Теодор Рузвельт (Theodore Roosevelt) – 26-й президент США – родился 27 октября 1858 года в Нью-Йорке (штат Нью-Йорк), умер 6 января 1919 года в Ойстер Бэй (штат Нью-Йорк). Президент США с 14 сентября 1901-го по 4 марта 1909 года.
Родившись в довольно зажиточной семье, юный Рузвельт получил добросовестное и полное любви воспитание. В детстве, Теодор страдал астмой и близорукостью, но во многом благодаря отцу, он возместил физическую неполноценность постоянными физическими тренировками. Таким образом, уже тогда у Рузвельта, формировалась железная воля и непоколебимое стремление добиваться своих целей. Забегая вперед, можно отметить что, будучи президентом, Рузвельт постоянно поддерживал свою физическую форму: занимаясь боксом, играя в теннис, а также ездой на лошадях. В детстве Теодор много путешествовал с семьей, благодаря чему познал культуру Европы и Египта. В 1873 году, молодой Рузвельт несколько месяцев прожил в Германии, где получил хорошие знания немецкого языка.
В 1876 году Рузвельт поступил в Гарвардский Университет. Там он знакомится со своей первой женой – Элис Хэтеуэй, дочерью бостонского банкира. Окончив университет, Рузвельт возвращается в Нью-Йорк, где продолжает изучать юриспруденцию, а также занимается историей.
В 1881 году выходит первая книга Теодора Рузвельта – «Война на море 1812 года», которая положила начала его многогранной историко-литературной деятельности. В том же году он баллотируется для республиканской партии на выборах парламента штата Нью-Йорк.
14 февраля 1884 года у Рузвельта случается горе – умирает его мать и в тот же день, при родах – жена. Уставший и подавленный горем Рузвельт уезжает на Средний Запад, там он находит покой в простой жизни скотовода. Однако засуха, а также связанные с этим финансовые потери, заставляют его вернуться в Нью-Йорк, где он снова с головой погружается в политику.
 |
В 1886 году Рузвельт женится во второй раз. Его супругой стала подруга детства Эдит Кэроу, которая позже подарила ему пятерых детей, еще один ребенок у Рузвельта был от первого брака.
В 1895 году Рузвельта назначают шефом полиции города Нью-Йорк, а в 1897-м – помощником министра военно-морского флота. Там у него появляется возможность ознакомиться с политикой безопасности США, а также заняться созданием флота.
В 1898 году началась испано-американская война. Рузвельт желал этой войны, так как понимал, что в случае победы, США укрепит свои позиции в Западном полушарии. Он также понимал, что это шанс для него заявить о себе. Таким образом, он пошел на военную службу, сформировал свой батальон («Суровые всадники») и в конце войны получил широкую известность, став одним из героев войны.
В 1898 году, Рузвельта избирают на пост губернатора штата Нью-Йорк, но в этой должности он пробыл не долго. Благодаря своей популярности, он был выдвинут республиканцами на пост вице-президента страны. 4 марта 1901 года вновь испеченный вице-президент страны произнес свою знаменитую инаугурационную речь: «Мы – новая нация, которая уже обладает огромной силой, но политическая сила означает только предварительную демонстрацию власти, которая еще появится. Мы – ведущая держава на Западном полушарии. На востоке и западе, через два огромных океана мы видим жизнь еще большего мира, в котором мы, хотим этого или нет, должны принимать участие».
5 сентября 1901 на президента Мак-Кинли было совершено покушение, а 9 дней спустя он умер от полученных ран. Таким образом, 14 сентября 1901 года, 42-х летний Рузвельт стал самым молодым президентом США.
Став президентом, Рузвельт решил полностью исчерпать полноту власти этого поста для осуществления своих политических замыслов, но также он не забыл устроить свой быт. Переехав большой семьей в Белый Дом, он приказал сделать там капитальный ремонт и восстановить простоту первоначальной архитектуры, также он велел расширить Дом, достроив новое крыло. После ремонта, двери Белого Дома были открыты для представителей любого слоя населения. Также, на популярности Рузвельта отразился случай, когда в 1902 году, находясь на охоте, президент пожалел маленького медвежонка. За этот эпизод ухватились фабрики игрушек, которые начали штамповать популярного и до сих пор «Медвежонка Тедди».
 |
| Семья Рузвельтов |
Незащищенное положение в собственной партии оставалось сначала слабым местом. Марк Ханна, самый опасный противник Рузвельта, поддерживался финансовой олигархией Нью-Йорка, которая была мишенью для атак Рузвельта против “имущего класса”. Если Рузвельт хотел провести свои законопроекты через Конгресс и быть выдвинутым своей партией на президентские выборы 1904 года, то должно было измениться соотношение сил внутри партии и разрядиться его отношение к крупным банкирам Нью-Йорка и капитанам индустрии. То, что это удалось, доказывает его мастерство опытного политика. Благодаря ловкой кадровой политике он приобрел влияние на республиканские партийные машины в отдельных штатах. Добросовестно поддерживал отношения с церковью и лидерами американских евреев, итальянцев, немцев и негров. С другой стороны, умело создавал впечатление непрерывности, не изменяя состава кабинета Мак-Кинли и показывая сначала готовность к компромиссам в своих намерениях реформы. После смерти Ханна в феврале 1904 года ведущая позиция Рузвельта в партии стала, наконец, неоспоримой. В июне 1904 года делегаты на съезде республиканцев в Чикаго почти единодушно выдвинули его кандидатом на предстоящие выборы президента. Вместе со своим кандидатом на пост вице-президента сенатором Чарльзом Уорреном Фэрбенксом из штата Индиана Рузвельт 8 ноября 1904 года с подавляющим большинством выиграл выборы против кандидата от демократов Олтона Брукса Паркера. Еще в ночь выборов Рузвельт объявил об отказе выставлять свою кандидатуру на выборы 1908 года.
Уже в декабре 1901 года он заявил перед Конгрессом, что центры тяжести его внутренней политики будут лежать на осуществлении реформ и обеспечении социальной стабильности и что во внешней политике на передний план выдвинутся проведение “Доктрины Монро” и строительство флота.
В центре политики реформ его президентства, которую он в 1903 году характеризовал понятием “Честная сделка”, стоял контроль государства над гигантскими трестами. Рузвельт знал, что США не могут отказаться от крупных предприятий, если они хотят выстоять в международной конкуренции. Его борьба против могущественных промышленных “властителей страны” касалась только “белых ворон” среди них, которые, по его мнению, из чистого эгоизма и жажды наживы злоупотребляли правилами игры свободной конкуренции. Только посредством государственного контроля, в этом он был убежден, общество может овладеть неблагоприятной ситуацией. “Хорошие” предприятия, напротив, доказали свою сознательность тем, что наряду с заинтересованностью в прибылях учитывают благо общества.
Испытание на власть началось в 1902 году, когда генеральный прокурор Рузвельта Филандер Нокс с помощью антитрестовского закона Шермана от 1890 года начал процесс против влиятельного железнодорожного конгломерата “Северной акционерной компании”, и Верховный суд в 1904 году постановил распустить трест. К этому прибавились другие процессы против трестов. Прагматизм Рузвельта проявился в том, что он избежал столкновения с финансовыми магнатами с Уолл-Стрит, когда они показали готовность к кооперации и признанию государственных полномочий контроля.
Другие реформаторские мероприятия охватывают создание министерства торговли и труда в 1903 году, которое взяло на себя контроль над хозяйственными предприятиями, функционирующими на национальном уровне. На законной основе были урегулированы грузовые тарифы частных железных дорог, а также устранены грубейшие нарушения при обработке продуктов питания и в фармакологии. Радиус действия этих мероприятий был, правда, ограничен, но реформы популярны, тем более, что Рузвельт одновременно отмежевался от сторонников радикальных изменений, которых он презрительно назвал «гряземетателями» Рузвельт сдержанно вел себя в особенно щекотливом вопросе экономической политики о таможенных тарифах, хотя лично был убежден в необходимости реформы. Это было уступкой консервативному крылу его партии, которое в 1897 году начало Тарифом Дингли экстремальную политику защитных пошлин.
Заинтересованная позиция Рузвельта по отношению к задачам организованных рабочих подверглась испытанию в 1902 году стачкой на шахтах по добыче антрацита в Пенсильвании. Президент однозначно сочувствовал бастующим рабочим, требования, о повышении зарплаты которых казались ему оправданными. Но сам он вмешался в конфликт только тогда, когда владельцы шахт проявили неблагоразумие, и продолжавшаяся месяцы забастовка поставила под серьезную угрозу снабжение углем на предстоящую зиму. Угрозой направить армию в угольные области и национализировать шахты президент после долгих переговоров добился того, что владельцы шахт согласились принять по вопросу зарплаты решение арбитражного суда. Признание государственного права вмешиваться в трудовые конфликты Рузвельт оценил как один из своих крупнейших внутриполитических триумфов. Хотя приговор арбитражного суда принес рабочим лишь скромные преимущества, этим был создан прецедент того, что рабочие конфликты не являются исключительно частным делом.
В начинаниях реформ условий труда особенно отчетливо проявилась умеренно-консервативная политическая философия Рузвельта, которая основывалась на вере в гармонию интересов между капиталом и трудом. Государство должно лишь корректировать недостатки, как защитник равновесия стоять над партиями и восстанавливать «естественную» гармонию. Приверженцев теории классовой борьбы он осуждал как «двуличных демагогов и глупых мечтателей», а «триумф черни» он считал «таким же скверным, как и триумф плутократии». С другой стороны, приветствовал образование профсоюзов как необходимый противовес против движения концентрации со стороны капитала.
Рузвельт постоянно клеймил отсталость американского трудового законодательства по сравнению с другими современными индустриальными государствами. Прежде всего, он выступал за восьмичасовой рабочий день и за законы охраны труда для детей и женщин. Но для решения вопросов трудового права отдельные штаты имели законодательные полномочия, и поэтому федерально-государственные инициативы были сильно ограничены. Даже закон об ответственности работодателей был отклонен Верховным судом в Вашингтоне как противоречащий конституции. Интересам американских рабочих соответствовало также стремление Рузвельта ужесточить иммиграционные законы, чтобы удерживать вдали от Соединенных Штатов переселенцев из Азии и Южной и Восточной Европы, которые как дешевая рабочая сила снижали зарплату.
Важные инициативы были разработаны по защите природы и окружающей среды. Уже в 1902 году согласно закону о мелиорации был начат широкомасштабный план орошения засушливых регионов запада. К этому добавилась защита лесов от беспощадного вырубания, причем право всеобщности имело преимущество перед интересами частных владельцев. Помимо этого были созданы новые национальные парки, а уже существующие расширены. Так как эти мероприятия, прежде всего, были направлены против крупных спекулянтов, то в западных штатах они нашли большое признание.
Об отношении к американским аборигенам Рузвельт думал также «современно» в понимании своего времени. Цель закона об общем распределении, который делил земельные владения индейцев между членами рода, заключалась в том, чтобы «сломить массу рода». Для тех, кого это касалось, оно означало не что иное, как принудительное окультуривание и потерю своего «я». Эта по сегодняшним представлениям негуманная политика казалась тогда «прогрессивной», так как приобщение индейцев, стоящих якобы культурно и социально на более низкой ступени развития, к «современной» цивилизации считалось частью миссии прогрессивной политики.
Рузвельт не был расистом в строгом смысле современной расовой теории, которая принципиально объявляет людей с другим цветом кожи биологически неполноценными. Он был первым президентом, который пригласил в Белый дом представителя афро-американцев, хотя за посещение знаменитого Букера Т. Вашингтона его подвергли критике. Не цвет кожи, а успехи цивилизации народа были для него решающими. О японцах, чьи социально-культурные достижения он ценил, говорил с большим уважением. Однако его стереотипы мышления, односторонне направленные на собственную культуру, мешали проникновенно понять проблемы других этнических групп и народов.
Глубокая вера Рузвельта в превосходство англосаксонской и древнегерманской цивилизации определили его внешнеполитические убеждения и особенно его политику по отношению к латиноамериканским соседним государствам. Экономические мотивы играли в его «империалистической» политике скорее подчиненную роль, тем более, что конъюнктура с момента его вступления в должность до краха на Уолл-стрит развивалась удовлетворительно и американский экспорт не оставлял желать лучшего. Рузвельту были важны не территориальные завоевания, хотя область, предусмотренная для строительства Панамского канала, составляла важное исключение. Его «империализм» был мотивирован политической безопасностью и концентрировался в связи с Панамским каналом на обеспечении американского военного превосходства в районе Карибского моря. Рузвельт разделял, однако, мнение многих теоретиков империализма, что западные нации должны взять на себя миссию по отношению к нецивилизованным, якобы еще мало развитым народам периферии. Он был не в состоянии понять социально-экономические трудности, с которыми боролись эти страны, и возлагал вину за их экономическую и политическую нестабильность на коррумпированную руководящую элиту. «Мошеннической маленькой обезьянкой» обозвал он венесуэльского президента Киприано Кастро, когда тот хотел заставить одно американское предприятие соблюдать действующие в Венесуэле законы. Подобными ругательствами он одарил колумбийских парламентариев, которые, отказавшись продать США права на строительство Панамского канала, сначала блокировали начало строительства. Рузвельт не посчитался с их сопротивлением, поддержал стремления Панамы к независимости и таким образом приобрел в американское владение маршрут канала. Ничто не отравляло политические отношения между латиноамериканскими государствами и США до первой мировой войны так, как эта демонстрация рузвельтовской политики силы. К этому контексту относится также и Заключение Рузвельта к «Доктрине Монро» от декабря 1904 года, которое гласило, что США в будущем берут на себя функцию полиции на Карибском море, чтобы контролировать поведение тамошних власть имущих. В 1905 году был силой навязан таможенный контроль в Доминиканской Республике, от которого Рузвельт не отказался, даже несмотря на оппозицию в сенате. Куба еще в 1903 году была вынуждена смириться с отягчающим ограничением своего суверенитета согласно поправке Платта и уступить США Гуантанамо как опорный пункт военно-морского флота. В 1906 году американские военно-морские части вновь высадились на Кубе. Только Элайхью Руту, который после смерти Джона Хейя в 1905 году занял пост министра иностранных дел, удалось временно успокоить волны возмущения в Латинской Америке.
Латиноамериканская политика Рузвельта принесла ему славу одержимого властью и жаждущего войны империалиста. Своей примечательной фразой «говори мягко и носи большую дубинку, и ты далеко пойдешь» он сам способствовал тому, чтобы его портрет во всеобщем историческом сознании исказился до карикатуры. Под «большой дубинкой» подразумевался американский боевой флот, который Рузвельт хотел применить не для приучения к дисциплине слабых государств Карибского региона, а который служил ему инструментом его политики устрашения по отношению к немецким экспансионистским устремлениям в Латинской Америке, а также против японских амбиций в Азии. По отношению к Великобритании морские угрожающие жесты казались излишними, так как английское правительство после Венесуэльского кризиса 1895 -1896 гг. держалось проамериканского курса ввиду растущих тягот в Европе и Африке и принимало во внимание незащищенную в военном отношении Канаду.
Вся американская политика безопасности уже с 1900 года была нацелена на немецкие устремления, после того, как кайзеровское правительство перешло к «мировой политике» и законами Тирпица начало систематическое строительство военно-морского флота. Ввиду огромных масштабов германских планов вооружения нужно было рассчитывать на смещение равновесия сил на Атлантическом океане, что могло на долгое время поставить под угрозу «Доктрину Монро», тем более, что имперское руководство громогласно заявляло, что в будущем намерено утвердить германское «место под солнцем» также и в Вест-Индии. Тогда американские адмиралы не чувствовали себя достаточно готовыми к военному конфликту с немецким военно-морским флотом. Высшей целью американской политики безопасности стало помешать кайзеровской империи приобрести морскую базу на Карибском море, потому что тогда стратегическая исходная позиция в немецко-американской войне значительно изменилась бы в пользу Германии. Одновременно успехи в строительстве немецкого флота стали решающим критерием для вооружения американского военного флота. Рузвельт неограниченно поддерживал эти принципы политики безопасности.
Американские опасения были взяты не с потолка, потому что германское командование флотом было действительно заинтересовано в военной базе на Карибском море, а существование аналогичных планов военных действий на случай войны с Соединенными Штатами указывает на то, что имперское руководство в то время учитывало повышенный риск германо-американской войны.
Основанием для американских опасений служило еще и то, что сформулированное в «Доктрине Монро» притязание США на политическое господство на всем Западном полушарии еще не было подкреплено реальным экономическим соотношением сил в Латинской Америке. Европейские и особенно британские и германские экономические интересы, а не американские, определяли картину. Одновременно с 1890 года значительно возросла европейская готовность к военной интервенции для защиты собственных интересов как в Азии и Африке, так и в Южной и Центральной Америке. Рузвельта беспокоил факт, что по международному праву ничто не препятствовало европейским интервенциям, и осуществление «Доктрины Монро» было исключительно вопросом силы. Поэтому флот приобрел для него большое значение как политический инструмент устрашения.
Серьезная проба сил с империей состоялась в связи с немецко-английской блокадой венесуэльского побережья зимой 1902-1903 гг. С помощью флота, своевременно собранного для маневров перед Пуэрто-Рико, Рузвельт продемонстрировал устрашающее действие собственной морской силы и принудил кайзеровское правительство к компромиссу в очередном вопросе претензий. Сам Рузвельт исходил из того, что немецкое правительство метило на приобретение венесуэльского острова Маргарита как военной базы. Только после кризиса стало ясно, что вместо этого оно делало ставку на установление финансового контроля по египетскому образцу. Рузвельта несколько сбило с толку британское участие в блокаде, так как она была непредвиденной и перечеркивала его планы устрашения по отношению к кайзеровской империи. Но немецко-английский альянс оказался непрочным. Поэтому дипломатично и дружески, но решительно Рузвельт ввел в игру свой размещенный в Карибском море флот в качестве «большой дубинки» и принудил кайзеровское правительство к отступлению. Дипломатически кризис для Рузвельта закончился большим успехом, тем более что в его ходе стало ясно, что совместные немецко-английские действия в Латинской Америке не имели больше прочной основы у населения обеих стран. С немецкой стороны сам император стал искать расположения Рузвельта, и возникло немецко-английское соперничество за американскую дружбу, которое становилось тем интенсивнее, чем критичней складывались германо-английские отношения.
Венесуэльский кризис имел продолжение в 1904 году, когда Международная судебная палата в Гааге признала за державами-интервентами приоритетное право на выполнение их рекламационных требований. Приговор поставил Рузвельта перед нерадостной альтернативой: или смириться с насильственным взысканием рекламаций и долгов европейскими державами в Латинской Америке, или самому взять ответственность за эти государства и сделать из себя судебного исполнителя европейских кредиторов. Рузвельт выбрал вторую возможность как наименьшее зло. В этой связи следует оценивать его «Заключение» к «Доктрине Монро». Перед американским сенатом он обосновал свою интервенцию в Доминиканской Республике тем, что после Гаагского решения повысилась опасность интервенции европейских держав. Из защиты от европейского господства, которую прокламировала «Доктрина Монро», Рузвельт вывел оправдание своей интервенции. При этом он допускал, что «Доктрина Монро» служит в первую очередь американским интересам собственной безопасности, но не признавался, что американское господство так же ненавистно Карибским республикам, как и европейское. Но это ничего не изменило бы в его решимости защитить «Доктрину Монро» соответственно собственным представлениям.
Наивысшей точки своего внешнеполитического влияния Рузвельт достиг в международном кризисе 1904- 1906 гг., развязанном русско-японской войной и германо-французским конфликтом в Марокко. После поражения русских в восточной Азии ему удалось способствовать прекращению военных действий, которое привело к миру на конференции в Портсмуте в Нью-Гэмпшире под председательством Рузвельта. Также и в споре о Марокко он достиг в 1905 году решающего поворота, после того как кайзеровская политика угроз по отношению к Франции зашла в опасный тупик. Французское правительство пошло навстречу настояниям Рузвельта и согласилось с немецким требованием провести международную конференцию по Марокко. На конференции в начале 1906 года, Рузвельт позаботился о том, чтобы кайзеровское правительство не достигло своей цели подвергнуть давлению Францию в Марокко и тем самым ослабить англо-французский союз. Этот союз, который Рузвельт считал гарантом европейского равновесия, благодаря американской поддержке вышел из кризиса еще более сильным.
Развивающийся германо-английский конфликт принес США определенную разрядку напряженности на Атлантическом океане. Одновременно защита американских интересов на Тихом океане становилась все проблематичнее, так как с 1906 года надолго ухудшились американо-японские отношения из-за антияпонской иммиграционной политики Калифорнии и из-за японских экспансионистских устремлений в Китае. Особенно критическим оказалось то, что американского военного флота не хватало, чтобы успешно защитить Филиппины от японского нападения на время, пока военный флот должен был оставаться инструментом устрашения против Германии в Атлантике. Рузвельт понял, что приобретение группы островов, которого он требовал так настоятельно в 1898 году, было ошибкой, потому что Филиппины могли стать «ахиллесовой пятой» для американской безопасности на Тихом океане. Эта возникшая дилемма двух фронтов могла быть решена только с помощью Панамского канала, который бы обеспечил быстрое реагирование американского военного флота на обоих океанах. До окончания строительства канала США были вынуждены, по убеждению Рузвельта, действовать по отношению к Японии со всей осторожностью. «Джентльменским соглашением» 1907 года и соглашением Рута- Такахира 1908 года удалось временно успокоить споры. В 1908 году Рузвельт, однако, решился на демонстрацию военной силы по отношению к Японии, для чего направил американский военный флот под предлогом «кругосветного плавания» на Тихий океан. «Дружественное» посещение американским флотом порта Токио отрезвляюще подействовало в Японии, однако не разрядило конфликтного потенциала, накопленного между двумя державами.
Рузвельт неутомимо требовал расширения мощи американского флота, в результате чего в конце его срока пребывания в должности США стали второй морской державой мира. Рузвельт, несмотря на его воинственные жесты, не был милитаристом. Акцентирование военной мощи не являлось самоцелью, а вытекало из его видения глобального положения: в вооруженном до зубов мире США не могли стоять в стороне, не подвергая опасности свои национальные интересы. Собственная страна, по его мнению, стояла перед альтернативой: самой вооружаться на море или долгосрочно стать, как Китай, жертвой алчности других держав. Страдания Китая были для него примером судьбы высокообразованной и богатой, но размягченной, более неспособной к новшествам цивилизации, от такой судьбы он хотел избавить свою нацию.
Рузвельт считал всех крайних пацифистов далекими от действительности романтиками, но не был принципиальным противником движения за мир, которое пережило свой расцвет непосредственно перед 1914 годом. Безопасность была для него относительной величиной. Разоружение могло только тогда стабилизировать мир, когда в нем участвовали все крупные державы. Так, перед второй Гаагской мирной конференцией 1907 года Рузвельт одобрял соглашение по морскому вооружению как средство международной разрядки, пока оно не способствовало изменению международного равновесия за счет США. В глубине души он не верил в реальность таких намерений при данных предпосылках. Идею о третейском суде, пропагандируемую движением за мир, он подчинил сохранению национальных интересов. В серьезном случае не должна быть ущемлена собственная суверенная свобода принятия решения. Этому принципу соответствовали заключенные в 1904 году с Великобританией, Германией и другими европейскими странами договоры о третейском суде, действенность которых соответственно была незначительна.
То, что в 1906 году Рузвельт, несмотря на свой скепсис к движению за мир, получил Нобелевскую премию за деятельность по укреплению мира, проливает свет на беспокойное состояние в начале XX века. Премий были удостоены, прежде всего, его заслуги в окончании русско-японской войны. При вручении премии в Христианине (теперь Осло) 5 мая 1910 года Рузвельт еще раз призвал к разоружению на море, к укреплению Гаагской судебной палаты и образованию Лиги мира, которая должна при необходимости силой карать любое нарушение мира. Здесь он предвосхитил идею Вудро Вильсона о Лиге Наций, выступая, однако, за это только на словах.
Во время своего путешествия по столицам Европы по дороге в Христианию Рузвельт – уже как экс-президент – достиг вершины своего международного авторитета. Его повсюду с энтузиазмом приветствовало население и монархи одаривали необычайными почестями. Только в Германии прием показался ему холодным, хотя кайзер Вильгельм II буквально засыпал его уверениями в дружбе. На траурных торжествах британского короля Эдуарда VII, в Лондоне, в мае 1910 года, он вел себя как чрезвычайный посланник своей страны среди собравшихся коронованных глав Европы. С уверенностью, исходившей не только из уверенности в себе, но и из уважения, которое оказывали ему присутствующие монархи как личности и представителю американской мировой державы.
Возвратившись в Соединенные Штаты, Рузвельт начал конфликт со своим преемником Уильямом Хауардом Тафтом, который принял особенно горькие черты, так как это был его близкий друг. Ожидания Рузвельта, что Тафт будет продолжать его политику, не оправдались. Вместо этого инициативы Тафта в вопросе таможенного тарифа и окружающей среды приблизили республиканскую партию к расколу. С ужасом Рузвельт наблюдал, как его преемник во внешней политике прекратил осторожные действия по отношению к Японии и не боялся оскорбить европейские державы своей китайской политикой. Рузвельт резко критиковал предложения Тафта по арбитражным договорам с европейскими державами во влиятельном журнале «Аутлук» (Outlook), в котором он с 1909 года сотрудничал как издатель. Перспективы на победу Тафта на президентских выборах 1912 года становились все меньше. Попытка Рузвельта баллотироваться от прогрессивного крыла своей партии против Тафта потерпела неудачу, так как Тафт контролировал республиканскую партийную машину, обеспечивавшую ему повторное выдвижение в качестве кандидата на пост президента. Потом республиканская партия окончательно раскололась, и была основана Прогрессивная партия, которая программой «Новый национализм» представляла широкие реформы и выбрала Рузвельта своим кандидатом на пост президента. Надежда на наплыв из прогрессивного лагеря демократической партии также не оправдалась после того, как она выставила тоже прогрессивного кандидата Вудро Вильсона. На выборах в ноябре 1912 года Вильсон победил Рузвельта и Тафта. Это был тяжелый удар для привыкшей к победам партии, в котором частично обвиняли Рузвельта.
По окончании срока пребывания в должности президента Рузвельт отправился на корабле в 1909 году в Африку, чтобы принять участие в сафари, и проплыл от Британской Восточной Африки до Египта. После крушения его второй попытки стать президентом в октябре 1913 года он поехал в Бразилию с циклом лекций и участвовал в экспедиции в неисследованные районы страны. В джунглях подхватил малярию и серьезно повредил ногу, что отрицательно сказалось впоследствии на его здоровье.
Однако Рузвельт не прекратил своей политической деятельности и явно надеялся еще отвоевать президентство у Вудро Вильсона. С осени 1914 года он поддерживал резкий протест американцев против немецкого вступления в Бельгию и массовое вооружение американской армии и флота. После потопления британского парохода «Лузитания» высказался за вступление в войну на стороне союзников. В начале 1917 года он метал громы и молнии против военной цели Вильсона «игр без победы» потом приветствовал его объявление войны, но в 1918 году со страстью осуждал его «программу четырнадцати пунктов» и требовал вместо этого продолжения войны до безоговорочной капитуляции стран Центральной Европы. Если в начале мировой войны он полностью приветствовал функцию Германии как оплот против России, то теперь хотел видеть прусскую военную державу уничтоженной раз и навсегда. Его кампания против президента Вильсона все больше переходила в неконтролируемые оскорбления. Несмотря на это прогрессивное крыло вновь объединенной к этому времени республиканской партии крепко держалось за него как за лидера, и даже Тафт помирился с ним. В 1918 году он считался кандидатом с наибольшими шансами на выборы президента в 1920 году. Но его здоровье быстро разрушило эти планы. Вследствие полученных в бразильских джунглях повреждений ему сделали операцию, которую он едва перенес. Смерть младшего сына Квентина на французском фронте дополнительно ослабила его волю к жизни. 6 января 1919 года Рузвельт умер в возрасте 60 лет в своем поместье Сагемор Хилл под Нью-Йорком. Почти до самой смерти он показательным образом работал над докладом об «американизме» т. е. над темой, которая всю жизнь занимала его больше всего.
 |
| Авианосец “Теодор Рузвельт” |
Определенно Рузвельт не был духовным новатором Соединенных Штатов. Благодаря личной целостности, жизненной силе, энергии, политической близости к реальности, знанию мира и дальновидности, он обладал харизмой, которая перекрывала его слабости и сделала одним из популярнейших президентов США. В историческом сознании он представляет восхождение Америки к мировой державе. Институту президентов Рузвельт придал непривычный до того блеск. Может ли он быть причисленным к величайшим президентам, является спорным, но бесспорно то, что он, как никто другой из обитателей Белого дома, восхищал гильдию историков и заставлял занять определенную позицию.
