Краткая историко-географнческая справка
Германия — государство в Центральной Европе. В древности территория была населена германскими племенами (тевтонами), оттесненными на правобережье Рейна Юлием Цезарем в 58 г. до н.э. в ходе галльских войн.
После распада Западной Римской империи возникло восемь германских королевств, которые в VIII в. были включены в империю франков, созданную Карлом Великим, и приняли христианство.
После ее распада возникло Восточно-франкское королевство, на основе которого сформировалось королевство Германия. В 962 г. с завоеванием германским королем Оттоном I Северной и Средней Италии образовалась Священная Римская империя. Оттон I стал ее императором и начал завоевание земель к востоку от Эльбы. В XI — XII вв. отдельные германские князья приобрели фактическую независимость от императора, однако их вновь объединила в 1438 г. надолго установившая свою власть австрийская династия Габсбургов.
После окончания в 1648 г. Тридцатилетней войны началось возвышение Бранденбургско-Прусского государства (позднее превратившегося в Пруссию), ставшего противовесом австрийскому государству в германском мире.
К концу наполеоновских войн осталось 39 германских государств, которые по решению Венского конгресса образовали аморфный Германский союз с ведущей ролью Австрии. Стремление Пруссии добиться господства государства в Союзе вылилось в австро-прусскую войну, после которой в 1867 г.
Союз был распущен и на его месте возник Северогерманский союз без участия Австрии. Он, в свою очередь, распался в 1871 г. после франко-прусской войны, и возникла Вторая Германская империя, императором которой стал прусский король Вильгельм I. После поражения Германии в Первой мировой войне революция свергла монархию и привела к созданию Веймарской Республики. Груз послевоенных репараций и всемирная Великая депрессия привели к тяжелому экономическому положению, которое способствовало избранию канцлером Адольфа Гитлера, установившего в 1933 г. нацистский режим Третьего рейха.
Быстро восстановив армию, Германия напала в 1939 г. на Польшу, начав тем самым Вторую мировую войну. После поражения в 1 945 г. страна была разделена на Западную и Восточную оккупационные зоны, в которые возникли соответственно Федеративная Республика Германия (ФРГ) и Германская Демократическая Республика (ГДР). В 1990 г. они восстановились в результате развала коммунистической системы.
История «германского» конфликта между СССР и западными странами — бывшими союзниками по антигитлеровской коалиции, берет свое начало с конца Второй мировой войны. Как известно, на конференции в Ялте были определены границы четырех оккупационных зон Германии. Разделу подлежал и Берлин. Однако для советского руководства «четырехстороннее» военное присутствие в центре «восточной зоны» было неприемлемо. По замыслу Сталина, в 1948 году весь Берлин должен был стать частью советской зоны оккупации.
В последние дни войны американская армия, преследуя отступающих немцев, прошла на восток намного дальше, чем было предписано Ялтинским соглашением. В ее руках оказался Лейпциг. Этот момент стал «козырем» в руках Москвы. На заявления американцев допустить их в Берлин Советский Союз ответил требованием очистить «незаконно занятую» часть германской территории. Отношения между бывшими союзниками обострились, но 5 июля 1945 г. по приказу президента Трумэна «спорные» территории были переданы СССР. Однако западные войска под разными предлогами продолжали не допускаться в Берлин. Тогда по приказу генерала Хоули в город было введено подразделение 9-й американской армии. Советский комендант, узнав о случившемся, заявил решительный протест. Но было уже поздно — американцы заняли выделенную им Ялтинским соглашением часть Берлина. С этого момента Германия стала одним из главных плацдармов борьбы двух идеологических систем.
В июне 1947 года американцы озвучили так называемый «план Маршалла», предусматривавший вложение огромных финансовых средств в восстановление послевоенной экономики европейских стран, в том числе и Западной Германии. По сути, это была операция по расширению экономического влияния США на Европу с помощью американских кредитов и путем увеличения внутреннего государственного долга. По «плану Маршалла» США выделили сначала западным зонам, а потом ФРГ кредиты в общей сложности на 1,5 миллиарда долларов. Все средства шли на закупку американских же товаров, не находивших в США сбыта. Причем товары должны были оплачиваться валютой, которую ФРГ (ее марка не была свободно конвертируемой) могла заработать только наращиванием экспорта в европейские страны (американцы облагали западногерманские товары 30%-ной пошлиной). Дело доходило до абсурда: немцы продавали европейским соседям каменный уголь, а потом па вырученные средства по более высоким ценам закупали тот же самый уголь в США. Только за 10 месяцев 1952 года ФРГ была вынуждена ввезти из США каменного угля на 555 млн. марок. Наживались американцы и на специально установленном ими невыгодном для ФРГ обменном курсе марки к доллару (только на этом ФРГ теряла 420 млн. марок ежегодно).
И все же с помощью «плана Маршалла» удалось достаточно быстро наполнить потребительский рынок и остановить начавшую выходить из-под контроля инфляцию.
В ответ на «план Маршалла» Москва в сентябре 1947 года учредила Коминформ.
На конференции, проходившей в Лондоне с 23 февраля по 6 марта 1948 г., западные страны подтвердили решимость создать самостоятельное западногерманское государство. В ответ на это решение Советский Союз выдвинул план «контрольно-ограничительных мероприятий на коммуникациях Берлина и советской зоны с западными зонами оккупации Германии». Фактически он подразумевал блокаду (кроме воздушных сообщений) западных оккупационных секторов Берлина.
25 марта 1948 г. главнокомандующим Группой советских оккупационных войск (ГСОВГ) и руководителем Советской военной администрации в Германии (СВАГ) Маршалом Советского Союза В. Соколовским был подписан приказ «Об усилении охраны и контроля на демаркационной линии советской зоны оккупации в Германии». Согласно этому приказу предписывалось сократить до минимума движение пассажирских поездов и транспортов американских, английских и французских войск.
Дальнейшие события вкратце развивались следующим образом.
1 апреля 1948 года советские оккупационные власти начали задерживать военные транспорты союзников на пограничных пунктах. Вечером того же дня, по утверждению западных средств массовой информации, советские части попытались захватить британский аэродром Гатов, Однако эта попытка не увенчалась успехом. В конфликт включились немецкие коммунисты, воздвигнувшие на пограничных пунктах заставы.
2 апреля американские воздушные силы из Франкфурта-на-Майне попытались начать снабжение Западного Берлина воздушным путем. В ответ на это советские оккупационные власти провели на подступах к Берлину демонстративные ночные маневры истребителей, а соединения и части ВВС ГСОВГ были приведены в повышенную степень боевой готовности. Однако они не имели приказа открывать огонь по транспортным самолетам недавних союзников. Между тем, по сообщению западных источников, 5 апреля советскими истребителями был сбит британский пассажирский самолет, совершавший перелет из Лондона в Западный Берлин. Все пассажиры и экипаж погибли.
15 апреля американской стороне было предложено эвакуировать войска связи, расположенные в советской зоне — в Веймаре.
12 июня СВАГ закрыла автомобильный мост через Эльбу. Официальный предлог — ремонт мостовых конструкций.
16 июня советская делегация покинула заседание Союзной комендатуры Берлина. Незадолго до этого маршал В. Соколовский объявил о фактической ликвидации Контрольного совета — органа верховной власти союзников, осуществлявшего четырехстороннее управление Германией.
К этому времени относится активное противостояние между советскими и американскими оккупационными властями за введение в Германии временной денежной единицы. В трех западных секторах стали вводиться новые немецкие деньги, гарантированные казначейством США. Это мероприятие было поддержано Англией. Французы же предложили допустить хождение в Западном Берлине и советских оккупационных марок и чтобы 25 % заработной платы выдавались советскими оккупационными марками, а 75% — западными марками. Такое положение не устраивало американские власти. По их мнению, введение советских оккупационных марок могло нанести удар по престижу США среди населения Берлина. По сути, разработанная США концепция денежной реформы (объявлена 18 июня 1948 г.) означала раскол единого народно-хозяйственного организма Германии и наносила мощный удар по ее целостности.
23 июня, в 16 часов, в Новой Ратуше (советский сектор) был собран берлинский городской совет. Его заседание сопровождалось многолюдной манифестацией, требующей от совета принятия советской оккупационной марки. Во главе демонстрации стоял вернувшийся из советского плена полковник Пауль Марграфф.
В этот же день по приказу маршала Соколовского было приостановлено железнодорожное, а затем водное сообщение с городом. Была прекращена подача в Западный Берлин электроэнергии.
25 июня союзники установили «воздушный мост», посредством которого в блокированный город стали перебрасываться продукты питания, медикаменты, одежда, топливо и сырье для населения, которое насчитывало два миллиона двести тысяч человек. Ответственным за «воздушный мост» был назначен командующий авиационными силами английский генерал Ле Мэй. В его распоряжении находилось около сотни самолетов С-47, каждый из которых мог поднять две с половиной тонны груза, и 12 самолетов С-54, поднимающих до 10 тонн. В то же время во все американские базы были отправлены приказы о предоставлении их авиации в распоряжение генерала Ле Мэя, и уже 30 июня 125 американских самолетов доставили грузы в Темпельгоф, а 100 британских четырехмоторных «Иорк-72» — на аэродром в Гатове. В последующие недели Королевская авиация присоединила к ним 10 больших гидроаэропланов типа ланкастер, которые, отлетая от Гамбурга, опускались на Хафельском озере. Таким образом, по западным источникам, каждый день Берлину по воздуху доставлялось 1500 тонн продовольствия. Всего же за 318 дней блокады по воздуху было переброшено 1 583 686 тонн продовольствия, топлива и сырья (67% всех грузов приходилось на уголь, а не на продукты). При этом англичане совершили 63 612 полетов, а американцы 131 918, покрыв расстояние в 175 миллионов километров. Общая стоимость затрат США на обслуживание «воздушного моста» составила около 345 миллионов долларов (по другим данным — 190 млн. долларов) и около 50 миллионов долларов Великобритании. Людские потери американской стороны составили 55 пилотов.
12 мая 1949 года советское правительство прекратило блокаду Берлина в результате декларации четырех держав. Декларация была принята после долгих переговоров, которые велись между специальным посланником США Филиппом Джессопом и главой советской делегации в ООН Яковом Маликом. Запад приписал победу в «освобождении» Берлина себе, хотя многим было ясно, что при желании Советский Союз мог оккупировать его за считаные часы.
7 сентября 1949 г. первая сессия Национального парламента провозгласила создание нового государства — Федеративной Республики Германии (ФРГ). Вскоре под эгидой США, Англии и Франции стала создаваться западногерманская армия в составе 25 дивизий (по другим данным — 12 дивизий). Был налажен выпуск некоммунистических газет и оборудована радиостанция. Получили поддержку русские эмигрантские организации, ведущие антикоммунистическую борьбу.
Чтобы уравновесить западное преимущество, СССР был вынужден пойти на создание «своей Германии». Некоторые западные ученые называют ГДР «нелюбимым ребенком Сталина». Это определение как нельзя лучше отражает цели германской политики СССР в конце 1940-х — начале 1950-х годов. Советский Союз всеми силами пытался предотвратить раскол Германии, руководствуясь двумя основными, весьма прагматичными причинами. Во-первых, опыт Версальского договора 1919 года ясно показывал, что немцы как великая нация никогда не смирятся с унижением и любые попытки диктовать Германии жесткие условия ведут только к росту националистических настроений. Вторая причина, определявшая стратегию и тактику СССР в германском вопросе 1949—1952 годов, была относительно новой. Советский Союз всеми силами пытался сорвать ремилитаризацию Западной Германии и включение ее в западный антисоветский блок. Масла в огонь подливало и заявление правительства ФРГ, сразу же после его образования, о непризнании восточной границы Германии по рекам Одеру и Нейсе. Это означаю, по сути, оспаривание прав СССР на часть Восточной Пруссии, которая с 1946 года была областью в составе РСФСР. Причем эту ревизионистскую линию правительства ФРГ полностью поддерживали западные державы-победительницы, особенно США.
Процесс «уравновешивания» сил завершился провозглашением 7 октября 1949 г. Германской Демократической Республики (ГДР). Была воссоздана коммунистическая партия, которая вскоре слилась с социал-демократической партией, образовав Социалистическую единую партию Германии (СЕПГ). Возглавили «русскую партию», как ее называли в народе, Отто Гротеволь и Вальтер Ульбрихт92.17 октября 1949 года СССР установил с ГДР дипломатические отношения.
Следует сказать, что к построению как ФРГ, так и ГДР обе противоборствующие стороны привлекали бывших соратников Гитлера или членов национал-социалистической партии (НСДАП) с многолетним стажем. Причем тех, кто оказался в ФРГ, предполагалось использовать в борьбе с коммунизмом, а тех, кто остался в ГДР — с англо-американским империализмом. Так, важные посты в ГДР занимали бывший член НСДАП с 1 сентября 1941 г. Курт Блехе, ставший руководителем пресс-службы при Совете министров ГДР; Ханс Вальтер Ауст, член НСДАП с 1 мая 1933 г., возглавивший журнал «Дойче ауссенполитик» — внешнеполитический рупор правительства ГДР; доктор Герхард Денглер, член НСДАП с 1 мая 1937 г., занявший пост заместителя председателя бюро президиума Национального совета ГДР, и другие.
Предпринимаюсь попытки и в привлечении к сотрудничеству целых организаций и партий. Так, например, для борьбы с «англо-саксонским империализмом» власти ГДР при прямой поддержке Москвы привлекли к сотрудничеству Немецкую социальную партию (НСП) и Социалистическую имперскую партию (СИП). Если первая партия, возглавляемая доктором Гюнтером Гереке93, была все же демократического толка, то СИП в средствах массовой информации СССР и ГДР именовалась не иначе как неофашистской. Ее лидером был «неприкрытый реваншист» бывший генерал-майор Отто Эрнст Ремер94. С представителями этой партии проводились неоднократные встречи, в том числе в начале 1950-х годов в штаб-квартире советской разведки в берлинском районе Панков. В 1952 г. связи обеих партий с СССР были выявлены британской разведкой. Компрометирующий материал об их контактах и источниках финансирования был передан в западногерманскую контрразведку. Вскоре деятельность партий была прекращена, а их лидеры покинули ФРГ. Гереке остался в ГДР, а генерал Ремер перебрался в Египет, где стал консультантом Гамаля Абдель Насера по вопросам безопасности. Впоследствии, продолжая борьбу с американцами и сионистами, он помогал арабам, занимаясь, в частности, поставками оружия в Сирию. Значительный процент «бывших» был и на государственных предприятиях ГДР. Так, из 2070 рабочих трансформаторного завода в Дрездене были 148 бывших офицеров, 31 бывший полицейский, 55 бывших членов СС и СА Бывших членов НСДАП насчитывалось 301 человек. На судоверфи «Варновверфт» в городе Варнемюнде 20—25% рабочих были бывшими госслужащими времен Третьего рейха, а более 400 человек ранее состояли в НСДАП. На крупнейшем химическом заводе «Лойна» из 21 тысячи рабочих были 3545 бывших нацистов и 124 бывших офицера. Забегая вперед, заметим, что в июне 1953 года именно на предприятиях с наибольшей прослойкой «бывших» состоялись самые радикальные по выдвигаемым требованиям и способу действий акции протеста.
Немало бывших нацистов занимало ответственные посты в государственных структурах ФРГ. Так, после 1945 года комиссаром полиции в Штутгарте служил бывший гауптштурмфюрер СС Герман Вейгольд, работавший во время войны в штабе областного руководителя СС и полиции в Голландии; начальником уголовной полиции в Опладене — бывший сотрудник IV управления (гестапо) Главного имперского управления безопасности штурмбаннфюрер Эрих Преккелъ; руководителем IV отдела в федеральном ведомстве по охране конституции и правительственным директором в федеральном министерстве внутренних дел бывший гауптштурмфюрер СС Якоб Гроббен и другие. Директором завода кока-колы стал бывший обергруппенфюрер СС Август Хайсмейер, являвшийся в годы войны высшим руководителем СС и полиции «Шпрее» и начальником главного управления в имперском руководстве СС.
После образования ГДР было создано Министерство внутренних дел, состоявшее из трех главных управлений. На базе одного из них — Главного управления по защите народного хозяйства — 8 февраля 1950 года было образовано министерство государственной безопасности (МГБ). Туда же вошли так называемые подразделения «К 5» криминальной полиции, занимавшиеся ранее по поручению СВАГ поиском нацистских преступников. С самого начала МГБ работало под полным контролем советских компетентных органов в Германии (до 1952 года все они были сведены в Комитет по информации при Совете Министров СССР). Отбор в МГБ (в отличие от народной полиции) был строжайшим: так, из 6670 претендентов советские офицеры забраковали 5898 (88%), главным образом из-за наличия родственников в Западной Германии или «белых пятен» в биографии нацистского периода. Возглавил Министерство внутренних дел видный член КПГ Вильгельм Цайсер. В 1950 году в структуре МГБ было всего 2700 штатных сотрудников, а к 20 февраля 1952 года только 43% от штатного расписания. Приведенные цифры наглядно опровергают высказывания западных авторов о массовых репрессиях МГБ в рассматриваемый период. Конечно, под влиянием «школы Вышинского» и «опыта СССР» следствие и судопроизводство ГДР допускали грубые отклонения от общепринятых норм законности. Однако в целом вплоть до 1952 года массовых репрессий в ГДР не было, а смертные приговоры были относительной редкостью. Основное внимание МГБ уделяло борьбе с экономической преступностью в госсекторе.
Некоторые исследователи, в том числе и в ФРГ, отмечают, что террор против инакомыслящих в ГДР был скорее «превентивным», то есть одной угрозы наказания хватало, чтобы держать «отщепенцев» в относительной покорности. Тем более что те, кто был принципиально не согласен с условиями жизни в ГДР, вплоть до 1961 года могли относительно свободно покинуть страну. Заметим также, что и в ФРГ начала 1950-х годов активно велась борьба с инакомыслящими (прежде всего коммунистами и их сторонниками), по масштабам ничуть не уступавшая «акциям», проводившимся в ГДР против «реакционеров». Напомним лишь расстрел полицией демонстрации противников милитаризации, проходившей в Эссене 11 мая 1952 года. В результате был убит один человек, десятки получили ранения, сотни арестованы.
Другой военизированной структурой ГДР были силы народной полиции. Они были созданы сразу же после освобождения Германии в мае 1945 года под руководством СВАГ. До 1949 года они подчинялись земельным правительствам. Состав народной полиции набирался из хорошо зарекомендовавших себя антифашистов, большинство из которых, естественно, были коммунистами.
3 июля 1948 года СВАГ основал так называемую казарменную народную полицию. В нее входили в основном бывшие военнослужащие вермахта (некоторых отпустили из советского плена именно в обмен на согласие служить в полиции). Вооружение казарменной полиции было только стрелковым и немецкого производства. Советское оружие стало поступать на вооружение казарменной полиции только в 1952 году, когда ремилитаризация ФРГ и ее предстоящее вступление в западные военно-политические структуры стали свершившимся фактом. К началу 1953 года вся народная полиция имела на своем вооружении всего 5355 пригодных к стрельбе карабинов и винтовок, а также 31 222 пистолета.
Тем не менее наличие частей казарменной полиции, которые именовались на Западе «восточногерманской армией», стало важной пропагандистской картой для «пробивания» военных формирований в Западной Германии. И это несмотря на то, что резидентура ЦРУ в Берлине сообщала, что казарменная полиция не только не в состоянии вторгнуться в ФРГ, но даже не может захватить Западный Берлин без советской поддержки.
Таким образом, если характеризовать политическую систему ГДР 1949—1952 годов как сталинскую, то следует признать, что это был самый мягкий сталинизм, во многом потому, что сам Сталин, вплоть до своей смерти, рассчитывал на объединение Германии и не позволял немецким коммунистам с их «тевтонскими» замашками насаждать в ГДР социализм.
Здесь, на наш взгляд, уместно еще раз отметить политику советского руководства по отношению к ГДР, приведя высказывание немецкого историка Вильфрида Лота: «Сталин не хотел никакой ГДР. Он не хотел ни сепаратного государства на территории советской оккупационной зоны, ни вообще социалистического государства в Германии. Вместо этого он стремился к парламентской демократии для всей Германии, которая лишила бы фашизм основы в обществе и открыла бы Советскому Союзу доступ к ресурсам Рурской области. Это должно было быть достигнуто совместными действиями держав-победительниц. Социалистическое сепаратное государство ГДР было, прежде всего, продуктом революционного рвения Вальтера Ульбрихта, которое смогло развиться на фоне западной практики отгораживания». Другими словами, чем активнее Запад действовал против СССР, тем труднее было советскому руководству тормозить усилия «немецких товарищей» по построению в ГДР социалистического строя. И тем не менее вплоть до 1953 года Москва была готова пожертвовать и социализмом, и самой ГДР ради создания демократической и нейтральной Германии.
Однако это не входило в интересы ни фанатично преданного делу социализма В. Ульбрихта, ни федерального канцлера ФРГ Конрада Аденауэра (избран на этот пост 15.09.1949 г.), ни «западных демократий».
«Проблема Германии» легла на благодатную почву «холодной войны». Еще в феврале 1947 г. президент Г. Трумэн обнародовал известную «антикоммунистическую доктрину». В январе 1948 г. конгресс США принял закон № 402, предписывающий американским СМИ, работающим на заграницу, «оказывать планомерное и систематическое воздействие на общественное мнение других народов». А15 апреля 1950 г. Г. Трумэн одобрил выработанную Советом национальной безопасности секретную директиву № 68, в которой Советский Союз был объявлен «врагом номер один». Директивой ставилась задача «обеспечить коренное изменение природы советской системы, посеять внутри системы семена ее разрушения, поощрять и поддерживать беспорядки и мятежи в избранных, стратегически важно расположенных странах — соседях СССР». В конце того же года консультанты госдепартамента США У. Кэррол и X. Шпейер подготовили секретный доклад, в котором говорилось, что только «агрессивная психологическая война, ведущаяся целеустремленно», позволит достичь ослабления ГДР. Среди составных частей этой войны назывались демонстрация Западом военной силы в Германии, саботаж, покушения и похищения. В докладе делался вывод о необходимости создания при поддержке США «единого, сильного и растущего движения сопротивления в советской зоне, которое… являлось бы надежным и дисциплинированным, действовало бы по плану и ждало своего часа».
На основании доклада Кэррола — Шпейера в США в октябре 1952 года был принят комплексный план психологической войны против ГДР (так называемый PSB D-21). Помимо уже и так применявшихся пропагандистских мер предполагалось организовать на базе имевшихся антикоммунистических организаций — «группы борьбы против бесчеловечности», «комитета свободных юристов» и т. д. активные ячейки борьбы против режима СЕПГ. Большое внимание в докладе уделялось вопросам экономической войны против ГДР. Был подготовлен анализ слабых мест экономики ГДР, на которые предполагалось воздействовать путем торговых санкций и переманивания в ФРГ ведущих специалистов.
В рамках экономической войны в феврале 1952 года через Западный Берлин были распространены слухи о предстоявшей якобы в ГДР денежной реформе, что привело к изъятию населением своих банковских вкладов и усиленной закупке продовольствия. В марте 1952 года США блокировали все счета Немецкого эмиссионного банка (госбанк ГДР), мотивируя это тем, что он осуществлял расчеты с КНР. Надуманность причины была видна «невооруженным глазом» — американцы не признавали ни КНР, ни саму ГДР. Еще ранее, летом 1951 года, верховные комиссары западных стран в ФРГ запретили поставки в Восточную Германию проката, хотя это предусматривалось заключенным ранее торговым соглашением.
В мае 1953 года американским Советом по вопросам психологической стратегии был разработан план оказания продовольственной помощи народам Восточной Европы в качестве важнейшей составной части психологической войны. Основные положения плана были изложены 13 мая 1953 года в меморандуме Джорджа Моргана, исполнявшего обязанности директора Совета. В документе прямо говорилось, что реализация данной программы «даст целый ряд преимуществ США, поскольку американский контроль за распределением продовольствия позволит установить более тесные контакты с порабощенными народами, а информация о гуманитарной помощи Соединенных Штатов распространится по всему миру». При этом главный упор все же делался на то, что указанная программа разработана прежде всего «в интересах национальной безопасности США».
Здесь важно сделать некоторое отступление, касающееся деятельности в Германии американских разведывательных служб.
Первая группа сотрудников разведки США появилась в Берлине 4 июля 1945 года, в тот же день, когда в столицу Германии согласно межсоюзническим договоренностям вошли войска западных держав. Позднее была организована резидентура американской разведки, так называемая «Берлинская база операций» (английская аббревиатура — ВОВ). Уже в январе 1946 года «Берлинская база» стала крупнейшей резидентурой спецслужб США за границей. К осени 1946 года на территории советской оккупационной зоны была создана большая и разветвленная разведывательная организация, в которой, кстати, было много бывших офицеров вермахта. В марте 1947 года значительная часть агентуры была арестована советскими органами безопасности.
С 1953 года (после начала войны в Корее) в Берлине развернула свою деятельность группа отдела спецопераций ЦРУ, которая от «пассивного» шпионажа перешла к «активным» действиям, направленным на ослабление ГДР. Одним из главных проектов психологической войны ЦРУ против Восточной Германии была так называемая «группа борьбы против бесчеловечности», состоявшая на дотациях американцев с 1949 года (с 1950 года ЦРУ оплачивало более половины расходов группы). Формально эта организация занималась только разоблачением «бесчеловечной практики» «тоталитарного режима» в ГДР. В ноябре 1951 года группу возглавил доцент философии Эрнст Тиллих, избравший по рекомендации ЦРУ путь «активных операций». Методы их проведения были самыми разнообразными: взрывы железнодорожных путей, минирование вагонов и мостов (например, подрыв моста через Финов-канал). Один из агентов группы, некий Бурянек (или Бурианек), в 1951 году во время проводившегося в Берлине Всемирного фестиваля молодежи разбрасывал через специально проделанную дыру в днище своего автомобиля на улицу бомбочки, источавшие зловонный запах. Тем самым он пытался сорвать молодежную демонстрацию. Арестовали Бурянека 29 февраля 1952 года, когда он нес к железнодорожному мосту в районе Берлин-Шпиндлерсфельде чемодан со взрывчаткой. При попытке задержания американский агент оказал вооруженное сопротивление.
«Группа борьбы» пыталась взрывать линии электропередачи, шахты и заводы. Для этого «борцы с тоталитаризмом» просили американских разведчиков даже разработать замаскированную под брикеты угля взрывчатку, чтобы выводить из строя «локомотивы восточной зоны».
Саботаж проводился и более «цивилизованными» способами. В ФРГ и Западном Берлине печатались продовольственные карточки ГДР, которые для того, чтобы вызвать трудности со снабжением, старались отоваривать в одном городе. На поддельных бланках рассылались указания заводам немедленно прекратить производство той или иной продукции. Процветал и специфический «немецкий» вид саботажа: перевод активов восточногерманских фирм в ФРГ, куда после денацификации перебрались многие бывшие владельцы. Применялось для «борьбы с коммунизмом» и сбрасывание с американских самолетов над территорией ГДР колорадских жуков, а также организованный вывоз в Западный Берлин цветных металлов (до конца марта 1950 года удалось конфисковать 5,5 млн. килограммов).
«Группа борьбы» объявляла определенные дни в ГДР «днями молчания». Подразумевалось, что восточные немцы в знак протеста против политики СЕПГ не должны были в эти дни посещать театры, кино или официальные общественные мероприятия.
В 1951 году советской разведке вместе с молодым МГБ ГДР удалось внедрить в «группу борьбы» свою агентуру, после чего в ГДР были арестованы 163 агента, из которых 34 являлись руководителями подпольных групп. К концу 1950-х годов основные структуры «группы» были разгромлены, и американцы вынуждены были прекратить ее финансирование.
Помимо «группы борьбы», с американцами и англичанами сотрудничали «восточные бюро» политических партий ФРГ. Прежде всего «восточное бюро» СДПГ, которое только с 8 марта по 6 мая 1957 года распространило в ГДР 6,5 млн. листовок. Активно действовал и «следственный комитет свободных юристов». Их «коньком» была рассылка писем с угрозами крестьянам, которые осмеливались принимать от государства бывшую помещичью землю. 8 июля 1952 года советские и восточногерманские спецслужбы провели операцию по похищению из западного сектора руководителя «комитета свободных юристов» Вальтера Линзе. После его допроса с санкции Ульбрихта были арестованы 24 агента. Похищение Линзе и нейтрализация активных членов организации сорвали крупнейшую операцию американских разведчиков по созданию на базе «свободных юристов» вооруженных подпольных групп в ГДР. Причем это была не инициатива ВОВ, а установка директивы Совета национальной безопасности США от 23 октября 1951 года. И все же отдельные боевые группы были созданы. Некоторые из них удалось нейтрализовать уже после событий июня 1953 года. Тогда была проведена совместная операция советской и восточногерманской спецслужб под кодовым названием «Кольцо», в ходе которой были задержаны около 300 человек. Причем, как выяснилось во время следствия, многие боевики были связаны не только с американской, но с английской и французскими разведками.
Тесные контакты берлинской резидентуры ЦРУ были установлены и с антисоветскими эмигрантскими организациями. В том числе русскими. В числе последних своей активностью выделялся Национально-трудовой союз (НТС), который вел пропаганду против частей Советской армии в ГДР.
Говоря о западных спецслужбах, действовавших в ГДР в начале 1950-х годов, нельзя не упомянуть и об «организации Гелена», которая отличалась большей профессиональностью, чем «юристы», «восточные бюро» и «боевые группы». Тем не менее в 1949 году советская разведка внедрилась в «организацию Гелена» и почти вся ее агентура в ГДР была провалена.
Всего же из 2625 человек, арестованных в 1952 году МГБ ГДР, в шпионаже подозревались 599. Путем внедрения в западногерманские и западноберлинские подпольные центры удалось взять 804 агента на территории ГДР.
Документы, касающиеся психологической войны против государств социалистического лагеря, были разработаны и в других западных странах, в частности в Великобритании. Ее долгосрочная операция «Льотэй», проводившаяся с конца 1940-х вплоть до начала 1990-х годов, считается в истории британской разведывательной службы «Сикрет интеллидженс сервис» (МИ-6) наивысшим достижением.
По данным Хайнца Фельфе, агента советской разведки в структуре западногерманской разведслужбы (БНД), именно в рамках программы «Льотэй» и была проведена попытка путча в Германии летом 1953 г. Инициаторами путча (кодовое название операция «Юно») выступили ЦРУ и «организация Гелена».
В связи с этим интересно упомянуть одно из конфиденциальных писем генерала армии В. Чуйкова (с 31 марта 1949 г. — главнокомандующий ГСОВГ) на имя верховного комиссара США в Германии, датированное 1 октября 1952 года. В нем, в частности, отмечалось, что Западный Берлин превратился в «рассадник шпионской, диверсионной и террористической деятельности против Германской Демократической Республики и восточного сектора Берлина». А также указывалось на многочисленные случаи провокационных действий западной агентуры против представителей советской военной миссии.
Важно остановиться еще на одном факте, предшествовавшем «Берлинскому мятежу». Он связан с инициативой по объединению Германии, предпринятой Л.П. Берией уже после смерти Сталина (5 апреля 1953 г.). Сведения об этих шагах сохранились в архивных документах и свидетельствах участников событий, в частности, в воспоминаниях бывшего начальника разведывательно-диверсионного бюро («бюро № 1») госбезопасности генерала П.А. Судоплатова. По его словам, «объединение мыслилось как создание германского государства с коалиционным правительством, в формировании которого все державы-победительницы должны принять равное паритетное участие».
По планам Берии от объединения Германии СССР мог получить значительные политические и экономические выгоды. Предусматривалось продление срока выплаты репараций, осуществление мер по строительству предприятий и новой дополнительной сети железных и шоссейных дорог на территории России, Украины, Белоруссии и Прибалтики за счет средств западных доноров, в первую очередь германских. Сумма выплат последних (в виде техпомощи) варьировалась в пределах 10 миллиардов долларов США.
В рамках реализации бериевского плана были задействованы засекреченные «агенты влияния МГБ» Ольга Чехова и князь Януш Радзивил. Они должны были прозондировать обстановку во влиятельных политических и финансовых кругах США и заинтересовать их планами экономической компенсации СССР за политические уступки Западу в деле объединения Германии.
Для разработки конкретных мер кроме Судоплатова был привлечен только один человек — начальник немецкого отдела Первого главного управления Зоя Рыбкина. Однако незадолго до ее вылета в Германию из Берлина стали поступать сообщения о начавшихся волнениях. Заметим, что позже именно Берию обвинят в том, что он якобы чуть ли не инициировал беспорядки в Восточной Германии.
Интересно, что, по мнению западных политических аналитиков того времени, серьезный промах СССР и руководства ГДР в отношении Германии состоял в «прозрачности» границы между Западным и Восточным Берлином. Эта «брешь» в «железном занавесе» позволяла жителям ГДР сравнить свою жизнь с условиями жизни в Западной Германии, где в это время шло быстрое восстановление городов, возрождение промышленности и стабилизация обстановки. Немецкое экономическое «чудо» объяснялось просто — солидными вливаниями западных покровителей, чего не мог дать своему «детищу» еще не до конца оправившийся после войны Советский Союз. Тем не менее еще в апреле 1949 года СССР передал Восточной Германии 1000 тракторов, 500 культиваторов, 100 дисковых борон и 10 тысяч тонн проката для изготовления запчастей.
Растущее недовольство политикой СЕПГ вызвало к середине 1952 года массовый отток жителей Восточной Германии в западную зону. Причем среди мигрантов значительную долю занимали промышленные рабочие и крестьяне. В начале 1953 года поток беженцев резко возрос. Цифры ушедших в Западный Берлин разнятся. Так, в 1952 г., по некоторым данным, в Западный Берлин ушли 118 тысяч человек. В период с 23 февраля по 3 июня 1953 года, по данным верховного комиссара США в Берлине Конанта, из Восточной Германии выехало 300 тыс. человек. Хотя он же замечает, что есть и иная цифра — 90 тысяч. В докладе Отдела восточноевропейских стран, подготовленном для главы аппарата верховного комиссара США в Берлине 25 сентября 1953 года, указывалось, что «с января по июнь 1953 года число беженцев достигло небывалых размеров — около 30 тысяч человек ежемесячно». Однако Кремль был вынужден мириться с таким положением. Одной из главных причин «терпеливой» политики СССР являлось его стремление создать единую и нейтральную Германию. Начиная с октября 1950 года Советский Союз активно выступал за скорейшее заключение мирного договора с Германией и ее объединение на условиях полного военного нейтралитета. При этом предусматривался запрет на ее ремилитаризацию, образование немецких воинских формирований и недопущение участия страны в каких бы то ни было военно-политических союзах. Последний фактор был доминирующим — вовлечение ФРГ в западные военно-политические блоки было крайне опасным для советских позиций в Европе. При решении этих задач главные надежды возлагались на поддержку общественного мнения западных немцев. Поэтому, с учетом последнего, перекрывать межзональное сообщение в Берлине было бы тактически и стратегически неверным.
Искрой к началу массовых выступлений и открытому сопротивлению властям среди берлинских рабочих стало решение Совмина ГДР ускорить строительство социализма в стране за счет «добровольного» повышения норм выработок на 10—15%.
Обеспокоенное волнениями советское правительство 2 июня 1953 г. издало распоряжение Совета Министров СССР «О мерах по оздоровлению политической обстановки в ГДР». 9 июня политбюро ЦК СЕПГ, «прислушавшись» к московскому решению, приняло постановление об исправлении создавшегося положения в стране. В опубликованном коммюнике отмечались первоочередные мероприятия в области снабжения, финансов, сельского хозяйства и административной политики. Но было уже поздно. Обстановка обострилась до предела.
По сообщению эмигрантского журнала «Часовой», первыми вышли на улицу 70 строительных рабочих блока № 40 по Аллее Сталина. Этот протест скоро превратился в многолюдную демонстрацию. Катализатором волнений стали подстрекательские передачи американской радиостанции в западном секторе РИАС.
16 июня численность демонстрантов, выступавших против повышения норм выработки, по данным печатного органа Центрального объединения политических эмигрантов журнала «Свобода», составляла 12 000 человек, а на следующий день — 100 000. С самого начала среди демонстрантов было много западных берлинцев. Они сопровождали колонны, выкрикивая политические лозунги, и распространяли листовки, призывавшие рабочих к забастовке, отпечатанные во французском секторе города.
Попытки успокоить демонстрантов пропагандистскими мерами не увенчались успехом. Так, вечером 16 июня на одной из берлинских улиц были разбиты три агитационные автомашины с радиоустановками, призывавшими прекратить забастовку и вернуться за стол переговоров. Женщина-диктор одной из машин была захвачена демонстрантами и растерзана. Остальные агитаторы и шоферы машин получили тяжелые увечья.
Постепенно, наряду с требованиями отмены повышения норм, стали выдвигаться и политические требования: свобода выборов, долой режим Ульбрихта и Гротеволя и т.п. В 13 часов 30 минут 16 июня РИАС сообщила всем жителям ГДР, что у Дома правительства проходит массовая демонстрация. Радиостанция подчеркивала, что народная полиция не мешает демонстрантам (действительно, у полицейских был приказ не применять оружие). Через три часа РИАС уже дала подробное изложение событий в Восточном Берлине.
После этой радиопередачи у многих жителей ГДР создалось впечатление, что полиция либо перешла на сторону восставших, либо не подчиняется приказам правительства. К тому же американцы распространили слух, что советские войска не применяют силу в Берлине, который-де находится под совместным управлением четырех держав. А если уж русские на это решатся, то на помощь восставшим немедленно придут американские танки. Эта информация способствовала дальнейшим беспорядкам. Вскоре забастовки распространились на значительную территорию Восточной Германии. Они начались в 13 окружных, 97 районных центрах и 196 городах, охватили 6 окружных, 22 районных и 44 прочих населенных пункта.
Впоследствии получит распространение утверждение, что Запад был застигнут восстанием врасплох. Ни в ФРГ, ни в США не ожидали, что волнения начнутся именно 16 июня и возглавят их строительные рабочие Берлина. Однако анализ событий, их организации и обеспечения говорит об обратном. Так, например, по данным советской разведки, еще накануне июньских выступлений численность американских и английских военнослужащих в ФРГ увеличилась на 12 тысяч человек. С 14 июня в Западном Берлине было введено круглосуточное дежурство персонала в больницах, а 15 июня вблизи границы с советским сектором открыты пункты скорой помощи. В ночь с 15 на 16 июня на западноберлинский аэродром Темпельхоф (американский сектор) через каждые 30 минут стали приземляться транспортные самолеты с боеприпасами. 16 июня английские и американские войска в городе были приведены в состояние повышенной боевой готовности. Началось демонстративное выдвижение к границам ГДР танков, бронетранспортеров и другой техники. Для пропагандистской работы были подтянуты кроме РИАС также и армейские радиоустановки, нередко участвовавшие в координации действий повстанцев. С 15 июня с американских самолетов над столицей ГДР стали периодически сбрасываться листовки с призывами выступить против правительства ГДР. В качестве экспертов в Западный Берлин прибыли начальник разведки США А. Даллес, его сестра Э. Даллес, занимавшая видный пост в госдепартаменте, генерал М. Риджуэй — бывший главнокомандующий многонациональными силами ООН в Корее и ряд других влиятельных должностных лиц США. Активизировалась и деятельность западных разведслужб. Начиная с 16 июня на крупнейшие биржи труда в Западном Берлине были направлены офицеры ЦРУ и военной разведки, которые стали вербовать безработных для участия в намечавшихся на 17 июня акциях протеста в столице ГДР. Западным берлинцам предлагали от 20 до 50 марок за участие в демонстрациях после возвращения из столицы ГДР. Недалеко от границы с Восточным Берлином американские офицеры раздавали «добровольцам» бутылки с зажигательной смесью. Одновременно советской радиоконтрразведкой была зафиксирована интенсивная работа в эфире Мюнхенского разведцентра и других радиопередатчиков. В городе Гросспашлебен военными контрразведчиками ГСОВГ во время работы на передатчике был захвачен радист американской резидентуры Винтцлер, а оперативной группой уполномоченного МВД СССР в Германии — агент-радист, житель города Галле Эккариус. Оба передавали в разведцентр информацию о ходе массовых беспорядков в ГДР. На следствии они сознались, что были завербованы (один в 1951 г., а другой в 1952 г.) американцами во время своих выездов в Западный Берлин.
В Восточный Берлин стали перебрасываться группы пропагандистов, распространявших антисоветскую литературу, а также агенты-диверсанты. По словам очевидцев, в среде «путчистов» выделялись хорошо организованные и вооруженные отряды. Впоследствии один из арестованных, В. Кальковский признал, что был заслан в Восточный Берлин с группой в 90 человек «для поджогов и грабежей магазинов» американским офицером Хивером. Другой задержанный, Г.-А. Нимец, сообщил, что его группа имела оружие и бутылки с зажигательной смесью и перед переходом демаркационной линии была проинструктирована американским офицером. Кроме того, по Восточному Берлину были зафиксированы передвижения автомобилей (номера ЗР 2318 и KB 027192) с американскими офицерами, призывающими протестующих к совершению актов насилия, диверсий и поддерживающих связь между группами демонстрантов.
Показательно, что согласно информации уполномоченного МВД СССР в Германии полковника Фадейкина, доложенной Берии поздней ночью 17июня, «…в течение дня и вечера 16 июня с.г, со стороны бастующих не было выдвинуто ни одного лозунга против Советского Союза». Все выпады были направлены исключительно против правительства ГДР и СЕПГ. Правда, вскоре направленность лозунгов расширилась. Стали звучать и антисоветские призывы. Например: «Мы хотим хлеба и убить всех русских» (по-немецки этот лозунг рифмуется). На Унтер-ден-Линден был избит и ограблен советский гражданин. На площади Потсдамерплатц недалеко от Дома правительства протестующие вступили в перестрелку с полицией и обезоружили семь ее сотрудников.
В сложившейся обстановке командование ГСОВГ получило приказ «сохраняя выдержку и спокойствие, взять под охрану все важные государственные и общественные объекты». При этом военную силу разрешалось применять только «в случае крайнего обострения обстановки».
Правда, лично Берия допускал возможность применения тяжелой техники. Вот что по этому поводу вспоминал В. Молотов: «Берия был в Берлине на подавлении восстания — он молодец в таких случаях. У нас было решение применить танки. Помню, что решили принять крутые меры, не допустить никакого восстания, подавить беспощаднейшим образом. Допустим, чтобы немцы восстали против нас?! Все бы закачалось, империалисты бы вступили, это был бы провал полнейший».
Главнокомандующий Группой советских оккупационных войск в Германии генерал-полковник А. Гречко дал команду, и заблаговременно приведенные в полную боевую готовность советские войска молниеносно выдвинулись на заданные позиции. С 6.30 все важные объекты: радиостанция, почта, телеграф, вокзал и мосты были заняты советскими войсками. В это же время по указанию Л.П. Берии, прибывшего в Германию, несколько стрелковых рот, находившихся в столице, блокировали границы с Западным Берлином.
Однако ситуация в городе все более накалялась. Фадейкин срочно информировал Москву:
« К 7.00 17 июня большие толпы стали собираться в разных частях города и направляться по Сталин-аллее к центру. Забастовали заводы «Кабельверке», шарикоподшипниковый завод в Лихтенберге и другие.
В 7.30 около 2 тысяч человек собралось на Маркс-Энгельс-платц, свыше 2 тысяч человек на Сталин-аллее, около 2 тысяч человек у вагоноремонтного завода в Шеневайде, свыше 500 человек на Унтер-ден-Линден. Всего свыше 8 тысяч человек. Количество демонстрантов растет, и точно установить невозможно. Полиция не справляется с порядком».
Во второй половине дня в Берлин из Ораниенбаума вошли части 12-й танковой и 1-й механизированной дивизий, ряда других советских соединений. Правительство ГДР сосредоточило крупные силы народной милиции, переброшенные из северных районов страны. С 13. 00, согласно приказу военного коменданта советского сектора Берлина генерал-майора Дибровича, в городе было введено чрезвычайное положение.
К этому времени восставшими были захвачены здание ЦК СЕПГ, Дом правительства, штаб-квартира Национального фронта на площади Тельмана, дом Центрального совета профсоюза и дом Общества советско-германской дружбы, подожжены здание Таможенной службы ГДР, много магазинов и киосков. Позже органами МГБ ГДР было установлено, что «погромные действия» в основном осуществлялись членами Союза немецкой молодежи и «Группы борьбы против бесчеловечности». Последняя занималась также активной пропагандой и сумела распространить в Берлине и ГДР около 500 000 листовок.
Следует заметить, что на «баррикадах» Берлина находилось и определенное количество представителей русских эмигрантских организаций, поддержавших протест немецких рабочих против коммунистического режима. Их роль в основном сводилась к пропагандистской работе: обращениям по радио, подготовке и распространению листовок, адресованных советским солдатам. Среди них выделялись своей активностью Народно-трудовой союз (НТС), запускавший свои листовки при помощи воздушных шаров, и Центральное объединение послевоенных эмигрантов (ЦОПЭ). В качестве иллюстрации приведем выдержки из нескольких обращений, подготовленных ЦОПЭ:
«Дорогие боевые друзья!
Солдаты, сержанты и офицеры оккупационных войск!
Присоединяйтесь к борьбе немецких рабочих за свободу! Прекратите стрельбу! Саботируйте приказы коммунистического начальства!
Солдат, сержант, офицер, пойми, что тебя послали подавлять восстание немецких рабочих против общего угнетателя — коммунистической власти.
Помни, советский воин, что ты — сын трудового народа и служишь ему, а не кучке остервенелых человеконенавистников — угнетателей нашего народа…»
«…Немцы не хотят покоряться коммунистическим дармоедам. Почему солдат Советской армии должен позорить себя и свои боевые знамена, расстреливая немецкую свободу? Воины! У нас на родине царствует кровавая коммунистическая партия, грабящая народ, мучающая в застенках МВД, бесчеловечно эксплуатирующая и губящая в концлагерях миллионы ни в чем не повинных людей. Вместо того чтобы помогать большевистским злодеям укрепляться в чужих странах, ВЫ МОЖЕТЕ СПОСОБСТВОВАТЬ СВЕРЖЕНИЮ ПРЕСТУПНОЙ ВЛАСТИ КОММУНИЗМА В РОССИИ. А поэтому:
— Ни одного выстрела в восставших немцев! Они — наши союзники в общей антикоммунистической борьбе! Не поддавайтесь на уговоры и провокации коммунистических погонял!
— Переходите на сторону свободы, присоединяйтесь к нам, недавним советским военным, избравшим свободу, вступайте в ряды борцов против коммунизма.
— Да здравствует свобода! Долой коммунизм во всем мире!».
В этот день на улицах немецкой столицы произошли первые вооруженные столкновения. Вот как описывает события 17 июня 1953 года один из очевидцев:
«По Вильгельмштрассе я подошел к границе сектора, которая пролегает там непосредственно около огромного здания Управления советской зоной, здания бывшего министерства воздушного транспорта. 30— 40 полицейских в кожаных пальто перекрыли Вильгельмштрассе. А на Принц-Альбрехтштрассе находившиеся там обычно железные шлагбаумы сорваны, и транспорт проезжает свободно под окнами председателя Совета министров Гротеволя.
Через руины я попал на Ляйпцигерштрассе, где — от Потсдамерплац до Фридрихштрассе — царила невероятная сутолока. С горы руин, на которую вскарабкались десятки людей, я посмотрел на людскую толпу. Множество народных полицейских, которые держали друг друга за портупею, оцепили четырехугольную площадь перед входами в здание, где во вторник проводили демонстрацию строительные рабочие. Сзади подъехали три покрашенных в зеленый цвет бронеавтомобиля с угрожающими стволами пулеметов. Впереди же толкаются массы. Я как раз подошел туда в то время, как град камней полетел в правительственные окна и побил почти все стекла на первом и втором этаже. Из зарешеченных входных ворот на Ляйпцигерштрассе полицейский водомет посылает струю.
«Иван, давай!»
Непосредственно после этого по Ляйпцигерштрассе прибыло много грузовиков с красноармейцами. Масса кричит: «Иван, давай! Иван, давай!» Но это был только передовой отряд. Из Вильгельмштрассе, с севера с угрожающим грохотом подъехали шесть советских танков и въехали в Ляйпцигерштрассе по обеим сторонам улицы. Это был сигнал для продвижения вперед многих тысяч полицейских, которые до сих пор были спрятаны во дворах правительственного здания.
Несколькими цепями народная полиция двигается на восток, в Ляйпцигерштрассе и на север, в Вильгельмштрассе, вслед за ними торчащие стволы орудий советских танков, еще дальше позади — много грузовиков с сидящими в них советскими солдатами. С возгласами негодования толпа медленно отходит назад. Но когда народная полиция останавливается после захвата Мауэрштрассе и площади Вильгельмплац, все снова продвигается вперед. Из громкоговорителей слышится: «Все это бессмысленно, Остробородый должен уйти!» Остробородый — это Ульбрихт, генеральный секретарь СЕПГ.
В конце концов советские танки продвигаются дальше без защиты народной полиции и пытаются оттеснить толпу к расположенной поблизости границе секторов. Хотя на свободной территории на Фридрихштрассе им удается разделить массу, но за ними потоки снова сливаются. Под возгласы негодования сотни кирпичей обрушиваются на танки, так что военные предпочитают закрыть люки. Внезапно раздаются пулеметные очереди. Выстрелы повторяются. Народ, который как раз собирался вытащить портреты Гротеволя из разбитых окон одного служебного правительственного здания, начинает разбегаться толпами, но сразу же возвращается назад, как только обстановка становится спокойнее. «Свиньи стреляют в рабочих! И это называется народным правительством», — раздаются выкрики. Другие сообщают, что советские танки въезжали прямо в середину толпы.
На улице Унтер-ден-Линден царит движение. Большие дискуссионные группы стоят перед университетом и арсеналом.
С двумя перекрещенными черно-красно-золотыми знаменами там демонстрировали многие сотни под лозунгом: «Хлеба, дайте нам хлеба, или мы убьем вас». Однако уже в большом облаке пыли к этому месту мчатся три советских танка и четыре бронеавтомобиля. Красноармейцы на грузовиках — со скатанными шинелями через плечо — едут следом. Везде слышны враждебные выкрики. Озлобление нарастает, когда с другой стороны прибывают транспортные автомобили с вооруженными карабинами молодыми народными полицейскими из находящихся на казарменном положении полицейских частей.
На площади Лустгартен, официальном месте парадов СЕПГ, видны следы танков на развороченной земле и на разбитых тротуарах. Цветочные клумбы раздавлены сотнями ног, потому что и там танки вкатывались в толпу, и люди убегали на большую каменную трибуну, где обычно принимали овации Ульбрихт, Пик и Гротеволь. На самом верху трибуны сидя г несколько уставших от демонстрации строительных рабочих с примитивным щитом: «За свободные выборы!»
На улице, ведущей к Александерплац, лежит выгоревший и раздавленный танками легковой автомобиль. На Александерплац находятся в волнении новые массы народа. Сзади я наталкиваюсь снова на плотную заградительную цепь перед президиумом народной полиции.
«Мы бастуем дальше».
Я отправляюсь пешком назад — езда ведь невозможна из-за всеобщей забастовки транспорта, — но тут мне навстречу идут потоком люди, которые ранее стянулись к правительственному зданию с окраинных предприятий. Положение стало серьезным. На Лустгартен трещат выстрелы. Один советский танк прокатывается с улицы Унтер-ден-Линден мне навстречу и стреляет, передвигаясь зигзагом, в сторону городской электрички. Я обхожу Лустгартен и возвращаюсь через Шпиттельмаркт к границе секторов у Галльских ворот. Все еще по улицам идут группы людей, удивительно спокойные. Но со стороны Лустгартен раздаются пулеметные очереди и выстрелы танков. А когда я пересек одну улицу, то увидел танк, стреляющий в направлении Александерплац. Всплыло призрачное воспоминание о первых майских днях 1945 года, когда еще до полного завершения вражды люди возвращались в свои городские районы, а откуда-то все время свистели пули, пролетая по полупустым улицам.
Во время своего путешествия я разговаривал со многими людьми: с жителями многоквартирных домов, расположенных вокруг Александерплац, с рабочими со строительных площадок на Сталин-аллее, с крупных предприятий в Шеневайде, с городских заводов, с большого сталеплавильного комбината в Хеннигсдорфе, который расположен за пределами города и откуда через французский сектор к центральной части города прошла демонстрационная колонна из 12 000 человек (весь персонал, исключая функционеров СЕПГ).
Везде я находил спокойную решимость проводить забастовку до выполнения требований. «Они слишком далеко завели дело и теперь полностью разоблачили себя», — таково было общее мнение».
Угрожающая ситуация складывалась не только в Берлине, но и в других городах. Центрами волнений стали, прежде всего, среднегерманский промышленный регион (с городами Биттерфельд, Галле, Лейпциг и Магдебург), Магдебургекая область, в несколько меньшей степени — области Йена — Гера, Бранденбург и Герлиц.
Приведем несколько выдержек из сообщений полковника Фадейкина об обстановке в провинции.
«… В гор. Магдебурге демонстранты штурмуют здание почтамта и тюрьмы.
… В гор. Биттерфельде бастующие совершили нападение на здание окружного отдела МГБ ГДР, смяли охрану и захватили оружие.
… В гор. Лейпциге мятежники ворвались в здание суда, захватили городскую радиостанцию и передают выступление с антиправительственными призывами.
… В гор. Мерзебурге толпа ворвалась в городской отдел МГБ, разгромила его и забрала с собой начальника горотдела Клауберга. В настоящее время толпа штурмует Мерзебургскую тюрьму. Идет перестрелка. Разгромлен окружной комитет СЕПГ».
Первые столкновения советских частей с демонстрантами произошли 17 июня во второй половине дня у Дома министров. Здесь же прозвучали и первые угрозы в адрес советских патрулей. В районе Францозишештрассе советские танки были атакованы мятежниками, забросавшими их камнями и бутылками с зажигательной смесью.
В городе Гера рота советских войск сдерживала натиск 6 тысяч забастовщиков-горняков с предприятия «Висмут» и вышла из окружения мятежников лишь после подхода советских моторизованных частей.
Особенно ожесточенные столкновения происходили в Лейпциге. Когда при обороне тюрьмы полицейские начали стрелять в воздух, нападавшие стали забрасывать их горящими бутылками с бензином и спиртом. Пришлось стрелять на поражение, в результате чего был убит один рабочий и 64-летняя пенсионерка. Несмотря на объявленное в 16.00 военное положение, беспорядки в Лейпциге не прекращались. К концу дня погибли еще пять демонстрантов и прохожих, случайно попавших под пули, 60 человек получили огнестрельные ранения. Со стороны народной полиции был убит один и ранены 35 сотрудников. Всего силы правопорядка произвели в Лейпциге 17 июня 3200 выстрелов. К 21.00 небольшой гарнизон советских войск с помощью полиции нормализовал обстановку, а ночью в Лейпциг вошли переброшенные из летних лагерей крупные силы Советской армии.
Наибольшего размаха акции протеста достигли 17 июня в округе Галле, известном как центр химической промышленности Германии. Во всех 22 районах округа прошли демонстрации и забастовки. Ключевую роль в этих событиях сыграло то обстоятельство, что именно на предприятиях химической отрасли был самый высокий процент «бывших» членов НСДАП, офицеров и чиновников, многие из которых отсидели в тюрьме и ненавидели ГДР и русских. В результате применения оружия советскими войсками и силами правопорядка ГДР в городе Галле 17 июня были убиты шесть и ранены три человека.
Тем не менее, по воспоминаниям бывшего военного контрразведчика генерал-лейтенанта И. Устинова, особых кровопролитий удалось избежать. По его словам, «бунтарей» разгоняли снятыми поясными ремнями. Танки, выдвинутые к Бранденбургским воротам, в целях предотвращения прорыва отдельных граждан из западной зоны, произвели несколько выстрелов в воздух. Цифры погибших и раненых за время уличных июньских беспорядков разнятся. По одним источникам, силами советских войск и народной полиции ГДР было убито 8 и ранено 100 немецких граждан, задержано 1313 чел. Потери советских войск составили 2 раненых военнослужащих. Народная полиция ГДР потеряла около 20 офицеров и солдат ранеными. По другим данным (на 22 часа 15 минут 18 июня), в вооруженных стычках было убито 21 и ранено 126 мятежников. И, наконец, по третьим, в результате беспорядков только 17 июня было убито 10 человек в Берлине (200 ранено), 6 — в Галле (3 ранено), 4 — в Лейпциге (100 ранено) и 3 — в Магдебурге.
18 июня положение в ГДР оставалось крайне напряженным. В 9.30 утра в Берлине у Бранденбургских ворот со стороны западной части города были обстреляны посты народной полиции. В результате ответного огня был убит один западноберлинский полицейский. На многих предприятиях страны продолжались забастовки, хотя все попытки организации демонстраций сразу же пресекались советскими войсками и полицией ГДР. Тем не менее 18 июня советские войска вынуждены были применять оружие в Берлине (2 человека убито, 14 ранено), в Галле (1 убит, 26 ранено) и Гере (1 убит, 3 ранено). К концу дня 18 июня органы МГБ ГДР арестовали 1744 человека.
В целом же советские войска были использованы в 13 столицах округов, в 51 районном центре, в 57 прочих городах и населенных пунктах, в общей сложности в 121 населенном пункте. Чрезвычайное положение было объявлено советскими оккупационными властями в 10 из 14 округов, в 167 из 214 районов советской зоны.
Согласно подсчетам правоохранительных органов ГДР и советской военной администрации в Восточном Берлине и по всей республике, в акциях протеста приняло участие: 17 июня — свыше 470 тыс. человек, 18-го — свыше 242 тыс., 19-го — около 50 тыс., 20-го— 13 тыс. Всего было задержано 8844 человека. В первые дни, когда на улицах городов происходили массовые беспорядки, 18 наиболее активных их участников были расстреляны по приговорам военных трибуналов. После фильтрации 3369 человек вышли на свободу, 1832 остались под арестом и после суда по этапу отправлены в советский ГУЛАГ. Проверка остальных 3643 человек продолжалась до середины июля 1953 года. Значительная их часть была отправлена в советские лагеря.
В принципиальном плане следует отметить, что советские войска старались непосредственно не вмешиваться в столкновения с демонстрантами и прибегали к оружию только для самообороны и защиты основных правительственных зданий. На некоторых участках границы с Западным Берлином Советская армия установила противотанковые орудия и обустроила пулеметные гнезда. Патрули на танках и бронетранспортерах имели задачу психологического воздействия на восставших. Только благодаря такой щадящей тактике и удалось избежать больших жертв.
Иную картину восстания рисуют западные источники.
По эмигрантским данным, советскими солдатами был открыт огонь, приведший к многочисленным жертвам. Были зафиксированы случаи «массового отказа советских военнослужащих стрелять по бастующим рабочим», в результате чего было расстреляно 18 солдат и офицеров (по другим данным — около 40). Назывались даже звания, имена и фамилии некоторых из них. Приводились также факты перехода советских военнослужащих в западную зону Берлина. Очевидно, эти «факты» в большей мере относятся к разряду легенд или, что вероятнее, к деятельности западных спецслужб, работавших в области психологической войны. Во всяком случае, в докладе верховного комиссара США в Берлине Конанта Государственному департаменту 25 сентября 1953 года, в частности, говорилось: «Советская армия продемонстрировала способность к быстрой мобилизации и подавлению волнений по первому приказу… Советские войска продемонстрировали чрезвычайно высокую дисциплину, самообладание и выдержку, что явилось неожиданностью для всех, но в первую очередь для восточных немцев».
После событий 1953 года при активной помощи Советского Союза стала создаваться Национальная народная армия (ННА) ГДР. Главными военными советниками ННА являлись: генерал-лейтенант Д. Куприянов (1953—1955) и генерал-лейтенант А. Нечаев (1955— 1960). Всего с 1953 по 1991 г. в ННА выполняли определенные задачи 14 220 советских военнослужащих, в том числе 578 генералов и адмиралов, 10 929 офицеров, 260 прапорщиков и мичманов, 574 человека срочной службы и 1879 рабочих и служащих. Стали укрепляться органы МГБ и полиции.
Белый дом сделал свои выводы. По мнению американских стратегов, июньские события в Германии стали «прекрасным» поводом для развертывания масштабной антисоветской пропаганды.
18 июня 1953 года положение в Германии обсуждалось на заседании Совета национальной безопасности США. По его итогам Советом по ведению психологической войны был подготовлен план (директива PSB D-45), получивший примечательное название: «Временный план США по извлечению выгоды из волнений в Восточной Европе», был утвержден на заседании СНБ 29 июня и стал именоваться директивой СНБ № 158. Его основной целью стала дискредитация Советского Союза в глазах мировой общественности. Помимо этих пропагандистских мер, директива СНБ № 158 предусматривала завершение создания так называемого «Добровольческого корпуса свободы», то есть военной организации эмигрантов из социалистических стран, которой надлежало в случае повторения беспорядков принять в них активное участие.
Пролитая в Германии кровь не заставила Берию, принявшего активное участие в решении «Берлинской проблемы», отказаться от своего плана объединения страны. В беседе с Судоплатовым он высказал мнение, что после подавления восстания и демонстрации советской силы западные державы проявят еще больший интерес к возможным советским инициативам по мирному объединению Германии. Но его замыслам не суждено было сбыться. 26 июля, когда Судоплатов получил обнадеживающее сообщение от 3. Рыбкиной, находившейся в Берлине, Л.П. Берия был арестован.
Несмотря на предпринятые властями ГДР шаги по урегулированию обстановки в стране, ее полной стабилизации не удалось достичь еще многие годы. Каждый новый этап «советизации» ГДР вызывал недовольство и протест у значительной части населения страны и выливался в массовые побеги на Запад. Так, если в 1952 г. в Западный Берлин ушли 118 тысяч человек, то в следующем, после подавления восстания, — более 300 тысяч, а в 1956 г. — 156 тысяч. По докладу Ю. Андропова, уже 21 августа 1958 г. количество переходов интеллигенции из ГДР в ФРГ по сравнению с 1957 г. увеличилось на 50%. За первые 6 месяцев 1958 г. из страны ушло 1000 учителей, 518 врачей, 796 человек из числа технической интеллигенции, а также ряд видных ученых и специалистов.
В 1961 г. бегство приняло катастрофические для ГДР масштабы. За полгода на Запад сбежали более 100 тысяч человек.
В сложившейся ситуации правительство ГДР пошло на принятие мер по установлению жесткого контроля на границе двух германских государств. В ночь с 12 на 13 августа 1961 г. на границе с Западным Берлином был установлен строгий пограничный режим, включавший защитные инженерные сооружения и высокую стену из бетонных плит. Официально она была названа «защитным антифашистским валом», а в народе — стеной позора («Schandmauer»).
Обнаруженные в секретных архивах ЦК СЕПГ документы указывают, что «главным архитектором» стены была не Москва, которой приписывала авторство западная печать, а Вальтер Ульбрихт. Более того, Советский Союз почти год не поддерживал инициативу главы правительства Восточной Германии, и лишь катастрофическая ситуация, сложившаяся в ГДР, вынудила Москву дать свое согласие.
Берлинская газета «Тагесшпигель» привела высказывание Н.С. Хрущева, после того как стена была возведена: «Я знаю, что стена — ужасное дело. Придет день, и она исчезнет, но лишь тогда, когда будут устранены причины, побудившие к ее возведению. Что я должен был делать? Только в июле ГДР покинули более 30 тысяч жителей, причем лучших и наиболее старательных. Нетрудно было рассчитать, когда восточногерманская экономика потерпит крах, если мы не предпримем чего-нибудь против массового бегства… Существовали лишь две возможности: воздушный барьер и стена. Первый привел бы нас к серьезному конфликту с Соединенными Штатами, не исключено, даже к войне. Такой риск я не мог и не хотел допустить. Итак, оставалась стена. Не хочу скрывать также, что я был последней инстанцией, отдавшей соответствующий приказ».
Мероприятия правительства ГДР по блокированию границы вызвали негативную реакцию западных стран. Сразу же после возведения стены на КПП Фридрихштрассе были выдвинуты американские танки. Английская бронетехника заняла позиции в районе Бранденбургских ворот, французская — на Виттенауэрштрассе. В ответ были подняты по тревоге войска Группы советских войск в Германии (ГСВГ), восточногерманской армии и других стран Варшавского договора. В указанные районы выдвинулись советские танковые подразделения. Например, на Фридрихштрассе прибыла 7-я рота (командир — капитан Войченко) 3-го батальона 68-го гвардейского танкового полка. «Психологическая атака» продолжалась около трех месяцев, постоянно подогревавшаяся провокациями и демонстрацией силы. Только осенью 1961 г. на границе между ФРГ и ГДР произошло 2137 различных инцидентов и конфликтов, в результате которых было разрушено 83 пограничных здания.
Несмотря на принятые меры по блокированию границы, побеги граждан ГДР, уже со смертельным риском для жизни, продолжались. Изобретательность беглецов была безгранична — от выезда в багажниках микроавтомобилей, протаранивания стены тяжелым грузовиком или автобусом до использования воздушных шаров. Осенью 1964 г. под стеной был прорыт самый длинный подземный ход, проходивший на глубине 12 метров. Его длина составляла 145 м, а высота свода около 70 см. Туннель строили полгода 36 молодых немцев, один из которых, студент-физик Рейнхард Фуррер, стал позже астронавтом ФРГ. Пока восточногерманские полицейские не обнаружили ход, по нему сбежали 57 человек.
9 ноября 1990 года германский канцлер Гельмут Коль и советский президент Михаил Горбачев в Гобеленовом зале дворца Шаумбург подписали Договор о добрососедстве, партнерстве и сотрудничестве. Москва обязалась в срочном порядке вывести свои войска из Германии. Берлин, в свою очередь, пообещал сделать все возможное, «чтобы советские солдаты и их семьи за оставшееся до отъезда время чувствовали себя превосходно». Есть сведения, что первое заявление Горбачева о выводе войск из Германии было воспринято канцлером ФРГ Г. Колем с большим удивлением. Известно также, что Коль ответил советскому генсеку, пообещавшему «управиться» с войсками за 3 — 4 года: «Для вас это станет проблемой. Меня волнует: куда будут выведены войска и что их там ожидает?» За беспокойство канцлера Германия готова была выделить 40 миллиардов марок. Однако Горбачев согласился на… 12 миллиардов. В награду за «новое мышление» он в том же 1990 году был награжден Нобелевской премией мира.
Наряду с выводом войск было принято решение о частичном демонтаже боевой техники, непосредственно в местах дислокации ЗГВ. Таким образом, было уничтожено 2,4 тысячи единиц броневой техники. Эта работа проводилась под наблюдением международных инспекторов, присодействии немецких фирм. Причем некоторые из них, по словам уполномоченного земельного правительства по вопросам конверсии Хельмута Домке, «сумели обхитрить русских, забрали лишь основную массу металлолома, а остатки попросту бросили».
Договор о «сотрудничестве» имел и обратную сторону. В то время, когда Запад рукоплескал инициативам советско-российских лидеров, по указанию ведомства федерального канцлера, между германской и американской разведслужбами был заключен договор (7.05.1991 г.) о проведении тайной операции под кодовым названием «Жираф». Суть ее, по характеристике гамбургского еженедельника «Шпигель», сводилась к проведению «грабительского похода» против уходящей Советской армии. Сотрудниками разведки, официально действовавшими под вывеской «Федерального ведомства по военной технике и поставкам» (ул. Форенвег, 19/21), стали различными способами, включая подкуп и обман, добываться «важные» и «выдающиеся» (по оценке западных служб) сведения, а также образцы военных технологий. Западногерманской разведгруппой, действовавшей под кодовым названием «12 YA», командовал обер-лейтенант Эрнст Ассингер. В штаб-квартире БНД в Пуллахе, в пригороде Мюнхена, работу группы курировали полковник Карл Гигль, начальник советского отдела БНД, Вольберт Шмидт и Фелькер Фертч, начальник оперативного отдела БНД. Представители американской военной разведки входили в группу, называвшуюся в БНД «Гортензия-2». В работе этих групп прослеживалось четкое разделение труда. Немцы занимались техникой и обработкой документов. Американцы обеспечивали перевод полученной информации и анализ данных, привлекая для этих целей большое число офицеров, владевших русским языком. Американцы же взяли на себя и основную часть расходов.
В рамках операции «Жираф», согласно западным средствам массовой информации, были собраны уникальные образцы советского военного оборудования. Среди них бортовые компьютеры истребителей МиГ-29, вертолетные опознавательные системы «свой — чужой», противотанковое оружие с лазерным наведением, система раннего предупреждения «Пароль», шифровальные машины, оптические приборы, образцы современного топлива, образцы артиллерийских снарядов, а также секретные досье, включая коды и стратегические разработки Генштаба, списки личного состава (с адресами и номерами телефонов включительно). В результате успешной операции германская разведка БНД получила возможность расшифровывать сверхсекретные сообщения советского командования. Оказалась на Западе и жизненно важная информация о советских ракетных комплексах, известных в НАТО под кодовым названием «Точка — У», способных одним залпом уничтожить половину Германии.
К сожалению, надо отметить, что некоторые солдаты и офицеры Советской армии охотно вступали в контакт с агентами БНД. Чаще всего «источники» требовали в обмен за свои услуги видеомагнитофоны, радиоаппаратуру, одежду, запчасти для автомобилей. Наиболее «ценные» получали машины Волжского автозавода — «Лада», несколько десятков которых были специально перегнаны в расположение Западной группы войск сотрудниками БНД. В 1995 году Верховным судом РФ к десяти годам тюрьмы был приговорен майор Владимир Лаврентьев, работавший с 1991 года на немецкую разведку. В сентябре 1995 года был арестован офицер 40-й бригады связи, дислоцированной в Самаре. Агент проходил в списках БНД как «Источник V-77848», кличка «Прибрежный туман». Однако многие из «добровольных помощников» и по сей день продолжают служить в Российской армии, занимая при этом высокие посты.
31 августа 1994 года в Берлине состоялся парад последних советских подразделений, покинувших Германию. На «торжестве» присутствовали канцлер Гельмут Коль и российский президент Борис Ельцин.
В заключение очерка следует сказать, что и по сей день многие документы, предшествовавшие подписанию «договора дружбы» и последующему объединению двух Германий, остаются закрытыми. Как известно, советское руководство имело три возможных варианта поведения: твердо выступить за самостоятельность ГДР и двугосударственность Германии; принять процесс объединения, оговорив внеблоковый статус единой Германии, и, наконец, признать суверенное право оставаться в НАТО, но без распространения сферы действия этого блока на территорию, ранее входившую в сферу действий ОВД, и при условии государственных интересов СССР в экономической и гуманитарной областях. Тем не менее советское руководство, проявив всестороннюю уступчивость перед Западом, выбрало путь, максимально ущемляющий национальные интересы страны, что принесло огромный урон обороноспособности России.
В последнее время появились публикации, отчасти объясняющие поступки советских лидеров, в частности президента СССР М.С. Горбачева. Об этом, например, вспоминает журналист-международник А. Крушинский. В статье, напечатанной в журнале «Родина», он пишет: «Будучи обозревателем отдела соцстран «Правды», я в конце 1980-х годов часто внимал сетованиям из кремлевских верхов: поляки и венгры, мол, от нашей «перестройки» в восторге, а вот в ГДР, Чехословакии, Болгарии, Румынии у власти консерваторы, противящиеся реформам и «новому мышлению». Отношение Москвы к их лидерам становилось все враждебнее. И вот за решение «кадровой проблемы» ГДР самолично взялся Горбачев.
Почему именно там? Во-первых, по сведениям из посольства СССР в Берлине, почти ни одно заседание политбюро ЦК СЕПГ не обходилось без монолога Эриха Хонеккера с критикой «перестройки». Во-вторых, именно ГДР, «как назло», обладала наиболее развитой в соцсодружествс промышленностью (оттуда, например, поступало почти 25 % станков, используемых в СССР, причем они отвечали высшим мировым стандартам). Оппозиционные группировки там были незначительны: общий их потенциал (включая простых участников акций) в середине 1989 года оценивался Министерством госбезопасности лишь в 2500 человек».
Методы «перековки» восточных немцев в западные не отличались оригинальностью. Они были озвучены еще в 1940-х годах директором ЦРУ Алленом Даллесом. Современный философ, экс-диссидент Александр Зиновьев обозначил их термином «западнизация».
Приемы «западнизации» сводились к следующему:
— дискредитировать все основные атрибуты общественного устройства страны, которую предстоит западнизировать;
— способствовать кризису ее экономики, государственного аппарата и идеологии;
— раскалывать население на враждующие группы, атомизировать
его;
— поддерживать любые оппозиционные движения, подкупать интеллектуальную элиту и привилегированные слои;
— одновременно пропагандировать западный образ жизни, возбуждая у людей зависть к западному изобилию и создание иллюзий, будто оно достижимо и для них в кратчайшие сроки, если их страна встанет на путь преобразований по западным образцам;
— заражать их пороками западного общества, изображая пороки как добродетели, как проявление подлинной свободы личности».
В этой связи А. Крушинский пишет: «Товарного дефицита в ГДР не было, но, поскольку ее промышленность ориентировалась на «средства производства», потребительские товары, будучи добротными и дешевыми, уступали западногерманским по глянцу и разнообразию. И с небывалой активностью «восточным» немцам стала вводиться в подкорку зависть к «изобилию» — теперь уже при активнейшем соучастии СССР и Венгрии, открывшей гражданам ГДР «зеленый коридор» для бегства в ФРГ.
Раскачивание «протестных страстей» улицы (шедшее при активной поддержке спецслужб ФРГ и США) сочеталось с вбиванием (усилиями эмиссаров Горбачева) клиньев внутри руководства ГДР. И свершилось «чудо»: за три-четыре месяца спокойная страна оказалась переполнена «волками площадей». Прибывший в Берлин по случаю 40-летия ГДР Горбачев демонстративно сторонился Хонеккера, картинно рисовался перед толпами, возбужденно скандировавшими «Горби, Горби!» — именно на 7 октября, юбилейный для республики день, там пришелся пик «бархатной» истерии.
Через 10 дней после отбытия Горбачева из Берлина (18 октября 1989-го) Хонеккер был снят с поста генсека, а еще через 3 недели настал апофеоз разрушения Берлинской стены. Наконец, 18 марта 1990 года состоялись «свободные» выборы, приведшие к власти в ГДР христианских демократов и открывшие путь к воссоединению Германии на условиях ее членства в НАТО».
К этому следует добавить свидетельство Гюнтера Шабовского — члена политбюро с десятилетним стажем и первого секретаря Берлинского окружкома. В своем интервью шведскому телевидению он рассказал следующее:
«В последний день поездки Горбачева в ГДР проводилось заседание в замке Нидерхаузен с участием Хонеккера и членов ПБ…
У Хонеккера была новая редакция своей речи, которую он произнес накануне. В ней по-прежнему ГДР характеризовалась в розовых тонах. Все ушло в песок. Горбачев был разочарован. Оценки давались в оптимистических красках, никаких признаков изменений. Речи были произнесены только Хонеккером и Горбачевым.
Перед вылетом в Москву Горбачев на улицах, среди народа, заявил, что тот, кто действует слишком поздно, наказывается историей, и «если вы хотите демократии — добывайте ее себе сами»…
Столь откровенный призыв Горбачева к демонстрантам сыграл свою роковую роль. Народ, который уже не мог и не желал более продолжать жить по-старому, вышел на улицы… Волна народного негодования поднималась.
Власть взялась за оружие. Хонеккер направил в города войска».
