Иностранные государственные и частные кредиты для СССР в контексте индустриализации упоминаются в отечественной, да и в основном массиве зарубежной историографии, достаточно редко. Симптоматично, что ни в СССР, ни в России не было издано ни одной научной работы по указанной тематике, нет даже работ на уровне статьи в научно-популярном журнале. До сих пор мало информации по корпоративному кредитованию советской экономики (т.е. со стороны частных западных компаний), не хватает данных об условиях т.н. «связанных» кредитов под конкретные проекты, скудны сведения по облигационным займам СССР на Западе (в США, Англии и т.п. странах). Есть лишь косвенные данные о коммерческих кредитах советских оффшорных организаций (Амторг, совзагранбанки). Чуть лучше выглядит ситуация с кредитованием СССР на государственном уровне (кредиты под поставки оборудования от Германии, Италии, Чехословакии, кредитование внешних советских закупок в Англии, Франции и США), однако даже эта тематика разрабатывается схематично, без какого-либо углубления. Например, не понятно, как погашались эти кредиты, и на каких условиях.
Стоит также добавить, что до сих пор отсутствует реальная статистика внешнеторгового оборота, которая могла бы быть создана на основе архивных документов. В существующих советских справочниках (начала 30-х годов, 1939 и 1959 годов) даны индикативные данные, не имеющие никакого отношения к реальности. Отдельной бедой является слабая адекватность статистики, выраженной в советских рублях или же с перерасчетом по официальному курсу к валютам, поскольку рубли после марта 1928 года превратились лишь в условно-счетные единицы.
Впрочем, абсолютная не исследованность круга этих проблем лишь половина беды. Другая беда заключается в господстве устоявшихся стереотипов в отношении советской индустриализации. Даже сейчас, когда уже официально доказан факт широчайшего по размаху сотрудничества СССР с капиталистическим Западом, многие из исследователей стоят на позициях, что большевики провели индустриализацию исключительно за счет «внутренних ресурсов». А западные капиталисты продавали СССР технику и оборудование исключительно из-за Великой депрессии (при этом не объясняется, каким образом страна, занимающая 1,7% оборота мировой торговли, могла помочь своими закупками Западу преодолеть кризис).
Разумеется, для создания общих условий, необходимых для индустриализации, были нужны и коллективизация, и создание карточно-распределительной системы и т.п., однако нельзя забывать, что машины, оборудование, технологии приобретались за валюту. На мой взгляд, кредиты были не просто одним из основных, а самым важным и, пожалуй, главным источником финансирования советской индустриализации. Объясняется такой подход тем, что собственных валютных резервов у СССР на проведению индустриализации не было.
Под кредитами я понимаю следующие инструменты:
– корпоративные кредиты под поставки оборудования или продажу советских товаров на внешних рынках;
– государственные кредиты под поставки оборудования в СССР со стороны западных стран;
– коммерческие кредиты (корпоративные и государственные) для советских оффшорных и внешнеторговых организаций;
– облигационные займы, которые при посредничестве западных банков выпускались от лица СССР советскими учреждениями или оффшорными структурами;
– государственное и полугосударственное кредитование экспортно-импортных операций СССР и совзагранструктур западными странами;
– выпуск векселей советскими совзагранучреждениями и оффшорными банками.
Здесь упомянуты те инструменты, наличие которых является доказанным в историографии – в том числе, на уровне архивных документов. Ряд подобных доказательств уже публиковался в сообществе 
su_industria. Я не стал в этом обзоре по каждому факту и цифре давать сноски, ограничившись кратким списком примечаний. Там даются ссылки на ряд публикаций в нашем сообществе, основанных на документах.
1. Состояние советской экономики: «бедный» СССР и «богатая» царская Россия.
Часто упускается из виду, что Советской Союз образца второй половины 20-х годов был в общем-то страной небогатой. Можно даже сказать, бедной. Бедной по сравнению с романовской Россией образца 1913 года. Начнем с того, что из-за разрухи и последствий Первой мировой войны, которые коснулись большинства европейских стран, Россия утеряла свои внешнеторговые позиции. Если в 1913 году доля России в мировом обороте торговли составляла около 3,7%, то к 1928 году она снизилась до 1,7%.
Снижение внешней торговли уместно проиллюстрировать на примере российско-германских связей, поскольку Германия традиционно выступала одним из основных внешнеторговых контрагентов России. В 1913 году доля России в совокупном экспорте Германии составила 8,7%. С начала 20-х годов и вплоть до 1931 года доля СССР в германском экспорте не превышала 3,6%. В 1913 году русский экспорт в Германию составил 13,6% от общего объема завоза в эту страну. В 20-х годах советские поставки в германском импорте не превышали 3,2% от его общего объема.
Помимо снижения чисто количественных показателей, советский экспорт оставался преимущественно сырьевым – доля готовой продукции не превышала в нем 12-13% (даже к концу 30-х годов она составляла не более 18-19%). То есть, по структуре своего экспорта Советский Союз мало чем отличался от таких государств как Румыния, Польша или Мексика. Кроме того, не следует забывать, что внешнеторговый баланс страны был совсем не профицитным: в 1924-1925 хозяйственном году дефицит внешней торговли составил почти 150 млн. рублей, а в 1927-1928 году – около 161 млн. рублей.
Журнал “Советская торговля”, №50.//Бакулин С. Внешняя торговля СССР. М., 1928. С.9.
В переводе на доллары в 1928 году экспорт из СССР составил 327, 43 млн. долларов США (без экспорта золота), а импорт – 422, 35 млн. долларов США (по другим данным – 405 и 487 млн. долларов соответственно). Разница частично покрывалась за счет продаж золота (в 1927 – 1929 годах его вывезли на 390 млн. рублей), что давало в грубом исчислении около 195 млн. долларов за три года. Кое-что приносила и распродажа предметов искусства (в 1929 году из Эрмитажа продали 1052 предмета на сумму 2, 214 млн. золотых рублей, т.е. около 1,1 млн. долларов).
При этом стоит отметить, что в 20-х годах (вплоть до начала 1930 года) конъюнктура на внешних рынках была благожелательна к товарам советского экспорта. Например, цена тонны пшеницы на Чикагской бирже к 1927 году достигла 72-74 долларов и на примерно таком уровне (не ниже 65-68 долларов) держалась вплоть до 1930 года. С другой стороны, советский импорт из капиталистических стран имел тенденцию к росту и СССР даже при благоприятной ситуации на внешних рынках со скрипом сводил свой баланс.
Журнал “Советская торговля”, №50.//Бакулин С. Внешняя торговля СССР. М., 1928. С.9.
Считается, что СССР к 1927-1928 годам в целом сумел восстановить промышленность до уровня 1913 года, однако нельзя забывать, что это восстановление имело немало нюансов. Во-первых, производительность труда в промышленности была на треть ниже, чем в 1913 году, во-вторых, возможности промышленности по насыщению внутреннего рынка были невысоки, поскольку номенклатура выпускаемых товаров и их количество (если не касаться такой специфической стороны дела как брак) были недостаточны.
Сельское хозяйство формально к 1928 году восстановило как поголовье домашнего скота, так и площадь запашки (почти), однако урожайность оставалась на уровне 1913 года, если даже не ниже (около 7-8 центнеров с гектара). На таком же уровне она будет находиться вплоть до конца 30-х годов. Однако население СССР по сравнению с 1913 годом к концу 20-х годов выросло еще на 15-16 млн. человек.
2. Проблема статистики и денег: в чем, что и как измерять?
В 1923-1924 годах СССР завершил денежно-финансовую реформу, которая привела к появлению твердой и платежеспособной валюты – золотому червонцу. Однако в следующие несколько лет эта валюта практически исчезла. Одной из главных причин было специфическое понимание советским руководством (в котором шла оживленная дискуссия о путях индустриализации страны) финансирования приоритетных государственных задач. Как я уже отмечал в посте, посвященном финансам и денежному обращению в советской промышленности 30-х годов, деньги для большевиков были не первичны, а вторичны по отношению к материальному товару. Поэтому их не пугала угроза потери твердой валюты в результате инфляционных процессов, т.е. накачки деньгами тех или иных отраслей. Поскольку производство товаров «народного потребления» в стране росло медленно, это приводило к резкому падению покупательской способности советского рубля. Одновременно произошло резкое, трехкратное сокращение золотовалютных резервов Госбанка – с 296 до 90 млн. рублей в 1927-1929 годах.
В 1926 году в СССР был запрещен ввоз червонцев, а с марта 1928 года – вывоз. Сразу же после этого червонец исчез из котировок Лондонской биржи, и Советский Союз перестал обладать валютой. В 1928-1932 годах денежная масса в стране выросла почти в 2,4 раза, в стране была введена планово-распределительная система снабжения, цены в коммерческой государственной торговле выросли в 5-10 раз по сравнению с эпохой НЭПа. Вплоть до 1936 года СССР не имел твердых обменных курсов валюты. На черном рынке 1 доллар США в начале 30-х годов стоил более 50 советских рублей, тогда как курс Госбанка составлял 1 рубль 20 копеек. Впрочем, Госбанк покупал по такому курсу валюту, однако крайне неохотно ее продавал. С учетом финансово-денежных реформ 1930 и 1931 годов можно констатировать, что все расчеты в советских рублях могут носить только индикативный характер.
Советская внешнеторговая статистика строилась на основе перерасчета курсов иностранных валют к советскому рублю с учетом т.н. «уровня цен». По сути, получались такие же индикативные цифры, мало что говорящие об истинном объеме торговле. Достаточно ясно это показано при сравнении данных из советских справочников с цифрами в долларах из архивных документов Наркомата иностранных дел и Наркомата внешней торговли.
3. Планирование индустриализации.
Как такового единого финансового плана по обеспечению индустриального рывка у большевиков в 20-х годах не было. По мысли автора книги «Новая экономика» Е.А. Преображенского, черпать средства на индустриализацию следует из «досоциалистического хозяйства» – то есть, от зажиточных крестьян, нэпманов и т.п. контингента. Помимо этого, в качестве источников финансирования предлагалось использовать налоги, принудительные займы, т.н. государственные монополии. В силу этого в схему индустриализации закладывалось резкое понижение уровня жизни населения.
Примечание: одной из главных особенностей советской индустриализации было то, что она не носила экспортной ориентации. Проще говоря, предприятия строились не для того, чтобы производить продукцию на экспорт (с тем, чтобы «отбить» потраченные средства в валюте). Экспорт машин и готовой продукции из СССР вплоть до конца 30-х годов ненамного превышал уровень конца 20-х годов.
Впрочем, источники финансирования индустриализации Преображенский не ограничивал лишь сверхналогами на крестьян и нэпманов. Он предлагал широко использовать также эмиссию бумажных денег, железнодорожные тарифы, монополию банковской системы, регулярные займы у населения, пошлины на ввозимые товары и только в последнюю очередь – из за неустойчивости, непредсказуемых колебаний мирового рынка – доходы от внешней торговли.
Предлагая свой курс, курс «левых», Преображенский не скрывал трудностей, которые непременно породит ускоренная индустриализация. «В самом начале социалистического накопления, – отмечал он, – государство ведет производство, несмотря на его убыточность, и стремится лишь к наименьшему убытку во всем хозяйстве в целом и далеко не всегда – к наименьшему убытку при выборе предприятий, которые надо пустить в ход.
В пятилетнем плане необходимо исходить из того, что на протяжении ближайших пяти лет процесс индустриализации страны будет очень сильно зависеть от торговли с заграницей. Эта зависимость будет выражаться в необходимости импорта заграничных машин для оборудования фабрик и импорта сырья для работы легкой промышленности». Перейдя к экспорту, он сразу выразил серьезнейшие сомнения в том возможном объеме вывоза хлеба, который наметил Госплан, и потому предложил: «Партии и советским органам необходимо отнестись с гораздо большим вниманием, чем до сих пор, к вопросам экспорта. Необходимо добиться большего успеха в вывозе других товаров, кроме хлеба. Например, леса, продуктов животноводства и тому подобного» .
«Курс на ускоренное индустриальное развитие тех отраслей (группа «А»), отдача от которых в ближайшей перспективе была сомнительна, поставил проблему источников индустриализации в практическую плоскость. В решениях апрельского (1926 года) пленума ЦК и XV партконференции в ноябре 1927 упор был сделан на внутренние накопления: прибыль от национализированных промышленности, внешней торговли, банковской системы и госторговли; использование излишков накопления в стране через кредит, кооперацию и внутренние займы в интересах промышленности; политика цен (через снижение промышленных и сельскохозяйственных цен); резервные накопления в промышленности, режим экономии, повышение налогового бремени на кулаков и нэпманов и т.п. Это вполне вписывалось в общую концепцию строительства социализма в отдельно взятой стране.
Но осуществить индустриальный рывок только на основе накоплений отечественной промышленности ввиду ее слабости и длительного проедания основного капитала, было невозможно. Хотя и существовали проекты проведения индустриализации за счет нефтедолларов, но серьезных попыток вывести отрасль за пределы Кавказа в это время не предпринималось. Перелив капиталов в крупную государственную промышленность из частного сектора блокировался «антинэповским» законодательством – частный капитал в крупную промышленность умышленно не допускался. Оставалась перекачка средств из крестьянских хозяйств, но ее рыночные возможности в данных хозяйственных условиях были весьма ограниченны.
В 1925-1927 годах индустриализация осуществлялась за счет траты валюты эмиссионного налога. С 1927 года была расширена продажа водки населению, доход от реализации которой составил 500 млн. рублей. С 1924 года в стране растут косвенные налоги. Доход от акцизов повысился с 7,1% в 1923-1924 гг. до 24,1% в 1926-1927 годах. В 1926 году было выпущено 2 выигрышных и 2 процентных займа. В августе 1927 года советское правительство впервые прибегло к принудительным займам – среди городского населения был размещен 1-й займ индустриализации в 200 млн. рублей. Это означало, что к лету 1927 года был достигнут потолок по привлечению финансов обычными способами». (И.Б. Орлов. Противоречия индустриализации: попытки индустриализации в рамках нэпа/ Россия нэповская (Россия. ХХ век. Исследования) /Под редакцией академика А.Н. Яковлева. М., 2002. С.386-387).
Снижение уровня потребления и коллективизация позволяли большевикам серьезно снизить потребительский импорт и, как следствие, внутреннее потребление. В перспективе, индустриализация давала возможность отказаться и от закупки на Западе широкой номенклатуры промышленных изделий – от шарикоподшипников до тракторов. Это давало возможность прямо выиграть от создания импортозамещяющих пролизводств.
Согласно драфтам плана индустриализации, ее суммарная стоимость «на глазок» определялась в 4,5 миллиарда советских червонцев, т.е. более чем 2,2 млрд. долларов США. Уточню, что для страны, чей годовой экспорт редко превышал 400 млн. долларов США (в 20-х годах) это были огромнейшие деньги. Перед СССР встала проблема поиска валюты. Необходимость в валютных поступлениях диктовалась тем, что иностранное оборудование, технологии, услуги специалистов и просто образцы техники западные государства продавали Советской России только за валюту.
Дать их могли лишь два источника: экспорт и кредиты. Что касается первого, то, по словам А.И. Рыкова на XV съезде ВКП (б) в 1927 году, «партии и советским органам необходимо отнестись с гораздо большим вниманием, чем до сих пор, к вопросам экспорта. Необходимо добиться большего успеха в вывозе других товаров, кроме хлеба. Например, леса, продуктов животноводства и тому подобного». Нарком внешней торговли СССР А. Микоян на том же съезде в целом разделил такую точку зрения:
«Мы можем поднимать наше хозяйство на индустриальной основе и строить социализм лишь при условии, если мы – в особенности на первых порах – будем ввозить достаточное количество машин и сырья для того, чтобы поставить собственное производство средств производства. Но ввозить можно только на деньги, вырученные от экспорта, ибо у нас нет ни больших запасов золота, ни заграничных займов. А так как экспорт наш отстает, то мы не удовлетворяем нужд страны в импорте».
Курс на увеличение экспорта дал свои плоды – вывоз из СССР с 1929 года по 1931 год уверенно рос. Однако в эту тенденцию вмешалась конъюнктура мирового рынка, на котором в 1930 году произошел обвал цен на сырье и сельхозпродукцию. Тонна пшеницы на Чикагской бирже в 1930 году упала с 65-68 долларов за тонну до 8-12 долларов.
Таким образом, советская индустриализация, опиравшаяся на два кита: внутренние ресурсы (которые были совсем не велики) и экспорт оказалась под угрозой. Даже в относительно «благополучном» 1929 и первой половине 1930 годов экспорт из СССР с трудом покрывал импорт. Вывоз предметов искусства и золота также не дал ощутимых результатов.
4. Капкан внешней торговли.
В 20-30-х годах внешняя торговля СССР носила дефицитный характер. К примеру, данные по торговле с США в 1927-1940 годах отчетливо показывают, что только за 3 года (1929-1931 годы) у Советской России образовалась «дыра» размером почти в 250 млн. долларов. В торговле с Германией, еще одним ключевым партнером, происходило тоже самое. В 1929 – 1933 годах дефицит СССР здесь составил около 824 млн. марок (около 275 млн. долларов).
K. Mueller. Aussenhandelssystem und Industriepolitik Russlands waehrend des ersten und zweiten Fuenfjahrplanes in ihrer Bedeutung fuer die deutsch-russischen Wirtschaftsbeziehungen. 1934.
Не помогло СССР и снижение закупок готовой техники – оно шло параллельно с резким падением стоимостного объема советского экспорта из-за неблагоприятной ценовой конъюнктуры, и поэтому не сыграло того значения, которое возлагалось на этот фактор. Таким образом, закрывать возникшие дыры можно было лишь одним средством – кредитами. При этом советский экспорт не носил характер единственного источника поступлений валюты. Чтобы правильно понимать ситуацию, советский экспорт был гарантией кредитов, а не самоцелью..
Из письма И.В. Сталина В.М. Молотову (не позднее 6 августа 1930г.):
«…Договор с Италией – плюс. За ней потянется Германия. Кстати, как дело с германскими кредитами? Форсируйте вывоз хлеба вовсю. В этом теперь гвоздь. Если хлеб вывезем, кредиты будут».
Письма И.В. Сталина В.М. Молотову 1925 – 1936гг. М., 2001. С. 194.
Примечательно, что кредитоваться за рубежом СССР начал еще до начала масштабных закупок оборудования, пришедшихся на 1929-1931 годы.
Кредиты США
Советская оффшорная компания «Амторг» большую часть своих закупок в США оплачивала по кредитам. По данным авторитетного исследователя истории советской индустриализации И.Б. Орлова, к началу 1929 года СССР был должен одним только американским фирмам порядка 350 млн. долларов (И.Б. Орлов. Противоречия индустриализации: попытки индустриализации в рамках нэпа/ Россия нэповская (Россия. ХХ век. Исследования) /Под редакцией академика А.Н. Яковлева. М., 2002. С.386-387).
26 ноября 1927 года в Главном концессионном совете при СНК СССР состоялось подписание договора с американским предпринимателем Фаркуаром о предоставлении Советскому правительству 6-летнего кредита на 40 млн. долларов для перестройки и переоборудования Макеевского металлургического завода (Бирюков А.М. Роль американских фирм в восстановлении экономики и индустриализации СССР (20-е годы).//Дискуссионные вопросы российской истории. Материалы III научно-практической конференции «Дискуссионные проблемы российской истории в вузовском и школьном курсах». Арзамас, 1998). В Вене в том же году был подписан договор между Внешторгбанком СССР и американским бизнесменом Виктором Фриманом на открытие кредитной линии в 50 млн. долларов под обеспечение советским экспортом. В 1927 году была достигнута договоренность с американской компанией «Стандарт Ойл» о кредите в 75 млн. долларов под поставки бакинской нефти компании «Вакуум Ойл».
США вплоть до 1934 года не предоставляли СССР государственных кредитов, хотя СССР выражал готовность взять кредит в размере до 1 млрд. долларов, а Наркомат финансов сделал даже подробную разработку схемы кредитования. В основном кредиты СССР предоставляли частные компании, помимо того СССР до своего официального признания Вашингтоном в 1933 году предпринимал попытки разместить в Северной Америке свои облигационные займы. Во второй половине 30-х годов такие займы регулярно размещали Внешторгбанк и Амторг. С 1934 года более двух третей советских закупок в США кредитовалось американским государственным Экспортно-импортным банком.
Данных по погашению советских облигаций (Госбанка, Внешторгбанка, Амторга) нет. Данных по погашению частных кредитов также нет.
С учетом того, что к началу 1929 года советский долг перед США составлял до 350 млн. долларов, а дефицит внешнеторгового баланса в 1929-1931 годах составил 285,6 млн. долларов, то можно примерно оценить задолженность СССР перед США к началу 1932 года, минимум, в 635 млн. долларов. Данных о том, как погашалась эта задолженность, нет. Какова была сумма займов СССР (торгпредств, оффшорных компаний, банков и т.п.) в США в 1932-1940 годах сказать невозможно.
Кредиты Германии.
В 1925 году Германия предоставила СССР краткосрочный кредит в 100 млн. марок, в апреле 1926 году Германия открыла кредитную линию для СССР в размере 300 млн. марок сроком на 4 года. В 1931 году Германия предоставила СССР еще один кредит (связанный кредит) на сумму в 300 млн. марок сроком на 21 месяц. В 1935 году консорциум банков Германии предоставил кредит СССР советскому торгпредству в Берлине на сумму 200 млн. марок. Таким образом, официально за 9 лет СССР получил из Германии кредитов на 900 млн. марок, что составляет порядка 300-320 млн. долларов США. Годовой процент по этим кредитам был 6% (по кредиту 1935 года – 5%). Последний кредит в размере 150 млн. марок не был возвращен.
Помимо США и Германии кредиты СССР предоставляли:
Великобритания (ежегодно кредитовала в конце 20-х – первой половине 30-х годов) советские закупки на сумму до 20-25 млн. фунтов стерлингов. В 1936 году Англия предоставила СССР кредит в 10 млн. фунтов стерлингов.
Чехословакия предоставила СССР в 1935 году кредит на сумму в 250 млн. крон (6% годовых).
Италия – кредит в 200 млн. лир под советские закупки в 1930 году и 350 млн. лир в 1931 году.
Швеция в 1940 году предоставила СССР кредит в размере 100 млн. крон.
5. Заключение: проблемы погашения долгов.
Общую задолженность СССР только перед США и Германией на начало 1932 года можно оценить в примерно 1 млрд. долларов США. С учетом заимствований от других стран сумма могла изменяться в сторону увеличения. Полагаю, что мы можем вполне говорить о размере общей задолженности в 1,2-1,4 млрд. долларов США (2,4-2,9 млрд. золотых червонцев). Это цифры без учета облигационных займов и векселей, которые выпускал Госбанк, Внешторгбанк и ряд совзагранучреждений. В 1932 году советская торговля терпит резкий и моментальный спад. Так, объем торговли с США падает со 132 млн. долларов в 1931 году до 26 млн. долларов. Согласно советскому статистическому справочнику, объемы внешней торговли СССР по индикативным показателям (в советских рублях по курсу от 1936 года) упали с 8,4 млрд. рублей в 1931 году до 5,6 млрд. рублей в 1932 году. Падение продолжилось и в 1933-1934 годах. В 1935 году оборот внешней торговли СССР составил только 2,6 млрд. рублей.
Причинами спада были:
– падение цен на советские экспортные товары, которые невозможно было компенсировать даже увеличением объемов поставок;
– превращение мировых рынков в “рынки покупателя”, из-за чего советские поставки приводили к демпингу и дальнейшему снижению цен;
– сохранение достаточно высоких цен на промышленное оборудование;
– окончательное исчерпание у СССР золотовалютных запасов;
– сокращение кредитования СССР в западных государствах (имеются в виду связанные кредиты в первую очередь).
Согласно советскому статистическому справочнику внешней торговли 1959 года, к июлю 1932 года СССР имел внешнюю задолженность в 1,3 млрд. рублей. Данные, разумеется, индикативные.
Через полтора года к декабрю 1933 года СССР удалось каким-то образом, если верить справочнику, снизить ее почти в 3 раза до 450 млн. рублей, а к 1935 году довести до уровня лишь 139 млн. рублей. Никаких объяснений этому чуду в советской и российской историографии нет. Единственную попытку как-то разумно объяснить такую динамику предпринял (из известных мне, конечно) С.Н. Прокопович. По его мнению, СССР гасил задолженность за счет вывезенных в ранние годы на Запад товаров, но вовремя не распроданных. На чем базируется такое предположение не совсем понятно, поскольку сомнителен факт, что СССР, живущий в крайнем напряжении экспортных ресурсов, был способен депонировать за рубежом на несколько лет те или иные товары.
На мой взгляд, единственным источником для погашения этой задолженности (если все же поверить в то, что она была именно погашена) могли быть облигационные займы и выпуски векселей в западных государствах (продажи предметов искусства, золота и драгоценностей я не учитываю, поскольку итоги этой “торговли” были относительно скромными). Обеспечением таких займов были поставки золота, некоторых сырьевых товаров, возможно, в ряде случаев, займы обеспечивались гарантиями и имуществом советских банков, офшорных организаций и т.п. По неподтвержденной пока информации, США выдавали СССР кредиты под залог имущества ряда предприятий медной и цинковой отраслей цветной металлургии.
Достаточно сказать, что эта деятельность приносила СССР доходы несравнимо большие, чем простой экспорт, в том числе и золота. Например, только в январе-марте 1934 года СССР успел частично разместить в США займ, под который было привлечено около 5 млн. долларов. Только за одну неделю продаж облигаций под залог имущества и доходов советских железных дорог в 1928 году в США большевики выручили порядка 100 тыс. долларов.
Поскольку практика облигационных займов в 30-х годах активно использовалась Москвой в США и Англии, то можно предположить, что этот денежный поток и позволил в конечном итоге расплатиться с долгами и даже финансировать внешнюю торговлю, которая, правда, по ряду понятных причин находилась во второй половине 30-х годов в достаточно скромных пределах.
Примечания:
Советские облигации в США (1935 год)
Случай с займами Внешторгбанка в США (1937)
Облигационный заем СССР в США и Англии (1928 год)
$ 1 млрд для Советской России
Е.А. Осокина. Золотая лихорадка по-советски – II
Е.А. Осокина. Золотая лихорадка по-советски – I
Е.А. Осокина. На большой дороге с Рембрандтами-II
Е.А. Осокина. На большой дороге с Рембрандтами-I
Е.А. Осокина. Доллары для индустриализации.
И.Б. Орлов. “Противоречия индустриализации”. Из сборника “Россия НЭПовская. Исследования”, М., 2002. Часть I
И.Б. Орлов. “Противоречия индустриализации”. Из сборника “Россия НЭПовская. Исследования”, М., 2002. Часть II
И.Б. Орлов. “Противоречия индустриализации”. Из сборника “Россия НЭПовская. Исследования”, М., 2002. Часть III
Шевяков А.А. “Советско-германские экономические связи в предвоенные годы” // Социологические исследования, 1995, № 5. C.13-25. Часть I
Шевяков А.А. “Советско-германские экономические связи в предвоенные годы” // Социологические исследования, 1995, № 5. C.13-25. Часть II
История Амторга
Занимательная статистика внешней торговли: СССР и США в 1929 – 1939 годах.
Торговля СССР с Германией в 1925 – 1933 гг.
Торговля СССР с США в 1939-1940 годах (1929 – 1940).
Стоимость советского рубля в 1934 году
Деньги, финансы и кредит в советской индустрии.
Внешняя задолженность СССР: одно маленькое чудо.
Кредиты под советские закупки в США.
