Отечественный шоу-бизнес на первый взгляд живет по законам предпринимательства: с расходами на производство товара, рекламой и доходами. Но схема “товар–деньги–товар” в этой отрасли часто дает сбой: в один прекрасный момент “товар” может заявить владельцу, что он ему не принадлежит. Во взаимоотношениях продюсеров и артистов разбирался корреспондент “Денег” Александр Воронов.
Товарно-артистические отношения
 |
| Группа “Премьер-министр” на пальцах объяснила продюсеру Евгению Фридлянду свои требования |
Кто только не пытался упорядочить российский шоу-бизнес: экс-министр труда Александр Починок вызывал ведущих артистов в налоговую инспекцию, Госдума разрабатывала закон о шоу-бизнесе, по которому на концертах, например, запрещалось петь под фонограмму, высокопоставленные чиновники громко заявляли о начале борьбы с пиратством… Все тщетно.
Схема, по которой “зажигают звезды”, нехитрая. Артист в этом случае выступает как продукт, в который нужно вкладывать деньги. К примеру, нужно купить текст и музыку у авторов ($3-15 тыс.), записать альбом ($150-200 тыс.), снять клип ($20-50 тыс.), заплатить за эфир (от $300 до $4,5-5 тыс. за каждый показ в зависимости от времени выхода в эфир и рейтинга канала). Чтобы ролик артиста заметили, надо прокрутить его хотя бы 100 раз на ТВ, но намного эффектнее засветить “товар” в сборном концерте на госканале. По эффекту это равняется где-то 300 прокруткам видеороликов, так что некоторые владельцы “товара” втихую приплачивают госканалу за демонстрацию их продукта в подобных концертах. Владельцем в данном случае выступает продюсер артиста — фигура, в отечественном понимании сильно отличающаяся от западной. “На Западе это импресарио, который в любом случае получает свой гонорар, а деньги в запись альбома, в раскрутку вкладывают рекорд-лейблы,– говорит продюсер группы ‘Премьер-министр’ Евгений Фридлянд.– У нас же всем вынужден заниматься продюсер”.
Поскольку шоу-бизнес продолжает жить в России по “серым” схемам, говорить о его юридической урегулированности не приходится. В связке “продюсер–артист” используются товарно-денежные отношения, но, в отличие от обычного продукта, шоу-товар может заявить, что он сам себе хозяин.
Судьба “Премьер-министра”
 |
| Евгений Фридлянд |
Недавно между продюсером Евгением Фридляндом и его подопечными — после восьми лет сотрудничества — разразился скандал. Все началось весной, когда квартет “Премьер-министр” покинул один из вокалистов — Пит Джейсон. Ему нашли замену, но ветераны коллектива были недовольны новичком, напряженность росла несколько месяцев, затем три “премьер-министра” ушли от продюсера Фридлянда, а тот, безуспешно попризывав парней поиметь совесть, подал иск в суд с требованием взыскать с ветеранов 6 млн руб. за неисполнение контрактных обязательств. В цифрах эта история выглядит так: первый контракт 1998 года на пять альбомов был подписан на срок семь лет, по которому каждому “премьер-министру” полагалось по 5% прибыли за вычетом расходов на музыкантов, студию, запись альбомов и т. п. (остальное шло продюсерской компании FBI Music господина Фридлянда). По второму договору, заключенному в 2002 году, квартет обязался выступать в течение пяти лет за 7,5% дохода на брата, в случае досрочного расторжения каждый участник должен был выплатить продюсеру по $200 тыс., а также все вместе должны были перечислять ему 15% дохода “Премьер-министра”, пока группа существует. На каждом договоре стоит предупреждение: “Настоящий контракт может изменить вашу судьбу, поэтому внимательно ознакомьтесь с ним и убедитесь, что вы хотите быть связанным его условиями”. “Нельзя сказать, что это была чисто коммерческая структура, это все-таки живой организм, и мне казалось, что нормальные партнерские отношения — это залог успеха”,– говорит господин Фридлянд. Суммарные вложения в подопечных он оценивает более чем в $2 млн и говорит, что “прямых убытков, может, и нет, но посчитать, отбились ли вложения, невозможно”. Самыми большими тратами “Премьер-министра” стали участие в конкурсе “Евровидение-2002” ($150 тыс. на поездку, репетиции и съемки двух клипов) и прошлогодний концерт в ГЦКЗ “Россия”, который обошелся группе в $300 тыс. при выручке в $70 тыс. (незадолго до мероприятия произошел взрыв у станции метро “Рижская”, и перепуганные зрители не пошли на концерт). “Со стороны все это незаметно,– вспоминает господин Фридлянд.– Артисты выходят, полный зал, все хлопают, съемка госканала, артисты думают: ‘Ну все, мы — звезды’, у них происходит переоценка ценностей. А нам пришлось раздать две тысячи билетов по знакомым, не могли же съемки идти в пустом зале”.
Солист “Премьер-министра” Марат Чанышев заявил “Деньгам”, что трое участников коллектива подали заявку в Роспатент на регистрацию товарного знака “Премьер-министр” и намерены отстаивать свои права в суде до победного конца. То же самое намерен делать и Евгений Фридлянд, который говорит, что “потерял не сиюминутную выгоду, а значительные вложения и часть жизни; у меня просто нет других вариантов”.
Расплазменные вложения
 |
| Группа Plazma и продюсер Дмитрий Маликов разошлись во взглядах на шоу-бизнес |
Впрочем, конфликты продюсеров и подопечных возникают и из-за меньших сумм. В 1999 году некий волгоградский дуэт Slow Motion заключил контракт на пять лет с известным продюсером и исполнителем Дмитрием Маликовым, по которому обязался писать композиции и выступать на концертах. Согласно контрактным обязанностям господина Маликова, он должен был “принимать все разумные и обычно принятые в практике музыкального бизнеса меры по продвижению артистов по своему усмотрению, определять и вкладывать необходимые средства для достижения наибольшего эффекта от их профессиональной деятельности”.
Когда стороны ударили по рукам, дуэт переименовался в Plazma, записал первую композицию, смахивающую на Modern Talking, снял клип за $5 тыс.– словом, начал работу.
 |
| Дмитрий Маликов |
Как утверждает директор Plazma Ирина Щербинская, “особо много денег в проект не вкладывалось, лишь то, что зарабатывалось. Дима говорил, что хочет посмотреть, какая будет отдача при минимуме вложений”. В обязанности продюсера также входило “обеспечение творческой карьеры артистов в качестве агента, менеджера и продюсера звуковой и аудиовизуальной записи”. Артисты в свою очередь передавали продюсеру исключительные права на будущие произведения, созданные за пять лет, и не могли разрывать контракт в одностороннем порядке. Их продюсер, напротив, мог расторгнуть договор “в случае невыполнения артистами профессиональных услуг… если коммерческий результат по использованию произведений артистов не будет соответствовать средствам, вложенным продюсером”. Впрочем, забегая вперед, скажем, что эти документы не помогли Дмитрию Маликову отстоять права на коллектив даже с учетом того, что он в 2001 году зарегистрировал на себя соответствующий товарный знак.
В 2004 году, на момент истечения контракта, когда съемки клипов Plazma обходились уже в $25-30 тыс., а концертные гонорары составляли около $5 тыс., сколько они получали за исполнеии пары песен на праздновании дня рождения история умалчивает., артисты решили пуститься в самостоятельное плавание. Уязвленный господин Маликов разослал на все радиостанции и телеканалы письмо с требованием прекратить ротацию композиций Plazma, а артисты ответили ему судебным иском о нарушении авторских прав, поменяли название на Plazma-Jet и даже успели под этим брэндом снять очередной клип за $25 тыс. Однако сторонам удалось договориться. “Сейчас группа не чувствует разницы, что с продюсером, что без него, мы лишь сами рассчитываем свои расходы”,– пояснила Ирина Щербинская.
В качестве отступных Дмитрий Маликов, как сообщила госпожа Щербинская, получил право организовать “определенное количество концертов” своих бывших подопечных и таким образом вернуть часть вложенных денег. Однако сам господин Маликов утверждает, что это была вынужденная мера. “Какая бы ни была подписана бумага, продюсер более уязвим, чем артист. Заставить артиста работать по действующему законодательству невозможно,– говорит он.– Артист может за две недели предупредить тебя об уходе и уйти. Конечно, можно пытаться обязать его возместить вложенные деньги, но это тоже эфемерно: зарплата исполнителей несоизмерима с вложениями. Все это очень большая проблема, ведь в таком бизнесе необходимо долгосрочное сотрудничество. Приходится действовать на уровне человеческих отношений, обращать внимание не только на талант, но и на то, есть ли у человека совесть”.
Песни на доверии
 |
| ВИА-Гра |
Российские меломаны уже привыкли к мельтешению различных проектов на телеэкране и в радиоэфире, так что совершенно не удивляются, когда тот или иной проект исчезает в никуда, а продюсер заявляет о его банкротстве. “Если продюсер гениальный, он придумает проект, которого ждет рынок, и это не будет стоить ничего, ну, несколько десятков тысяч долларов,– говорит Дмитрий Маликов.– А с изначально чисто коммерческим проектом даже с бюджетами в сотни тысяч сложно чего-то добиться”. Однако вот случай, когда продюсеры закрывают не просто успешный проект, а проект финансово успешный. По заявлению продюсеров российско-украинского проекта “ВИА-Гра” Константина Меладзе и Дмитрия Костюка, он будет распущен 1 января 2006 года. Во всяком случае, “ВИА-Гра” перестанет существовать в прежнем составе. Этот случай уникален еще по одной причине: все пять лет существования проекта его участницы работали без каких бы то ни было контрактов. “Мы с Костей считали, что контракт будет вынуждать артисток выходить на сцену,– поясняет Дмитрий Костюк,– а у них должно быть естественное желание работать”.
 |
| Заработав все возможные награды, продюсер Константин Меладзе решил распустить группу “ВИА-Гра” |
“История болезни” коллектива такова. В 2000 году продюсеры вложили в “ВИА-Гра” $23 тыс. (деньги ушли на съемки пары клипов и репетиции). Как вспоминают продюсеры, первоначальный бюджет девичьего коллектива строился по образу и подобию бюджета поп-коллектива Hi-Fi. “Мы услышали в 2000 году, что в Москве сделали группу за $30 тыс., и поставили себе цель сделать коллектив за те же деньги”,– рассказывает господин Костюк. Через пять лет расходы выросли на порядок, а то и на два. Например, в 2005 году только на один клип “Бриллианты” было потрачено $60 тыс. Последние два года на содержание группы ежегодно тратилось более полумиллиона долларов. При этом гонорары за выступления в крупных залах составляли €15-20 тыс., а в канун Нового года девушки дадут свой самый дорогой концерт на одной из корпоративных столичных вечеринок за €100 тыс. На прибыль проект, по словам продюсеров, вышел уже в 2001 году. В доходную часть группы можно также смело зачислять авторские права на композиции коллектива и товарный знак “ВИА-Гра”, принадлежащие, соответственно, господам Меладзе и Костюку, решившим после самого дорогого в истории “ВИА-Гра” концерта похоронить бизнес. Дмитрий Костюк объясняет это “не то чтобы разладом, но непониманием”. “Слава и популярность, к сожалению, живут в другой реальности. Бизнес бизнесом, но когда исчезает творческое начало и все переходит лишь в меркантильную часть, становится тяжело”,– говорит он.
Поскольку продюсеры “ВИА-Гра” сами закрыли проект, то требовать от солисток выплаты неустойки они не будут. Хотя одному из продюсеров группы, Константину Меладзе, уже доводилось иметь дело с неустойками. В 1997 году его брат Валерий Меладзе расторгал контракт с продюсером Евгением Фридляндом, по которому должен был выплатить вложенные в него за семь лет работы средства и недополученную прибыль еще за два года. “Развод” завершился мирно: братья выплатили $250 тыс., а еще около $100 тыс. господин Фридлянд получил от продажи прав на клипы Валерия Меладзе и телеверсию его концерта в “Олимпийском”. Как утверждают участники рынка, сейчас такой “развод” обошелся бы братьям вдвое дороже.
Впрочем, продюсеры “ВИА-Гра” не останутся внакладе и без отступных. По словам господина Костюка, ему постоянно звонит “куча желающих” приобрести товарный знак “ВИА-Гра”. “Правда, пока предлагают мало — несколько миллионов долларов,– говорит он.– Но с новыми девушками мы обязательно заключим контракт. Нам нужен стабильный состав хотя бы на пять лет. У ‘ВИА-Гра’ стабильности не было и пары лет, так что мы только и делали, что занимались подтверждением статуса”.
Плата за “Тату”
 |
| Тату |
За скандальным “разводом” группы “Тату” и ее экс-продюсера Ивана Шаповалова вся страна могла наблюдать, что называется, в прямом эфире. Телеканал СТС несколько месяцев подряд транслировал, как в студии “Поднебесная” вместо кропотливой записи нового альбома веселились гости господина Шаповалова, доводя подчас продюсера канала Александра Цекало до отчаяния. Дело кончилось тем, что из-за отмены 70 концертов группы господин Шаповалов потерял $3 млн, а группа “Тату” стала работать с новым продюсером Борисом Ренским. Впрочем, этот случай примечателен тем, что Иван Шаповалов ухитряется зарабатывать на проекте и после окончания работы над ним. Дело в том, что экс-продюсер “Тату” получает отчисления от мирового гиганта — компании EMI Music Publishing — 1,67% авторских с продаж альбомов девичьего дуэта. Учитывая, что продажи альбомов “Тату” на Западе превысили 6 млн экземпляров, авторские господина Шаповалова даже при минимальной цене диска $10 составили более $1 млн. При этом ему только на руку тот факт, что дела у “Тату” с новым продюсером идут неплохо, новый материал успешно продвигается подразделениями рекорд-компании Universal, композиции дуэта штурмуют хит-парады Израиля и Германии, песни им пишет штатный соавтор Робби Уильямса Гай Чемберс, а корреспонденту “Денег” довелось посмотреть видеоролик “Тату” на тайском телеканале. Ведь вместе с новыми альбомами дуэта будут продаваться и старые, а значит, доходы Ивана Шаповалова от “Тату” только увеличатся.
 |
| Получая авторские за “Тату” от EMI Music Publishing, Иван Шаповалов может хоть всю жизнь качаться на качелях |
Впрочем, сам господин Шаповалов в разговоре с корреспондентом “Денег” заявил, что не хочет и слышать о прошлом, так как он развивает новый телепроект, в котором “артисты смогут доносить свое творчество до зрителя вообще безо всяких продюсеров”. О разочаровании в шоу-бизнесе “Деньгам” заявили и другие продюсеры. Экс-продюсер Валерия Меладзе и “Премьер-министра” Евгений Фридлянд сообщил о желании продюсировать спортсменов, так как “артисты капризны, ненадежны, с продюсером они только до тех пор, пока им плохо”. А экс-продюсер Plazma Дмитрий Маликов посетовал на то, что “большой бизнес не идет в шоу-бизнес из-за больших рисков”. “Невозможно рассчитать перспективу, всегда есть элемент случая, удачи, непонятного ориентира публики. Из-за рисков в шоу-бизнесе не развиты схемы кредитования, ведь все строится на личных отношениях,– говорит он.– Поэтому так много поющих любовниц, жен, детей — ведь в этом случае человек готов потерять вкладываемые в такой бизнес деньги”.
