«ИЗ-ПОД ГЛЫБ»
Последней яркой вспышкойнационалистической мысли между крушением «Вече» и неожиданной популярностьюидей Геннадия Шиманова (т.н. «коммунистического православия», о котором нам ещепредстоит поговорить), была, конечно, публикация в середине 1970-х в Париже сборника «Из- подглыб». Инициатором и главным автором сборника был, разумеется, только чтовысланный из СССР Солженицын, и смыслом предприятия, помимо желанияокончательно расквитаться с Сахаровым и либеральной интеллигенцией, былоизвещение городу и миру, что надежды свои отныне связывал он прежде всего с православным возрождением в России.
Тем более актуально это звучало,что оно, это возрождение, было, с его точки зрения, в опасности. С однойстороны, угрожало ему полуофициальное экуменическое движение внутри самойиерархии, возглавлявшееся Митрополитом Ленинградским и Новгородским Никодимом,вторым человеком в иерархии. Но еще больше угрожало все испортить движениедиссидентское, группировавшееся вокруг о. Александра Меня (авторитетнымифигурами в котором были А. Краснов- Левитин, Е. Барабанов, о. Г. Якунин, М.Меерсон-Аксенов). Из этих кругов, в частности, вышел совершенно уже еретическийанонимный сборник «Метанойя», опубликованный в 1970 году в ВестникеРХД.
Ужасные вещи говорились в этой «Метанойе»(что, между прочим, по русски означает «Покаяние»). Это кому же предлагалосьпокаяться? «Народу-победителю фашизма»? Один пример скажет все: «Россия не избавится от деспотизма до тех пор, пока не откажется от идеи национальноговеличия. Поэтому не «национальное возрождение», а борьба за свободу должнастать центральной творческой идеей нашего будущего». Понятно, что такаянаглость вызвала единодушное осуждение националистической общественности. «Отпорами»ей был полон православный самиздат. Но качество этих «отпоров» выгляделобезнадежно любительским.
Опять-таки одного примера(кстати, тоже опубликованного в Вестнике РХД), достаточно. «В 17 веке русскиелюди сокрушили Самозванца, что делает войны Смутного времени преображениемконечной борьбы с Антихристом. Пафосом борьбы с Антихристом вдохновлялсярусский народ и в войне 1812 года. На памяти живущего поколения вновьисполнились жертвенные судьбы России. Имеются многочисленные свидетельства, чтонашествие фашистов было не только военной, но и мистической, сопоставимой с вторжением Чингисхана. Не призывается ли Россия снова стать щитом противчингисидов ХХ века (читай: китайцев), заявивших претензии на завоевания своихпредшественников?» Короче, Россия только и делала, что спасала мир от Антихриста. Ей ли каяться? Ей ли забыть о своем национальном величии?
Разумеется, такая фундаменталистскаяабракада не выглядела в глазах Солженицына серьезным ответом на экуменическуюугрозу «православному возрождению». Нужен был, по его словам, «коллективныйсборник такого объема, серьезности основных поставленных проблем и решительности их трактовки, какогоне было в Советском Союзе за 50 лет». Таково было предназначение «Из-под глыб».
В принципе можно было идти по стопам «Вече», который первым выдвинул в качестве бастиона против экуменизмамосковитскую традицию России. «Вече», как мы помним, опирался для этого на учение Н. Я. Данилевского, возведшего изоляционизм в ранг естественно-исторического закона.Согласно Данилевскому, напомню, славянский (т.е. православный) и романо-германский (т.е. европейский) миры представляли собой непроницаемые друг для друга «культурно-историческиетипы», локальные цивилизации, как сказали бы сегодня. А всемирной Цивилизациине существовало вовсе.
Но с Данилевским как с законоучителем были проблемы. Мало того, что отрицанием всемирной Цивилизацииснималась и проблема всемирного Варварства, которое предстояло как-то преодолевать. Непонятнобыло также, как обеспечить чистоту самой славянской «цивилизации». Куда былодевать поляков, чехов, словаков и хорватов, которые, никуда не денешься, быликатоликами? Тут ведь разверзался прямой путь к экуменизму. И главное,Данилевский был позитивистом,
Солженицыну и редакции «Из-подглыб» нужно ведь было еще объяснить этимбудущим рекрутам, как обстоит дело с изоляционизмом (и вообще с национализмом)с точки зрения метафизики, с точки зрения христианского «несть ни эллина, ни иудея». Не должно нас поэтому удивлять присутствие в солженицынском сборникеего молодых друзей, чьи страстные метафизические трактаты призваны былиобосновать антилиберальную, антиэкуменическую стратегию совсем иначе, чем делалэто столетием раньше позитивист Данилевский. И, честно говоря, именно этибогословские, по сути, трактаты, а не унылое наукообразное пережевывание старойжвачки М. Агурским и И. Шафаревичем, и представляют самое интересное в «Из-подглыб» (за исключением, конечно, статей самого Солженицына).
«НАЦИЯ-ЛИЧНОСТЬ»
В блестяще написанном эссе,которое так и называется, В. Борисов рассказывает драматическую сагу о крушении«гуманистического сознания», для которого «альфой и омегой была свободачеловеческой личности». На самом деле, объясняет Борисов, это миф, для которогонет никаких рациональных оснований. Просто потому, что «личность в своем первоначальном значенииесть понятие религиозное и даже специфически христианское». Ибо «индивидуум –это раздробление природы, самозамыкание в частности и его абслютизация», в силу чего есть он «воплощенное отрицание общей меры в Человечестве».
В противоположность индивиду, «личностьне дробит природу, поскольку содержит в себе всю ее полноту». Что же это за личность такая? А это, раскрывает, наконец, секрет Борисов, «нация как целое», «нациякак личность, без которой индивид не имеет ни самостоятельного значения, ни самостоятельной ценности». Изгой, одним словом. Правда, единственнымподтверждением этого является, по Борисову, событие дня Пятидесятницы, когдаСв.Дух снизошел на апостолов, и они заговорили НА РАЗНЫХ ЯЗЫКАХ.
Нет, автор не утверждает, чтовсе это уже осознано христианским человечеством, порабощенным секулярнымгуманизмом. Понадобится большая работа, чтобы освободить его из «пленаегипетского». Но «такова принципиальная установка христианского сознания». И Борисов полоноптимизма, ибо установка эта непременно «подлежит реализации в человеческойистории». Ибо «не может народ не стремится к осуществлению полноты своейличности». Ибо «нация есть один из уровней в иерархии христианского космоса,часть неотменяемого Божьего замысла о мире».
Рискуя профанироватьметафизический пафос автора, скажемпопросту, что смысл его открытия таков: вопреки общепринятому представлениюисторической науки о сравнительно недавнем происхождении наций, существовалиони ВСЕГДА во всяком случае с момента, когда Св. Дух снизошел на апостолов. Илиеще проще: человечество квантуется не индивидами, а нациями.
СМЕРТНЫЙ ГРЕХ ИНТЕЛЛИГЕНЦИИ
К трактату Борисова примыкаетэссе Ф. Корсакова «Русские судьбы», где разговор переносится с горних высотиерархии космоса на грешную русскую землю. В страстном, темпераментном,символическом потоке речи, почти стихотворении в прозе, выясняетсянесовместимость «Бога Авраама, Исаака и Иакова с Богом философов и ученых». Этопредставляется самоочевидным, ибо «что же дали все мудрствования векаПросвещения, кроме Конвента и гильотины» и «за вздором интеллигентскогоморализма с его гуманистической фразеологией» кроется все та же «антихристоваструктура», все тот же «черт с рогами и копытами».
Именно от попытки самостоятельнопонять Божественный замысел, которая, по Корсакову есть гордыня и,следовательно, смертный грех, и должна отречься интеллигенция, чтобыприобщиться к православной Истине. Без этого отречения никогда не сможет онапонять, что «православие, только оно одно истинно».
А загадка этой уникальностиправославия, узнаем мы далее, связана с загадкой русской нации, котораяотличается «от всего остального мира, существующего в иной — разомкнутойсистеме». Что такое «разомкнутая система» нам не объясняется, говорится лишь,что «все бьющие в глаза преимущества той, якобы свободной разомкнутой системыбесконечно уничтожают себя, тогда как здесь все остается с нами». Тут автор,признаюсь, меня потерял.
При моем безнадежном невежествев вопросах иерархии христианского космоса и «разомнутых систем», мне ли оспаривать схоластическую риторику молодых друзей Солженицына? Скажу лишь, чтобудь я на его месте, я бы не взял ее в сборник, которым он так гордился. Но он взял, значит, надо полагать, счел, что свою функцию она худо-бедно выполнила, изоляционизм и «особый путь России» в богословских терминах обосновала. Да и то сказать, ребята старались, рисковалисвободой. А если получилось у них не очень внятно и убедительно, на то был в сборнике он, Солженицын, окончательно порвавший отныне с либеральнойинтеллигенцией и ее губительным экуменизмом, чтобы расставить все точки над i.
«ОБРАЗОВАНЩИНА»
В отличие от своих молодыхдрузей, он не ссылался ни на иерхархию христианского космоса, ни на «якобысвободные разомкнутые системы». Он не доказывал, он бил. Вложив в этот ударвесь свой авторитет и мировую славу, бил по своим. По тем, кто самоотверженновыступал, а его защиту, кто шел в тюрьму за чтение его «Письма вождям». По вчерашним диссидентским союзникам, по самиздатским мыслителям, мучительно искавшимвыход из советского тупика. Бил, не считаясь с тем, что, как горько заметилаЮлия Вишневская, «слишком хорошо знал, что любое возражение ему будет расцененов СССР чуть ли не как сотрудничество с КГБ».
Это их, вчерашних союзников,которые прятали его и перепечатывали его рукописи, передавая их «на одну ночь»из рук в руки, распостстраняли рискуя репутацией и свободой, обозвал он теперьпрезрительно «образованщиной» (так назвал Солженицын одну из своих статей в «Из-подглыб»). Это им отказывал он в человеческом достоинстве и в нравственностимиросоцерцания. А кому же, если не им? Не чиновному же союзписательскомусословию, от которого и не пахло экменизмом. Не «вождям», с которыми, как мы помним, готов он был к диалогу, поскольку у них, «если не мать, то бабушкакрестьянка» и «не чужды они своему происхождению, отцам, дедам, прадедам и родным просторам». Не уралвагонзаводской, наконец, гопоте, с энтузиазмом клеймившей его на митингахкак «литературного власовца» и национал-предателя.
Унизительно было бы опуститься до опровержения его приговора(не говоря уже о том, что эволюцию взлядов Солженицына мы довольно подробнорассматривали в «Споре гигантов»). Задержимся на минуту лишь на одной, спорнойскажем так, детали что могла бы ускользнуть от внимания читателя приневнимательном чтении «образованщины».Я говорю о таких сентенциях, как «потеряв образовании — не главная потеря в жизни» и таких рекомендациях, как императивность создания «новой жертвеннойэлиты, воспитанной не столько в библиотеках, сколько в нравственных испытаниях».Да и правда, при чем здесь библиотеки, если «православное возрождение» требуетот нас пойти к народу вместе с «полуграмотными проповедниками религии».
Не знаю как вас, но меняпронзила здесь почти невероятная догадка, что солженицынская «образованщина»середины 70-х всего лишь прозрачный псевдоним молодогвардейского «просвещенногомещанства» конца 60-х, той самой —помните? — «дипломированной массе, что как короед подтачивает здоровый стволнации». Разве не были, по Чалмаеву, все великие подвиги в русской историисовершены как раз «проповедниками религии» — в союзе, конечно, с царями и ломая сопротивление «образованщины», пардон, «просвещенного мещанства»?
О, разумеется, во всем, чтокасается сегодняшнего дня, Чалмаев и Солженицын — «национал-большевик» и «возрожденец»,по терминологии их американских попутчиков, — непримиримые враги. Но посмотрите, как на наших глазах превращаются они в союзников в том, чтокасается прошлого России. И главное —в том, что касается ее будущего!
Три главных элемента обаодинаково выделили в структуре русского общества — два положительных и одинотрицательный. И странным образом все три у обоих совпали. Чалмаевские «пустынножители»оказались близнецами солженицынских «проповедников религии». Чалмаевские «царии князья церкви» не пример ли они для солженицынских «вождей»? Об предательскойроли «просвещенного мещанства”/”образованщины» между ними спора нет. Как этообъяснить?
Все, кажется, станет яснее, еслимы вспомним, как неожиданно оказались двоюродными братьями неудавшиесяниспровергатели «коммунистической олигархии» из ВСХСОН и ее неудавшиесяспасители, молодогвардейцы. Ответ, похоже, один в обоих случаях: ЛОГИКА РУССКОЙИДЕИ. Сказав «а» (выбрав, иначе говоря, «особый путь» России в человечестве),националист, как бы ни относился он с существующему режиму и будь он хоть семипядей во лбу, не может не сказать «б». А «б» у них у всех одинаковое.
…
Александр Янов
