], в Дагестане, где они так же как и в Судаке обнаружены в каменных склепах [Магомедов 1983, с. 92-94] и Дунайской Болгарии [Станчев 1958, с. 23; Рашев, Станилов 1989, с. 217-218, рис. 5]. Отсутствие иных конских костей, кроме черепа и копыт позволяют предположить наличие не целого конского костяка в склепе, а лишь шкуры или чучела коня. По предположению Ч.Балинта, шкура коня является индикатором угорского происхождения погребенного [Балинт 1972, с. 178]. Впрочем, этот обряд, хотя и крайне редко, распространен среди тюрок Центральной Азии, где связывается учеными с уйгурами или кыргызами [Нестеров 1990, с. 63-67] И.П. Засецкая считает использование шкуры животных элементом тюркской культуры [Засецкая 1994, с. 22]. Череп барана, видимо, следует связывать с заупокойной пищей, сопровождавшей погребенного вместе с конем в потусторонний мир.
За пределами плитовой могилы найдено два раздавленных однотипных светильника (рис. 3, 1-2), аналогичные аварским светильникам, происходящим из дома VII в. [Bуna 1973, s. 31-32, tбb. 31, 4-5], остроконечник для распутывания ног коня (рис. 3, 3), железное кольцо от узды (рис. 3, 4), пастовые, сердоликовые и гагатовые бусы (в коллекции отсутствуют), подвеска из янтаря (рис. 3, 6), четыре сильно коррозированные медные поясные бляшки с растительным орнаментом, аналогичные бляшке с тепсеньской литейной формы [Баранов 1990, с. 85, рис. 28, 2] и рассыпавшиеся при реставрации, и салтовская односоставная литая бронзовая пряжка с прямоугольной рамкой (рис. 3, 5). В Крыму аналогичная пряжка находилась в склепе 290 Скалистинского могильника [Веймарн, Айбабин, 1993, с. 59, рис. 37, 6]. Подобные пряжки отнесены А.И.Айбабиным к пряжкам уральского и салтовского круга подтипа II-1 [Веймарн, Айбабин 1993, с. 175]. Наиболее полный круг аналогий указанной пряжке встречается в салтово-маяцких и уральських древностях. В дмитровском могильнике близкие по форме пряжки встречены как в ранних, так и в поздних комплексах, и отнесены С.А.Плетневой к 3 типу [Плетнева 1989, с. 77, рис. 36, 3; 85-88]. Они известны на Кавказе, где встречены в комплексах VIII-IX вв. [Ковалевская 1981, с. 176, рис. 60, 109]. Близкие по форме пряжки из Пенджикента В.Б.Ковалевская отнесла к подтипу 3 типа 13, указав, что большинство таких пряжек встречено с материалами VIII-IX вв., но есть аналогичные пряжки и в комплексах VII-VIII вв. [Ковалевская 1979, с. 27, табл. X, 6]. Подобные пряжки известны на Средней Волге в Больших Тиганах (погребение 17) [Chalikova, Chalikov 1981, s. 26-28, taf. XIV, 19] и в сухоложской стадии неволинской культуры (конец VIII – первая половина IX вв.) в Приуралье [Голдина, Водолаго 1990, с. 94, табл. LXIX, 5, 22].
На полу погребальной камеры обнаружены мелкие фрагменты салтовского кухонного горшка с линейно-волнистым орнаментом и железный нательный крест с расширяющимися лучами и шариками на концах лучей. Крест того же типа, высотой 0,2 м прочерчен пальцем по сырой штукатурке в южной стене склепа. Аналогичный крест, выполненный из бронзы и происходящий из Египта, хранится в фондах Думбартон Оакс и датируется VII в. [Ross 1962, p. 58, pl. XL, № 67]. Близкий по форме крест прочерчен на Константинопольском блюде датирующемся 610 г. н.э. [Ross 1962, p. 20, pl. XIX, № 16; Handbook 1967, p. 22, pl. 75].
Склеп №2. Расположен в 2,2 м к западу от склепа № 1. Склеп ориентирован по оси север-юг и обращен входом к югу (рис. 4). Погребальная камера прямоугольной формы, размером 3,35х2,19 м, сложена из блоков пиленного известняка на глине и отштукатурена изнутри белым известковым раствором с примесью морского песка. Основание коробового свода сохранилось лишь на восточной стене и находилось на высоте 0,6 м от уровня пола. В остальных местах свод разобран при строительстве золотоордынских мастерских. Входное отверстие дромоса квадратное в плане со стороной 0,9 м Стенки дромоса сохранились у входа и сложены в нижней части из блоков пиленного известняка, а верхней – из плиток песчаника. В привходовой части имелась плита порога. Остатки разбитой закладной плиты и плит перекрывавших дромос зачищены в завале камня в верхней части засыпи погребальной камеры.
Внутри склепа обнаружено два горизонта погребений, разделенные прослойкой гумусированного грунта. Склеп подвергся ограблению при строительстве золотоордынских мастерских, в результате чего костяки верхнего яруса были разрушены. При зачистке они представляли собой беспорядочное скопление костей (рис. 5). Погребального инвентаря в этом слое не обнаружено. В 1,0 м от северо-восточного угла погребальной камеры склепа обнаружено известняковое надгробие, представлявшее собой мальтийский крест, длиной 21 см , горизонтальные лучи которого сбиты у основания (рис. 7,18).
Погребения нижнего яруса совершены в трех каменных ящиках, напоминающих по конструкции византийские плитовые могилы (рис. 4). Ящики ориентированы по оси склепа север-юг и сложены из поставленных на ребро известняковых плит. Длина ящиков 2,2 м, ширина – в изголовьях 0,7; 0,6 и 0,6 м. Могилы примыкали к северной торцевой стене склепа, при этом центральная могила (№2) составляла единое целое со входным отверстием и дромосом. Центральная могила изнутри отштукатурена и имеет подсыпку из сухой желтой глины, углей и мела.
В плитовой могиле № 1 на глубине 0,06 м от уровня верхнего обреза плит обкладки обнаружен тлен от древесной рамы, изготовленной из тонких брусьев и покрытой кошмой или плотной тканью. В северной части могилы зачищены тазовые кости и верхняя часть скелета ребенка 5 – 6 лет, ориентированного головой на север (Рис. 6). Погребение совершено на спине. Кости ног и левой руки отсутствуют. Правая рука согнута в локте и ее кисть уложена на тазе. В черепе на левой теменной кости прослеживается прижизненное отверстие неправильной формы, нанесенное остроконечным оружием типа “клевак” (все антропологические определения сделаны С.И. Круц). Рядом с погребением ребенка находились кости ног мужчины 25 – 35 лет. Остальная часть скелета уничтожена грабителями. Заполнение южной части могилы 1 выбрано грабителями в XIII в. В потревоженном гумусированном слое обнаружен щиток бронзовой поясной пряжки с прорезным отверстием сердцевидной формы 
(рис. 7, 17). Аналогичные пряжки, плучившие в западной литературе наименование “болонья” зафикси-рованы в склепах 216 и 249 Эски-Кермена [Айбабин 1982, с. 168, рис. 1, 15, 23; 1990, с. 46], в склепе 381 скалистинского могильника, где подобная пряжка находилась в одном комплексе с поясной гарни-турой геральдического типа [Веймарн, Айбабин 1993, с. 85 – 86, рис. 60, 17, 19-20], в Херсонесе [Якобсон 1959, с. 275, рис. 139, 9] и Центральном Предкавказье [Ковалевская 1979, с. 25, табл. IX , 10]. В.Б. Ковалевская датирует этот тип пряжек VII-VIII вв. и считает местом их производства Константинополь и Херсонес [Ковалевская 1979, с. 25]. А.И.Айбабин временем их бытования считает вторую половину VII в. [Айбабин 1990, с. 46]. Возможно, учитывая нахождение указанной пряжки в комплексе с вещами салтовского круга, можно согласиться с датировкой, предложенной В.Б.Ковалевской, ограничив верхнюю дату началом VIII в. Кроме того, в могиле 1 обнаружены 2 серебряные сердцевидные бляшки, аналогичные бляшкам пер. пол. IX в. из 21 катакомбы дмитровского могильника [Плетнева 1989, рис. 85, 21; 1999, рис. 14] (рис. 7, 5), и одна бляшка с кольцом декорированная рельефным крестом (рис 7,7), видимо от одного поясного набора с пряжкой типа “болонья”. Возможно, поясной набор принадлежал взрослому мужчине, от которого сохранились лишь кости ног. В районе груди детского погребения найдены широкое тонкое серебряное кольцо (рис. 7, 9), серебряный салтовский перстень с овальной сердоликовой вставкой, укрепленной четырьмя “лапками” (рис. 7, 14) и серебряный перстень с сердоликовой вставкой (рис. 7, 15). Перстни изготовлены на взрослую руку, а у ребенка видимо использовались в качестве подвески. В районе черепа находились парные серьги салтовского типа (рис. 7, 12-13). Кроме того, у черепа зачищена небольшая низка бус (рис. 7, 16). Комплекс вещей указывает на то, что погребение принадлежит ребенку. Наличие в черепе прижизненного пробоя, аналогичного пробоям в черепах погребенных в двух других склепах, позволяет видеть в этом погребении ритуальное жертвоприношение, обряд ранее не известный у крымских салтовцев. Прокопий описывая эфталитов указывает, что “…Когда же тот, у кого они являлись дружинниками умирает, эти мужи по существующему у них обычаю живыми ложатся с ним в могилу…” [Прокопий Кесарийский 1993, с. 10]. У протобулгар подобный обряд зафиксирован С.А.Плетневой по материалам Дмитровского могильника, где воинов сопровождали молодые женщины-рабыни, специально умерщвленные для погребения своего хозяина [Плетнева 1989, с. 206-207].
Могила 2, являвшаяся основным погребением, ограблена полностью и костей человека в анатомическом порядке в ней не обнаружено. Обломки черепа сконцентрированы в южной части плитового ящика. У южного борта могилы найден проволочная продолговатая медная серьга, рассыпавшаяся при расчистке и круглый амулет, диаметром 3 см, вырезанный из теменной части человеческого черепа.
Могила 3. Полностью разрушена южная часть погребения. В северной части на спине лежал скелет ребенка 6-7 лет, ориентированный головой на север. Погребение совершено на спине с вытянутыми ногами. Кости рук не сохранились. В правой теменной части детского черепа имеется прижизненный пролом, нанесенный остроконечным орудием типа “клевак” и явившийся причиной смерти. Детский костяк находился в ногах погребения подростка 9-10 лет. Погребение подростка совершено на спине с вытянутыми конечностями и ориентировано головой на юг. Кости скелета ребенка частично перекрывают погребение подростка. Кости таза, верхней части скелета и рук разрушены при ограблении склепа золотоордынцами в конце XIII в. Сохранилась лишь кисть правой руки, лежавшая на известковой обмазке боковой стенки ентрального погребения. Костяк подростка уложен на деревянной раме, сколоченной из узких реек, уложенных ромбами. Рама покрыта кошмой или плотной тканью, от которой сохранился слой желтого рыхлого тлена. Погребального инвентаря в могиле 3 не обнаружено.
Кроме того, в склепе найдены разрозненные кости еще 19 погребенных, принадлежавших трем детям 1,5-2 лет, 0дному – 5-6 лет, трем – 10-11 лет, восьми взрослым женщинам и пяти взрослым мужчинам. На черепе одного из погребенных в районе брегмы зафиксирована прижизненная трепанация, характерная для могильников “зливкинского типа” [Швецов 1991, с. 121]. Погребальный инвентарь представлен верхней частью массивной золотой пуговицы в виде полого шарика с проволочным ушком (рис. 7, 10), относившейся, видимо, к верхнему слою. Близкие пуговицы входили в состав Преславского клада, связанного с осадой Иоанном Цимисхием болгарской столицы в 971 г. [Тотев Т., 1983, с. 7, 92, фиг. 38].
Склеп №3. Расположен на той же терассе, что и два предыдущих склепа. 
Склеп ориентирован по оси север-юг (рис. 8). Склеп состоит из погребальной камеры и дромоса. Северная часть дромоса разрушена в древности и он сохранился в длину на 1,3 м, при ширине 0,82 м и глубине 0,7 м. Дромос сложен из пиленых известняковых блоков. С внутренней стороны обкладок сооружен паз, на который укладывались плиты перекрытия, примыкавшие к стене погребальной камеры. Сохранилась лишь южная плита перекрытия дромоса, размером 1,1х0,25х0,1 м, которая примыкала к стене погребальной камеры. Остальные плиты перекрытия сорваны грабителями и отсутствовали. В северной части дромоса на уровне пола зачищены две каменные ступеньки.
При выборке заполнения обнаружены переотложенные кости скелета ребенка, среди которых найдена разомкнутая витая медная пластинчатая серьга (рис. 12, 21) и литая сферическая пуговица из бронзы, рассыпавшаяся при реставрации.
Внутрь склепа проникали через квадратное отверстие, размером 0,7х0,7 м, заложенное тщательно подогнанной плитой из капсельского известняка. Плита тщательно обработана и имеет фаски и пазы по краям.
Погребальная камера прямоугольной формы, размером 3,42х2,28 м. Высота склепа от замкового камня и до уровня пола составляет 2 м. Стены погребальной камеры сложены из хорошо подогнанных блоков капсельского известняка на глиняном растворе. 
Погребальная камера сооружена в котловане вырытом в плотной материковой глине. Первоначально возведены северная и южная торцевые стены и лишь затем, они были перекрыты коробовым сводом, опиравшемся непосредственно на грунт. Два блока известняка в своде отсутствовали и лежали внутри склепа, а пролом сверху заложен известняковой плитой. На полу постройки золотоордынского периода и внутри склепа лежали обломки одной красноглиняной тарелки на кольцевом поддоне, покрытой прозрачной оливковой поливой. В центре сосуда – медальон с заполнением растительным орнаментом, выполненным в технике сграффито и пятнами подкраски марганцем; под венчиком в той же технике нанесены сердцевидные украшения (рис. 11, 10). Помимо тарелки внутри склепа под проломом в своде обнаружена монета с восьмиугольной орнаментальной розеткой в квадратной рамке на лицевой стороне и с тамгой джучидов без косой перекладины с оборотной.
В склепе имеются погребения относящиеся к двум разным историческим периодам и совершенные по разному обряду.
В погребениях нижнего горизонта зафиксировано три разнообразных обряда.
Основное погребение совершено в могиле с плитовыми обкладками и полностью ограблено. Могила пристроена к входному отверстию дромоса, ориентирована по оси север – юг и полностью ограблена. Длина могилы 1,61, при ширине южной обкладки внутри могилы 0,47 м, а северной – 0,54. Обкладка могилы сделана из известняковых плит, шиной 0,09 – 0,1 м, поставленных на ребро. С внешней стороны южной торцевой стены зачищены два отверстия, диаметром 5 см с остатками вертикально поставленных столбов, являвшихся частью какой то погребальной конструкции. Внутри могилы при зачистке обнаружены отдельные фаланги пальцев, позвоночник и фрагменты черепной коробки. На дне могилы отмечена обмазка из плотной зеленой глины, меловая подсыпка и угольки. Погребальный инвентарь не обнаружен.
Между западной продольной обкладкой плитовой могилы и западной стенкой склепа зачищено погребение ребенка 3-5 лет, совершенное на боку с вытянутыми ногами головой на север. Кости правой руки отсутствовали, левая рука перекрыта грудной клеткой и кисть лежит на тазу. На черепе ребенка зафиксировано прижизненное отверстие, нанесенное оружием типа “клевак”. На груди ребенка находилась прямоугольная сильно коррозированная коробочка из тонкой меди с камешком внутри, рассыпавшаяся при реставрации и бронзовый литой наконечник салтовского поясного набора, украшенный чешуйчатым гравированным орнаментом (рис. 13, 1). Близкий по форме и декору наконечник происходит из Херсонеса из комплекса третьей группы, датируемой А.И.Айбабиным второй половиной VIII-IX вв. [Айбабин 1993, с. 124, рис. 8, 9]. Скорее всего, поясной наконечник использовался в качестве подвески и висел на одном шнурке с коробочкой.
В северо-восточном углу склепа зачищен костяк, ноги которого перекрывают плитовую могилу. Между берцовых костей лежит череп затылочной частью вверх. Кости рук лежат ниже позвоночника и таза вдоль костей ног, что позволяет говорить о совершении погребения в сидячем положении. В районе таза обнаружен наконечник с прорезным растительным орнаментом (рис. 13, 3), хорошо сохранившаяся копоушка (рис. 13, 4) и литой щиток византийской пряжки, видимо находившиеся на поясе (рис. 3, 9). Бляшки, орнаментированные подобным образом, ранее в Крыму не встречались. Неизвестны они нам и в салтово-маяцких древностях. Наиболее близкой аналогией являются бляшки эпохи второго аварского каганата из Панонии [Garam 1975, p. 90 – 91, fig. 23, 9, pl. XII, 1; Tцrцk 1975, p. 333, fig. 3, 17 – 19b, pl. XXXVI] и сухоложской стадии неволинской культуры в Приуралье [Голдина, Водолаго 1990, с. 94, табл. LXIX, 34-35]. Пряжка не имеет прямых аналогий ни в Крыму, ни на Северном Кавказе ни на памятниках салтово-маяцкой культуры. Отдаленная аналогия происходит из Суук-Су и датируется А.И.Айбабиным второй половиной VII – первой половиной VIII вв. [Айбабин 1990, рис. 42, 21]. Между обкладкой плитовой могилы и восточной стены склепа в 30 см южнее таза на полу склепа найдено большое бронзовое височное кольцо с замком (рис. 13, 8) и деревянный овальный предмет с отверстием в центре, являвшийся, как нам кажется, кольцом для стрельбы из лука (рис. 13, 6).
Кроме того, на полу склепа у южной стены зачищены остатки еще четырех погребений, уложенных головой на запад. Череп погребения лежащего около южной стены потревожен и лежит отдельно вверх основанием. Погребение совершено на спине с вытянутыми ногами. Руки согнуты в локте и уложены на груди. Под тазом этого костяка зачищено сочленение более раннего, полностью уничтоженного при подзахоронении.
Между южным погребением и южной обкладкой плитовой могилы зачищена круглая в плане яма, диаметром 1 м, в которой находились пережженные человеческие кости и древесные угли. В этом месте среди костей нижнего яруса отмечена меловая подсыпка, среди которой обнаружено железное кольцо (рис. 13, 16) и небольшой нож (рис. 13, 10). Между плитовой могилой и краем ямы найден кованый железный наконечник пояса (рис. 13, 11), плохо сохранившийся бронзовый костылек, рассыпавшийся при реставрации и сломанный серебряный перстень с ромбической жуковиной без вставки (рис. 13, 2). Наличие в яме пережженных костей человека позволяет в ней видеть трупосожжение, которое следует связать с нижним слоем погребений. Салтовские трупосожжения известны в Подонье (Красногорский могильник, Дмитровский археоло-гический комплекс, Ново-Покровка, Сухогомольшанский могильник, с. Пятницкое, маяки-3, Лысая Горка, Нетайловка) [Михеев 1985, с. 8 – 23; 1990, с. 46 – 51; Плетнева 1989, с. 259; 1999, с. 47, 70-78; Аксенов 2002, с. 10]. Трупосожжения известны в Кубано-Черноморском регионе, где отнесены А.В.Пьянковым и В.А.Тарабановым к отдельной “кубано-черноморской группе кремаций” (Борисово, Дюрсо, Южная Озерейка, “8-я щель” и др.) [Дмитриев 1979, с. 52 – 56; Гавритухин, Пьянков 2003, с. 195 – 200, рис. 12, А]. Известны бириту-альные могильники с кремациями и ингумациями в Дунайской Болгарии (Балчик, Хитово, Топола, Черна и др.) [Дончева-Петкова, Ангелова, Йотов 1989, с. 187-196; Василчин 1989, с. 198 – 210; Димитров 1991, с. 89; Йотов 1989, с. 221-228]. Болгарские исследователи связывают свои трупосожжения либо со славянами [Дончева-Петкова, Ангелова, Йотов 1989, с. 196], либо с протобулгарами [Василчин 1989, с. 210], либо находят решение этого вопроса затруднительным [Йотов 1989, с. 228; Димитров 1987, с. 213-214]. А.В.Дмитриев связывает погребения совершенные по обряду кремаций с воинами-кочевниками угорского происхождения [Дмитриев 2003, с. 206], А.В.Пьянков – с касогами [Гавритухин, Пьянков 2003, с. 198-199]. С.А.Плетнева констатировала, что ни аланскому, ни болгарскому населению обряд трупосожжения совершенно несвойственен [Плетнева 1989, с. 259]. В.С.Аксенов связал кремации с потомками тюркских родов, которые после гибели Западно-тюркского каганата нашли пристанище у хазар [Аксенов 2002, с. 10]. А.В.Комар усмотрел в обряде кремаций обезвреживание погребенных, связав некрополи с трупосожжениями с этническими хазарами [Комар 2001, с. 33-40]. В целом исток обряда тюркских кремаций действительно, как нам кажется, следует связывать с обезвреживанием погребенных, что находит подтверждение в этнографических данных (в частности у бурят существовало поверье, что если тазовую кость не обжечь, то из нее может возродиться живое существо [Сагалаев, Октябрьская 1990, с. 39]), но связь трупосожжений с хазарами выглядит сомнительной. Близость биритуальных могильников Подонья и Подунавья нам представляется весьма вероятной. Источники не называют иного тюркского этноса, захватившего Подунавье при Аспарухе, кроме булгар [Чичуров 1980, с. 60-62]. Соответственно единственным народом-носителем данного обряда и в Подонье и Подунавье могли являться только булгары. Традиционно с булгарами связывается обряд погребения в грунтовых ямах с заплечиками и деревянными конструкциями или без таковых, но уже само название булгары, восходящее к тюркскому “булга” – смешивать [Айбабин А.И., 1999, с. 96], показывает, насколько неоднородным был этот этнос и поэтому возможность связать обряд трупосожжения с протобулгарами нам представляется весьма вероятной.
Кроме того, в нижнем горизонте склепа обнаружены и другие салтовские вещи, не связанные с конкретным погребением. Под костями груди южного костяка обнаружен серебряный салтовский перстень с четырьмя лапками без вставки (рис. 13, 14), а между черепом и южной стеной бронзовая подвеска-амулет в виде головы барана (рис. 13,5). Близкие амулеты происходят из Верхнего Салтова и Борисова и датируются VIII – IX вв. [Флерова 2001, рис. 17, 7; Гавритухин, Пьянков 2003, табл. 78,19].
У северной стены склепалежали два салтовских серебряных перстня со стеклянными жуковинами (рис. 13, 12-13), такой же перстень без вставки (рис. 13, 15), плохо сохранившаяся копоушка, разомкнутое проволочное височное кольцо, рассыпавшееся при реставрации и две византийские серебряные серьги со стилизованной виноградной гроздью (рис. 13, 7).
Погребения верхнего горизонта ориентированы на запад. Наибольшее количество погребений находилось в привходовой части, наиболее пострадавшей от грабителей. Наиболее хорошо сохранились погребения у южной стены (Рис. 9).
Погребение 1 (рис. 9). Костяк лежит вдоль южной стены склепа на спине с вытянутыми ногами. Кости правой руки на тазе, левой – вдоль туловища. Череп повернут влево. Погребальный инвентарь отсутствует.
Погребение 2 (рис. 9). Находится на одном уровне с погребением 1 и примыкает к нему с севе-ра. Погребение совершено на спине с вытянутыми ногами. Положение рук не зафиксировано. Череп повернут влево.
Остальные костяки перемешаны. Прослеживается закономерность в трупоположения на спине с вытянутыми ногами.
В северо-восточном углу склепа поверх костей ног погребенных, уложенных головой на запад, зачищен костяк, уложенный по диагонали склепа, головой на юг-юго-запад. При этом костяк положен грудью и лицевой частью черепа вниз.
Погребения второго яруса верхнего горизонта разрушены. Без относительной привязки к костякам в первых двух ярусах обнаружены мелкие фрагменты грушевидных желобчатых амфор, аналогичные которым происходят из Херсонеса, Исар-Каи, Азака, Белграда и Браничево, где они датируются XII-XIV вв. [Романчук, Сазанов, Седикова 1995, с. с. 74-75, таб. 35, 152, 37, 153, 40, 157; Мыц 1987, с. 239, рис. 10, 1; Волков 1989, с. 87-96, рис. 13, 1-2; Bjelajac 1989, p. 115]. Видимо, обломки этих амфор попали в склеп при ограблении. Кроме того в верхних слоях склепа обнаружены фрагменты сосудов тонкого зеленого стекла (рис. 12, 16-17, 23-24), бронзовая пряжка с приемником в виде сплошного кольца и плоским язычком (рис. 12,1), маленькая литая бронзовая пряжка с прямоугольным приемником (рис. 12, 14), бронзовая литая пластина, украшенная концентрическими окружностями (рис. 12, 19), проволочные височные кольца и перстни с плоскими жуковинами (рис. 12, 8-12, 18), пронизки из медной проволоки, скрученной в виде спирали (рис. 12, 3,4) и биконические стеклянные полые внутри бусины, покрытые с внешней стороны золотом. Здесь же обнаружены 6 круглых в сечении браслетов синего стекла и 1 крученый браслет стекла того же цвета, внешняя поверхность которых покрыта белой краской и золотом (рис. 11, 1-9). Подобные браслеты встречались в Херсонесе, Чуфут-Кале, Керчи, Тмутаракани [Щапова 1963, с. 110, рис. 2, 1,6], Армении [Аракелян 2003, с. 347, табл. 166, 3, 5-6], Грузии [Рамишвили 2003, с. 313, рис. 313, табл. 124, 1,3; 131, 1-2, 4, 7, 10-11]. Указанные стеклянные браслеты получают наибольшее распространение в XI в. и к XIII полностью исчезают, но, учитывая, что в конце XIII в. склепы подверглись ограблению, а к тому времени они уже не были известны жителям, то датой погребений верхнего слоя следует считать XI – XII вв.
Любопытно, что 79 % погребенных в верхних ярусах имели искусственно расширенные отверстия в затылочной части черепа, что, возможно, следует связывать с христианскими представлениями о нетленных мощах.
Склеп №4. Расположен к 7,0 м к востоку от склепа № 3, ориентирован по оси север-юг и обращен входом к югу (рис. 14). Склеп состоит из погребальной камеры и дромоса. Дромос, размером 2,3х0,57х0,9 м сложен из вертикально поставленных блоков пиленого известняка и выше входного отверстия перекрыт горизонтально уложенными сланцевыми плитами. В северном торце дромоса сооружены две каменные ступеньки, шириной 0,25 и 0,2 м при высоте 0,17 м При зачистке дромоса поверх его перекрытия обнаружены остатки Разрушенного костяка, обложенного по краям вертикально поставленными плоскими плитами. Северный фасад склепа между перекрытием дромоса и аркой свода был отштукатурен и по сырой штукатурке украшен орнаментом, процарапанным плоской палочкой с неровными краями. Орнаментальная композиция состояла из переплетения геометрических фигур, розеток и стилизованных растительных элементов в обрамление стилизованных бараньих рогов. Судя по следам желтой и темно-красной краски в порах штукатурки орнамент был в древности расписан. В погребальную камеру вел квадратный в плане проем размером 0,61х0,61 м, заложенный плотно подогнанной известняковой плитой. Погребальная камера представляет собой прямоугольную погребальную камеру, размером 2,21х3,0 м, сложенную из блоков пиленого известняка на глине и отштукатуренную изнутри белым известковым раствором с примесью крупного песка. На западной стене по сырой штукатурке пальцем была нанесена греческая надпись, почти не сохранившаяся из-за плохого состояния штукатурки. Погребальная камера перекрыта коробовым сводом. В центре камеры в свод вбит железный крюк для подвешивания светильника, на котором имелись остатки истлевшей веревки.
В склепе № 4 внутри погребальной камеры обнаружены погребения, относящиеся к двум хронологическим горизонтам.
Между верхним и нижним ярусами имелась стерильная прослойка, после выборки которой обнаружен каменный ящик, размером 1,54х2,18 м (рис. 14). Южный борт ящика сложен из четырех поставленных на ребро прямоугольных плит известняка и находится на расстоянии 1,17 м от южной стены склепа. Плиты поставлены строго параллельно этой стене. Размеры плит: 0,53х0,15 м; 0,55х0,16 м; 0,54х0,17 м и 0,54х0,16 м Северная обкладка ящика параллельна южной и находится в 0,41 м от северной стены и входа в погребальную камеру. Она сложена из трех известняковых плит, поставленных параллельно северной стене. Размеры плит: 0,76х0,16 м; 0,87х0,17 м и 0,54х0,16 м Глубина ящика 0,3 м Пол ящика покрыт плотной галечной вымосткой с глиняной промазкой между камнями. На вымостке по костями найдены угли, меловая и песчаная подсыпки.
В каменном ящике склепа зачищены 11 костяков, уложенных двумя ярусами без стерильной прослойки (рис. 16). В верхнем ярусе ящика обнаружено четыре костяка, принадлежавших четырем взрослым женщинам. В нижнем ярусе зафиксированы семь костяков, два из которых принадлежал взрослым мужчинам, два детям 2-3 лет, один – ребенку 5-6 лет и один юноше. Все погребения ориентированы головам строго на юг и совершены на спине с руками, уложенными в области таза. При погребении головы укладывались на южный борт ящика, а ступни ног прижимались к северному, в результате чего черепа, в процессе разрушения мягких тканей, упали за пределы ящика. Погребального инвентаря в ящике не обнаружено, но на восточной стене сохранились фрагментарные следы росписи темно-красной краской по сырой штукатурке. Пересекающиеся под прямым углом широкие прямые линии образуют сочетания квадратов и прямоугольников, усложненных двумя симметрично расположенными полукружьями. Роспись обрамляет четырех строчную греческую надпись, буквы которой в трех местах являются продолжением орнамента. Надпись небрежно процарапана палочкой по сырой штукатурке курсивом. Читается только вторая строка надписи: “Упокоился раб божий…”.
Между южной стенкой ящика и южной торцевой стеной склепа в том же горизонте обнаружены 6 костяков, уложенных четырьмя ярусами без стерильных прослоек и ориентированных головами на запад. Все погребения совершены на спине с вытянутыми ногами и кистями рук уложенными на тазе. На черепе нижнего костяка, принадлежавшего мужчине 30-40 лет, в лобной части в районе правого лобного бугра имеется прижизненное отверстие, нанесенное остроконечным орудием типа “клевак”, которое, скорее всего и являлось причиной смерти. На этом костяке в верхней части груди обнаружен кованый нательный железный крест (рис. 7, 6) и две массивные золотые пуговицы в виде спаянных полусфер с проволочной петлей, аналогичные пуговице из склепа 2 (рис. 7, 8-9). Одна из пуговиц носит следы ремонта – ее утраченная золотая петля заменена медной проволочной и почти полностью разрушена (рис. 7, 9). Рядом с пуговицами сохранились две параллельные полоски плотного синего шелка, а в районе коленного сустава и таза – фрагменты шелковой ткани темно-синего и темно-бордового цвета, на одном из которых сохранились следы набивного рисунка и нити серебряного шитья. С правой стороны черепа лежала серебря-ная проволочная византийская серьга с подвеской в виде стилизованной виноградной грозди (рис. 7, 2), а в районе таза – два серебряных перстня: с овальной жуковиной и вставкой из гагата (рис. 7, 3) и с жуковиной, утраченная вставка которой крепилась двумя лапками.
Погребения верхнего горизонта ориентированы головой на запад (рис. 15). Погребения сильно повреждены при ограблении склепов в конце XIII в. и анатомический порядок прослеживается лишь у четырех костяков, находившихся в привходовой части камеры. Эти погребения совершены на спине с вытянутыми ногами и руками, уложенными в области таза. На костях погребения № 1, находившегося у входа в склеп, в момент вскрытия погребальной камеры сохранялись остатки кожи, а на голове и в лобковой части – волосы. У восточной стены склепа в 1,2 м от входа на ногах погребенных устроено кострище, диаметром около 1,0 м, в котором, судя по устойчивому ароматическому запаху, сжигалось какое-то маслосодержащие вещество. В северо-западном углу погребальной камеры рядом с отдельно лежащим черепом обнаружен хорошо сохранившийся двусторонний деревянный гребень (рис. 7, 1). Других находок в погребениях верхнего горизонта не имелось.
Помимо погребений в каменных склепах на этом же участке обнаружены 3 грунтовых погребения и череп четвертого, полностью перекрытого стеной Безымянной башни № 3. Погребения совершены в простых грунтовых ямах и впущены в плотный материковый суглинок.
Могила №1 находится между западной стеной башни № 3 и восточной стеной бани XIV в. (иллюстрации в отчете отсутствуют). В могиле обнаружены два погребения, перекрывших одно другое. Оба костяк ориентированы головой на запад. Погребение верхнего яруса принадлежало мужчине зрелого возраста и совершено на спине с вытянутыми ногами. Правая рука согнута в локте и ее кисть находилась на тазе. Левая рука вытянута вдоль тела. Череп повернут влево. Погребального инвентаря нет.
Погребение нижнего яруса принадлежало женщине 20-25 лет и свешено на спине с вытянутыми ногами и кистями рук в районе нижней части груди. Погребальный инвентарь не обнаружен.
Могила №2. Примыкала к могиле 1 с севера. Зафиксирована лишь нижняя часть грунтовой ямы подпрямоугольной формы, размером 1,9х0,6 м. В могиле погребен подросток, уложенный на спину. Ноги вытянуты и ступни связаны веревкой. Правая рука на груди, кисть левой – на тазе. Погребальный инвентарь отсутствует.
Могила №3. Принадлежала грудному ребенку и находилась под полом золотоордынской бани. Контур ямы не прослеживается. Среди костного тлена найдены четыре мозаичные бусины и небольшая подвеска.
Анализ материалов из судакских склепов позволяет сделать вывод, что судакские склепы возникли в конце VII – начале VIII вв. и непрерывно просуществовали до XII-XIII вв. (нижняя дата обоснована по византийским пряжкам VII-VIII вв., бляшке с прорезным растительным орнаментом VIII в. и аварским светильникам VII в., а верхняя – по браслетам синего стекла).
Несмотря на то, что обряд погребения в каменных склепах достаточно широко распространен в византийской погребальной практике, но мы позволим себе усомниться в их византийском происхождении. На это указывает, во первых, явно не византийская ориентация погребенных (для христианства характерна западная ориентация, но никак не южная), а во-вторых целый ряд элементов обряда связанных с тюркской погребальной традицией (погребения коня, ритуальные жертвоприношения, поясная гарнитура уральского и салтовского происхождения). В это время сооружаются каменные склепы в Дагестане, где, как отметил М.Г.Магамедов, переплетаются черты местного и тюркского погребального обрядов [Магомедов 1983, с. 92-93]. Склепы исследованного К.Ф.Смирновым Агачкалинского могильника ориентированы по оси север-юг [Смирнов 1951, с. 113]. Возможно, что в происхождении судакских склепов прослеживается влияние Кавказа.
ЛИТЕРАТУРА
Айбабин А.И., 1982. Погребения конца VII – первой половины VIII в. в Крыму // Древности эпохи великого переселения народов V-VIII вв. М.
Айбабин А.И., 1990. Хронология могильников Крыма позднеримского и раннесредневекового времени // МАИЭТ. Вып. 1. Симферополь.
Айбабин А.И., 1993. Могильники VIII – начала X вв. в Крыму // МАИЭТ. Вып. III. Симферополь.
Айбабин А.И., 1999. Этническая история ранневи-зантийского Крыма. Симферополь.
Аксенов В.С., Крыганов А.В., Михеев В.К., 1996. Обряд погребения с конем у населения салтовской культуры (по материалам Красногорского могильника) // Материалы I тыс. н.э. по археологии и истории Украины и Венгрии. Киев.
Аксенов В.С., 2002. К вопросу о существовании памятников этнических хазар в верхнем течении Северского Донца // Хазары: Второй Международный коллоквиум. М.
Аракелян Б.Н., 2003. Ремесло, декоративное искусство, письменность Армении в IX-XIII вв. // Крым, Северо-Восточное Причерноморье и Закавказье в эпоху Средневековья: IV-XIII вв. М.
Балинт Ч., 1972. Погребения с конями у венгров IX-X вв. // Проблемы археологии и древней истории угров. М.
Баранов И.А., 1987. Отчет об археологических раскопках в Судакской крепости в 1986 г. Симферополь. // Архив ИА НАНУ. 1986/24
Баранов И.А., 1988. Отчет об археологических раскопках в Судакской крепости в 1987 г. Симферополь. // Архив ИА НАНУ. 1987/28.
Баранов И.А., 1989. Отчет об археологических раскопках в Судакской крепости в 1988 г. Симферополь. // Архив ИА НАНУ. № 22991.
Баранов И.А., 1990. Таврика с эпоху раннего средневековья (салтово-маяцкая культура). Киев.
Баранов И.А., 1991. Болгаро-хазарский горизонт средневековой Сугдеи / Проблеми на прабългарската история и култура. вып. 2. София.
Василчин И., 1989. Двуобряден езически раннобългарски некропол при с. Черна, Толбухински округ // Проблеми на прабългарската история и култура. София
Веймарн Е.В., Айбабин А.И., 1993. Скалистинский могильник. Киев.
Волков И.В., 1989. Импортная амфорная тара золотоордынского города Азака // Северное Причерноморье и Поволжье во взаимоотношениях востока и запада в XII – XVI вв. Ростов-на-Дону.
Гавритухин И.О., Пьянков А.В., 2003. Древности и памятники VIII – IX вв. // Крым, северо-Восточное Причерноморье и Закавказье в эпоху средневековья: IV – XIII вв. М.
Голдина Р.Д., Водолаго Н.В., 1990. Могильники неволинской культуры в Приуралье. Иркутск.
Димитров Д., 1987. Прабългарите по северното и западното черноморие. Варна.
Димитров м, 1991. Старобългарски некрополи в град Балчик // Проблеми на прабългарската история и култура. Вып. 2. София.
Дмитриев А.В., 1979. Могильник эпохи переселения народов на р. Дюрсо // КСИА, Вып. 158. М.
Дмитриев А.В., 2003. Могильник Дюрсо – эталонный памятник древностей V – IX вв. // Крым, Северо-Восточное Причерноморье и Закавказье в эпоху средневековья: IV – XIII вв. М.
Дончева-Петкова Л., Ангелова С., Йотов В., 1989. Ранносредновековният некропол при с. Топола, Толбухин-ски окръг (предварително съобщение) // Проблеми на прабългарската история и култура. София
Засецкая И.П., 1994. Культура Кожевников южнорусских стезей в гунн скую епоху ( кон. IV – V вв). СПб.
Йотов В., 1989. Раннобългарски некропол при с. Хитово, Толбухински округ // Проблеми на прабългарската история и култура. София.
Ковалевская В.Б., 1979. Поясные наборы Евразии IV – IX вв. Пряжки // САИ. Е1-2. М.
Ковалевская В.Б., 1981. Северокавказские древности. // Степи Евразии в эпоху средневековья. М.
Комар А.В., 2001. К вопросу о дате и этнокультурной принадлежности Шиловских курганов // Степи Европы в эпоху средневековья. Том 2. Хазарское время. Донецк.
Михеев В.К., 1985. Подонье в составе Хазарского каганата. Харьков.
Михеев В.К., 1990. Погребальный обряд Красногорского могильника салтово-маяцкой культуры // Ранние болгары и финно-угры в Восточной Европе. Казань.
Мыц В.Л., 1987. Средневековое укрепление Исар-кая // СА. № 2.
Нестеров С.П., 1990. Конь в культах тюркоязычных племен Центральной Азии в эпоху средневековья. Новосибирск.
Плетнева С.А., 1989. На славяно-хазарском пограничье (Дмитриевский археологический комплекс). М.
Плетнева С.А., 1999. Очерки хазарской археологии. Москва – Иерусалим.
Прокопий Кесарийский, 1993. Война с персами // Война с персами. Войн с вандалами. Тайная история. Пер. А.А. Чекаловой. М.
Романчук А.И., Сазанов А.В., Седикова Л.В., 1995. Амфоры из комплексов византийского Херсона. Екатеринбург.
Рамишвили Р.М., 2003. Материальная и духовная культура Грузии в эпоху развитого средневековья (X – XIII вв.) // Крым, Северо-Восточное Причерноморье и Закавказье в эпоху Средневековья: IV – XIII века. М.
Рашев Р., Станилов С., 1989. Раннесредневековый могильник у с. Ножарево, Силистренский округ (предварительное сообщение) // Проблеми на прабългарската история и култура. София.
Сагалаев А.М., Октябрьская И.В., 1990. Традиционное мировоззрение тюрков Южной Сибири. Знак и ритуал. Новосибирск.
Смирнов К.Ф., 1951. Агачкалинский могильник – памят-ник хазарской культуры Дагестана // КСИИМК. Вып. 38.
Станчев Ст., 1958. Некрополът до Нови Пазар // Станчев Ст., Иванов Ст. Некрополът до Нови Пазар. София.
Тотев Т., 1983. Преславско златно съкровище. София.
Флерова В.Е., 2001/5762. Образы и сюжеты мифологии Хазарии. Москва/Иерусалим.
Чичуров И.С., 1980. Византийские исторические сочинения: “Хронография” Феофана, “Бревиарий” Никифора. М.
Швецов м, 1991. Могильник “Зливки” // Проблеми на прабългарската история и култура. Вып. 2. София.
Щапова Ю.Л., 1963. Стеклянные изделия средневековой Тмутаракани // Керамика и стекло Тмутаракани. М.
Якобсон А.Л., 1959. Раннесредневековый Херсонес. Почерки истории материальной культуры. // МИА. № 63. М.
Bjelajac L., 1989. Byzantine amphorae in the Serbian Danubian area // Recherches sur la cйramiqe Byzantine. Bulletin de correspondance hellйnique. Supplйment XVIII. Paris.
Bуna I., 1973. VII. Szбzadi avar telepьlйsek йs бrpбmagyar falu dunaъjvбrosban. Budapest.
Chalikova E.A., Chalikov A.H., 1981. Altungarn an der Kama und im Ural (Das Grдberfeld von Bolschie Tigani). Budapest.
Handbook, 1967. Handbook of the Byzantine collection. Dumbarton Oaks. Washington, D.C.
Garam Й., 1975. The Szebйny I – III Cemetery // Avar finds in the Hungarian National Museum. Vol. 1. Budapest.
Ross M.C., 1962. Catalogue of the Byzantine and early mediaeval antiquities in the Dumbarton Oaks collection. Vol. 1. Metalwork, ceramics, glass, glyptics, painting. Washington, D.C.
Torok Gy., 1975. The Visznek Cemetery // Avar finds in the Hungarian National Museum. Budapest.
