Пожалуй, за все годы независимости в Украине не было ни одного сколько-нибудь резонансного вооруженного ограбления банков. Если «чистили», то по мелочам, в основном обменные пункты да инкассаторов. А вот в Европе и Америке налетчики в свое время принадлежали к элите преступного сообщества, их «профессия» не просто считалась романтичной. Можно сказать, что там сложилась настоящая культура ограблений.
Грабеж как тема для кино
В конце 2001 года в Америке вышла книга Клауса Шенберга под названием «Ва-банк. Теория, практика и история банковских ограблений». Ее читателям есть на что потратить свой адреналин, смакуя захватывающие подробности самых элегантных или, наоборот, кровавых операций.
Ограбления банков начались одновременно с их созданием. И почти тут же эту новую животрепещущую тему, не «засвеченную» даже у Шекспира, подхватило искусство. Первое нападение на немецкий банк, воспетое на книжных страницах, произошло еще в 1787 году. В Соединенных Штатах — в 1866-м, когда гангстерская группа Рено остановила перевозивший деньги поезд и сняла с него более $10 тыс. Эти реальные события были воплощены в романах и на экранах кинотеатров. Героем многих вестернов стал Джесси Джеймс со своей бандой — самый знаменитый грабитель банков и поездов, в 1870 году нашедший конец от пули родственников. Осталась в памяти и банда братьев Дальтонов, орудовавшая 20-ю годами позже. Единственный оставшийся в живых из этой банды Эммет Дальтон после освобождения из тюрьмы работал консультантом в Голливуде. Ведь по широте и разнообразию отражения темы банковского ограбления никакой вид искусства не может даже приблизиться к кино.
Знаменитый изобретатель Томас Эдисон, который, как известно, сконцентрировал один из типов кинопроектора, увлекался и собственно киносъемками. В 1903 году он завершил свой первый постановочный фильм, который назывался «Великое ограбление поезда». С тех пор по последнее «киноограбление» 2001 года, когда в роли «совершенных» налетчиков выступили Билли Боб Торнтон и Брюс Уиллис, на эту тему было поставлено столько фильмов, что их невозможно сосчитать. Да и нет смысла: на этом их перечень явно не закончится.
Особого расцвета «банкограбительская» тема достигла в 20—30-х годах ХХ века, при наступившей инфляции, когда уносить легкие «бумажки» стало намного легче, чем тяжелые монеты. В Германии кинопамятник банде во главе с братьями Засс, «взявшими банк» в 1926 году, был поставлен режиссерами Беном Бекером и Юргеном Фогелем. И вообще во взаимоотношениях бандитов и искусства стало действовать правило: чем громче преступление, тем больше у него шансов быть запечатленным. Попал на страницы газет, а потом и романов ирландский взломщик сейфов Мартин Когилл, который оставлял «визитную карточку» в виде трусов с изображением Микки-Мауса. Английского джентльмена Рональда Бигса — знаменитого налетчика — воспел ансамбль «Бони М» как «Ma Baker». Но самую непосредственную связь между искусством и воровской реальностью установил, наверное, Джон Диллинджер, который в 1934 году обчистил банк Public Enemy Number One именно тогда, когда при поддержке местной полиции в нем снимался кинофильм о его ограблении.
Правда, не встретишь данной актуальной темы в монументальном искусстве. Наверное, потому, что трудно изваять в камне взорванный или раскуроченный банковский сейф. Подобные сюжеты не вдохновили и художников. Можно разве что припомнить написанную отцом поп-арта Энди Уорхолом в 1964 году картину под названием «Thirteen Most Wanted Men» («Тринадцать наиболее разыскиваемых преступников»), на 36 квадратных метрах которой в числе прочих бандюг был изображен и Томас Френсис Коннели, «облегчивший» один американский банк на $300 тыс.
Куда более плодотворно тема гангстерского налета использовалась в комиксах. А в поп-музыке были написаны настоящие гимны таким реальным преступникам, как Джорджи Фейм, Мерле Хаггард, Серж Гейнсборо. Но самую яркую страницу в поп-музыке составило сотрудничество в 1979 году Рональда Бигса и группы Sex Pistols, плодом которого стал шлягер «No One Is Innocent» («Никто не виновен»). Кстати, временами и реальные банковские грабители проявляли любовь к музыке. Так, в 1999 году шестеро бандитов, захватившие в одном из кенийских банков заложников, пели им церковные псалмы (!), чтобы пленникам не было скучно, да и не так страшно.
Ограбление бандой мыслителей
Стиль — неотъемлемая черта жизни во Франции, и его уважают даже банковские налетчики. Они предпочитают маски в стиле Ницше, а в самый разгар операции с пистолетами в руках рассуждают о Платоне, Сократе или Монтене. Между делом они не забывают и приободрить банковских служащих предложениями типа: «Это ограбление банка в неоплатоновском стиле. Пожалуйста, не путайте его с просто платоновским. Если у вас возникнут вопросы, обращайтесь к профессору N». Эта сцена, в которой действует банда мыслителей, состоящая из сететика (по-гречески «ищущего»), диалектика и стоика, конечно, слишком далека от того, чтобы быть реальной. Она взята не из полицейской сводки, а из романа Тибора Фишера «Если я граблю, то, следовательно, существую», написанного в 1994 году. Она наглядно свидетельствует о том, что описание ограблений давно превратилось в составную часть общественной культуры стран Запада, в своеобразную игру, в которой, в отличие от настоящих бандитов, думающих прежде всего о путях отхода, игроки — читатели и зрители — могут пощекотать свои нервы иллюзорными опасностями.
В детективной литературе на эту тему наиболее известна, наверное, повесть Джима Томпсона «Getaway» («Поскорее убраться прочь»), написанная в 1959 году. Банковскими ограблениями полны и романы Ричарда Старка, герой которых — хладнокровный профессиональный гангстер Паркер. А в романе 1972 года «Более дикий, чем зверь» Эда Банкера (удивительно «говорящая» фамилия!) говорится о судьбе фальшивомонетчика Макса Дэмбо, который после отсидки начал карьеру банковского грабителя. Кстати, Банкеру принадлежит высказывание: «Наверное, я единственный в мире грабитель, который во время преступления думает о том, что напишет об этом книгу». И Банкер-таки написал свой роман, отбывая срок заключения в Квентинской тюрьме.
У нас банки со стволами не «берут»
В Российской империи дело «чистки» банков тоже было поставлено на широкую ногу. Медвежатники — взломщики сейфов — относились к элите воровского сообщества. Но русская литература, озабоченная вопросами духовности, а не презренного металла, как-то не очень углублялась в эту тему. Разве что Бабель в «Одесских рассказах» воспел романтику налета и Мишку Япончика да Леонид Пантелеев живописал собственное «боевое» прошлое. Из знаменитых некогда в народе грабителей история сохранила, кстати, имена Камо и Джугашвили, которые «экспроприировали» банковскую наличность для нужд коммунистической партии. Историческая «справедливость» недавно была восстановлена и в отношении Григория Котовского, который, прежде чем стать популярным красным командиром на фронтах гражданской войны, начинал свою «творческую карьеру» с ограбления банков в Киеве.
В советские времена детективная литература была не в почете, и в ней аппетиты воров выше бытовых ограблений и тривиальных убийств не поднималась. Конечно, «кто-то кое-где у нас порой» чистил и банки, и сберкассы, но в «большом» искусстве эти подвиги практически не освещались. Почти не было и фильмов на эту тему. Можно вспомнить разве что фильм «Интервенция» с участием Владимира Высоцкого и Михаила Водяного, где одесские налетчики в опереточном стиле «брали банк». Да еще ленту по «ненашему» классику О.Генри, в которой ковбой Караченцов догонял поезд с долларами. Так что стойких традиций живописаний этого дела у нас не сложилось. Зато в другом, «неофициальном» жанре — блатной песне — возникла и получила широчайшее распространение романтика налета. Достаточно вспомнить, как начинается «Мурка»: «Шли мы раз на дело…» К этой теме приложили свои таланты Владимир Высоцкий и Александр Розенбаум. Но опять-таки в основном их песни не касались конкретных «дел», и имена героев не назывались. У Розенбаума есть единственная, пожалуй, в российской «блатной лирике» песня, персонально посвященная известному «авторитету», точнее его памяти — Отару Квантришвили.
А вот нынешняя российская и украинская литературы представляют собой парадоксальное явление. При почти полном отсутствии реальных ограблений банков современные детективщики высасывают их из пальца. Появляются такие фильмы, как «Аляска, сэр!» (1991 год), где главный герой на средства, добытые все тем же силовым путем в банке, хочет благородно выкупить Аляску у Америки. А недавно прошел по «Интеру» детектив «Бедная Саша» с Александром Збруевым и Верой Глаголевой в главных ролях. Лента о том, что мама главной героини работает банкиршей, но ей нужен еще и собственный «медвежатник»… На самом деле настоящих налетов у нас не так уж много, куда меньше, чем на Западе. И отнюдь не потому, что народ у нас такой уж законопослушный. Просто сегодня куда выгодней «брать» банки изнутри — перекачивая деньги в оффшоры. Но для этого незачем врываться в банк с автоматом — взял и росчерком пера перевел денежки куда надо. Примеры известны всем. А вот для бандитов «с улицы» современная защита банков с охраной, видеокамерами, кодовыми замками и прежде всего безналичное обращение денег делают вооруженные нападения на них почти бессмысленными. Пожалуй, самый известный налет в Украине был осенью 2001 года в Сумах, когда бандиты застрелили охранника. Чаще происходят налеты на инкассаторов и обменные пункты. Так, в Запорожье в 2000 году расстреляли автомобиль, перевозивший банковскую выручку.
Налетчик с компьютером
А вот взломы компьютерных сетей банков встречаются все чаще и все реже вскрытие сейфов с помощью алмазной резки. Самый крупный из них в Украине был раскрыт в Виннице в 1998 году. Там мелкий клерк банка сумел украсть код для входа во внутреннюю систему платежей и выкачать 80,4 млн. грн. — почти годовой бюджет своего города. Впрочем, его и сообщников очень быстро вычислили, поскольку они не знали всех возможностей системы компьютерной охраны. А вообще хакерство — куда более спокойный и прибыльный способ обогащения, чем вооруженный налет. По оценке специалистов США, ущерб от компьютерных преступлений увеличивается на 35% в год и составляет около $ 3,5 млрд. Причем если «улов» при налете составляет в среднем всего $19 тыс., то «навар» от компьютерного преступления — $560 тыс. Суммы, сами понимаете, несопоставимые, при этом ни стрельбы тебе, ни погони — тихая, непыльная работка за столом. Да и шансов быть пойманным у хакера куда меньше, чем у грабителя, и при поимке у него больше возможностей избежать тюрьмы. К тому же сегодня обнаруживается в среднем лишь 1% компьютерных преступлений. Так что былая элита бандитского мира: медвежатники, налетчики — остается в прошлом и теряет квалификацию. В чести — «белые воротнички». Но вот проблема: как описать работу хакера так, чтобы кинозрителям было интересно? Можно, конечно, увеличить до небес сумму, изымаемую со счета. В кинофильме «Пароль: рыба-меч» Джон Траволта в роли компьютерного хакера похищает $9,5 млрд. Но никакими суммами не сделаешь действие фильма динамичным, если его главный герой часами сидит, уткнувшись в экран. И не исключено, что вскоре тема «Искусство ограбления банка и ограбление банка в искусстве» перейдет на новый виток, сегодня еще непредсказуемый.
**По оценке специалистов США, ущерб от компьютерных преступлений увеличивается на 35% в год и составляет около $ 3,5 млрд. Причем если «улов» при налете на банк составляет в среднем всего лишь $19 тыс., то «навар» от компьютерного преступления — $560 тыс.
