История св. Игнатия Лойолы – основателя ордена иезуитов
Истории известны имена десяти братьев и сестер дона Иньиго. Старший брат дон Хуан – наследник родового замка – был убит в неаполитанской войне. Дон Мартин наследовал его после смерти старшего. Занятно, что в результате, несколько веков спустя, родовой замок Лойола достался “потомкам” дона Игнацио – то есть иезуитам. Он был выкуплен одной монаршей особой и подарен братству Иисуса. Дон Бертрам – рано погиб. Дон Окоа умер ребенком. Дон Эрнандо умер в Индии. Дон Педро стал священником в церкви святого Себастьяна в Аспетии. Донна Магдалена, донна Марианна, донна Катарина – замуж вышли. Донна Мария рано умерла.
Крестный отец малолетнего Иньиго звался Хуан Веласкес и был он королевским казначеем кастильского двора. Ребенок воспитывался как положено дворянину того времени: научился читать и писать по-кастильски, фехтовать, ездить верхом, сочинять вирши, играть на мандолине. Благодаря знатности семьи и родственным связям, у ребенка были покровители, и в 16 лет, то есть в 1507 году, дон Иньиго стал пажом при дворе королевской четы Фердинанда Арагонского и Изабеллы Кастильской. Резиденция двора находилась в Барселоне.
Дон Иньиго этого времени был хорош собой, знатен и чрезвычайно подвижен. Говорят, что он участвовал в дуэлях и был любимцем дам. При жизнеописании будущего святого почти наверняка так бы говорили о любом дворянине, чтобы потом с блеском рассказать о его “превращении”, но в случае Лойолы дело обстояло, скорее всего, именно так. На изображениях выглядит он на редкость привлекательным мужчиной, а некоторые его не самые приличные похождения вполне себе документально описаны.
Однажды, например, с братом они устроили засаду и напали на священников из другого, враждебного рода. После этого Лойоле пришлось бежать из города. Но его все же нашли и представили правосудию. Тогда он объявил, что носит священнический сан, так как в младенчестве ему выбрили тонзуру и посвятили Богу. Следовательно, гражданскому суду де он не подвластен. (И это несмотря на то, что он уже несколько лет вел жизнь отнюдь не клирика.) Это было странное утверждение, но семья Лойола была могущественной и обвинение с младшего отпрыска сняли. Дон Игнацио тогда и не подозревал, что от этого посвящения точно не отвертится.
Дон Иньиго оставил придворную службу и начал военную карьеру. На войне он проявился храбростью, энергией и распорядительностью. Стал офицером и к 1520 году имел чин капитана. Испания и Франция того времени спорили за обладание Наваррой. Комендантом крепости Памплоны (столицы Наварры) и был назначен капитан Лойола. 20 мая 1521 года крепость была взята штурмом.
Испанцы уже бежали, но Игнатий проявил отчаянную храбрость, борясь если уже не за победу, то во славу Испании. Ядром ему ранило одну ногу и обломком стены сломало вторую. Однако французские солдаты, восхищенные его храбростью, вместо того, чтобы доставить его в тюрьму и потом требовать выкуп у богатых родственников – отправили его домой, в замок. С ногой было так плохо, что лекари ему сказали, что он помрет. Но 29 июня 1521 года ему полегчало. (на Петра и Павла). Тогда же ему явился святой Петр и обещал лечить храброго рыцаря. Дон Иньиго сочинил в честь первого апостола гимн. Однако кость торчала из колена и одна нога оказалась короче другой. Кость он попросил просто отпили, что врачи с ужасом и сделали. Одна нога оказалась короче другой. Лойола пытался вытягивать вторую ногу и носил ужасные протезы. Но эффекта это не дало. Так до конца дней он и хромал. (При этом не раз обходив пешком Италию, Францию и Испанию.)
Выздоравливая и лежа в замке он скучал и просил романов (особенно он любил “Амадиса Галльского”). Таковых не оказалось. Оказалась же “Жизнь Иисуса” и некоторые жития святых – “Цветок Святых”, прежде всего основателей духовных орденов св. Франциска и св. Доминика. Лойола стал читать их. Тогда же Лойола грезил о некоей даме, о которой он говорил, что “она не графиня, не герцогиня, но выше их”. Историки последующих веков решили, что речь идет о какой-то особе королевской крови. А мне кажется очевидным, что здесь речь идет о романтической любви к Прекрасной Даме, которая для него, Лойола, естественно, выше и лучше всех на свете. Это было в большей степени в духе того времени, нежели реальная тайная любовь к особе королевской крови. Он мечтал о своей возлюбленной и это приносило ему душевные муки, он читал жития святых людей и они приносили ему возвышенное успокоение. Заметив разницу, он о ней задумался. Так начались его духовные упражнения.
В марте 1522 года он тайно покинул замок. Он пошел к горе Монсеррат, где находился монастырь, в котором была чудотворная икона Пресвятой Богородицы. 25 марта 1522 года, в день Благовещенья Богородицы, дон Иньиго повесил у иконы свою броню и оружие и провел перед ней всю ночь, молясь то на ногах, то с коленопреклонением, не выпуская паломнического посоха из рук. Он скинул рыцарское одеяние, в котором пришел и добыл себе грубую одежду отшельников. После этой ночи дон Иньиго стал называть себя рыцарем Пресвятой Девы и воином Иисуса. Посвящение рыцарем своих доспехов и оружия деве Марии описано в романе “Амадис Галльский” и повторено Лойолой.
Путь его лежал в Барселону. На дороге он повстречал мавра и они отправились вместе. В пути они дискутировали на религиозные и возвышенные темы. Мавр сказал, что Дева Мария, после того как родила Христа, должно быть, девственницей уже не была. Это чрезвычайно поразило и разгневало Лойолу. Они доехали до развилки дороги, и Лойола отпустил поводья своего мула, решив, что если мул пойдет вслед за нечестивцем, то он, Лойола, убьет мавра, а если мул пойдет по другой дороге, то богохульник останется жив. К счастью для логичного мавра, мул свернул на другую дорогу.
В Барселоне и окрестностях свирепствовала чума, и жители городов и селений отказывали страннику в убежище, пище и питье; они прогоняли всех странников и незнакомцев. Лойола чуть не умер, но добрался до бенедиктинского монастыря св. Луки около города Манреса и стал помогать ухаживать за больными в тамошнем госпитале. Посвятив себя посту и молитве, он находил скудный больничный стол даже чересчур роскошным и часто отказывался от него. Ему казалось, что всю его жизнь у него грех от греха только и родился. Временами им овладевало искушение выброситься из высокого окошка монастыря. Монахам он не очень нравился, но постепенно к нему привыкли. Дни он проводил в молитве или просил подаяние, одетый в рубище, под которым навешивал камни и вериги. По ночам он ложился спать на земле. Недалеко от города он обнаружил малоприступную пещерку и стал жить там. Все время он проводил в религиозном созерцании, иногда спускался для работы в госпитале с больными, опять продолжил свои духовные упражнения. Люди заговорили о нем как о новом праведнике. Приехал брат его Мартин и уговаривал не юродствовать, но Игнацио не послушался старшего брата. Об этом тоже узнали и восхваляли духовную стойкость молодого отшельника.
В этот же период случился у Лойолы мистический опыт, который он посчитал важнейшим, что было у него в жизни. Он нашел, что Бог существует во всем на свете. У иезуитов впоследствии не было отведенного формального времени для молитв. И они совсем не боялись жить в миру. А Лойола тогда так постился, что надорвал желудок на всю жизнь.
В начале 1523 года дон Иньиго Лойола прибыл в Барселону. В келье одного из доминиканских монастырей он предавался самым суровым покаянным упражнениям. В полночь он поднимался на молитву, ежедневно по семь часов проводил на коленях, регулярно бичевал себя по три раза в день. Так об этом рассказывают.
С апреля 1523 года через Рим (взяв общее, вместе с другими паломниками, благословение у папы Адриана VI – аскета и бывшего воспитателя Карла V), Венецию и Яффу в Палестине Лойола добрался до Иерусалима, куда прибыл 4 сентября 1523 года. Здесь он начинает проповедовать. Но отец-провинциал францисканского ордена в Иерусалиме вскоре запрещает Лойоле это делать и советует прежде изучить богословие. Лойола отправляется обратно в Барселону. Добираться таким путем его отговаривали. Потому что в северной Италии тогда шла франко-испанская война. Но все же, вместо окружного пути, Лойола пошел напролом. Его ловили, принимали за шпиона, грозились убить и унижали. В конце января 1524 года Лойола очутился-таки в Барселоне.
Дон Игнацио Лойола проявил страшную силу воли и изумительное терпение. Его биографы прошлого века по этому случаю вспоминали итальянскую присказку: “Если испанцу нужно вбить в стену гвоздь, а молотка под руками не будет, то он своею головой вобьет гвоздь в стену.” Таким образом, когда Игнацио Лойоле было 33 года, в 1524 году, ему пришлось снова сесть за парту, поскольку он не знал даже латыни. Он учился с мальчиками в низшей, или начальной школе. Учитель, пораженный рвением великовозрастного ученика, не брал с него никакой платы. Кормить и помогать ему, за все время обучения в школе, взялись две благочестивые дамы – Изабела Розель и Агнеса Паскваль. Лойола пытается проповедовать, за что подозревается в ереси.
Тогда он отправляется дальше, в университет Алькалы и в 1526 году поступает в него. Лойола полюбил ходить в черном плаще и шляпе-сомбреро – позже форма иезуитов также станет черной. Здесь дона Иньиго опять задерживают за проповеди без звания священника, за собрание вокруг себя молодых людей. Он собирал студентов и стал проповедовать им Писание и учить молиться. О них заговорили в городе. Две женщины, вдохновленные опытом Лойолы, покинули свои семьи и отправились в странствие. Это все вызвало подозрение инквизиции и он 42 дня провел в ее застенках. Его подозревали в членстве в секте иллюминатов. Вскоре сбежавшие от своих мужей паломницы вернулись и дона Иньиго отпустили. Выпуская его, ему запретили проповедовать. Предположительно в Алькале Лойола познакомился с Алионорой Маскареньяс – дамой, с которой он переписывался до конца своих дней, и которая, возможно, была его тайной вдохновительницей.
Летом 1527 года Лойола и три его тогдашних последователя покидают негостеприимную Алькалу и отправляются в Саламанкский университет. По дороге они наведываются к толедскому архиепископу Фонсеке, который их благословляет и дает денег на дорогу. Напомним, что для Лойолы, в тот момент и многие годы позже, основным источником добычи денег для себя и товарищей была благотворительность богатых и влиятельных лиц.
В Саламанке его, однако, опять задерживают, благодаря доминиканцам, по подозрению в ереси. Он показывает свои заметки о духовных упражнениях инквизитору. Он не находит в нем еретика, но сказал, что учить Лойола вправе разве только детей и самым простейшим религиозным истинам, а также обязывает дона Иньиго проучиться четыре года богословию, если тот хочет говорить о сложнейших христианских догматах.
Свое богословское образование дон Иньиго завершает в Париже, куда прибывает в 1528 году. Ведущим богословским учебным заведением в Европе был тогда Парижский университет – Сорбонна. Впрочем, Лойола учился в Париже не в самом университете, а в коллегии Монтегю (здесь вновь изучал латинский язык и литературу) и в коллегии св. Варвары (тут обучался философии). В обеих коллегиях он проучился 18 месяцев.
В Париже Лойола стал все так же упорно, настойчиво, но теперь осторожно и умно, добиваться своей заветной цели – собирать вокруг себя верных сподвижников. В 1530 году его задерживает парижская инквизиция. Но верховный инквизитор Ори вскоре отпускает Лойолу с миром. Чтобы добыть деньги на пропитание и обучение для себя и своих товарищей, Лойола отправляется во Фландрию и Англию, где удивительным образом (скорее всего, благодаря благотворительности отдельных богатых лиц) достает эти деньги, хвативших ему и его соратникам на несколько лет. В Париже Лойола продолжает работу над своими “Духовными упражнениями”. Он уже называет себя не доном Иньиго, а Игнатием Лойолой.
Со временем, а также благодаря общению как с умными и образованными людьми, так и широкому проповедничеству в массах, в Лойоле развился ораторский дар. И его живое слово, в отличие от сухой схоластической риторики профессоров и преподавателей стало привлекать студентов. Иногда сокурсники слушали его вместе назначенных лекций. После одного из таких случаев преподаватель пожаловался приору коллегии (это было уже в коллегии св. Варвары). Приор внес в духовный совет, управлявший заведением, требование высечь виновного Игнатия. Председатель же совета, монах Говеан, из португальских дворян, выслушал Лойолу, растрогался, заплакал и объявил в совете, что Лойола – святой человек. В 1532 году получает звание бакалавра.
В 1533 году, после богословских курсов в доминиканском монастыре св. Якова он получает звание магистра богословия.
Лойола был весьма последователен в своих поступках. Основными чертами его характера были, с одной стороны, склонность к самым необыкновенным мечтаниям, стремление к великим подвигам; с другой стороны, он отличался огромной силой и твердостью воли в достижении намеченных целей. Со временем он развил в себе и отличную способность предугадывать возможные препятствия и преодолевать их гибкостью и скрытностью поступков.
К 1534 году желание Игнатия Лойолы – создать дружину духовных рыцарей – поддержали шесть его последователей. Это Петр Фабер, Франциск Ксаверий, Якоб Лайнес, Альфонс Сальмерон, Николас Альфонс Бобадилья и Симон Родригес. 15 августа 1534 года в подземной часовне Монмартра, на месте которой был замучен первый парижский епископ св. Дионисий с товарищами, собрались первые сподвижники Лойолы. Они принесли обет бедности и милосердия (chastity), а также обет посетить Святую Землю, когда закончатся их занятия. Клятва заканчивалась словами – “Ad maiorem Dei gloriam” – “Для вящей славы Господней”. На алтаре часовни Игнатий написал три большие буквы J.H.S. (Jesus Hominum Salvator – Иисус людей Спаситель). Эти буквы стали девизом будущих иезуитов.
Ксавьер, Сальмерон и Лайнес хотели поехать и уладить свои дела в Испании (на случай, если они не вернутся из опасной Палестины). Однако Лойола сказал, что сам поедет в Испанию и все уладит, заодно с делами о собственном наследстве. И что собраться все вместе вновь они должны 25 января 1535 года. 25 января 1535 года все семеро иезуитов разными дорогами выехали из Парижа, чтобы встретиться в Венеции и отправиться оттуда в Палестину для обращения неверных в христианство. Игнатий Лойола направился в Испанию. Какое-то время провел в родовом замке в Аспетии. Что делал Лойола в Испании в течении полутора лет на самом деле неизвестно. Говорят, что в родном городе его встретили очень радостно. Но в замке он жить не стал, а обитал в приюте для бедных и проповедовал, раздавал милостыню и пенсии. Тогда же он получил наследство от родителей и делил его со своими кровными братьями. Затем Лойола медленно направился в Болонью. Дальше он ожидал своих сподвижников в Венеции.
6 января 1537 года все семеро первых сподвижников прибыли в Венецию. К ним присоединились шестеро новых участников, которых Лойола нашел в Венеции. Зимой корабли в Палестину не ходили, а возможно Лойола уже знал о будущей войне Венеции с турками. Тогда сподвижники стали ухаживать за больными в приютах. Духовные власти, как обычно, всполошились. Тогда Лойола, не дожидаясь отправки в камеры инквизиции, стал вести тайные переговоры с театинским архиепископом Караффой. И тот за них заступился.
Архиепископ Театы Караффа (кстати, будущий папа римский Павел IV) и Гаэтано да Тьене в 1527 году учредили полумонашеский священнический орден театинцев, ставивший своей конечной целью созерцание и в то же время исправление нравов духовенства. На некоторое время Игнатий Лойола и кардинал Караффа сблизились на этой почве и начальник воинства Иисуса жил монастыре театинцев под Венецией, служил в госпиталях этого ордена вместе со своими послушниками. Но вскоре нашел, что театинское учреждение его не совсем удовлетворяет. Он говорил о некоторых возможных изменениях с Караффой, и из-за этого они вскоре рассорились. Караффа не сделал ничего плохого Лойоле, возможно потому, что был быстро вызван в Рим. Однако за благословением папы в Рим сам Лойола все же ехать не стал (если предположить – из-за Караффы) и послал своих соратников, Ксаверия и Лайнеса, вручив им с собой рекомендательные письма от влиятельных духовных лиц.
Павел III благословил путешественников и разрешил принять им священнический сан у любого епископа, а также дал 60 дукатов на дорогу в Иерусалим.
Еще весной 1537 года началась война Венеции и Турции. Корабли в Иерусалим не плавали – Палестина стала недосягаемой. 24 июня 1537 года “слуги Спасителя Иисуса”, в том числе и Лойола, стали священниками. Их рукоположил один арабский епископ из Далмации (то есть человек, практически никак не связанный с местным духовенством).
Игнатий и его сподвижники начали свои проповеди в Италии. В Виченце он стал проповедовать с тремя соратниками после сорокадневной молитвы. В один и тот же день, в один и тот же час явились они на разных улицах, взобрались на камни, стали махать большими черными шляпами, громко кричать и призывать к покаянию. Осенью 1537 года было принято предложение Игнатия Лойолы составить “Иисусову дружину” – братство Христовых воинов: “Мы соединились под знаменем Иисуса Христа, чтобы бороться с ересями и пороками, поэтому мы образуем Дружину Иисуса”. В этих местах они оставались, пока не истек год, который они решили прождать здесь, а затем двинулись в Рим.
Зимой 1537-38 года они отправились в Рим втроем. Недалеко уже от города его посетило второе величайшее его видение, мистический опыт. Он услышал голос Бога, который обращался к нему как к своему Сыну, сказав “Ego vobis Romae propitius ero”. “Я окажу тебе покровительство в Риме”, а затем он поставит Игнатия рядом со своим Сыном… На Рождество 25 декабря 1538 года Лойола отслужил свою первую Мессу.
На Великий Пост Лойола позвал всех своих соратников из Парижа в Рим, чтобы обсудить их будущее. Поход на Иерусалим из-за войны отменялся и надо было думать, что они станут делать вместе, если вообще станут. Они молились, разговаривали друг с другом, дискутировали. В результате решили создать орден.
Лойола произнес речь: “Небо закрыло нам путь в землю обетованную, с той целью, чтобы отдать нам весь мир. Немного нас для такого дела, но мы умножаем и начинаем формировать батальон. Однако никогда отдельные члены не окрепнут в достаточной степени, если между ним не будет общей связи. Поэтому нам необходимо создать Устав для семьи, собранной здесь во имя Бога, и дать не только жизнь новорожденному обществу, но и вечность. Помолимся же все вместе, а также и каждый отдельно, чтобы воля Господа исполнилась. Мы, рыцари, призваны самим Богом, чтобы духовно покорить весь мир, поэтому вполне необходимо, чтобы наше товарищество образовало боевую дружину, способную просуцществовать до конца мира. Сомневаться же в вечности мы не имеем права, потому что она формально обещана нам господом Богом и Иисусом Христом. Решено – создать орден. Если вы мне доверяете, то мы назовем наше Товарищество Обществом Иисуса. Это название выше других, и оно внушено мне двукратно свыше в моем манреском убежище и в последнем видении близ Рима. Поэтому, дорогие братья, не ищите другого названия.”
Папа Римский Павел III (1534-1549) воспитывался при дворе Лоренцо Медичи, позднее, когда был кардиналом, вел весьма светский образ жизни, имел наложниц и даже признанных детей от них. Он вел обычный стиль жизни знатного человека эпохи Возрождения и понимал искусства. Двух своих малолетних внуков сделал кардиналами, но в кардиналы он выдвигал не только родственников и знакомых, но и людей того заслуживающих – строгих монахов и умных реформаторов. И для будущих иезуитов он также оказался весьма перспективный покровителем.
Знаменитый парижский профессор и доктор богословия патер Ортис, находившийся в Риме по поручению императора Карла V, представил Игнатия Лойолу римскому папе Павлу III. Папа, после часовой беседы, принял предложение Лойолы составить общество Иисуса для борьбы с ересью и позволил будущим иезуитам проповедовать во всех церквях. Он прочем Устав, представленный Игнатием Лойолой и воскликнул: “Hic est digitus Dei” -“Здесь перст Божий”. Устав также был расмотрен лучшим римским богословом и канонистом кардиналом Гвидиччиони, нашедшим его превосходным. Формальное разрешение на создание ордена было дано папой Павлом III 27 сентября 1540 года буллой “Regimina militandis ecclesiae”.
“Товарищество или Общество Иисуса состоит из тех, которые во имя Бога желают быть вооруженными под знаменем креста и служить одному Господу и первосвященнику римскому, Его викарию на земле. Принятые в Общество должны дать обет целомудрия, бедности, послушания генералу ордена и повиновения правящему церковью папе. Генерал ордена неограничен в своей власти, но он обязан составить конституцию или устав Общества с согласия большинства сочленов, в управлении же делами Общества ему предоставляется полная свобода.”
С этих пор везде, где выступали иезуиты, они получали известность как народные законоучители, народные проповедники, как духовники, как руководители духовных упражнений, как организаторы церковной благотворительности. Во время голода 1538 года Игнатий кормил более трехсот бедных и раздавал хлеб тысячам. Игнатий Лойола любил учить детей катехизису, взрослых – духовным упражнениям. Работал в госпиталях. Современники оставили портрет пятидесятилетнего Лойолы – “человек среднего роста, слегка прихрамывающий, лысый, с лицом оливкового цвета, впалыми щеками, большим лбом, сверкающими и глубоко посаженными глазами”.
22 апреля 1541 иезуиты принесли свои обеты.
В 1548 году были изданы “Духовные упражнения” Игнатия Лойолы – морально-религиозная доктрина иезуитов. Их автор сразу говорит, что вся эта книга “для руководителя, а не упражняющегося”, то есть эти упражнения должны делаться под строгим попечительством наставника, дабы упражняющийся не впал в заблуждения или не нанес себя явный вред. “Под именем Духовных Упражнений разумеется всякий способ испытания совести, размышления, созерцания, молитвы словесной и мысленной и других духовных действий.” Духовные Упражнения состоят из четырех частей, которые формально названы неделями, однако же могут продолжать больше или меньше недели. Первая “неделя” – послушник предается растворенному созерцанию и рассуждению о грехах. На вторую “неделю” – он представляет и переживает “жизнь Господа нашего Иисуса Христа до дня Вербного воскресенья включительно”. На “третьей неделе” представляются “страдания Христа, Спасителя нашего”. На четвертой “неделе” послушник видит “Воскресение и Вознесение с прибавлением трех образов совершения молитвы”.
Другие монашеские ордена, как правило, были названы по имени своих учредителей. Лойола первым прервал эту традицию. При жизни Игнатия его братство называлось “Общество Иисуса”, а слово “иезуит” (как и “орден иезуитов”) вошло в обиход уже после смерти Лойолы.
31 июля 1556 года – умер Игнатий Лойола.
Итоги:
Главным средством католического обновления и идущей следом за ним католической контрреформации стал орден иезуитов. Он не подчинялся епископам, а только папе римскому. Несмотря на обилие монашеских орденов и возникновение в то время новых, этот орден распространился с головокружительной быстротой. Здесь непременным условием была строгая военная дисциплина, удивительным образом сочетавшаяся с гибкостью. А централизм и иерархическая структура ордена не только не препятствовали, но скорее даже содействовали самостоятельности его членов. Орден перенял и трансформировал на свой лад идеи и методы гуманистической культуры. Если Лютер и Кальвин завоевывали души рациональной и пуританской верой, основанной на Священном писании, то Лойола же и его сподвижники достигали этого страстной, фанатичной верой, возвращением права на существование и проявление чувств и фантазии.
Иезуиты идеальным образом объединяли церковную жизнь с монашеской, но на благо жизни, в ущерб монастырю. Этот орден потому стал конкурентноспособным по отношению к Реформации, что священник иезуит, как и протестанский священник, требовал своей доли участия во всех сферах светской жизни, в которой он очень хорошо себя чувствовал. Вначале это были три основные сферы: проповедования и исповедование на языке народа, литературная и театральная деятельность на языке народа, воспитание молодежи. Постановку в центр своей деятельности школьного обучения иезуиты также переняли у Реформации. Использование современных педагогических приемов (введение оценок), обучение на национальном языке, совершенствование и развитие языка, бесплатное народное образование – преследовало все одну цель – обновление веры народных масс. Орден специально занимался воспитанием детей из знатных семей. Это было своеобразное “выращивание элиты”. Политика для иезуитов была, вопреки общепринятому мнению, не самоцелью, а средством.
