Если враг не сдаётся, его разлагают?
95 лет назад (9 августа 1917 года) в оккупированной германской армией Бельгии немцы провозгласили государственным фламандский язык. К российской истории данное событие отношения не имеет. Или имеет?
Трещина в стене
Похоже, всё же имеет. Не прямое – но очевидное. Шла Первая мировая война. Она казалась бесконечной, и для успеха воюющим сторонам было мало одной только военной силы. В ход шли запрещённые приёмы.
…Вот стена, в ней трещина. Образовалась по своим причинам, в незапамятном далеке. Возможно, стена с ней ещё тысячу лет простоит. Возможно, трещина будет ползти, углубляться, стена по ней когда-нибудь посыплется и рухнет – но сама рухнет! Но совсем другое дело, если кто-то со стороны вгонит в трещину лом и начнёт яростным раскачиванием увеличивать разлом…
Бельгийский вариант
Бельгия в Первую мировую – страна-жертва. Тихое, маленькое, нейтральное государство. Но Германии надо было ударить по Франции, и кайзер потребовал: или пропускаете через свою территорию наши войска, или… Бельгийский король отказался – мы ведь нейтральны! Немцы обрушились на его страну всей мощью. Началась оккупация.
Бельгийцы – это два народа: фламандцы и валлоны. Фламандцы живут на севере страны, этнически близки к голландцам, говорят на своём фламандском (нидерландском) языке. Как пишут специалисты – голландский, но с некоторыми диалектными особенностями. Валлоны – южане. Они франкоязычны. Валлонов меньше, однако так сложилось исторически, что именно они долго были в стране на первых ролях. Соответственно, французский язык (в описываемое время) – государственный, без знания его жизненная карьера невозможна. Напряжённые отношения между фламандцами и валлонами до сих пор в Бельгии – острейшая проблема. А тогда, в 1917-м…
Немцы окончательную судьбу Бельгии видели такой: после их победы страна будет контролироваться из Берлина; часть территорий аннексируются; колонии (Бельгийское Конго) переходят Германии… Государство-вассал. При этом в «новой, завтрашней Бельгии» Берлину требовалась опора. Предполагалось, что ей станут фламандцы. Оккупационным властям рекомендовалось всячески поддерживать национальные чаяния фламандцев, сотрудничать с фламиганами (сторонниками фламандского национального движения), подчёркивать близость фламандских духа, языка, культуры с немецкими, превратить университет в Генте в полностью фламандский – обширная была программа.
Объявление фламандского языка вторым государственным – из той же серии. Правда, в литературе мне встречались утверждения, что язык этот ещё даже не был литературно разработан. Неслучайно крупнейшие бельгийские писатели (фламандцы по рождению и защитники фламандских интересов – Ш. де Костер, М. Метерлинк, Э. Верхарн и др.) писали всё же по-французски, а тех, кто писал по-фламандски, и сами фламандцы не всегда понимали. Но что значат подобные мелочи, когда решается важная геополитическая задача!
Российский вариант
А время, напомним, – лето 1917-го. На другом конце Европы Россия тогда неудержимо скатывалась к Октябрю.
О «пломбированном вагоне», в котором немцы переправили в постфевральский Питер Ленина и его команду, написано много. Что ж – германские генералы и дипломаты, как минимум, поспособствовали тому, чтобы на территории государства-противника заработали силы, настроенные пораженчески. Но интерес к небольшой, не очень влиятельной эмигрантской секте большевиков появился не сразу. Поначалу – а потом, кстати, и параллельно с «большевистским проектом»! – ставка делалась на межнациональный раскол Российской империи.
Потому что империя – это империя. Любая империя создаётся железом и кровью, не все народы входят в неё добровольно. Кирпичики, из которых складываются величавые стены, всегда и всюду испытывают внутреннее давление межнациональной напряжённости. Иногда с годами оно даже возрастает: время идёт, на местах формируются свои элиты. (Тут вообще предмет отдельного спора: что, для кого и в какой ситуации лучше – пусть крохотный, но отдельный домик или жильё в многоэтажке, даже если это комната в коммуналке?) Пока империи сильны, пока могут не только брать, но и одаривать – великой культурой, чувством приобщённости к державной мощи, возможностями личного взлёта, – всё нормально. Но однажды приходит период кризиса.
Вот и Российская империя. Сколько национальных вопросов в ней назрело! Польский, финский, прибалтийский, закавказский – перечисление будет долгим.
С началом Первой мировой «сильные мира» в Германии и Австро-Венгрии практически официально провозгласили курс на поддержку сепаратистских сил в России. Особое внимание уделялось, например, отколу Украины. Спешно созданная тамошними националистами «Лига освобождения Украины» действовала под немецким контролем и на немецкие деньги. А была ещё «Лига инородческих народов России», структуры (иногда оформленные официально, иногда нет) по раздуванию «самостийных» настроений в Латвии, Литве, Эстонии, Финляндии, Грузии, в Средней Азии… Турция призывала российских мусульман к джихаду. Можно привести цитаты. Министр иностранных дел Германии Г. фон Ягов: «В случае благоприятного для нас завершения войны создание нескольких буферных государств между Россией, с одной стороны, Германией и Австро-Венгрией, с другой, желательно как средство ослабления давления русского колосса на Западную Европу и для отбрасывания России на восток настолько, насколько возможно». Канцлер Австро-Венгрии Л. фонБерхтольд: «Наша главная цель в войне – ослабление России на долгие времена, и с этой целью мы должны приветствовать создание независимого украинского государства». Заинтересовавшихся читателей «АН» переадресуют к исследованиям историков, подробно разрабатывавших тему, – А. Уткина, В. Галина и др.
Телега и лошадь
Тут, однако, важно не впадать в конспирологию и не ставить телегу впереди лошади. Глупо объяснять гигантские катаклизмы одной какой-то причиной, в том числе чьими-то происками – революционеров, националистов, чужих спецслужб. Тектонические сломы возникают, когда в самих государствах назревают тяжёлые, нерешаемые проблемы. Тогда, возможно, одной из искорок, вызвавших взрыв, можно назвать и чью-то подрывную деятельность.
Неслучайно германские и австро-венгерские усилия довольно долго успеха не имели. Неэффективность «Лиги освобождения Украины» признавали все. Фактически провалилась немецкая попытка создать «Грузинский легион» (кстати, его организовывал В. фон Шуленбург, тот самый, что в 1941-м был послом Германии в Москве, а в 1944-м повешен за участие в заговоре против Гитлера). В Латвии ставка делалась на тамошних немцев – и ошибочно: с остзейскими баронами у местного населения были свои трения. В Финляндии местное население не рвалось откалываться от России: финнов в армию не призывали, в войну они зажили вполне неплохо. И так далее. Центробежные векторы заработали позже, уже после Февраля.
А говоря о тех, кто их раскручивал… Мы, взявшись за тему, не претендуем на абсолютную объективность. Исходим из принципа «у нас – разведчики, у них – шпионы». Но признаем, что нелепо требовать симпатий к России от, например, человека вроде Пил-судского. У него была своя правда. В 1863 г. за свободу Польши бунтовал его отец, сам Юзеф по делу о заговоре Александра Ульянова в 20 лет получил пять лет ссылки (а брат – смертную казнь, заменённую каторгой), для него Россия всегда была страной-угнетательницей. На борьбу с ней он и в 1905-м с чистой душой брал деньги у японцев. Что ж удивляться, что в 1914-м начал формировать «Польские легионы» под австрийским и немецким флагами.
Со стороны Антанты
У историков я спрашивал – ну а Россия? Враг играл на наших проблемах, почему мы не играли на его? Ведь беспроблемных стран не бывает! Мне отвечали: попытки были, но какие-то неактивные. Как-то считалось: неблагородно. Да и не так всё просто. Германия – мононациональная страна. Австро-Венгрия? В Галиции с началом боевых действий всех заподозренных в «русофильстве» загнали в страшный концлагерь Талергоф. В Турции одной из причин геноцида армян (и ассирийцев, понтийских греков) в апреле 1915 г. было подозрение, что эти национальные группы настроены пророссийски.
С другой стороны, решения нередко подсказывала сама логика событий. Пленные чехи и словаки мечтали драться с австрийцами – и в русской армии возник знаменитый впоследствии Чехословацкий корпус. А если говорить про Антанту вообще… Переведём взгляд на другой участок карты мира: на Ближнем Востоке (земли Османской империи!) британский полковник Лоуренс как раз взбунтовал против турок арабские племена.
На новых началах
Вернёмся в Бельгию. В декабре 1917 г. Фламандский совет провозгласил независимость Фландрии от неё. Что ж – использовали шанс. Ведь немцы как раз укрепились: в далёком Петербурге месяцем раньше недавние пассажиры «пломбированного вагона» свергли Временное правительство, Россия выбыла из Первой мировой. Чуть позже был подписан Брестский мир – и германское командование получило возможность снять с Восточного фронта 44 дивизии, перебросить их на Западный, начать наступление. Но в войну уже вступали американцы, союзники получили возможность контратаковать…
Не будем дальше пересказывать учебник истории, просто обратим внимание на совпадение двух дат: 7 ноября 1917 года – большевистский переворот в России. Буквально через год, 9 ноября 1918 года, – из Берлина бежал свергнутый кайзер. Шла уже революция в Германии, завершившая её поражение в Первой мировой.
При этом в дальнейшем большевикам – пусть на новых началах, пусть страшной ценой и не полностью, – но Российскую империю сохранить удалось. Империи Австро-Венгерская и Османская рухнули навсегда. Как перекроилась после этого карта мира, сколько на развалинах гигантов возникло новых государств – отдельный и долгий разговор.
Что революции, что чужой национализм – одна чума. Просто пробирки разные. И не стоит бактерии из них подбрасывать даже противнику. Чума границ не разбирает.
