7 марта 1960 года американский авианосец USS «Kearsarg» спас четверых советских солдат — младшего сержанта Асхата Зиганшина, и рядовых Анатолия Крючковского, Филиппа Поплавского и Ивана Федотова. Они провели в Тихом океане без еды и воды 49 дней. Иногда приходилось варить собственные кожаные ремни.
Diletant.ru сегодня вспоминает удивительную историю выживания советских стройбатовцев, чьи имена помнят по сей день:
Двоим из них было по 21 году, двум другим — 20 лет. Татарин, два украинца и русский несли службу на острове Итуруп (Курилы). Не пограничники и не моряки —обычный стройбат. Им было поручено доставлять с кораблей грузы на берег. По мелководью это можно было осуществить только с помощью баржи (длина — 17 м, ширина — 3,5, осадка — чуть более 1 м).
17 января разыгрался сильный шторм, баржу сорвало со швартовых и стало швырять по заливу. Боясь, что ее выкинет на камни, ребята завели двигатели. В итоге их вынесло в открытое море, топливо кончилось, радиостанция не работала. Вода поступала постоянно и ее приходилось вычерпывать. В шторм поиски организовать было невозможно. Потом, подхваченное океанским течением и совершенно непригодное для морских путешествий, судно оказалось в закрытом для плавания районе, в котором проводились ракетные пуски. Когда их нашли, от ближайшего острова баржу отделяли 1 200 миль.
Слева направо: Асхат Зиганшин, Филипп Поплавский, Анатолий Крючковский, Иван Федотов
Чудом было, что не затонули. Еще большим — что не умерли с голоду. Буханка хлеба, две банки тушенки, банка жира, крупа, а еще в машинном отделении нашли ведра два картошки, раскиданной по мазутному полу, несколько пачек «Беломор». Пресная вода в системе охлаждения смешалась с морской. Сначала несъедобную картошку Зиганшин делил по 2 штуки в день на брата, потом одну на четверых, а вскоре такую порцию стали есть через день. Так же было и с водой: от нескольких глотков в день до одного — за двое суток. 24 февраля была съедена последняя картофелина. Крыс на барже не было, птиц и рыбу поймать не удавалось. Вспомнив рассказ учительницы о моряках прошлого, сержант взял свой кожаный ремень и нарезал, как лапшу. В ход пошли и ремни от рации. Сваренные, они создавали иллюзию сытости. А когда взялись за сапоги, то кирзу из-за ее жесткости приходилось поджигать, потом смазывать солидолом и глотать маленькими кусочками. Каждый потерял по 20−25 кг веса. Очень часто в таких условиях люди звереют, но между ребятами не было конфликтов.
Четверым советским стройбатовцам, проведших 49 дней в Тихом океане, приходилось есть кожаные ремни
Из уст первоисточников:
— В океане снова штормило. На баржу обрушивались огромные валы. Шторм бушевал и днем и ночью. Задраивали люки. Снова и снова ручной помпой откачивали воду из трюма. Волны бросали нас с борта на борт. Наши руки и лица кровоточили от ударов о стенки кубрика. Соль разъедала ссадины.
— Дни шли, и наш продовольственный запас таял. У нас было ведро картошки, килограмма полтора свиного жира, одна начатая и одна нераспечатанная банка свиной тушенки, буханка хлеба и питьевая вода в баке. Ну и в двигателях в системе охлаждения была пресная вода.
— Продукты решили распределить таким образом, чтобы принимать пищу раз в двое суток. Ящики, автомобильные покрышки, которые оказались на барже, — все пошло в печку. Через несколько дней сократили свой рацион. Одну картошину и ложку жира в суп на четверых. Кончилась пресная вода. Собрали дождевую. Пили по пять глотков в день. Потом — по три.
— Шторм не прекращался. Пока не сели аккумуляторы, слушали радио. В наушниках раздавались обрывки чужих слов, незнакомые песни. И тогда мы пели свои. Филипп Поплавский брал в руки гармошку и запевал свою любимую «Дивлюсь я на небо». Мы дружно подтягивали. Такие концерты продолжались по нескольку часов. У Ивана Федотова были с собой книги. Читали их все вместе. Когда океан бушевал особенно неистово, раскрывали «Мартина Идена». Образ этого смелого, мужественного человека придавал нам новые силы.
— Однажды ночью увидели в море огни парохода. На палубу выскочила вся команда. Зиганшин стал «писать» сигнальной лампой призыв о помощи. Нам показалось, что мы видим ответное мигание сигнальных ламп парохода. Обрадовались.
— Поворачивает! — закричал Федотов.
— Но корабль прошел мимо. И снова на наше судно обрушился шторм. Потом мы подсчитали, что из 49 дней дрейфа у нас было только пять спокойных.
Из 49 дней, что провели советские стройбатовцы в Тихом океане в 1960 году, только 5 из них были без шторма
— Когда море утихало, мы пытались ловить рыбу. Два крючка у нас было, а еще два мы выточили напильником из тонких гвоздей. Распустив кусок каната, мы свили лески. Из консервной банки вырезали блесны. Но рыба не ловилась. Однажды у самого борта появилась акулы. Зиганшин кинулся к борту с багром в руках, замахнулся, но багор оказался коротким, и акула ушла.
— И еще раз мы увидели вдали пароход. Это было днем. На мачту баржи подняли самодельный «сигнал бедствия» — белую портянку. Увидят или не увидят! Нет, на пароходе нас не заметили. Не заметил нас и третий пароход, который появился через несколько дней. Тяжело это было. Ох, как тяжело! Но тут Федотов сказал: «Прошли три, будет и четвертый!» Поверили — будет и четвертый!
Баржа (вид с авианосца)
— Никогда не забыть нам 23 февраля, День Советской Армии. Мы решили отметить его обедом. Решить- то решили, а отмечать нечем! Можно было в последний раз сварить «суп». Но Зиганшин сказал: «Суп мы варили вчера. Давайте растянем праздник. Давайте покурим, а по обедаем завтра». Мы согласились. Зиганшин скрутил цигарку, и мы по очереди покурили. Это был наш последний табак.
— Пришел день, когда окончились все продукты. Мы пили теперь по два глотка воды в день. Думали о родной земле. Как она далеко! В последний раз сыграли на гармошке,
— «Врагу не сдается наш гордый «Варяг…» — запевал Толя Крючковский…
— Хорошая была гармошка. Мы отодрали от нее кожу. Варили ее в морской воде. Кусочки варева жевали, намазав на них технический вазелин…
— К концу февраля мы уже сильно ослабели физически, двигались мало, постоянно мерзли. Не стало сил откачивать воду из машинного отделения. Ослабли слух и зрение. Но не померкли и не ослабли вера и надежда на помощь и спасение.
Баржа Т-36 и ее макет
Почти одновременно с четырьмя советскими воинами, только за тысячи миль от них — в Тиморском море Индийского океана, попал в беду экипаж рыболовецкой шхуны «Семенгет Бару». Эти люди находились в более благоприятных условиях: их было двадцать два человека, они могли во время дрейфа ловить рыбу. Но у них отсутствовало главное: сплоченность, взаимное доверие, выдержка. За тридцать пять дней дрейфа двенадцать рыбаков погибли от голода, жажды и болезней. Когда остальных прибило к острову Батерст восемь рыбаков оставили на берегу двух больных товарищей и ушли, заботясь лишь о спасении собственной жизни. Одного из больных, потерявшего человеческий облик, 7 марта подобрал австралийский эсминец «Кункмэтч», судьба другого неизвестна.
Советские стройбатовцы, потерявшиеся в 1960 году в Тихом океане, были очень дружны. Это помогло им выжить
— Да, трудно было, — вспоминает Ф. Поплавский. — Помогали друг другу как могли. Никогда не забуду: однажды во сне я почувствовал, как кто-то из друзей накрывает меня своим бушлатом. Хотел проснуться — и не мог. Но я чувствовал человеческое тепло — бушлат был теплый! Никогда не забыть мне и разговора между Зиганшиным и Крючковским, который я услышал случайно.
— Сколько еще продержимся! — тихо спросил Крючковский.
— Пока акулу не поймаем, — ответил старшина, — а когда поймаем да пообедаем, тогда ты меня еще раз спроси. Ответ будет точным.
Асхат Зиганшин, Филип Поплавский, Анатолий Крючковский и Иван Федотов в США и на приеме у министра обороны Р. Я. Малиновского
А родственники в то время уже узнали нерадостную весть: «Ваш сын Анатолий образцово нес службу, неоднократно поощрялся командованием, являлся примером для всего личного состава части в выполнении своего воинского долга перед Родиной. Но сейчас после длительных и тщательных поисков нам приходится думать, что Анатолий погиб в борьбе со стихией. Комадование и личный состав выражают вам глубокое соболезнование по случаю такого большого горя. Мы верим, что Вы анйдете в себе мужество и стойко перенесете эту горестную для всех нас весть».
Из письма командира части Анне Федотовне Крючковской.
За все сорок девять дней члены экипажа не сказали друг другу ни одного грубого слова. Когда кончалась пресная вода, каждый получал по полкружки в день. И ни один не сделал лишнего глотка.
— Несчастье еще больше скрепило нашу дружбу. И именно она помогла нам переносить все невзгоды и тяготы нашего необычного путешествия.
— Мы лежали в кубрике, когда вдруг Зиганшин крикнул: «Моторы! Самолеты!»
— Да это были самолеты. Они сделали над нами круг и улетели. У нас так ослабло зрение, что тогда не смогли рассмотреть их опозновательные знаки.
— Через некоторое время над нами появились два вертолета, когда они опустились ниже, мы поняли, что это американцы. С вертолетов на катер опустили стальные тросы. Но мы знаками показали пилотам, что остаемся на барже. Дело в том, что мы успели посоветоваться и решили, что раз прилетели так быстро, значит, где-то близко земля или авианосец. Мы не хотели оставлять нашу «Тридцать шестую» в открытом океане и надеялись, что нас поймут и пришлют за нами катер, который возьмет баржу на буксир. Вскоре появился большой корабль. Это был авианосец «Кирсардж». С его борта крикнули дважды по-русски: «Помощь вам»
Когда их обнаружил корабль США, американский экипаж был потрясен. Спасенных переодели, покормили, доставили в душ. Взяв бритву, Зиганшин потерял сознание. Три дня они приходили в себя, а когда прибыли в Сан-Франциско, мэр вручил им символический ключ от города. Потом были Нью-Йорк, трансатлантический лайнер «Куин Мэри», Париж, Москва.
«Четверо русских были одеты в загрязненную и порванную военную форму. Они были небриты, с длинными волосами. Они могли передвигаться, но довольно неуверенно из-за слабости. Они были спокойны, последовательны в разговоре, свободно отвечали на вопросы, которые им были заданы на корабле через переводчика. Каждому дали по нескольку глотков бульона, молока и маленькие кусочки хдеба. Затем — фруктовый сок«
Из отчета военных вречей авианосца «Кирсардж»
Наши Герои в Сан-Франциско
— Через несколько дней, когда мы отлежались и прибавили в весе, нас перевели в удобные каюты. Потом на авианосце появилась масса корреспондентов, но мы, к сожалению, не могли объясняться с ними на их родном языке. Мы лишь совсем недавно начали изучать английский язык, и дальше приветствий дело не шло.Переводчиком нам охотно служил старшина первой статьи Владимир Гетман. Он буквально ни на минуту не оставлял нас без внимания и, казалось, был готов выполнить любую нашу просьбу.
В первые минуты после спасения: изможденные Поплавский и Зиганшин на борту американского авианосца. А в роли переводчика выступил боцман авианосца Владимир Гетман, представитель украинской диаспоры в США
— Испытания все остались позади, и в эти дни мы жили одной мыслью: «Скорей, скорей на Родину!» Мысли наши все время обращались к нашей Родине, к родным, к боевым друзьям из части. Иногда сердце щемило: может быть, нас считают погибшими! Может быть, уже плачут наши матери! Как нам хотелось крикнуть через весь океан так, чтобы услышали на Родине: «Дорогие наши, мы живы! Ждите нас, не сомневайтесь в нас!
Дорогие наши, мы живы! Ждите нас, не сомневайтесь в нас!
Спасенные в Нью-Йорке
«Когда рано утром 15 марта авианосец «Кирсардж» медленно вошел в гавань, четыре вертолета поднялись с его взлетной палубы и направились к прибрежной лужайке Марина Грин. На двух вертолетах находились по два спасенных русских. Вместе с ними были несколько офицеров с авианосца «Кирсардж», в том числе главный врач авианосца Фредерик Беквит.Врач с большой теплотой говорил о своих подопечных представителю советского посольства в Вашингтоне. «Позаботьтесь о мальчиках, — сказал он. — Я думаю, что мы доставили их в довольно хорошем состоянии».
Доктор Беквит рассказал, что советские солдаты потеряли в весе от 30 до 35 фунтов каждый. Однако за прошедшую неделю они, питаясь пять раз в день, прибавили в весе по 7 фунтов. Ни один из них не заболел, они только сильно похудели от недоедания. Несмотря на перенесенные лишения, ни у одного нет признаков истощения организма».
Из статьи, опубликованной 16 марта в «Нью-Йорк тайме»
Солдаты на награждении в Москве
К этому времени родная страна определилась с их статусом. Когда их унесло и поиски не дали результата, родным сообщили: «Пропали без вести».
Органы госбезопасности тем временем прорабатывали все версии возможного «побега на Запад». Даже когда дошла весть о спасении, молчали более недели.
Наконец, 16 марта газеты вышли с рассказом об их подвиге, каждого наградили орденом Красной Звезды, народ сложил на популярный мотив куплеты «Зиганшин-буги, Зиганшин-рок», и чуть погодя был выпущен художественный фильм «49 дней». Еще не было ни космонавтов, ни «Битлз» — они стали первыми кумирами 60-х, чьи имена помнят до сих пор.
