В издательстве Common place выходит книга «Анархия работает». Это антология текстов по истории низового самоуправления, автономных общин и протоанархистских общин в России. Мы публикуем предисловие к книге историка Александра Шубина, где он говорит, как люди могут жить без государства.
Александр Шубин — российский историк и левый интеллектуал. Автор книг по истории левого движения «Социализм: «золотой век» теории», «Парадоксы перестройки. Неиспользованный шанс СССР» и других. В конце 1980-х — начале 1990-х Шубин был политическим неформалом. Сейчас он является одним из лидеров «Левого фронта».
«Анархия работает» – странное название для обывателя. Как же так? Анархия – это же символ разрушения. Как она может создавать что-то толковое, конструктивное, работать? Но если вдуматься в смысл самого понятия «анархия», то ничего разрушительного в нём нет. Это безвластие, отсутствие власти. Только тоталитарно-державное сознание может воспринимать общество как продукт исключительно власти, любую работу и созидание – как заслугу только власти. В обществе есть много полезного и созидательного помимо неё. Перед глазами множество примеров того, как власть удушает полезные инициативы, плодит бесхозяйственность, коррупцию, социальный эгоизм, угнетение. И нет ничего удивительного, что люди веками пытались найти путь организации жизни, как можно более свободный от управления человека человеком, от власти и прежде всего от её концентрированного выражения – капитала и государства. Анархия – это самоуправление, возведенное в принцип, свобода от чиновника и хозяина, основанная на солидарности и взаимопомощи.
(Александр Шубин, фото – «Русская планета»)
О возможности безгосударственной общественной организации, социального устройства без угнетения, много писали социальные теоретики, такие как П.Ж.Прудон, А Герцен, К.Маркс, М.Бакунин, П.Лавров, П.Кропоткин и многие другие. Некоторые из них прямо называли себя анархистами, некоторые развивали другие концепции социализма – некапиталистического общества. Но еще больше было людей практического склада, которые пытались осуществить этот идеал на практике. Кто-то силой, поднимаясь на восстания против угнетения, а кто-то, проводя эксперимент на себе, выстраивая самоуправляющиеся объединения – общины, коммуны, артели. Они были основаны на тех принципах, которые анархисты называют анархией, а другие люди – солидарностью, самоуправлением, альтруизмом.
Эта книга, прежде всего, посвящена жизни людей, пытавшихся по капле или рывком выдавить из своей жизни рабство, не принуждая к этому других. Принуждение к свободе – уже несвобода.
Этот опыт противоречив и нередко расходится с теоретическими представлениями о «чистой анархии», «абсолютном безвластии». Серьезные теоретики анархизма понимали, что уход от государственного централизма к самоуправлению, федерализму, децентрализации не приведёт к немедленному отмиранию отношений власти как таковых. Просто власть не будет закреплена насилием, хотя в коллективе, как правило, выделяются более и менее авторитетные, влиятельные люди, решения принимаются не только консенсусом, но и большинством. Бывает, что моральное давление коллектива на личность оказывается довольно болезненным, так что жизнь в нём – нелёгкое в психологическом отношении дело. Но это – путь отважных путешественников в будущее.
Истоки этого путешествия лежат в народной традиции, в общинном и артельном самоуправлении, с которым государство мирилось, если община исправно несла повинности и не претендовала на то, чтобы заменить собой государство. Но всегда находились люди, обличавшие деспотический порядок вещей и приводившие общину в пример государству, предвосхищая теории демократии, социализма и анархизма. Заслуга теоретиков заключается в том, что они показали – нельзя просто вернуться назад в догосударственное состояние. Государственная цивилизация много дала человечеству, и нужно двигаться вперёд, сохраняя достижения культуры и освобождая саму культуру от деспотической, угнетательской составляющей. Путь самоуправления, солидарности, свободы – это не возвращение назад в мифический «золотой век», а сознательное планирование перспективы свободного человечества. Ведь альтернатива ему – глобальный тоталитаризм и саморазрушение.
Раньше этот путь самоуправления был сопряжён с большими опасностями, чем теперь. В XVI веке попытка европейских горожан или крестьян создать коммуну тут же воспринималась как объявление войны всей цивилизации. Следовали казни, кровавая борьба, жестокость которой сдавливала свободу изнутри: трудно быть свободным в сражающейся армии. В XVII веке казаки, искавшие свободу в степи, были обречены на вечную войну, их быт был казарменным, хотя в те времена казацкая казарма (курень) была более свободной, чем жизнь в крепостном деспотическом мире окружающих стран. В XIX веке выдвижение социалистических и анархических идей само по себе было преступлением в большинстве стран мира – не то что попытка жить таким образом. Но люди пытались это делать через забастовки и восстания, через использование буржуазного права и гуманистической культуры, сдерживающей зверские инстинкты власти. В XIX–XX веках сторонники самоуправленческой модели могли опираться на достижения гражданского общества, борьбы за демократические права. И они стали преуспевать в этом деле. Мир покрылся сетью альтернативных поселений, которая с большим или меньшим успехом действует до сих пор.
Эксперимент «отца основателя» движения светских общин Р.Оуэна не удался, но сегодня в мире есть десятки экопоселений и других альтернативных общин, развивающих его идеи. Больших успехов достигли кооперация и синдикализм, у истоков которых стояли последователи Р.Оуэна, Ш.Фурье, П.Ж.Прудона, русских народников. Рабочие пытались взять в свои руки заводы и фабрики в ходе революций в России и на Украине в 1917–1921 годах, в Испании в 1936–1939 годах, в Португалии в 1974–1975 годах, во время мирового подъёма общественного движения в 1968 году. При этом в Испании, пока им не мешало государство, они добивались значительных успехов, управляя производством без чиновников и капиталистов. Этот опыт не был забыт: идеи самоуправления в ограниченном масштабе внедрялись затем в Югославии, Италии, ФРГ, Японии и других странах, что помогало повысить эффективность производства. Разумеется, прививка свободы несвободному обществу всегда даёт ограниченный результат, но самоуправление постепенно завоевывает сильные позиции в нашем мире. Однако и сегодня борьба за иное, более свободное и солидарное общество, связана с немалым риском, о чем и рассказывает эта книга.
В самоуправлении, в гражданских структурах, основанных на добровольных связях, есть шанс на поступательное развитие человечества, который, увы, пока остается только шансом.
Достигнув предела своего развития, индустриальная цивилизация встала перед первой альтернативой XXI века – или движение вперёд, к принципиально новому обществу, или дегенерация, откат назад к аграрному обществу, утеря завоеваний модерна. Пример такой деградации демонстрируют страны периферии глобальной системы, в том числе постсоветское пространство.
Во второй половине ХХ века в развитых индустриальных странах стали нарастать новые социально-культурные и экономико-технологические тенденции. Начало этим переменам положили социальные потрясения, известные как «бурные шестидесятые». Рост самостоятельности интеллектуальных слоев, будущих проводников информационной трансформации общества, вступил в конфликт с жесткими рамками государственных систем, развитие гражданского и демократического самосознания бросило вызов бюрократической и капиталистической иерархии, включило производственное самоуправление в повестку дня. Аналогичные процессы происходили и в СССР во время перестройки, когда на политическую арену вышло движение неформалов.
«Бурные шестидесятые» сформировали социальный заказ на культурно-технологические перемены 1970–1990-х годов когда в западном обществе произошла новая научно-техническая революция, резко возросла роль персональных компьютеров и глобальных коммуникаций, что позволило говорить об информационной революции. Персональные компьютеры усилили роль личности и небольших групп в производстве информации, резко интенсифицировали этот процесс и расширили возможности по обмену ею. Стали формироваться сетевые сообщества, участники которых не привязаны к одной территории. Это позволило ускорить научно-технический прогресс и привело к дальнейшему росту роли гражданских средних слоёв, связанных с производством новой информации. В виртуальной среде стали появляться производственные коллективы, организованные на началах самоуправления и товарищеского сотрудничества.
Положение нового типа информационных работников (информалов) в процессе производства отличается как от положения рабочих и обычных служащих, так и от прежней интеллигенции (интеллектуалов), которая жестко встроена в процесс разделения труда и управляется менеджерами. Руководство может ставить информалам лишь самые общие задачи, а конкретные решения вырабатываются ими самостоятельно с помощью компьютера и информационных коммуникаций. Их работа носит не воспроизводящий, а творческий характер. Возможно и создание коллективов, в которых руководство вовсе заменяется координацией, когда решения принимаются не конкретным начальником, а тем работником, который более компетентен в том или ином вопросе.
Всё это позволяет говорить о возникновении новых, принципиально отличных от индустриализма общественных отношений, основанных не на управлении (вертикальные связи, отношения господства), а на согласовании, координации (горизонтальные связи, равноправные отношения). Это создало принципиально новые возможности для «работающей анархии». Но реализация этих возможностей не гарантирована, она является предметом социальной борьбы в современном мире.
(Книгу «Анархия работает» вы можете приобрести в магазине «Фаланстер»)
