Когда Амелия Мэри Эрхарт появилась на свет, казалось, что ей уготовано счастливое детство. Ее отец Сэмюэл Эдвин Стэнтон Эрхарт, которого все звали просто Эдвин, был человеком небогатым и работал простым клерком в железнодорожной компании, но ее мать Эми была дочерью одного из самых уважаемых и богатых людей города Атчисона в штате Канзас. Могущественного деда Амелии звали Альфред Отис, он был отставным окружным судьей и президентом местного банка, так что по меркам небольшого канзасского городка семья принадлежала к высшему обществу.
Первые годы жизни Амелии и ее младшей сестры Мюриэл и правда были наполнены счастьем. Семья, жившая в доме дедушки Альфреда, ни в чем не нуждалась и ни в чем себе не отказывала. Однако довольно скоро стало понятно, что Эдвин и Эми прекрасно умеют тратить деньги, но совершенно неспособны их зарабатывать. Карьера Эдвина двигалась очень медленно, к тому же ему не везло. Все надежды он возлагал на свое изобретение — крепление для сигнального флажка, устанавливаемого на вагонах, однако визит в патентное бюро принес горькое разочарование: аналогичное устройство уже было запатентовано несколько лет назад. Эдвин Эрхарт не однажды перевозил семью из города в город, хватаясь за любую работу, однако выше младшего менеджера так никогда и не поднялся. С досады он начал пить, и положение семьи с годами становилось все более угрожающим. Богатый дедушка тем временем не спешил помогать своим внучкам, поскольку с самого начала был против брака дочери с неимущим неудачником. А после смерти Альфреда Отиса имущество досталось его жене Амелии Отис, бабушке будущей летчицы. Когда же в 1912 году бабушка скончалась, оказалось, что по завещанию доля наследства, полагавшаяся Эми, должна была оставаться под контролем ее брата в течение 20 лет или пока не умрет ее муж Эдвин.
Между тем Амелия Эрхарт росла здоровой, жизнерадостной и непоседливой девочкой. В компании соседских ребятишек она была заводилой и постоянно выдумывала новые игры. Воображение у нее было довольно богатое, а чувство опасности было ей почти незнакомо, так что недостатка в развлечениях она не испытывала. Однажды, катясь на санках с холма прямо под колеса приближавшегося экипажа, она даже не подумала затормозить или спрыгнуть, потому что считала, что успеет проехать. Она пролетела под самым носом у лошади. В другой раз ее безответственный отец позволил ей поиграть с заряженным ружьем. Девочка отправилась в подвал дедушки Альфреда охотиться на крыс и, ранив одну из них, бросилась за ней вдогонку, чтобы "нанести удар милосердия". Дедушка в тот день был очень недоволен. Впрочем, в те годы Амелия даже не помышляла об авантюрной карьере, а когда в 10 лет на ярмарке впервые увидела аэроплан, почти не обратила на него внимания. Впоследствии она вспоминала: "Это была какая-то штуковина из ржавой проволоки и дерева. Меня в тот день куда больше интересовала дурацкая шляпа, сделанная из корзины для персиков, которую я купила за пятнадцать центов".
Счастливой юности пришел конец в 1915 году, когда Эдвин в очередной раз потерял работу и Эми, оставив его, увезла детей в Чикаго. Здесь Амелии пришлось ходить в школу для бедняков и считать каждый цент. Более того, под Рождество они с сестрой были вынуждены собирать пустые бутылки, чтобы накопить денег на ленты для праздничного вечера. Позднее семья все-таки воссоединилась, и родители смогли устроить Амелию в колледж для девушек из хорошего общества. Благодаря стараниям тамошних преподавателей Амелия получила воспитание, подобающее отпрыску рода Отисов, однако ее финансовые возможности совершенно не соответствовали ее запросам.
Колледж Амелия так и не закончила, как не закончила и Колумбийский университет, где проучилась потом пару семестров. Единственная профессия, которой ей удалось овладеть, была профессия сиделки — в 1917 году она подрабатывала в военном госпитале, ухаживая за ранеными, вернувшимися с полей мировой войны. Она зарабатывала на жизнь, работая клерком в офисе телефонной компании без всяких надежд на повышение. Ее отношения с лицами противоположного пола тоже не складывались, в чем был отчасти повинен ее почти двухметровый рост. К тому же она ждала появления высоких чувств, но, как сама признавалась подруге, "никак не могла влюбиться" и даже покупала у доктора какие-то таблетки, якобы повышавшие влюбчивость. Лечение не помогло. Надежды на то, что бабушкины деньги когда-нибудь попадут в ее руки, тоже не было, потому что в 1920 году ее мать все-таки отсудила наследство у своего брата и принялась расточать его с невероятной скоростью. В свои 23 года Амелия имела все основания считать себя такой же неудачницей, как и ее отец. Вероятно, Эдвин чувствовал себя виноватым перед дочерью за то, что не смог обеспечить ей достойного жизненного старта, и поэтому всячески старался угодить ей или как-нибудь развлечь. 28 декабря 1920 года отец привел Амелию на ярмарку, где тогда еще никому не известный авиатор Фрэнк Хок катал всех желающих на аэроплане. Прокатившись в первый раз в жизни на самолете, Амелия решила, что будет летать во что бы то ни стало. Не прошло и месяца после первого полета, как Эдвину пришлось везти дочь в аэроклуб, где она твердо заявила, что "хочет летать". Для человека, который в свое время вручил маленькой девочке заряженное ружье, отправить дочь в небо на фанерном аэроплане было в порядке вещей.
Амелия Эрхарт вовсе не была первой женщиной, поднявшейся в воздух. Достаточно сказать, что в аэроклубе ее инструктором была Нета Снук — молодая, но уже опытная летчица, которая вскоре стала лучшей подругой Амелии. Ее пилотажные успехи были впечатляющими, но не грандиозными. Амелия умела взлетать и держаться в воздухе, но посадки у нее иногда были довольно жесткие, что, впрочем, было вполне естественно для новичка. Чтобы оплачивать уроки Неты, Амелии пришлось взять в аренду грузовик и по выходным доставлять грузы для строительной компании. При этом девушка, которой не хватало денег на аэроклуб, мечтала купить собственный самолет и в итоге выпросила денег у матери. В те времена аэропланы стоили недорого, потому что после мировой войны армия распродала почти весь свой парк, а желающих иметь у себя летательный аппарат было не так уж много. Та же машина, что приглянулась Амелии, и вовсе была собрана в гараже хозяином ее аэроклуба. В июле 1921 года Амелия стала обладателем двухместного учебного аэроплана, который тут же выкрасила в ярко-желтый цвет и нарекла "Канарейкой". В 1922 году она взлетела на высоту 4300 м и объявила о том, что поставила мировой рекорд высоты для женщин. Международная федерация аэронавтики, правда, рекорд регистрировать не стала, поскольку не разделяла рекорды на мужские и женские. Отказ в регистрации расстроил Амелию, но не настолько, чтобы не получить в 1923 году пилотскую лицензию от федерации. Она оказалась 16-й женщиной в мире, удостоившейся такой чести. Впрочем, авиаторская карьера Амелии еще только начиналась.
В 1928 году Амелия зарабатывала тем, что помогала хозяину своего аэроклуба Берту Киннеру продавать самолеты, которые он продолжал производить чуть ли не кустарным способом. Она подыскивала клиентов и благодаря хорошо подвешенному языку легко убеждала их в достоинствах аэропланов гаражной сборки. В ту пору уже вся американская нация была помешана на авиации. В мае 1927 года американец Чарлз Линдберг в одиночку перелетел через Атлантику и стал самым популярным человеком в стране. Его лавры многим не давали покоя, и до конца 1927 года подвиг повторили несколько пилотов. Впрочем, среди них не было ни одной женщины. В апреле 1928 года Амелии Эрхарт позвонил некий агент по связям с общественностью и спросил, не желает ли она стать первой женщиной, перелетевшей Атлантический океан. Амелия не знала, что ответить, и обещала подумать.
Агент, позвонивший Амелии, работал на Джорджа Палмера Патнэма, книгоиздателя и промоутера. Патнэм раскручивал не звезд шоу-бизнеса или чемпионов в тяжелом весе. Он раскручивал национальных героев. Именно Патнэм убедил Линдберга написать книгу о его перелете и издал ее. Он же издал книгу полярного летчика Ричарда Берда, которая благодаря коммерческому таланту Патнэма разошлась приличным тиражом. Теперь же он узнал, что Берд продал свой самолет какой-то английской леди, которая задумала сама пересечь Атлантику. Наведя справки, Патнэм узнал, что самолет купила Эми Гест, супруга бывшего британского министра авиации. История первой женщины, пролетевшей над океаном, должна была стать настоящей сенсацией, и Патнэм не собирался упускать такой случай.
Через своих агентов издатель установил, что семья миссис Гест высказалась против ее перелета и теперь дама готова предоставить самолет какой-нибудь другой женщине, готовой рискнуть. Войдя в контакт с миссис Гест, Патнэм пообещал найти ей "девушку нужного сорта" для исполнения столь важной миссии. Когда же один из агентов указал ему на Амелию Эрхарт, Патнэм решил, что никого лучше ему не найти. Издателя совершенно не волновало ее летное мастерство, для него главным было то, что она внешне походила на Чарлза Линдберга. Как и Линдберг, она была высокой, светловолосой, светлоглазой, немного застенчивой и обладала приятной улыбкой.
Вскоре Патнэм вступил в переговоры с Амелией. Ей было сказано, что машину поведет пилот-испытатель Уилмер Стульц, который получит за работу $20 тыс., а механиком будет Луис Гордон, который получит $5 тыс. Амелии отводилась роль командира, а точнее, груза, потому что реальное управление машиной должно было оставаться в руках Стульца. За полет Эрхарт не получала никаких денег, и даже гонорары за статьи и интервью должны были возвращаться в "фонд операции", то есть Патнэму. Зато Амелии доставалась вся слава. Поразмыслив несколько дней, она согласилась на все условия, и ее новая жизнь началась.
О своем предприятии Амелия не сказала даже родителям. 17 июня 1928 года самолет Fokker F.VIIb, которому было дано название "Дружба", взлетел с побережья Ньюфаундленда и взял курс на восток. Единственной обязанностью Амелии во время полета было ведение бортового журнала, в то время как Стульц управлял самолетом. Через 20 часов 40 минут "Дружба" приземлилась возле городка Бери-Порт в Уэльсе, и вскоре имя Амелии Эрхарт стало известно всему миру. Некоторые газеты, правда, иронизировали, что "ее присутствие помогло успеху предприятия не больше, чем если бы на ее месте летела овца", но подобные замечания тонули в общем хоре похвал и славословий. К тому же Эрхарт было не в чем упрекнуть, ведь она на каждом митинге и банкете честно признавалась, что настоящим пилотом был Стульц, а не она. Но публику и прессу интересовала именно она, а не Стульц, который к тому же, будучи завзятым алкоголиком, редко оказывался трезв. В Лондоне Эрхарт стала центром всеобщего внимания. Она пила чай с Бернардом Шоу, танцевала с принцем Уэльским, давала бесконечные интервью, а один фермер из графства Кент даже предложил ей выйти за него замуж. Воспитание в элитном колледже давало о себе знать — она прекрасно держалась, демонстрировала знание этикета и дипломатично отвечала на вопросы, в то время как Стульц и Гордон вели себя точно так, как британцы ожидали от "этих янки". Однажды Стульц заявил, что желает уехать в Америку только на американском корабле, потому что не доверяет "всяким иностранцам". Англичане очень обиделись. В другой раз Стульц и Гордон решили слетать на авиасалон в Ле-Бурже, где задержались и пропустили аудиенцию у принца Уэльского.
По возвращении в Америку Амелию ждал все тот же восторженный прием, а также статус национальной героини, с которым она бы не знала, что делать, если бы не Патнэм, который организовал ей турне по стране с непременными выступлениями и постоянными банкетами. Книга, естественно, тоже была вскоре написана, и Патнэм ее распродал, хотя текст получился необыкновенно скучным и невыразительным. И все же, как и обещал Патнэм, слава досталась только одной Эрхарт, а Стульца и Гордона публика даже не узнавала. Однажды перед очередным выступлением Стульц по обыкновению куда-то исчез, а Гордон пошел его искать и тоже пропал. В итоге роль Стульца исполнил Патнэм, а Гордона — его знакомый пилот. Подмены никто не заметил.
Подвиг принес Амелии немало новых возможностей. Прежде всего она по совету Патнэма стала зарабатывать, читая по всей стране лекции о том, что женщины способны пилотировать самолеты не хуже мужчин. Лекции пользовались успехом и приносили Эрхарт стабильный доход. Впрочем, советы Патнэма были не всегда так хороши. Когда Стульц и Гордон согласились участвовать в рекламе сигарет Lucky Strike, издатель посоветовал Амелии принять участие в их предприятии за скромное вознаграждение в $1500. Это была ошибка, потому что журнал McCall`s, предлагавший ей постоянную работу, немедленно отозвал свое предложение, поскольку редакция считала, что порядочные женщины не могут курить. Зато журнал Cosmopolitan с удовольствием принял Эрхарт на работу, предоставив ей вести колонку об авиации. Статьи у Амелии получались такими же скучными, как и ее книга, и вскоре ей пришлось нанять для их написания "литературного негра".
Вскоре она получила еще более интересное предложение. Железнодорожный магнат Клемент Кийз решил освоить воздушную стихию и создал авиакомпанию ТАТ, которая стала обслуживать несколько авиалиний. Поскольку публика в целом еще боялась летать, Кийз нанял Линдберга в качестве специалиста по связям с общественностью. Амелии он предложил аналогичную должность и не прогадал, поскольку Эрхарт помимо личного обаяния обладала даром убеждения. Особенно хорошо ей удавалось убеждать женщин в том, что летать по небу наравне с мужчинами — их законное право, так что дело у нее спорилось. Однако ей было этого мало. Амелии хотелось заслужить уважение профессионального сообщества летчиков и особенно летчиц, которые смотрели на нее как на выскочку, незаслуженно греющуюся в лучах славы.
Желая самоутвердиться среди коллег, Эрхарт постоянно выступала в пользу равенства в небе женщин и мужчин, что порой приводило к довольно печальным результатам. В 1929 году Амелия решила принять участие в Первом женском воздушном дерби — гонках, в которых должны были участвовать только летчицы. Узнав, что устроители подготовили для дам слишком легкий, по ее мнению, маршрут, Эрхарт пришла в ярость и настояла на том, чтобы участницам пришлось лететь над Скалистыми горами. В результате одна летчица погибла, а несколько попали в аварии, но остались живы. Сама Эрхарт пришла к финишу третьей. В целом профессионалы не были склонны восторгаться Амелией, поскольку она все еще оставалась довольно посредственным пилотом. Например, на авиагонках на Великих озерах она была дисквалифицирована за то, что не смогла повернуть где нужно.
Патнэм продолжал заботиться о ее имидже и фактически руководил каждым ее шагом. Он освещал в прессе ее любое новое достижение вроде очередного рекорда высоты или скорости, а также следил за тем, чтобы она носила правильные шляпки, появлялась на нужных светских мероприятиях и т. п. Словом, он имел все основания считать Амелию своим творением. В 1929 году от Патнэма ушла жена, и уже очень скоро он знал, с кем хочет связать свою судьбу. В 1931 году Джордж Патнэм и Амелия Эрхарт поженились. Однако, став мужем Амелии, Патнэм не перестал оставаться ее менеджером. Как никто другой он понимал, что героине для того, чтобы оставаться на плаву, нужно совершать подвиги. Вскоре он придумал, какую вершину Амелии надлежит покорить на этот раз.
К 1932 году летное мастерство Амелии уже было довольно высоким, да и авиационная техника продвинулась по сравнению с 1929 годом. Теперь и она, и ее муж считали, что настала пора повторно бросить вызов Атлантике — с той разницей, что на этот раз Эрхарт должна была лететь в одиночку. Продолжение: http://www.kommersant.ru/doc/782126
