Загадочные каменные объекты, разбросанные по берегам Белого моря, могут быть следами легендарной страны Биармии.
По преданиям, в древности на берегах Белого моря находилась страна Биармия. Простиралась она от Карелии до Урала и занимала территорию нынешних северных русских губерний: Архангельской, Вологодской, Кировской, Пермской. Само слово «биармия» связывают с названием народа пермь (или коми) – в древности известного под именем беормас.
Но долгое время легенда оставалась легендой. Поиски следов загадочной страны не давали результатов. И вот, похоже, дело сдвинулось с мертвой точки. Сейчас на севере России осуществляется масштабный международный проект «Комплексные гуманитарные исследования в бассейне Белого моря». Его инициаторами выступили археологи Института языка, литературы и истории Карельского научного центра РАН и их скандинавские коллеги из университетов Тромсе (Норвегия) и Упсала (Швеция). Корреспонденты «Итогов» стали участниками одной из последних экспедиций в рамках этого проекта. Вместе с учеными нам предстояло искать на беломорских островах материальные свидетельства существования Биармии.
Разбросало по островам
В конце IX века один западноевропейский источник упоминает о норвежском путешественнике Отаре, предпринявшем морское странствие в соседнюю страну. Отар рассказывает, что видел малонаселенную местность, где ему попадались лишь редкие поселки рыбаков, становища охотников и птицеловов. Говорили эти люди на языке, который мало чем отличался от языка финнов.
Упоминания о Биармии содержат и древние скандинавские сказания, повествующие о легендарных походах викингов в северную Фенноскандию. После изучения этих весьма скудных источников исследователи высказали гипотезу о существовании в то далекое время системы водных коммуникаций, соединявших территории Биармаланда (Биармии), Карьяланда (Карелии) и побережья Ботнического залива, а также о связи их с Ладогой, а позднее и с Новгородом. Есть сведения, что биармы занимались пушным промыслом и торговлей, а сама Биармия почиталась варягами даже более богатой землей, чем Аравия. Все это говорит о том, что страна на берегу Белого моря уже в те времена была точкой соприкосновения и культурного взаимодействия Запада и Востока.
…Зона наших интересов была определена заранее – это западное и южное побережье Белого моря – Поморье и Карелия. Мы планировали высадиться на островах, где либо уже найдены, либо могут быть обнаружены остатки необычных древних сооружений. Мы специально дожидались наступления лета, чтобы Гандвик (это старинное название Белого моря) освободился ото льда и чтобы избежать атак лютой моряны, еще возможных в мае. Моряна, штормовой ветер в сочетании с мокрым снегом, доставляет много неприятностей морским путешественникам.
И все же с «Моряной» мы встретились: именно так называлась яхта, ставшая нашим домом на несколько экспедиционных дней. Ее капитан Василий Дмитриев встретил нас в старинном поморском селе Сумский Посад. Поначалу показался он человеком немногословным и даже хмурым. Но, как потом выяснилось, был просто озабочен: первый выход в море после долгой зимы – ответственное мероприятие.
Наше суденышко, аккуратно обходя стороной бурные пороги реки Сумы, выбралось в Онежскую губу – на простор. Прямо по курсу выскакивали из глубины морские зайцы и, удовлетворив любопытство, снова скрывались под водой. Вообще Белое море – рай для натуралиста. Пока мы болтались между островами, кого только не увидели: орлан-белохвост, скопа, гагарка, чистик, кулики, лебеди, гуси, одних только чаек восемь видов – от большой морской и клуши до полярных крачек и поморников. Вот и на остров Салма-Луда, один из первых на нашем пути, мы высаживались под птичий гвалт и, мягко ступая по торфяной подушке, смотрели себе под ноги, чтобы не раздавить невзначай гнезда.
Впрочем, наблюдение за миром животных в наши планы не входило. А интересовало нас на этом клочке суши совсем другое – древние каменные памятники. Неопытному исследователю, возможно, они даже не бросятся в глаза. А археолог со стажем сразу обратит внимание на необычные сооружения из замшелых некрупных валунов. Специалисты по древностям называют их каменными кучами. Они не раз встречались нам на островах, на Большом Жужмуе, на Сонострове, на Пежаострове. Одни, возможно, использовались как очаги. Под другими обнаружены захоронения. Третьи служили подпорами старых поморских крестов. Но есть кучи неясного возраста и назначения, имеющие необычную удлиненную форму.
Вообще все искусственные сооружения Беломорья условно делятся на «производственно-бытовые» и «непроизводственные». И если каменные кучи можно в принципе отнести к первым и это хоть как-то объясняет их назначение, то вторые – творения рук человеческих, предназначение которых пока не разгадано наукой. Это лабиринты, менгиры (отдельно стоящие высокие камни), сложения уникальных форм. Проще всего приписать им культовое значение, и за неимением лучшего объяснения годится и это. Хотя на веру принять его трудно, особенно после посещения острова Большой Жужмуй.
Северная его оконечность, а также мыс Каменный – это настоящий музей под открытым небом. Мы бродили по острову под ярким северным солнцем и насчитали 14 пирамид-сейдов (камней, сложенных стопкой один на другой) и 28 менгиров. Не поручусь, что мы были внимательны и от нашего взгляда не ускользнули другие подобные сооружения. Те, которые мы видели, по оценкам археологов, были сложены в Средние века. А страна Биармия, по преданиям, существовала в период с IX по XIII век, значит, это могут быть прямые напоминания о ней.
Есть, правда, на других островах экземплярчики, возраст которых даже в наш технологичный век определить пока не удается. Например, неизвестно время сооружения двух менгиров на острове Черная Луда – вертикальных плоских плит, подпертых камнями. Также непонятно, когда были поставлены три пирамиды на вершине Кондострова. А поражающие воображение менгиры в урочище против острова Сыроватка – каменные блоки размером метр на два?
Всего на побережье и островах Беломорья к настоящему времени открыто около 2500 сооружений древности, и значительная их часть – 867 – сосредоточена на архипелаге Кузова. Расположен он на полпути от Соловков к Кеми. Мы подошли к нему под утро. И специально спать не ложились, ждали встречи с архипелагом. Ночь напролет, благо что белую, вглядывались в горизонт, над которым нависала фантастическая смесь небесных красок. Острова увидели еще издалека. Их силуэты тонули в легкой предутренней дымке. Необыкновенные, чудные, сказочные эти Кузова. И тайну хранят они тоже необыкновенную, хоть и изучены неплохо. Взять, к примеру, один из самых крупных островов – Русский Кузов. Археологи ведут на нем исследования с середины 60-х годов прошлого века. Статистика их открытий впечатляет: всего здесь найдено 506 древних объектов. Из них подавляющее большинство – 486 – это пирамиды-сейды.
А рядом стоит еще один удивительный гигант – Немецкий Кузов. На нем такие же старые сейды – всего 320. А еще менгиры, каменные кучи и странные овальные выкладки.
Мы поочередно высаживались на острова архипелага – Лодейный, Олешин, Большой Вороний, Жилой, Средний, Тапаруха – и везде видели одну и ту же картину: странные каменные фигуры, напоминающие о прошлом.
Сделав круг, мы вернулись к месту старта нашей экспедиции. Встречный ветер постоянно бил нам в скулу. Из-за этого мы не могли развернуть паруса и все время шли под движком. По пути зашли на остров Красный, где на гладкой вершине отлично сохранился причудливый каменный лабиринт. О назначении этих сооружений историки спорят не один десяток лет. Эти странные спирали, появление которых относят к периоду с XIII по XVIII век, рассеяны вдоль северного и западного побережья Белого моря. На одних только Соловецких островах их не менее тридцати пяти! Похоже, тайна лабиринтов – одна из самых интригующих, которую унесли с собой жители легендарной Биармии. Впечатлений масса, но пришло время осмыслить их.
Чьих рук дело?
Попытки объяснить смысл каменных творений предпринимаются постоянно. Известный карельский историк, этнограф, краевед Иван Мулло более двадцати лет назад объявил менгиры… фаллическими символами. Однако помимо вольных зрительных ассоциаций в пользу этой версии не говорит больше ничего. Скорее прослеживается другая параллель. Во многих местах, где мы сходили на берег, нам встречались деревянные кресты – и свежевыструганные, и темные от времени. Все они имеют явное отношение к морю, расположившись на обращенных к нему участках побережья и островов. Воздвигали их как знаки владения промысловыми пунктами, путевые ориентиры или предупреждающие маяки, иногда ставили в память о погибших в море. По-видимому, менгиры тоже могли представлять собой разновидность морских ориентиров или же знаки владения промысловыми участками. Но устанавливали их еще те, кого мы называем сегодня биармами!
Некоторые исследователи уверенно приписывают сооружения Беломорья древним саамам. Сторонники этой теории считают, что острова еще с эпохи раннего металла превратились в табуированные священные места. «На них совершались обряды, связанные с погребением умерших, культово-промысловой и рыболовной магией, инициацией, поклонением небесным светилам», – полагает архангельский археолог Александр Мартынов. Как только не определяли эти сооружения и скопления – пантеоны, святилища, тотемы, жертвенники, дольмены, погребения – «кенотафы». Но есть ученые, которые считают, что такая вольная интерпретация – это плод разыгравшейся фантазии, рассчитанной исключительно на привлечение интереса широкой публики и создание вокруг сооружений искусственного псевдоромантического ореола местной языческой экзотики. Более того, в последние десятилетия на островах архипелага Кузова туристами воздвигнуто немалое количество новоделов – «крестов», «столбиков», «магических кругов». Все это только запутывает ситуацию.
Спор в научной среде идет нешуточный, и, если честно, он только подогревает интерес к загадочной Биармии. К примеру, кандидат исторических наук, научный сотрудник сектора археологии Института языка, литературы и истории Карельского научного центра РАН Надежда Лобанова полагает: «Нет сомнений в том, что беломорские сооружения являлись объектами поклонения саамского населения, проживавшего здесь в эпоху Средневековья и в более ранние времена (примерно с I тыс. до н. э. до XV-XVI вв.)». Больше того, кандидат исторических наук Игорь Манюхин утверждал, что «одной из причин строительства Соловецкого монастыря могло быть стремление православной церкви лишить лопарей их святилищ», поскольку острова, по его мнению, были священными для аборигенов-язычников. Этот довод можно принять, только вот странно, почему тогда монахи не сочли нужным отмечать и комментировать наличие многочисленных каменных сложений на Соловках. Тогда надо признать, что при закладке монастыря в XV веке эти объекты либо еще не существовали, либо монахи их просто проигнорировали, не считая препятствием для миссионерской деятельности среди саамов. Но не менее вероятно, что монахи их для чего-то выкладывали сами, не усматривая в них языческой символики. Может быть, именно поэтому современные местные жители тоже в большинстве своем не связывают сооружения с языческими культами и в целом относятся к ним с безразличием. «У поморов нет устной традиции, связывающей каменные сооружения с деятельностью иноязычного населения или иноверцев, – утверждает кандидат исторических наук, старший научный сотрудник сектора археологии Института языка, литературы и истории Карельского научного центра РАН Марк Косменко, – если не считать легенду о превращении в камни «немцев» (иностранных интервентов в Смутное время начала XVII в. – «Итоги») в юго-западном Беломорье, а также преданий о старообрядцах, которые раньше жили и хоронили умерших в различных пунктах западного побережья».
Попытки связать каменные объекты с саамами лишены реальной исторической опоры, считают некоторые специалисты. На этой территории просто не найдено остатков саамских поселений. Археолог Марк Шахнович в свою очередь предполагал, что сооружения сделаны карелами, которые переселились на Белое море из Приладожья в XII-XIV веках. Но тогда странно, почему в других районах, населенных карелами, нет таких же.
Действительно, есть явное несоответствие между большим числом сооружений предположительно культового назначения и отсутствием в Беломорье сети поселений оседлых приморских народов. Такое невероятное количество странных объектов могло соответственно принадлежать только многочисленной человеческой популяции, обладающей развитыми навыками и средствами мореплавания. Этой популяцией, возможно, и были жители страны Биармии. Однако никто из представителей официальной науки пока не готов взять на себя смелость заявить об этом.
Василий Дятлов
МНЕНИЯ
Территория гипотез
Марк Косменко , кандидат исторических наук, старший научный сотрудник сектора археологии Института языка, литературы и истории Карельского научного центра РАН:
– Необходимо различать каменные объекты искусственного и природного происхождения. Некоторые археологи и краеведы называют «саамскими сейдами» такие объекты, как «камни с ножками» – крупные валуны, лежащие на небольших камнях, а также одиночные валуны, с которыми иногда связаны различные предания. Подразумевается, что это либо искусственные сооружения, либо культовые объекты естественного происхождения. В западном Беломорье такие камни весом до нескольких сотен тонн есть на склонах многих возвышений и уступов морских террас. Эти природные объекты появились как результат сползания вниз по склонам блоков, которые легли на мелкие камни. Допустимо, что они использовались древними саамами в качестве культовых, но это нужно специально устанавливать в каждом отдельном случае. Доказательства искусственного происхождения или использования в древности таких камней пока отсутствуют, поэтому их невозможно рассматривать как археологические памятники.
Бьорнар Ольсен , профессор Университета Тромсе, крупнейший специалист по саамским памятникам:
– По моим предположениям, издревле Соловецкий архипелаг был местом расположения важнейших святилищ местного саамского населения и много веков оставался центром их священного ландшафта. И строительство монастыря, кстати, было вызвано именно этим соображением. К проявлениям культовой деятельности саамов на архипелагах Кузова и Соловецкий я отношу лабиринты и значительную часть священных ландшафтов – жертвенники круглой формы, сейды и пр. Они могут датироваться поздним железным веком или Средневековьем.
Денис Кузьмин , кандидат филологических наук, научный сотрудник сектора языкознания Института языка, литературы и истории Карельского научного центра РАН:
– Побережье Белого моря на протяжении многих веков было регионом давних межэтнических связей, которые отчетливо проявляются в языке и топонимии современного населения. Прибалтийско-финская по происхождению топонимия соседствует здесь с русской, которая складывалась в результате новгородского, а затем и московского освоения Поморья. Сюда, в юго-западное Беломорье, выходили важнейшие транзитные водные и водно-волоковые пути с юга и юго-запада, рано освоенные, с одной стороны, прибалтийскими финнами, с другой – русскими переселенцами, тесно соприкасавшимися здесь с местным саамским населением. При этом топонимия свидетельствует, что славянское население селилось на территории, достаточно рано освоенной представителями финской языковой семьи.
