Личность, деятельность и роль Сталина стали самой «болезненной точкой» общественно-политической дискуссии в современной России. В общественном пространстве сложившаяся дискуссия (в которой под «Сталиным» подразумевается одновременно и личность, и особая политическая система, и идеал общественного устройства) стала одновременно профанной и идеологизированной; далекой от исторической науки с постоянным жонглированием узким набором цитат из мемуаров, и документов. Неудивительно, что нередко возникают те или иные темы, казалось бы маргинальные с точки зрения академической науки. Среди них — был ли Сталин на фронте?
Необходимо понимать, что первая половина XX века для России и Европы — это период становления т. н. «массового общества», бурное развитие промышленности и массового производства, пресловутая «стандартизация» и модернизация всех слоев жизни. Ввиду этого особым является характер и обеих мировых войн. Война стала тотальной, проникающей во всех сферы жизни: грань между внешним и внутренним фронтом разрушилась, а победа стала залогом успешной мобилизации всего общества, подчинения всех его интересов единой цели. Объективно меняется и роль военачальников: нужны не герои и харизматики, а штабные работники «умственного труда», которые благодаря блестящим аналитическим способностям и крепкой воле смогут выстроить как можно быстрее адекватную картину происходящего, принять верные решения и привести их в исполнение. В таких условиях появление Верховного на передовых позициях не только бессмысленно, но и даже вредно для общего дела.
Впервые с новыми «требованиями времени» Россия столкнулась в годы Первой мировой войны. Весьма характерным примером является создание образа Николая II, который изначально преследовал в общем-то адекватную цель: продемонстрировать единение царя и народа, «поднявшегося против агрессоров-германцев». Как известно в начале августа 1914 г. император отказался от занятия должности Верховного Главнокомандующего, назначив им дядю вл. кн. Николая Николаевича, который и командовал всеми вооруженными силами страны в течение года. Он никогда не выезжал на передовую (в лучшем случае в штабы фронтов), сам безумно боялся попасть под обстрел, его действительное руководство войсками также вызывает большие вопросы (и претензии) со стороны последующих исследователей, в большинстве склонных полагать, что вся основная работа по действительному руководству лежала на генерал-квартирмейстере Ю. Н. Данилове. Однако при этом в медийном плане был сформирован и укреплен в массовом создании весьма сильный образ великого полководца, сочетающего в себе и таланты великого стратега, и близость к простому солдату. По всей России ходили слухи, как великий князь бьет палкой нерадивых генералов; многие нижние чины клялись, что видели его на передовой, как он лично появляется на самых трудных участках фронта и ведет солдат в атаку. Во многом успеху создаваемого образа способствовали и объективные крупные победы русских войск в Галиции, под Варшавой, Сарыкамышем и Праснышем. Однако даже разгромный 1915-й год (т.н. «Великой Отступление») не подорвали веру в великого князя (который в действительности стал на протяжении лета 1915-го все больше впадать в панику, что и явилось одной из причин его поспешной отставки). Столь разительное расхождение «реальности» с «пропагандой» не помешало устойчивости последней. Вл. кн. Николай Николаевич был недосягаем для простых взглядов, которые во многом за счет собственной фантазии «додумывали» необходимые детали.
Другое дело — Николай II, который в собственной репрезентации делал упор на «скромность» и «близость к простому солдату». Уже в конце сентября 1914 г. он предпринял поезду в крепость Осовец, а через два месяца — в прифронтовой Сарыкамыш (Кавказский фронт). В дальнейшем он осуществил поездки по многим городам России, которые, конечно же, вызывали краткосрочный патриотический восторг. С другой стороны, столь частое явление царя народу десакрализировало его образ. Более того, он не отличался (как его дядя) ни богатырской фигурой, ни армейской грубостью, а потому сам по себе не мог произвести впечатление «действительного полководца». Сами же поездки воспринимались не однозначно. Показательно заявление одной жительницы Тифлиса: «Вот дурак, приехал в Тифлис гулять, а Вильгельм не гуляет, он дело делает, берет русские города, возьмет Варшаву, возьмет другие города».
Принятие императором в конце августа 1915 г. верховного главнокомандования лишь усугубило ситуацию. Пребывание в Ставке привело к ослаблению контроля над ситуацией в столице как политического центра империи; влияние же на разработку тех или иных военных операций было минимальным и сосредоточивалось в руках начальника штаба талантливого генерала М. В. Алексеева. Сам же император не прекратил ни поездок по России, ни выезды на фронт. Вскоре Николай II за выезд 12−13 октября в войска (и в частности, в Печерский полк, которых находился в 5 верстах от противника) получил орден Св. Георгия 4-й ст. Если для самого императора это событие стало знаменательным и он искренне радовался награде, то даже официальной пропаганде пришлось попотеть, чтобы легитимировать ее. Ведь георгиевскими крестами награждались за реальные боевые подвиги или успешное проведение крупных операций, в то время как в данном случае суть подвига была, мягко говоря, не очевидна. Стоит учесть и другое обстоятельство: на фоне массового героизма простых солдат и офицеров награды далеко не всегда находили своих героев, в то время как многочисленные штабные офицеры обвешивались боевыми орденами порою лишь за однократный выезд на фронт в зону действительного огня противника. К сомну таких «героев» добровольно примкнул и император.
Сталинское руководство «учло» ошибки своих предшественников. Несомненно, к 1941 г. российское общество продвинулось вперед по пути модернизации, равным образом идеологическая работа была поставлена на более высокий уровень. Патриотическое единение, скорее, обеспечивалось за счет близкой и понятной большинству населения идеологии, создания образа именно народных героев, а также освещения зверств противника.
С первых дней войны Сталин пошел по пути усиления контроля над ситуацией в стране и на фронте, централизуя власть. Конечно, подобная — фактически ручная — система управления имела свои недостатки (особенно излишнее вмешательство Сталина в первые годы в чисто военные вопросы), однако в целом подобная линия оказалась куда более эффективной, нежели ослабление контроля над страной со стороны Николая II, который в итоге предпочитал по сути мирную жизнь в Ставке и полупарадные выезды в войска. Весьма знаменательно, что полученные Сталиным военные награды относятся к концу 1943 — 1945 гг.,
В контексте пропаганды и идеологической политики Сталин непременно оставался именно верховным руководителем. Таковым он предстоял и в массовом сознании. Образ не был десакрализирован ненужными символическими жестами, претендующими на «псевдо-близость» к народу. Нижегородский инженер В. А. Лапшин 21 декабря 1941 г. оставил в дневнике такую запись: «Сегодня день рождения нашего родного Сталина. 62 года исполнилось ему. Но сколько силы, сколько мощи и непреклонности имеет он. Как много, вероятно, он работает без устали. Именно только благодаря его неутомимой деятельности, его организаторскому таланту, его способности, его чутью и умению схватить момент изменить обстановку, мы имеем победу над кровавым фашизмом».
Полученные Сталиным военные награды относятся к концу 1943 — 1945 гг. — когда окончательно обозначился перелом войны
Конечно, наиболее сложным оказался 1941 год, сопровождавшийся тяжелейшими поражениями. В тылу порою выказывалось недовольство властью (прежде всего, противниками выстраиваемой советской модели общества), что вовсе не отрицает массового патриотического единения, и в подавляющем большинстве позитивного отношения к Сталину. К этому периоду и относятся первые поездки Сталина в сторону фронта. Так, в середине июля и сентябре 1941 г. он посещал место строительства Можайской линии обороны. В октябре 1941 года, когда немецкие войска рвались к Москве, Сталин выезжал на Малоярославскую и Волоколамскую линию обороны.
Первые поездки на фронт Сталин совершил в середине июля и сентябре 1941 г. — он посетил Можайскую линию обороны
Сомнительно, что эти поездки осуществлялись из праздного любопытства или в пропагандистских целях. В условиях приближения противника к столице и нарастающей нервозности необходимо укреплять властную вертикаль и поддерживать моральный дух. Эти выезды заключали в себе не мелочное вникание в ненужные детали, не личный контроль над всеми процессами, а демонстрацию самой власти (в лице Сталина), ее явление (в прямом смысле этого слова) в самом что ни на есть физическом виде, демонстрацию неослабевающего контроля, в частности, за важнейшими мероприятиями по обороне столицы. Неудивительно, что несмотря на бомбардировки и стремительное приближение противника Сталин не покинул Москву. Вместо этого он неоднократно лично осматривал разрушения. И опять-таки речь идет не о пропаганде и пиаре, а о локальных символических акциях в очень конкретных условиях и с конкретными целями: противостоять слухам о бегстве из города и укрепить веру в победу.
Однако наиболее известный выезд произошел уже летом 1943 г. во время развития успеха советских войск на Курской дуге. Выезд организовывал генерал Серов («правая рука» Л. П. Берии) в сторону Ржева, который был освобожден еще в марте. Здесь располагались войска относительно спокойного Калининского фронта. Глубокой ночью 4 августа И. В. Сталин прибыл в д. Хорошево, где поселился в доме работницы льночесальной фабрики Н. К. Кондратьевой.
Утром 5 августа прибыл командующий фронтом генерал А. И. Еременко, который согласовал с Верховным детали готовившейся Смоленской наступательной операции. По воспоминания И. П. Резника, охранника Сталина, разговор происходил на повышенных тонах: вождь распекал генерала за медлительность. Правда, в воспоминаниях и дневниках Еременко предпочел акцентировать внимание на доверительном характере встречи. Более того, в это время пришли сообщения о том, что советские войска освободили Орел и Белгород. Тогда Верховный отдал приказ о подготовке салюта из 124 орудий к его возвращению в Москву. Таким образом была заложена традиция артиллерийских салютов в честь тех или иных крупных побед.
Наиболее известный выезд Сталина на фронт произошел летом 1943 г. во время развития успеха советских войск на Курской дуге
Почему Сталин совершил эту поезду? Вряд ли из пропагандистских целей — тогда бы она подробно освещалась бы в прессе (может, изначально и были такие идеи, однако от них в дальнейшем отказались). Некоторые связывают это с тем, что он придавал большое значение победе советских войск на Ржевско-Вяземском плацдарме весной 1943 г., однако с тех пор прошло немало времени, да и по свидетельству того же А. И. Еременки победу под Сталинградом Верховный ценил куда выше. Более правдоподобной выглядит версия, связанная с подготовкой Смоленской операции (7 августа): видимо, прибытие на театр военных действий должно было подстегнуть командование фронта к более активным действиям. Нельзя исключать и личного желания Сталина посетить освобожденный район.
Из письма Черчилля Сталину: «Я понимаю, что Вы не можете оставить фронт., когда Вы заняты руководством победоносным движением Ваших армий»
И в завершение, стоит добавить, что как прагматик Сталин использовал выезд под Ржев и в своей переписке с союзниками, в частности с Черчиллем. Летом 1943 г. активно обсуждался вопрос открытия «второго фронта» и велись переговоры о проведении личной встречи «большой тройки». В качестве мест предлагались различные города, например, Скапа-Флоу (Великобритания). Такой поворот событий не устраивал Сталина, который настаивал на более близком пункте — Тегеране. В телеграмме У. Черчиллю от 9 августа 1943 г. он в частности писал: «Я только что вернулся с фронта… Я согласен с тем, что встреча глав трех правительств безусловно желательна… Вместе с тем я должен сказать, что при данной обстановке на советско-германском фронте я, к сожалению, лишен возможности отлучиться и оторваться от фронта даже на одну неделю». Аргумент прозвучал убедительно. В ответе от 12 августа британский премьер-министр согласился: «Я полностью понимаю, что Вы не можете оставить фронт в этот критический период, когда Вы заняты руководством победоносным движением Ваших армий».
