Изтория

Утро 22 сентября 1914 г. на Северном море выдалось по-летнему теплым. У Швенингских банок было ясно, а ветер к утру почти совсем стих, хотя на море и продолжала оставаться большая зыбь. Эту безмятежную картину внезапно в 7 ч.

30 м. нарушил мощный взрыв. Еще через 25 минут английский броненосец Абукир перевернулся и пошел ко дну. Полагая, что причиной катастрофы стала мина, к тонувшему кораблю для оказания помощи погибавшим подошло другое военное судно Хог, которое через 5 минут после двух одновременных взрывов погрузилось в воду.

Точно таким же образом пришедший для спасения оставшихся в живых моряков броненосец Кресси был торпедирован и через 25 минут пошел ко дну. Так перестала существовать Седьмая крейсерская эскадра британского флота. Три британских броненосца менее чем за час отправил на дно капитан немецкой подводной лодки У-9 Отто Веддиген. Оставшийся в живых после войны его помощник лейтенант И.

Шписс так описывал гибель Кресси: У борта обреченного корабля поднялся клуб дыма и огромный белый фонтан. Теперь перископ показывал страшную картину. Гигант с четырьмя трубами стал медленно переворачиваться. Люди, как муравьи, карабкались по его борту, и затем, когда он совершенно перевернулся, они побежали по его ровному плоскому килю, пока через несколько минут корабль не исчез окончательно под водой.

Веддиген и я наблюдали по очереди в перископ. В течение долгих минут мы находились в оцепенении, как бы в трансе 1. Таким образом, впервые в истории проявило себя одно из самых грозных и по сей день видов оружия подводные лодки. Корсары морских глубин.

В июне 1914 г. Киль сверкал необычной даже для Германии чистотой. Особенно празднично выглядел порт и стоявшие на рейде суда. Город готовился к неделе флота, посвященной годовщине открытия Кильского канала.

На торжестве в качестве почетных гостей присутствовало мощное английское соединение, состоявшее из новейших дредноутов и крейсеров. Между немецкими и британскими моряками установились теплые, дружеские отношения. Мирную идиллию в Киле нарушило одно обстоятельство, омрачившее праздник убийство в Сараеве австрийского эрцгерцога Франца- Фердинанда. И тем не менее, никто не мог тогда предположить, что через два месяца эти участники парада сойдутся в смертельной битве на море.

Рядом со сверкающими новой краской линкорами и крейсерами на кильской регате совсем незаметно выглядели непривычные сигарообразные, субмарины. Британские гости их даже не удостоили своим вниманием в Лондоне, впрочем так же как и в Берлине, скептически относились к техническим возможностям подводных лодок: они имели маломощные сильно чадящие керосиновые двигатели, их аккумуляторные батареи были слабыми и требовали постоянной подзарядки в надводном положении, воздух в лодке был пропитан их ядовитыми и взрывоопасными испарениями, из-за чего часто случались аварии. Ни о каких дальних походах на подводных лодках до войны и не мечтали по немецким инструкциям даже ночевка на подводной лодке в порту считалась опасной для здоровья экипажа и допускалась лишь в чрезвычайных случаях. Поэтому не кажется удивительным признание британского адмирала Дж.

Джеллико, что возможности подводных лодок как наступательного оружия явились после начала войны некоторой неожиданностью для обеих воюющих сторон 2. Подводные лодки существенно изменили стратегию ведения войны на море. Прежде она заключалась исключительно в создании реального численного превосходства больших кораблей и в решении исхода войны на море при помощи одного или нескольких генеральных сражений. Субмарины поставили перед морскими стратегами иные задачи.

Причем, что касается Германии, то для нее не менее важное значение, чем успешная атака У-9, стало потопление в октябре 1914 г. подводной лодкой У-17 под командованием лейтенанта А. Фельдкирхена британского парохода Глитра, шедшего с грузом швейных машинок и виски. После этого случая в недрах германского Адмиралтейства родилась идея подводной войны против торговых судов противника, что до сих пор никем не предусматривалось.

Командующий немецким флотом в последние годы войны адмирал Р. Шеер писал: В нашей войне с Англией вопрос о применении подводных лодок имел исключительное значение. Они могли быть направлены либо на непосредственную борьбу против английской торговли, либо против английского боевого флота. Каждое из этих решений оказывало существенное влияние на ход операций 3.

В итоге победила идея войны против торговых судов. Принимая это решение, в Берлине руководствовались, прежде всего, объективными обстоятельствами: у Германии не оказалось достаточного числа субмарин, чтобы вести войну против военных судов противника, не говоря уже об одновременной борьбе по двум направлениям. К началу 1915 г. , например, общее число лодок, находившихся в строю у немцев и годных к использованию, достигло 30, однако 7 из них были переданы на Балтику.

Но для правильной оценки, много ли 23 лодки или мало, надо иметь в виду, что каждый длительный переход требовал не меньшего времени на ремонт. Таким образом, по подсчетам командора кильской флотилии субмарин А. Михельсена, в боевых операциях против неприятеля одновременно могли участвовать лишь две пятых всех лодок, в начале 1915 г. , в частности, только 9 единиц 4.

Первый конкретный план участия немецких подводных лодок в войне на море, в том числе и торговой войне, в начале октября 1914 г. представил командир подводного флота корветт-капитан Х. Бауэр. Однако тогда он был отклонен шефом Адмиралтейства, адмиралом Г.

фон Полем из-за боязни обвинений со стороны нейтралов в нарушении международного права 5. Ситуация изменилась 2 ноября 1914 г. , когда Англия, в нарушение существовавших до той поры международных норм, объявила все Северное море районом боевых действий. Фактически это означало морскую блокаду Центральных держав.

В ответ немцы решили установить блокаду Англии, используя для этой цели подводные лодки. Теперь шеф германского Адмиралтейства решительно потребовал объявления подводной войны, однако на сей раз против этого возразили канцлер Т. Бетман-Гольвег и МИД Германии. Они посчитали, что хотя торговая война при помощи субмарин в принципе приемлема, в данной политической ситуации она может привести к осложнениям с нейтральными державами, прежде всего, с США и Италией.

Эту же точку зрения разделяли и в Адмиралтействе все, кроме его шефа. В итоге 9 января 1915 г. кайзер решил временно отложить начало подводной войны 6. В результате жесткой политики Англии с конца января 1915 г.

в военном руководстве Германии стали преобладать сторонники решительных действий. При этом реакция нейтралов уже не принималась в расчет, более того, по мнению высокопоставленных флотских офицеров, решительные действия Германии неприменно заставят их воздержаться от торговли с Лондоном. Результатом такого развития событий стала декларация кайзера Вильгельма от 4 февраля 1915 г. , согласно которой воды вокруг Британских островов объявлялись зоной войны, где через две недели будут уничтожаться все вражеские торговые суда без гарантий спасения их экипажей и пассажиров.

Решение о начале подводной войны, хотя и ограниченной водами вокруг Британии, базировалось на неверной информации, представленной канцлеру относительно реакции на этот шаг со стороны нейтральных стран. По этим данным выходило, что сильного противодействия нейтралов опасаться не следует, осложнений между Берлином и Вашингтоном не будет, а на уступки можно пойти уже после того, как план вступит в силу 7. Реакция американцев долго ждать себя не заставила. Уже 12 февраля, т.

е. до начала блокады, посол США в Берлине Дж. Джерард передал министру иностранных дел Германии Г. фон Ягову ноту своего правительства, в которой создавшаяся ситуация была оценена как прискорбная, и там же подчеркнуто, что правительство Соединенных Штатов будет вынуждено призвать имперское германское правительство к строгой ответственности за подобные акты своих военно-морских властей.

Еще через неделю об опасности серьезного ухудшения германо-американских отношений из-за объявленной Берлином ограниченной подводной войны предупредил посол Германии в Вашингтоне граф И. Г. Берншторф, заявивший, что уничтожение американских судов может привести к чрезвычайно рискованному возбуждению, которое будет иметь самые тяжелые последствия 8. В Берлине стало очевидным, что жесткие меры имеют шанс спровоцировать полный разрыв с еще сохранявшими свой нейтралитет государствами.

Резко негативное отношение со стороны нейтральных держав по отношению к подводной войне оказалось неожиданностью для Берлина. Крайне неблагожелательная реакция США, в частности, показывала, что в защите своих прав на морскую торговлю с Европой они готовы пойти очень далеко. И это не удивительно постоянный рост поставок вооружения Англии и другим странам Антанты делал обеспечение безопасного судоходства в Европу одной из основных задач американского правительства. Однако возможности американского правительства в отношении формы противодействия немцам в начале 1915 г.

были ограничены общественное мнение страны еще не было готово поддержать крайние меры для защиты экономических интересов страны. Зато в Германии подводную войну единодушно рассматривали как естественную ответную меру на блокаду со стороны Англии и односторонний нейтралитет Вашингтона, снабжавшего Лондон всем необходимым. В связи с этим, Берлину было трудно отказаться от своей политики, даже несмотря на возможность резкого ухудшения американо-германских отношений. 16 февраля послу США в Берлине Джерарду была передана ответная нота имперского правительства.

Нота эта была составлена под диктовку Адмиралтейства и в ней Берлин весьма настойчиво подчеркивал свое фундаментальное право на ведение торговой войны при помощи подводных лодок в ответ на блокаду Германии англичанами 9. Одновременно, правда, канцлер Бетман-Гольвег издал 14 февраля приказ, существенно ограничивающий свободу действий в отношении торговых судов нейтральных стран со стороны капитанов субмарин. Осторожность по отношению к американским торговым судам несколько улучшала находившиеся в весьма напряженной ситуации после объявления о начале Берлином подводной войны германо-американские отношения. Наше нынешнее дипломатическое положение в последнее время значительно улучшилось, сообщал из Вашингтона 11 марта граф Берншторф 10.

Германо-американские противоречия в связи с отношением к подводной войне обрели новый ракурс с 28 марта 1915 г. , когда немцами был потоплен британский пароход Фалаба, на борту которого находился один американский гражданин некто Фрезер. После этого инцидента между государственным секретарем У. Брайаном и советником Государственного департамента Р.

Лансингом развернулась острая дискуссия по поводу формы ответной реакции США. По сути, они оба олицетворяли собой два различных подхода не только к перспективам развития американо-германских отношений, но и стратегии США в европейском конфликте вообще. Р. Лансинг с самого начала войны полагал, что США во всех отношениях стоят неизмеримо ближе к Англии, чем к Германии.

Для него вступление США в войну на стороне Антанты было не только неизбежным, но и желательным. У. Брайан был давно известен как строгий изоляционист, сторонник равноудаленного подхода к Англии и Германии. В случае с Фалабой он не увидел ничего чрезвычайного, написав президенту В.

Вильсону, что судьба жертвы потопления на этом пароходе не имеет существенных черт отличия от судьбы тех, кто остался на территории ведущей войну страны и постоянно находится под угрозой и рекомендовал президенту закрыть глаза на инцидент 11. Бог мой, это Лузитания. Утром 7 мая 1915 г. у юго- западного побережья Ирландии стоял такой густой туман, что думать о каких-либо операциях было бесполезно.

Командиру немецкой подлодки У-20 капитан-лейтенанту В. Швингеру за несколько дней не удалось потопить ни одного корабля. Запас топлива был мал, да и торпед оставалось только две. Проанализировав ситуацию, Швингер принял решение возвращаться домой в Вильгельмсхафен.

Этим курсом лодка шла до 14 час. 20 мин. Туман к этому времени рассеялся. В 14 час.

20 мин. в вахтенном журнале капитана появилась запись: Прямо перед нами я заметил четыре трубы и мачты парохода, под прямым углом к нашему курсу, шедшего с зюйд-веста и направляющегося к Галлей Хед. В нем был опознан пассажирский пароход. 15 час.

10 мин. Выпущена торпеда с дистанции 700 метров Попадание в центр парохода, сразу за мостиком. Необычайно большой взрыв с громадным облаком дыма и обломками, подброшенными выше труб На борту наблюдается большое смятение 12. Стоявший рядом с капитаном штурман приложил глаз к перископу и через мгновение закричал: Бог мой, это Лузитания.

Громадный пароход пошел на дно за 20 минут. Катастрофа произошла столь внезапно, что спасательные суда, поспешившие к месту гибели лайнера, смогли подобрать только 800 человек, а 1198 нашли свою смерть в холодных водах Атлантики. 128 из них были американцами. Гибель Лузитании остро поставила вопрос является ли подводная война бесчеловечным, варварским оружием, ведь ее жертвами зачастую становились невинные люди, хотя и официально уведомленные германским правительством о смертельной опасности для них плавания на английских судах.

Но вот что писал главнокомандующий британскими ВМС в первые годы войны адмирал Дж. Фишер своему извечному сопернику гросс-адмиралу А. фон Тирпицу: Вы единственный немецкий моряк, который понимает толк в войне. Убей своего врага, чтобы он не убил тебя.

Я не виню вас за эти дела с подводными лодками. Я бы и сам сделал то же самое и давно предупреждал об этом, только наши идиоты в Англии не верили 13. Думается, что Фишер не кривил душой. Есть немало примеров того, что моряки союзников вели войну на море теми же самыми методами, что и немцы.

5 мая 1915 г. за 2 дня до гибели Лузитании английская подводная лодка без всякого предупреждения отправила на дно Эгейского моря турецкое пассажирское судно Стамбул. При этом погибли сотни мирных жителей, правда, среди них не было американских граждан. В марте 1916 г.

французская субмарина потопила госпитальное судно Мадален Рикмерс, а затем атаковала такой же плавучий госпиталь Электра. Можно привести и другие примеры. Так что немецкие моряки в годы первой мировой войны были не более кровожадны и жестоки, чем союзники. Просто Антанта не вела подводную войну в таких же масштабах, как рейх.

Но факт остается фактом пропагандистская война Германии в Соединенных Штатах была проиграна вчистую. Гибель Лузитании вызвала бурю негодования в Соединенных Штатах. Все средства массовой информации развернули мощную антигерманскую кампанию. Дело Лузитании вызвало здесь, бесспорно, неслыханное возбуждение и развязало чрезвычайно враждебные Германии настроения.

Это возбуждение распространяется не только на биржевые круги, которые вследствие этого случая потеряли деньги, но особенно на большую часть публики. Утром в субботу в трамваях и подземках можно было везде наблюдать возбужденных людей, которые крепко и угрожающе выражались в отношении Германии, сообщал немецкий консул в Нью-Йорке. Русский посол в Вашингтоне Ю. П.

Бахметьев также сообщал в те дни в Петроград о реакции в США на гибель лайнера: Безжалостное потопление громадного парохода Лузитания и гибель более полутора тысяч пассажиров, между которыми может быть половина была американцами, как громом поразила всю страну 14. Более благоприятного предлога для Вильсона, чтобы вступить в войну, трудно было придумать. Однако после недолгих раздумий президент твердо решил, что делать этого не стоит слишком уж запутана была ситуация на фронтах в Европе, конца войне не было видно. Вместе с тем, последующие события показали, что президент Вильсон окончательно склонился в пользу союза с Англией и усиленного давления на Германию.

Наиболее ярко об этом свидетельствовала замена нейтрала Брайана на посту государственного секретаря явно проанглийски настроенным Лансингом в июне 1915 года. Май 1915 г. был крайне неблагоприятным для Германии временем для конфликта с нейтральными странами. Вступление в войну на стороне Антанты 23 мая Италии хотя и не внесло стратегических изменений в раскладе сил, заставило Берлин и Вену уделять особое внимание ситуации на Блаканах с тем, чтобы заполучить в союзники Болгарию и предотвратить от присоединения к Антанте Румынию.

В условиях вступления в войну США и то, и другое сделать было практически невозможно. Именно реальность подобного развития ситуации имел в виду шеф Генштаба Э. Фалькенхайн, когда стал настаивать на удовлетворении претензий Америки в связи с делом о Лузитании. Среди дипломатов наиболее последовательным противником продолжения подводной войны был посол в Вашингтоне граф Берншторф, имевший наиболее полную информацию как о ситуации в Белом доме, так и в стране в целом.

Берншторф не только резко выступал против любых действий, могущих осложнить американо-германские отношения, но и вплоть до случая с Лузитанией лелеял планы стратегического сотрудничества между Берлином и Вашингтоном. По мнению посла, и США, и Германия имеют общую цель защиту принципа свободы морей, а далеко идущие уступки со стороны немцев, в конечном итоге, обязательно приведут к новым мирным инициативам США 15. В Берлине, однако, далеко не все разделяли оптимизм графа, да и после гибели Лузитании отношения между двумя державами приняли такой оборот, что говорить о сотрудничестве между ними всерьез никто не решался. В Вашингтоне, между тем, почти целую неделю после случая с английским лайнером велись интенсивные совещания о перспективах развития отношений с Германией и форме протеста против действий ее подводного флота.

Итогом этих дискуссий стала нота, которая была подготовлена лично Вильсоном и представляла собой компромисс между двумя противоборствующими лагерями в Белом доме. Документ учитывал как позицию Брайана, так и Лансинга. Государственный департамент направил ноту протеста по делу Лузитании германскому правительству 13 мая. В ней США решительно потребовали прекращения нападений подводных лодок на пассажирские пароходы под флагами Антанты и гарантии безопасного мореплавания для всех нейтральных судов.

Вильсон в ноте намекнул на вероятность коренного поворота в американской внешней политике, однако непосредственно вступлением в войну не угрожал 16. Американская нота имела компромиссный характер и была составлена в весьма умеренных тонах. Тем более неприятным для Вильсона оказался ответ немцев от 28 мая. Берлин в категорической форме отмел все претензии американцев.

В ответной ноте Берлина Лузитания храктеризовалась как крейсер британского флота, перевозивший боеприпасы и вся моральная ответственность за случившееся переносилась на англичан, первыми начавших блокаду континента 17. Вместе с тем, именно в последний день мая в ставке Верховного главнокомандования в замке Плес на совещании под председательством кайзера состоялось генеральное обсуждение вопроса о целесообразности дальнейшего продолжения подводной войны. К единому мнению на нем прийти не удалось. Канцлер, начальник Генштаба Фалькенхайн, посланник К.

фон Трейтлер придерживались той точки зрения, что подводную войну можно вести лишь в форме, которая не вызовет политических конфликтов. Начальник же морского генерального штаба Г. Бахман и адмирал Тирпиц настаивали на решительных действиях. В итоге результатом совещания стал направленный командирам подводных лодок приказ, предписывающий щадить нейтралов, но зато топить все без исключения суда англичан.

Не было единства по вопросу о перспективах подводной войны и в германском МИДе. Наряду с сообщениями посла Берншторфа, на Вильгельмштрассе поступали и телеграммы консула в Нью- Йорке Э. Хоссенфелбдера и информация от таких прогерманских организаций в США, как Германо-американская торговая палата. В них отмечалось, что уступки американцам в вопросе о подводной войне не только не являются необходимыми, но наносят рейху непоправимый вред 18.

В Вашингтоне, между тем, Вильсон решал как реагировать на ответную ноту Германии. Апломб, с которым она была написана, побудил президента вновь взяться за перо. Именно во время обсуждения проекта второй ноты по поводу Лузитании произошел окончательный разрыв Вильсона с Брайаном и замена его на посту государственного секретаря проанглийски настроенным Лансингом. 10 июня нота была подписана Лансингом и передана министру иностранных дел Германии фон Ягову американским послом в Берлине Джерардом.

Этот документ был составлен в значительно более жестких выражениях. В нем подчеркивалось, что потопление пассажирских кораблей затрагивает принципы гуманности, которые не могут быть предметом дипломатической дискуссии или международного противоборства, и категорически требовалось, чтобы немцы обеспечили безопасность на море американским гражданам 19. По поводу реакции на новую ноту американского правительства в правящих кругах Берлина опять развернулись острые дискуссии. Берншторф бомбардировал МИД телеграммами, в которых вновь и вновь утверждал, что Вильсон и здешнее правительство полностью нейтральны и уговаривал не только пойти на уступки Белому дому, что касается подводной войны, но и сотрудничать с ним в поисках взаимоприемлемого мирного выхода из войны.

Часть немецкой ура-патриотической общественности и деятели, подобные принцу Генриху, считали реакцию США на произошедшее чистым блефом и полностью сбрасывали со счетов крупнейшую в экономическом отношении державу мира. Высшей точки эта дискуссия достигла в конце июня начале июля. Верх взяла точка зрения канцлера, проводившего среднюю линию. Эта компромиссная линия нашла свое выражение в ответной ноте германского правительства от 8 июля.

В ней Берлин согласился гарантировать безопасность американских граждан в объявленной зоне военных действий в том случае, если пароход плыл под нейтральным флагом 20. Такая позиция, хотя в некоторой степени и снимала остроту в американо-германских отношениях, оставляла все же нерешенными принципиальные противоречия между двумя странами в способах ведения подводной войны: Германия, как и прежде, настаивала на своем законном праве в ответ на английскую блокаду атаковать без предупреждения в зоне военных действий вокруг Британских островов торговые суда противника, в то время как Соединенные Штаты требовали, чтобы перед атакой каждое торговое судно должно было быть предупреждено, а экипаж и пассажиры спасены. И хотя российский посол в Вашингтоне Бахметьев сообщал, что вторая германская нота оказалась не более удовлетворительной, чем первая, дипломатическая конфронтация между Германией и США по поводу Лузитании была вроде бы улажена. Однако 21 июля Вильсон отправил немцам еще одну, третью по счету, ноту.

Некоторые места в ней вновь были составлены в жестких тонах, но на сей раз смысл ноты сводился к другому: Вильсон приглашал немцев к практическому сотрудничеству в деле восстановления и защиты принципа свободы морей 21. Новый дипломатический демарш американского президента был принят в Берлине неоднозначно. Если одни видели в ноте только угрозу, то министр финансов К. Гельферих призвал канцлера поддержать политику, предложенную Берншторфом и позитивно ответить на предложение американцев.

Сам он советовал руководствоваться в отношении США следующими принципами: тыловое прикрытие против Америки при помощи финансовых, хозяйственных и политических отношений во время предполагаемой решающей фазы войны, усиление благоприятных для Германии тенденций в США и поддержка антианглийских настроений в Белом доме и, наконец, существенное увеличение импорта из США и других нейтральных стран. Идею сотрудничества с Вашингтоном в деле нейтрализации морей поддержал и ряд других видных деятелей Германии, в частности, государственный министр по делам колоний Б. Дернбург. Аргументы этих наиболее дальновидных представителей правящей элиты постоянно поддерживал посол Берншторф, сообщавший, что достижение свободы морей как прежде, так и сейчас остается основной задачей президента Вильсона 22.

Таким образом, в вопросе о целесообразности дальнейшего продолжения подводной войны в прежней форме в начале августа 1915 г. в правящих кругах Берлина отнюдь не было единства. Адмиралам Тирпицу, Бахману и их сторонникам из Генштаба, ратующим за продолжение курса, противостояли представители МИДа, министерств финансов и по делам колоний. Последние считали, что у Германии на данный момент нет достаточного количества субмарин, чтобы осуществить эффективную блокаду Британских островов.

К началу августа 1915 г. под давлением аргументов противников жесткой линии и поддерживающего их канцлера Вильгельм все же больше стал склоняться в пользу временного прекращения подводной войны и переговоров с Америкой о свободе морей. Точку в этой затянувшейся дискуссии поставил случай с Арабиком. Британский пассажирский пароход Арабик, на борту которого находилось трое американцев, был потоплен немецкой торпедой 19 августа.

Эта подводная атака произошла в нарушение приказа кайзера командирам субмарин от 6 июля, запрещавшего торпедировать пассажирские суда. Однако приказ этот был секретным и в Вашингтоне о нем не знали. Реакция на произошедшее в Соединенных Штатах была весьма бурной. Даже в некоторых церквах проповедуют войну с Германией, телеграфировал в Петроград Бахметьев.

В первые 48 часов после получения сообщения о случае с Арабиком настроения здесь такие же плохие, как и в дни Лузитании. Я чувствую, что вновь нахожусь во враждебной стране, сообщал Берншторф. Впрочем, его коллега, консул в Нью-Йорке Хоссенфельдер, ярый сторонник неограниченной подводной войны, был иного мнения: Сообщение о потоплении Арабика здесь было принято спокойно, можно сказать с равнодушием. Возбуждения, как было в случае с Лузитанией, здесь не наблюдается 23.

Но консул явно кривил душой. Субмарины возвращаются на базы. Крайне негативная реакция со стороны США была для Берлина предсказуемой, и уже 26 августа, еще до возвращения на базу подводной лодки У-24, потопившей Арабик, в замке Плес состоялось совещание ведущих политических, военных и морских лидеров Германии. На совещании стоял практически один вопрос: отношение в свете последних событий к перспективам продолжения подводной войны.

Рейхсканцлер, который, по словам Тирпица, не желал больше жить на вулкане, посчитал необходимым дать указание командирам подлодок ни в коем случае не топить пассажирские суда, не предупредив их и не дав команде и пассажирам возможности спастись. Обсуждение вопроса в Плесе не привело ни к какому результату, а на состоявшейся в тот же день встрече канцлера с Вильгельмом кайзер дал указание, дождавшись прибытия на базу злополучной субмарины, подготовить совместно с военно-морскими специалистами декларацию, которая, в случае необходимости могла бы быть послана американскому правительству. Однако тревожные сообщения из Вашингтона заставили Вильгельма уже на следующий день прийти к принципиальному решению о прекращении подводной войны. 28 августа были посланы инструкции Берншторфу, в которых тот уполномочивался передать это сообщение американскому правительству.

Фактически в инструкциях пересказывалась указанная выше позиция канцлера 24. Бесспорно, на решении кайзера сказалась в немалой степени поддержка политики Бетман-Гольвега со стороны начальника Генштаба Фалькенхайна. Этот генерал в отношении США занимал весьма умеренную позицию, ибо, по его мнению, вступление Вашингтона в войну неизбежно ухудшит отношения с европейскими нейтральными государствами, чья помощь необходима Берлину для того, чтобы избежать полного истощения 25. Изменение политики Германии в отношении Соединенных Штатов в конце августа 1915 г.

и отказ от подводной войны в прежней форме вызвали серьезный кризис в военной верхушке страны. Против корректировки курса резко выступили Тирпиц и Бахман. Оба были немедленно отправлены в отставку. Преемник Бахмана адмирал Г.

фон Гольцендорф разделял взгляды канцлера и был противником продолжения подводной войны любой ценой, не считаясь с реальной возможностью разрыва с Вашингтоном. Вскоре действия германских подлодок вокруг Британских островов были ограничены правилами ведения крейсерской войны и постепенно подводная война была практически сведена на нет, хотя официально об этом и не объявлялось. Между тем Берншторф развернул в Вашингтоне необычайную активность. Обсуждая с госсекретарем Лансингом ситуацию, сложившуюся в двусторонних отношениях после гибели Арабика, он дважды нарушил полученные из Берлина инструкции: первый раз, когда дал согласие на публикацию германской декларации о запрещении потопления без соответствующего предупреждения пассажирских судов, а во второй осудив действия командиров подводных лодок.

Как бы то ни было, но 1 сентября имперский посол в письменном виде сообщил американскому правительству, что отныне немецкие подлодки не будут топить суда без предупреждения. Так закончилась первая фаза подводной войны Берлина. Вильсон был крайне обрадован современным положением дел, сообщил 2 сентября Берншторф 26. Таким образом был улажен, хотя и временно, серьезный кризис в американо-германских отношениях, связанный с потоплением Лузитании и Арабика.

Кроме того, отказ Германии от дальнейшего продолжения подводной войны против торговых судов противника показывает, что к концу лета началу осени 1915 г. в Берлине взяли верх те представители правящих кругов, которые не только понимали пагубность и бесперспективность курса на конфронтацию с крупнейшей державой мира, но и признавали важную роль США в решении мировых конфликтов. Однако 7 ноября произошел инцидент, вновь привлекший внимание мировой общественности к проблеме способов ведения подводной войны: в Средиземном море без предупреждения и предоставления возможности спастись экипажу и пассажирам был торпедирован итальянский лайнер Анкона. Среди жертв было двадцать американских граждан.

Хотя ответственность за совершенное взяла на себя Австро- Венгрия, на Германию, как основную силу в альянсе Центральных держав, вновь обрушились обвинения в несоблюдении правил ведения войны. Местная пресса внушает, что здешнее австро-венгерское консульство работает под моим руководством. Если случай с Анконой приведет к разрыву дипломатических отношений с Австро-Венгрией, здесь это будут рассматривать как предупреждение нам, сообщал в Берлин Берншторф 27. Одновременно с этим конгресс и правительство США вновь поставили вопрос о недостаточности гарантий, данных Германией США в связи с делом Лузитании.

Так, американо- германские отношения, вроде бы стабилизировавшиеся в начале осени 1915 г. , к концу года опять обострились. Этому в значительной мере способствовало также разоблачение в Соединенных Штатах германской шпионской сети, возглавляемой Ф. Ринтеленом, куда входили военный атташе посольства Ф.

фон Папен и военно-морской атташе К. Бой-Эд. Стала известна также и провокационная роль Германии в Мексике, которую она всеми силами подталкивала на конфликт со своим северным соседом. В свою очередь, в декабре 1915 г.

немцы развернули широкую кампанию в своих средствах массовой информации против поставок Соединенными Штатами вооружения Антанте. Кампания эта велась и по дипломатическим каналам. Все это в конце 1915 г. вновь обострило германо- американские отношения.

К лету 1915 г. в Соединенных Штатах произошло принципиальное изменение внешнеполитической линии и отход от строгого нейтралитета к совместному с Антантой давлению на Германию. Однако в ряде вопросов Вашингтон проводил свою собственную, отличную от Лондона политику, идя на открытые конфликты с ним. Беспредел, творимый Англией и Германией на океанских просторах, больно бил по торговле Америки с Европой, сокращал ее экспортные возможности.

Вот почему, резко выступая против беспощадной подводной войны Германии, Белый дом активно противился и установлению неограниченного господства на море Англии 28. 2 января 1916 г. государственный секретарь положил на стол президента конкретные предложения по упорядочению ведения морской войны. 18 января соответствующий меморандум был передан Лансингом послам союзных держав.

Вкратце, суть американского плана сводилась к требованию, чтобы немцы вели так называемую крейсерскую войну на море и придерживались принципа призового права, обеспечивая безопасность команды и пассажиров атакуемого судна. В ответ Антанта должна была разоружить свои торговые пароходы. Однако по ряду причин американский проект противоречил интересам Лондона и англичане категорически отказались его принять, что привело к весьма заметному охлаждению англо- американских отношений 29. Вашингтон официально не поставил немцев в известность о своих новых дипломатических инициативах, однако в Берлине они быстро перестали быть секретом.

Министр иностранных дел Ягов, например, дал инструкции Берншторфу, чтобы тот сообщил Государственному департаменту о возможности Берлина пойти на уступки Белому дому лишь в ожидании принятия, наконец, Америкой энергичных шагов для установления истинной свободы морей 30. С другой стороны, ухудшение англо-американских отношений в связи со спорами о вооружении торговых судов и по проблеме свободы морей вдохновило сторонников беспощадной подводной войны на активизацию своей деятельности. Милитаристы сделали из последних событий ложный вывод о том, что в новой обстановке Белый дом не будет столь категорично выступать против акций немецких субмарин. Их уверенность черпалась, помимо других источников, и из односторонних, ни на чем не основанных, оптимистических сообщений из Америки прогерманских организаций.

Так, руководство Германо-американской торговой палаты сообщало 19 февраля и 10 мая из Нью-Йорка, что в Вашингтоне точно знают, что страна ни при каких обстоятельствах не хочет вступать в войну. Девяносто процентов населения за мир любой ценой. К тому же нельзя забывать о позиции (американских) немцев 31. К началу 1916 г.

серьезно изменилась и геополитическая ситуация на европейских фронтах. Одной из основных причин, почему ряд высокопоставленных немецких военных в конце лета 1915 г. выступили за прекращение подводной войны, была неопределенность на фронтах, особенно на Балканах. Однако к началу 1916 г.

ситуация здесь прояснилась. Присоединение к Центральным державам Болгарии содействовало разгрому Сербии и обеспечению, таким образом, надежной непосредственной связи с Турцией. Благоприятно для Германии складывалась обстановка и на других фронтах. Именно эти обстоятельства способствовали тому, что и шеф Генштаба Фалькенхайн и новый руководитель Адмиралтейства Гольцендорф в конце осени 1915 г.

начали пересматривать свое в недалеком прошлом негативное отношение к беспощадной подводной войне. 27 октября 1915 г. Гольцендорф в письме на имя Ягова рекомендовал как можно быстрее на прежних условиях возобновить подводную войну 32. Стратегическая переоценка ситуации произошла и в руководстве Генерального штаба.

Фалькенхайн пришел, в частности, к выводу о том, что в условиях затягивания войны и угрозы полного экономического истощения Германии курс на дипломатическое маневрирование и заигрывание с Америкой не оправдывает себя. Впервые об этом было сказано на совещании 30 декабря 1915 г. и 5 января 1916 г. в военном министерстве по вопросу о подводной войне.

Особую активность здесь развил Тирпиц, который новой декларацией о военной зоне предложил объявить под запретом все торговые сношения с Англией. 15 и 18 января состоялись две аудиенции Гольцендорфа у кайзера, практически целиком посвященные началу с 1 марта неограниченной подводной войны. На ней Адмиралтейство получило высочайшее задание: обеспечить начало военных действий субмарин, принимая во внимание интересы нейтральных государств. Борьба между различными группировками в Берлине по поводу возобновления подводной войны в начале 1916 г.

была крайне острой и привела к серьезным кадровым изменениям. Как бы то ни было, правительство Германии 11 февраля официально заявило о начале с 1 марта 1916 г. так называемой обостренной подводной войны, при которой немецким субмаринам давался приказ без предупреждения торпедировать наряду с военными и все вооруженные торговые суда Антанты. Это не была неограниченная, беспощадная подводная война, которой требовали крайние милитаристы, но и она могла привести к далеко идущим последствиям.

При принятии решения об обостренной подводной войне вновь была неправильно спрогнозирована реакция на это событие со стороны Соединенных Штатов. В Берлине явно переоценили американо-английские противоречия по поводу вооружения торговых судов и стремление Вашингтона прийти к соглашению по поводу свободы морей. Несомненно, свою роль здесь сыграли и чересчур оптимистические сообщения из Вашингтона Берншторфа, которые дезориентировали Берлин. Давая, например, оценку политической ситуации в США в январе 1916 г.

, Берншторф сообщил, что президент Вильсон активно начал избирательную кампанию под лозунгом Мир и процветание. По мнению посла это означало, что Соединенные Штаты и впредь останутся вне войны и что ни один американец, будь он хоть безоговорочным приверженцем Англии, не желает хладнокровно вмешиваться в европейскую войну, ибо это будет стоить много денег без гарантии принесения соответствующего выигрыша. Да и конгресс, как считал Берншторф, в такой же степени антианглийский, как и антинемецкий. Аналогичные сообщения поступали в Берлин и от Хоссенфельдера, заявившего, что о возможности победы над Германией здесь больше никто не думает 33.

Сассекский кризис. Обостренная подводная война рано или поздно обязательно должна была привести к новому американо-германскому конфликту. Так оно и произошло 24 марта 1916 г. , когда французский пассажирский пароход Сассекс был без предупреждения атакован в Ла-Манше немецкой подлодкой УВ-29.

И хотя судно не было потоплено, погибло и было ранено восемьдесят человек, из них несколько американцев. Белый дом отреагировал на случившееся крайне резко. Ближайшие советники Вильсона полковник Э. Хауз и государственный секретарь Лансинг категорически требовали самого жесткого ультиматума в отношении Германии.

С первых же дней кризиса Берншторф приложил максимум усилий, чтобы свести к минимуму его последствия. 8 апреля состоялись его конфиденциальные встречи с Хаузом, однако все попытки графа урегулировать за кулисами вопрос о Сассексе потерпели неудачу. Еще больше ситуацию усугубила неуклюжая нота Берлина от 10 апреля, в которой вопреки фактам отрицалось, что Сассекс был атакован именно немецкой субмариной. Президент, однако, медлил.

Лишь после долгих размышлений он 16 апреля составил текст ноты, которая и была передана Ягову через три дня. 19 апреля Вильсон зачитал ноту на объединенной сессии конгресса. Это был, фактически, ультиматум. В нем говорилось, что использование подводных лодок несовместимо с принципами гуманности и правами нейтралов и заявлялось в категорической форме, что в случае, если Германия будет продолжать свою порочную практику, у Соединенных Штатов не останется иной альтернативы, кроме разрыва дипломатических отношений 34.

На многих немцев, в том числе и на военно-политическую верхушку, резкая американская нота подействовала как холодный душ. В глубокой депрессии находился начальник морского императорского кабинета адмирал Г. А. фон Мюллер, крайне удрученным был канцлер, спокойным оставался лишь Вильгельм.

Имеются свидетельства, что министр иностранных дел Ягов после получения ноты из Вашингтона посчитал неизбежным разрыв с США и хотел лишь оттянуть его на некоторое время 35. И вновь в Берлине в апреле 1916 г. разгорелись острые дискуссии по поводу перспектив подводной войны. Милитаристы, воспользовавшись случаем, усилили давление на правительство и кайзера с тем, чтобы они активизировали войну на море, полагая, что конфликта с Америкой теперь не избежать.

Особенно усердствовал Тирпиц, который по обнародовании американской ноты 24 апреля отправил Вильгельму докладную записку с настойчивой просьбой не уступать Вильсону. Свою лепту в разжигание страстей по поводу подводной войны внесли и некоторые немецкие промышленники. Так, еще 12 февраля 1916 г. состоялось совещание, в котором приняли участие видные представители торговых палат различных земель, крупнейших банков (в том числе председатель совета управляющих Дрезденского банка) и руководители ведущих немецких фирм.

Они выработали рекомендации Адмиралтейству. Смысл этих рекомендаций ярко выразил экономический советник Р. Шмидт, заявивший: Я совершенно не боюсь Америки. На совещании господствовало общее мнение, что в случае объявления беспощадной подводной войны Англия через несколько месяцев или сдастся на милость победителя или вымрет с голоду.

Оппозиция этой линии на конфронтацию, как и прежде, исходила из ведомства канцлера и МИДа. Насколько я могу понять, наш ответ должен быть нацелен на то, что мы, как уже в прошлые годы, вели бы подводную войну в соответствии с Лондонской декларацией, если бы Антанта предложила бы соответствующие встречные меры. На этой позиции мы стоим сегодня, писал 21 апреля 1916 г. канцлер Ягову 36.

По мере ужесточения позиции Вашингтона, вопреки мнению сторонников решительных действий, Бетман-Гольвег и его окружение были склонны идти на все более существенные уступки Белому дому. 25 апреля министр иностранных дел отправил запрос Берншторфу по поводу того, можно ли избежать разрыва с Соединенными Штатами, если впредь продолжать вести подводную войну в Атлантике на тех же условиях, на каких она ведется в Средиземноморье, т. е. по правилам крейсерской войны, когда атаке без предупреждения подвергаются лишь военные суда противника, а экипажам торговых судов должна быть предоставлена возможность спастись.

В дискуссиях апреля 1916 г. о целесообразности и формах подводной войны в роли главных ястребов выступили, в отличие от прошлого, сухопутные генералы, в частности, Фалькенхайн. Это во многом объясняется сложившейся к весне 1916 г. военно-стратегической ситуацией на фронтах.

Речь идет о Брусиловском прорыве и кровопролитных боях под Верденом. Даже человеку, не сведущему в военной стратегии, становилась все более очевидной невозможность для Германии выиграть войну, принявшую изнурительный характер борьбы за выживание в условиях практически полной блокады. Генерал Фалькенхайн считает неизбежным, что подводная война будет продолжаться в нынешних формах, и при этом начальник Генерального штаба полагал, что Америка сейчас откажется от разрыва и мы построим мосты к дальнейшим переговорам, информировал МИД канцлер. Дальнейшие события показали, насколько была лишена оснований подобная точка зрения.

Следует, однако, отметить, что не все в Берлине поддерживали эту линию. 24 апреля 1916 г. в имперской канцелярии в присутствии ведущих политиков и военных состоялось совещание по проблеме подводной войны. Большинство его участников, в том числе сам канцлер, его заместитель А.

Циммерман, Ягов, министр внутренних дел К. Гельферих, морской министр Э. фон Капелле преемник на этом посту Тирпица и многие другие пришли к выводу о необходимости уступок США. Двусмысленную позицию занял лишь Гольцендорф.

Совещание, в конечном итоге, пришло к выводу о целесообразности переговоров с Соединенными Штатами о правилах ведения подводной войны 37. Пока шли острые дискуссии, 24 апреля Гольцендорф отдал приказ морякам в Вильгельмсхафене прекратить все военные действия против торговых судов вокруг Британских островов и вести все операции по правилам крейсерской войны, т. е. в случае обнаружения торгового судна, подозреваемого в провозе вооружения противнику, капитаны подводных лодок обязаны были лично в этом удостовериться, предоставить команде возможность его покинуть и лишь затем могли торпедировать пароход.

В свою очередь, командование подводного флота отказалось от ведения крейсерской войны, сославшись на большой риск для их субмарин. Об этом решении был немедленно информирован кайзер. К концу апреля и кайзер все более стал склоняться в пользу компромисса с Америкой. 26 апреля, уступив давлению канцлера, он принял в своей штаб-квартире Джерарда, с которым подробно обсудил пути выхода из кризиса.

В конечном итоге кайзер отказался дальше поддерживать взгляды Фалькенхайна, упорно утверждавшего, что в случае начала беспощадной войны Англия будет блокирована и не способна оказать действенную помощь Франции. На него большее впечатление произвели аргументы Гольцендорфа, заявившего: да, Англия при помощи неограниченной подводной войны может за шесть месяцев быть поставлена на колени, но только при одном условии если не приобретет новых союзников. В свою очередь, Берншторф сообщал, что ведение войны по типу средиземноморской будет рассматриваться в Вашингтоне как законное, а все не соответствующее этому как незаконное и настоятельно предложил частично прервать на время переговоров подводную войну. Более того, он считал, что при определенных условиях Вильсон поддержит требования в отношении Англии и в период приближающихся выборов и он, и конгресс не пойдут на войну с Германией, если та согласится с американскими требованиями 38.

Итак, к началу мая 1916 г. вопрос о целесообразности дальнейшего продолжения подводной войны в прежней форме был, фактически, предрешен. 4 мая Джерарду была вручена в ответ на ноту Вильсона от 16 апреля нота германского правительства, в которой признавалась несдержанность командиров подводных лодок и было обещано впредь не атаковать суда без учета возможной гибели их пассажиров и экипажа, а также проводить перед торпедной атакой инспекцию судов. В Берлине, таким образом, оценили угрозу со стороны США и пошли на удовлетворение практически всех их требований.

На следующий день, 5 мая 1916 г. , состоялась встреча заместителя министра иностранных дел Циммермана с представителями прессы, на которой тот объяснил позицию своего правительства. Правительство рейха было против разрыва (с США) именно по следующим причинам: если мы не будем больше иметь в Америке дипломатического представителя, то наши враги будут иметь по ту сторону океана полностью свободные руки для влияния на общественное мнение и Вильсону было бы легко склонить конгресс к войне против Германии. Мы придерживаемся мнения, что из дипломатического разрыва автоматически возникнет война с Америкой, в результате которой военно-стратегическая и геополитическая ситуация изменится не в пользу Берлина 39.

В этих условиях, несмотря на давление Лансинга, Вильсон решил не обострять ситуацию и принять извинения Германии. На его позицию в данном случае оказали решающее воздействие предвыборные соображения желание получить голоса пацифистов и тех, кто был против вмешательства в европейский конфликт. Таким образом, сассекский кризис между Германией и США пришел к мирному завершению и вплоть до окончания президентских выборов в ноябре 1916 г. в деятельности американской дипломатии наступило затишье.

Тирпиц вспоминал: Нота по поводу Сассекса явилась поворотным пунктом в ходе войны, она знаменует собой начало нашей капитуляции. Весь мир увидел, что Америка сломила нас. Со времени этого решения мы пошли назад 40. Однако высшая военно-морская верхушка Германии отнюдь не отказалась от планов возобновления подводной войны.

Весь май, например, Адмиралтейство разрабатывало план действия подлодок в новых условиях с тем, чтобы он удовлетворял как политическим, так и военным требованиям текущего момента. В середине мая Адмиралтейство представило меморандум канцлеру с предложением начать торговую блокаду Англии, при этом без предупреждения атакуя лишь вооруженные торговые суда и не трогая пассажирские. 9 июня Гольцендорф уведомил канцлера о том, что в условиях изменившейся ситуации на море после Ютландского боя английского и германского флотов (31 мая- 1 июня 1916 г. ) он попросил аудиенции у Вильгельма с тем, чтобы убедить того возобновить с 1 июля 1916 г.

в ограниченных формах подводную войну. Канцлер отрицательно отнесся к этому предложению. Наступление русских войск в Галиции, опасность вступления в войну на стороне Антанты Румынии, негативное отношение к подводной войне со стороны нейтралов, прежде всего, Голландии и Швеции, все это могло в случае возобновления акций немецких субмарин привести к нежелательным для Германии последствиям. И все же, несмотря на явно отрицательное отношение к этому предложению канцлера, видимо, под давлением общественного мнения, германский МИД стал разрабатывать варианты возможного возобновления подводной войны.

12 июня Ягов попросил Берншторфа выяснить предполагаемую реакцию президента Вильсона на возможное возобновление со стороны Германии подводной войны. Ответ посла сводился к следующему: любое отклонение от ноты немецкого правительства от 4 мая будет означать немедленный разрыв отношений с Берлином со стороны Соединенных Штатов. В июне 1916 г. крайним милитаристам так и не удалось столкнуть Германию в пропасть было решено подождать окончания выборов президента США и начала ожидавшейся американо-мексиканской войны.

Именно эта грядущая война должна была, по замыслу немцев, отвлечь внимание Белого дома от европейских дел. 2 июля Берншторф был проинформирован о том, что Германия не отступит от своих обещаний, данных ею правительству США 41. Немецкие моряки вновь выходят в океан. 4 августа Гольцендорф в письме канцлеру потребовал направить Соединенным Штатам ноту по поводу экспорта вооружения через Ла-Манш.

Этот дипломатический демарш должен был предшествовать началу неограниченной подводной войны. При этом руководитель Адмиралтейства ссылался на убеждение Вильгельма о недопустимости любых поставок вооружения через пролив. 6 августа Бетман-Гольвег созвал представительное совещание для обсуждения вопроса о возобновлении подводной войны. На нем присутствовали Ягов, государственный секретарь Гельферих, морской министр Капелле, прусский военный министр и другие ответственные чиновники.

Решение совещания было единогласным: политический риск планируемых действий значительно превышает их военный эффект. 14 августа канцлера поддержал и сам Вильгельм, посчитавший, что ситуация на Сомме не столь критична, чтобы бросать в бой последние резервы и, к тому же, приобрести себе еще одного врага. День спустя Ягов сообщил послу в Вашингтоне о необходимости в условиях неблагоприятного для Германии военно- стратегического положения поддерживать мирные тенденции президента Вильсона 42. В конце августа, однако, в военной верхушке Германии произошли серьезные перестановки, которые существенно сказались и на отношении к подводной войне.

К руководству армией пришли генералы П. фон Гинденбург и Э. Людендорф, сторонники победы любой ценой. И хотя они детально не разбирались в специфике военных действий на море, но активно поддерживали и здесь самые решительные действия.

Людендорф, например, считал, что неограниченная подводная война является последним средством закончить войну победоносно, не затягивая ее до бесконечности. Если подводная война в такой форме могла стать решающей, а флот надеялся на это, то она при нашем военном положении становилась долгом по отношению к германскому народу 43. Именно Гинденбург и Людендорф дали толчок к дискуссии о подводной войне, когда 31 августа на совещании в Плесе заявили о необходимости ее возобновления. В начале осени 1916 г.

в двух германских ведомствах, имевших непосредственное отношение к военно-морскому флоту Адмиралтействе и командовании океанического флота началась интенсивная разработка новых планов возобновления беспощадной подводной войны. По существу, однако, ни Гольцендорф, ни командующий флотом адмирал Шеер и его помощники не предложили никаких новых идей. Полностью игнорируя опасность вступления в войну на стороне Антанты Соединенных Штатов, они потребовали скорейшего возобновления акций субмарин в самых жестких формах. Подобный план был представлен Верховному главнокомандованию морскими офицерами А.

фон Тротой и Ф. фон Бюловым, которые подчеркивали неспособность Соединенных Штатов организовать в прошлом эффективные действия против Мексики и Испании, что должно было подвести к выводу о неспособности Вашингтона создать современную армию 44. 1 октября военные проинформировали канцлера о том, что с середины этого месяца они возобновляют подводную войну в полном объеме, однако Вильгельм и на этот раз пошел навстречу Бетман-Гольвегу, утверждавшему, что эффект от подобных мер трудно правильно оценить. Более того, Германии на данном этапе куда целесообразней следить за развитием событий в России и ждать новых мирных инициатив от Соединенных Штатов.

Итак, 4 октября высочайшим решением возобновление подводной войны было вновь отложено. Прошло, однако, всего лишь два дня после решения Вильгельма, как 6 октября Гольцендорф объявил приказ о возобновлении подводной войны против торговых судов на принципах крейсерской войны. Само по себе это решение не противоречило американо-германским соглашениям, но таило в себе одну опасность большинство торговых судов противника были вооружены, а стало быть, с немецкой точки зрения, автоматически становились военными судами и могли быть атакованы без предупреждения. Все это создавало благоприятную возможность для новых конфликтов между Берлином и Вашингтоном на почве правомерности действий подводных лодок.

Так оно и случилось 28 октября, когда английское вооруженное торговое судно Марина было торпедировано к западу от Ирландии. При этом погибли и были ранены пятнадцать американских граждан. Еще через несколько дней, 6 ноября, в Средиземном море немцы также без предупреждения потопили вооруженный английский пароход Арабия. Возможность разрыва американо-германских отношений после этих двух инцидентов вновь стала угрожающей, хотя, вполне вероятно, именно этого и добивалось высшее германское морское командование.

В те дни Берншторф сообщал: Если Его Величество все еще хочет посредничества Вильсона, то совершенно необходимо немедленно устранить без дальнейших споров проблемы с Мариной и Арабией и не дать позволить возникнуть новым спорным вопросам. По словам посла, американский президент воспринял известия об этих случаях трагически 45. Эти тревожные сообщения полностью игнорировались германскими военными стратегами. Опьяненный успехами в Румынии, 8 декабря Гинденбург представил меморандум, в котором, в частности, заявил, что немецкие войска в Румынии будут продвигаться лишь до реки Серет, затем будут переброшены на запад для ведения войны против Дании и Голландии.

Одновременно с этим в конце января он начинает неограниченную подводную войну. Таким образом, впервые из уст военных прозвучала конкретная дата возобновления подводной войны. Дискуссии в Берлине о статусе вооруженных торговых судов противника продолжались весь ноябрь и в начале декабря, и все же в условиях активных переговоров о мире при посредничестве США немцы в очередной раз решили не обострять отношений с Вашингтоном и пошли ему на уступки в деле Марины и Арабии. 9 декабря на совещании Верховного главнокомандования в замке Плес в преддверии немецкой мирной инициативы было решено временно ввести новые ограничения на подводные операции.

Но военные отнюдь не капитулировали, а лишь отложили свои требования. Однако уже в середине месяца, когда стали поступать первые сообщения о негативном отношении к немецкой мирной инициативе, провозглашенной 12 декабря, Людендорф вновь потребовал немедленного возобновления неограниченной подводной войны. Одновременно Адмиралтейство разработало новый детальный план действий немецких субмарин, согласно которому в случае начала беспощадной войны с 1 февраля, Англия, как считали его составители, будет повержена за пять недель 46. Гольцендорф и его окружение полагали, что неограниченная подводная война прервет связи США с Европой, а поэтому и вступление в войну Вашингтона не следует воспринимать серьезно.

24 декабря с точкой зрения шефа Адмиралтейства полностью солидаризировался и Гинденбург. В Берлине к этому времени пришли к выводу, что войну можно выиграть только при коренном повороте в свою пользу, введя в дело своего рода чудо- оружие. Не случайно, что вопрос о подводной войне столь остро возник после Брусиловского прорыва и боев за Верден, показавших, что и на востоке, и на западе Антанта имеет достаточные резервы для окончательного перелома хода военных действий в свою пользу. Эта тенденция отчетливо проявилась во время совещания в Плесе 29 декабря военных и политических лидеров Германии, которое по сути стало поворотным пунктом в этой затянувшейся дискуссии.

29 декабря 1916 г. было днем окончательной капитуляции перед Верховным главнокомандованием Бетман-Гольвега и министра внутренних дел Гельфериха, оттягивавших до последнего момента принятие фатального для Германии решения. Однако события развивались уже помимо воли их участников. В январе за возобновление неограниченной подводной войны высказался шеф Адмиралтейства, который и проинформировал 6 января Верховное главнокомандование о том, что считает своим долгом потребовать от кайзера принятия решения в пользу военных.

И хотя 4 января 1917 г. новый министр иностранных дел Германии Циммерман сообщил Берншторфу, что Берлин в ближайшее время начнет военные действия на море, атакуя при помощи субмарин без предупреждения лишь вооруженные торговые суда и впредь действуя на основании обещаний, данных американцам в ноте от 4 мая 1916 г. вопрос, по существу, был уже предрешен. Через несколько дней, 7 января послу были отправлены инструкции противоположного рода.

В них отмечалось, что американское мирное посредничество совершенно нежелательно, Вашингтон обвинялся в поддержке Антанты и поставках ей вооружения, отвергались обвинения Вильсона и его соратников в адрес Германии в аннексионизме. Последний раз вопрос о подводной войне обсуждался между канцлером и членами Верховного главнокомандования 9 января 1917 года. Именно тогда окончательно было одобрено роковое для Германии решение о начале с 1 февраля неограниченной подводной войны. Немецкие генералы и адмиралы пошли ва-банк.

Напрасно Берншторф пытался убедить американское правительство понять ситуацию, которая вынудила Германию использовать грубые методы войны и не доводить дело до полного разрыва. 3 февраля государственный секретарь Лансинг передал Берншторфу ноту о разрыве дипломатических отношений между двумя странами 47. Титаническими усилиями за годы войны Германии удалось существенно увеличить число подводных лодок. Первые месяцы беспощадной подводной войны, казалось, подтверждали расчеты немецких стратегов.

Если в январе 1917 г. общие потери торгового флота союзников от действий немецких подводных лодок и мин составляли 368 500 т. , в феврале того же года 540 000 т. , в марте 593 800 т.

, то в апреле уже 881 000 тонн. Но большего немцам достичь уже никогда не удалось. С этого месяца потери союзников на море неизменно снижались, и через год, в апреле 1918 г. трофеи немцев составляли лишь 278 700 т.

, т. е. меньше, чем в период, предшествовавший неограниченной подводной войне. Британцам удалось полностью сорвать планы немцев, проведя целый комплекс успешных мероприятий по нейтрализации подводной угрозы.

К этим мерам можно отнести и создание новых типов глубинных бомб и минных сетей, изобретение гидрофонов и других приборов для обнаружения субмарин под водой. Были построены специальные суда-ловушки и новые типы противолодочных кораблей, активнее стала действовать и авиация. Однако особенно эффективной оказалась система конвоев. Так, потери атлантических конвоев от действий подводных лодок в период с 26 июля 1917 г.

по 5 октября 1918 г. составляли в целом 0,79% от числа всех конвоируемых судов, или 0,85% в брутто-тоннаже 48. Таким образом угроза немецких военных за пять недель при помощи беспощадной подводной войны поставить Англию на колени оказалась блефом и лишь приблизила конец рейха. 1.

ЛОВЕЛЛЬ Т. Корсары глубин. М. -Л.

1940, с. 11. 2. ГИБСОНР.

, ПРЕНДЕРГАСТ М. Германская подводная война 1914 1918 гг. М. 1938, с.

11. 3. ШЕЕРР. Германский флот в мировую войну.

М. Л. 1940, с. 112.

4. МИХЕЛЬСЕН А. Подводная война. М.

Л. 1940. с. 38.

5. BAUER H. Als Fuhrer der U-Boote im Weltkriege. Leipzig.

1943, S. 145. 6. SPINDLER A.

Der Handelskrieg mit U-Booten. Bd. 1. Brl.

1932, S. 29. 7. BIRNBAUM K.

Peace Moves and U-Boat Warfare. Stockholm. 1958, p. 24; SPINDLER A.

Op. cit, p. 83, 145. 8.

Politisches Archiv des Auswartigen Amts, Bonn (PA A A), Grosses Hauptquartier 31 (GHQ 31), Akten des Auswartigen Amts im Grossem Hauptquartier, R22426, Weltkrieg 2 geheim (WK 2 geh. ) Vermittlungsaktionen, R20449. 9. Frankfurter Zeitung, 18.

11. 1915. 10. PAAA, Vereinigte Staaten von Amerika 16 (VSA 16), Beziehungen der Vereinigten Staaten zu Deutschland, RI7356.

И. УТКИНА. И. ДипломатияВудроВильсона.

М. 1989, с. 69. 12.

ЛОВЕЛЛЬ Т. УК. соч. с.

39 40. 13. Fear God and Dread Nought. Vol.

3. Lnd. 1959, p. 334.

14. PAAA, VSA 16, R173 56; Архив внешней политики Российской империи (АВПРИ), Канцелярия министра иностранных дел, ф. 133, оп. 470, д.

60, с. 131. 15. PAAA, Weltkrieg 18 geheim (WK 18 geh.

), Unterseebootkrieg gegen England und andere feindliche Staaten, R 21455; WK 2 geh. , R20454. 16. Papers Relating to the Foreign Relations of the United States (FRUS).

Supplement: The World War 1914 1918. 1915. Washington. 1929, p.

393 396. 17. PAAA, GHQ3, Amerika, R22146. 18.

BIRNBAUM К. Op. cit, p. 31; PAAA, VSA 16, R17356.

19. PAAA, GHQ3, Amerika, R22146. 20. Ibid.

Weltkrieg 18a (WK 18a). Versenkung der Lusitania, Arabic und andere Schiffe, R21543; WK 18 geh. , R21455; GHQ3, R22146. 21.

АВПРИ, ф. 133, on. 470, д. 60, с.

193; FRUS, 1915, p. 480; PAAA, GHQ3, R22146. 22. PAAA, WK 18 geh.

, R21456; BIRNBAUM K. Op. cit. , p.

32 33. 23. АВПРИ, ф. 133, on.

470, д. 60, c. 234; PAAA, VSA 16, R17358. 24.

ТИРПИЦ А. Воспоминания. М. 1957, c.

412; PAAA, WK 18a, R21456. 25. CHRISTOF H. Deutsch-amerikanische Entfremdung.

Dissertation. Wurzburg, 1975, S. 125. 26.

BERNSTORF H. Deutschland und Amerika. Brl. 1920, S.

175, 184; PAAA, WK 18a, R21548. 27. Ibid. , VSA 16, R17361.

28. ГЕРШОВ 3. М. Нейтралитет США в годы первой мировой войны.

М. 1962, с. 126 127. 29.

FRUS, 1916, Washington, 1929, р. 146 148. 30. PAAA, WK 18 geh.

, R21456. 31. Bundesarchiv, Koblenz (BA), kleine Erwerbungen, N 451 1. 32.

PAAA, WK 18 geh. , R21457. 33. Ibid.

, VSA 16, R17362. 34. PAAA, VSA 16 geh. , R17381.

35. BIRNBAUM K. Op. cit.

, p. 75 76. 36. ТИРПИЦА.

УК. соч. , с. 422; BA, kleine Erwerbungen, N 795; PAAA, GHQ31, R22426.

37. PAAA, WK 18 geh. , R21467; Ibid. , GHQ31, R22426, R22427.

38. Ibid. WK 18 deh. , R22467; WK 2 geh.

, R20463. 39. Ibid. , GHQ31, R22467; BA kleine Erwerbungen, N 451 2.

40. ТИРПИЦ А. УК. соч.

, с. 423. 41. PAAA, WK 18 geh.

, R21470; R21472. 42. Ibid. WK 18 deh.

, R21472; WK 2 geh. , R20466. 43. ЛЮДЕНДОРФ Э.

Мои воспоминания о войне. 1914 1918. Т. 1.

М. 1923, с. 249. 44.

HERWIG H. Politics of Frustration. The United States in German Naval Planning. 1889 1941.

Boston-Toronto. 1976, p. 120. 45.

PAAA, WK 2 geh. , R20472. 46. BIRNBAUM K.

Op. cit. , p. 238.

47. PAAA, WK 18 geh. , R21477;, WK 2 geh. , R20474.

48. ГИБСОН Р. , ПРЕНДЕРГАСТ М. УК.

соч. , с. 356, 373, 400; МИХЕЛЬСЕН А. УК.

соч. , с. 134 135. Вопросы истории.

1996. 7. С. 32-48.

Шацилло Вячеслав Корнельевич кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Института всеобщей истории РАН.

Статья взята с: http://historystudies.org