В 2006 году журнал «Родина» напечатал материал историка Борисёнка о необычном воре 30-х. На протяжении четырех лет удачливый преступник умудрялся обносить кабинеты чиновников из комиссариатов тяжпрома, сельского хозяйства, техснаба, образования, здравоохранения и финансов. Одной из самых «жирных» жертв стал известный чекист Ян Ольский. Наследил воришка и в редакциях «Известий» и «Правды», где и попался на краже дорогостоящего фотоаппарата. Повезло 12-летнему московскому пионеру Валентину Егорову и с наказанием.
Честное пионерское молодого вора
На заре 30-х советская власть увлекалась поиском затаившихся последователей царского режима, никак не желавших переформатироваться и занимавшихся «бюрократическим вредительством». И помогали пропаганде в этом ответственном деле пионеры. Партия наделила «легкую кавалерию» в галстуках правом доступа фактически к любому предприятию и учреждению. Пионерские визиты именовали «налётами». Служащие госорганизаций знали, что этой деятельности лучше не препятствовать, поэтому оказывали юным гостям всяческое содействие. Так, пользуясь «честным пионерским», решил проникать в высокие кабинеты криминальный талант Валентин Егоров. Пользуясь положением, предприимчивый пионер не только инспектировал чистоту в производственных столовых и усиленно питался там, но и осваивал ящики столов работников.
12-летний Валя Егоров рос в простой семье кочегара. В школе отличался хорошей успеваемостью и активной жизненной позицией. Разумеется, не мог не поучаствовать в агитационной кампании, объявленной правительством. В деле Егорова говорилось, что в качестве члена «лёгкой кавалерии подшефной школы», посланного на проверку «сектора питания», регулярно получал через легковерных сотрудников доступ в учреждения, бесплатно питался в столовых этих организаций и при каждом удобном случае воровал со столов и шкафов кабинетов. Подросток промышлял кражами долгих четыре года, успев наследить в Наркомтяжпроме, Наркомснабе, Наркомсовхозе, Наркомздраве, Цекомбанке и других учреждениях. В финансовую структуру Егоров пробрался, сообщив о порученной ему проверке столовой с буфетом и получив официальный пропуск у ответственного дежурного Воробьева. Примечательно, что ни секретарь Орловская, ни Воробьев не спросили у мальчика никаких документов. Управившись в секторе питания, Валя обокрал десятки кабинетов в Наркомфине.
ЧИТАТЬ ЕЩЕ:Какие символы советской эпохи люди помнят и через 35 лет после развала СССР.
«Жирная» жертва
Одним из тех, кто оказался среди жертв пионера, был даже опытный чекист Ольский. До того времени он председательствовал в особом отделе ГПУ при белорусском СНК. В августе 1931-го Ян Каликстович стал начальником ГУ «Союзнарпита» по столовым, ресторанам, кафе и буфетам. С пионером Егоровым Ольский столкнулся в ходе «налета». На допросе малолетний вор рассказывал, что чиновник обратил на него внимание, когда прибыл в столовую в сопровождении еще 6 сотрудников. Он первым завязал беседу, предложив Вале проверить все пункты общепита из его хозяйства. «Я Ольский, заместитель товарища Микояна. Приходи ко мне в Наркомснаб и получишь удостоверение», — с готовностью пообещал чекист.
За документом, как и договаривались, Егоров пришел уже следующим утром. Трудностей с «проникновением» в кабинет Яна Ольского у пионера не возникло. Чиновник первым узнал мальчишку в коридоре и позвал в личные покои выписывать пропуск. Вдруг Ольскому пришлось отлучиться, а Егоров остался его ждать. Бывалому чекисту даже в голову прийти не могло, чем это было чревато. Не раздумывая особо, Валя реализовал свой привычный сценарий «проверки».
Из стола Ольского он украл часы, а вернувшийся хозяин предложил прийти завтра. Дескать, машинистка отсутствует, так что пропуска не будет. «Легкого кавалериста» такой ход событий только порадовал: вырисовывалась еще одна возможность «изучить» кабинет начальника.
Явившись в следующий раз, воришка выждал, пока Ольский отлучится и продолжил знакомиться с содержимым чиновничьего рабочего стола. Теперь удалось обнаружить золотой брелок с резным кинжалом. Но Ольский вошел в кабинет бесшумно и застал Валю на месте преступления. Удивившись и даже расстроившись, Ян Каликстович скомандовал отправить пионера в ближайшее отделение милиции. Но ушлый мальчуган умудрился удрать от стражей порядка и скрыться в толпе.
ЧИТАТЬ ЕЩЕ:Кто они – советские пионервожатые: как их выбирали и чем они занимались.
Серия неудач и пионер-клептоман
После щекотливой ситуации Валентин не стал долго прятаться и уже через несколько дней отправился на проверку в «Центральную печать». Там он и попался на краже дорогого фотоаппарата сотрудника Новикова. На допросе Егоров описывал свои похождения детально, не утаивая намерений и собственных взглядов. Свои поступки прямо объяснил желанием проучить доверчивых и легкомысленных номенклатурщиков. Мальчик откровенно рассказал, что воровал на протяжении четырех лет. Все преступления совершил исключительно в госучреждениях. Присваивал деньги, карандаши и канцелярию из столов и шкафов сотрудников. «Надо учить дураков, оставляющих без присмотра ценные вещи и секретные бумаги», – без тени стыда заявлял Егоров. По его мнению, это только помогало улучшать работу начальственных структур советской системы. И добавлял, что ворует в одиночку, потому как товарищей в таком деле не признает. Они только подвести могут.
Судили Валентина Егорова на исходе 1935 года. И ему снова повезло. Дело рассматривалось буквально за несколько месяцев до ужесточения наказаний несовершеннолетних за противозаконные поступки. Реального срока мальчишке, конечно, избежать удалось, но полностью уйти от наказания нет. Суд назначил пионера клептоманом и передал его в руки карательной психиатрии. Со скамьи подсудимых мальчик отправился в экспериментально-дефектологический институт, после чего его следы канули в Лету. Наличие у Егорова психического отклонения вызывает глубочайшие сомнения. В этой истории куда более явно вырисовывается четкий расчет и врожденный талант.
Сегодня историки стараются хоть немного исправить то зло, которое было причинено во времена инквизиции. Прочтите в другой нашей статье о том, за что женщин карали клеймом «ведьма», и почему через 300 лет тысячи жертв Святой инквизиции решили помиловать.
