Несмотря на то, что скульптура Давида, созданная Микеланджело в шестнадцатом веке, является одним из самых известных произведений искусства, посвящённых библейскому герою, она определённо не была первой. О том, как захватывающая история Давидов, воплощённая в жизнь разными творцами, достигла своего апогея, а также какой смысл кроется за детищами именитых скульпторов – далее в статье.
Предыстория
Прототипом фигуры Давида, на которую ориентировались скульпторы, был Геркулес. Древний греко-римский рисунок с изображением прославленного героя появился во Флоренции в четырнадцатом веке. В 1405 году на дверях Флорентийского собора был установлен бронзовый рельеф с изображением Геркулеса. Как классический герой, он был изображён обнажённым, с крепким телосложением, свидетельствующим о его силе. Его мифологическая роль победителя тиранов была наполнена политическим смыслом.
Флоренция считала себя сильным государством, которое самостоятельно противостояло соседним угрозам. Однако в пятнадцатом веке художественный фокус этого политического послания сместился к ветхозаветной фигуре Давида, которая в скором времени стала функционировать как главный символ могущества Флоренции. Тем не менее, её роль и значение не всегда ограничивалось иконографией.
Мраморный Давид, Донателло
Флорентийский скульптор Донателло создал первую из мраморных скульптур Давида в начале пятнадцатого века. Его иконография ознаменовала радикальный отход от традиционных образов библейского героя. Обычно его изображали в искусстве как предка Христа или как автора Псалмов, на что указывает лира.
Вместо этого Донателло создал новую художественную версию Давида, основанную на хорошо известном образе Геркулеса как победителя тиранов. Скульптор выбрал в качестве сюжета неожиданную победу Давида над филистимским великаном Голиафом, что сделало его идеальной аллегорией Флоренции, маленькой республики, которая преуспела в борьбе с окружавшими её крупными государствами. Более того, он был священной фигурой и предком Христа. Это означало, что он был более могущественным и актуальным символом для христианской Флоренции по сравнению с Геркулесом. Надпись в паре со скульптурой ясно выражала политический смысл: «Тем, кто храбро сражается за отечество, Бог дарует победу даже над самыми страшными врагами». Отечеством явно была Флоренция. Ужасными врагами были близлежащие державы, такие как Милан, Венеция и Священная Римская империя.
Первоначально предназначенный для Флорентийского собора, первый Давид на самом деле так и не был установлен там. Вместо этого, в 1416 году, он был помещён в Sala dei Gigli – зал заседаний для членов Синьории (флорентийского правительства) на верхнем этаже Палаццо делла Синьория. Также известный как Палаццо Веккьо, или центр исполнительной власти. Первоначально предполагавшееся расположение скульптуры в соборе должно было в первую очередь подчеркнуть её религиозное значение. Однако в зале Sala dei Gigli скульптура в мгновение ока обрела политический характер.
Несмотря на то, что Давид опирается на традицию Геркулеса, он выглядит скорее красивым, чем героическим. Изображённый в юности, он не обладает мускулистыми формами, традиционно встречающимися на картинах героев-мужчин. Донателло не совсем использует классическое контраппосто, но форма тела Давида, тем не менее, имеет элегантный изгиб. Наклон его головы, вытянутая шея и тщательно подобранная драпировка в одежде – все это придаёт ему придворный вид. В отличие от юношеской красоты Давида, безжизненная отрубленная голова Голиафа покоится у его ног. Сила библейского героя исходит не от грубой силы, а по милости Бога, который помог ему победить своего могущественного врага. Таким образом, подразумевается, что вся Божья мощь также поддерживает флорентийское правительство.
ЧИТАТЬ ТАКЖЕ: Расправа с соперниками, дружба с Медичи, брак со служанкой и другие малоизвестные факты о великом скульпторе Челлини >>
Бронзовый Давид, Донателло
В 1440-х годах Донателло вновь обратился к теме Давида. На этот раз она была выполнена в виде бронзовой скульптуры по заказу семьи Медичи, чьё политическое влияние во Флоренции возрастало. Сразу становится очевидно, что скульптор подошёл к созданию своей второй скульптуры совершенно иначе, перенеся представления об идеальной красоте в сферу эротики. Он придал телу Давида особую гибкость, почти феминизировав его.
Бронзовая скульптура подчёркивает молодость библейского героя – весьма сомнительную, учитывая подразумеваемый эротизм работы, представляя его обнажённым. Фактически, это была первая отдельно стоящая обнажённая скульптура, созданная в Европе со времён классического периода. Поза Давида только усиливает его феминизацию. Подняв левую ногу, чтобы наступить на отрубленную голову Голиафа, бёдра Давида наклонены в сторону, создавая впечатление женственных изгибов. Но на этом Донателло не останавливается, продолжая акцентировать внимание на деталях. Шлейф, поднимающийся от шлема Голиафа вверх по голой ноге Давида, действует почти как рука, ласкающая плоть.
Чувственность скульптуры усиливается благодаря её бронзовой основе. Отражающее качество бронзы подчёркивает детали и контуры тела, притягивая взгляд зрителя к иллюзии мягкой кожи. Это было особенно впечатляюще, если смотреть ранним вечером, когда мерцающий свет фонарей играет на поверхности скульптуры.
Стоит также отметить тот факт, что эротических элементов гораздо больше в бронзе Донателло, чем в его мраморе, поскольку это частное произведение для Палаццо Медичи, а не правительственный заказ. Однако происхождение скульптуры так же интересно, как и образность; она не осталась произведением частного искусства, поскольку её центральное расположение во внутреннем дворе Палаццо Медичи означало, что она находилась прямо в поле зрения. Прохожие на оживлённой Виа Ларга могли видеть эту провокационную скульптуру всякий раз, когда ворота были открыты. Владение монументальной бронзовой скульптурой – гораздо более дорогой, чем камень или даже мрамор, сделало огромное заявление о богатстве и власти Медичи. Обычно такого рода заказы были связаны с общественными памятниками или королевскими покровителями.
Самое главное, что Медичи присвоили фигуру Давида, чтобы она стала символом их собственной власти. Заказав работу тому же художнику, они недвусмысленно связали своего Давида с мрамором, находящимся в Палаццо делла Синьория. Вместо гражданского символа, используемого правительством, Давид теперь был представителем политической власти богатой семьи во Флоренции. Венок под шлемом на голове Голиафа только подчёркивает эту победоносную тему.
Бронзовый Давид, Верроккьо
Созданный Андреа дель Верроккьо (в середине 1470–х годов), этот бронзовый Давид также был связан как с Медичи, так и с Палаццо делла Синьория. Однако он не был насильственно изъят из владения могущественного семейства. Вместо этого семья Медичи продала его флорентийскому правительству, чтобы выставить в Палаццо делла Синьория.
Скульптура была установлена на самом верху лестницы, ведущей ко всем главным комнатам палаццо. Это был умный ход со стороны Медичи. Несмотря на то, что бронзовая скульптура Давида находилась в государственном здании, она, несомненно, ассоциировалась бы с властью Медичи. Он был похож на своего бронзового предшественника по тематике и патронажу.
Бронзовая скульптура Давида Верроккьо, мягко говоря, гораздо менее двусмысленна, чем скульптура Донателло. Одетый в доспехи, в отличие от обнажённой скульптуры Донателло, поза этого Давида менее провокационная. Бедро по-прежнему приподнято, но лишь слегка, в соответствии с классическим контраппосто. Хотя его доспехи определенно облегают фигуру, они открывают взору далеко не так много, как произведение Донато ди Никколо ди Бетто Барди. Вместо откровенного эротизма в центре внимания, по-видимому, простая идеальная мужская красота и гармоничные пропорции, как в «мраморном Давиде» Донателло.
Однако в 1495 году, после падения Пьеро де Медичи и политического возвышения доминиканского монаха Савонаролы, флорентийская синьория конфисковала скульптуру Давида, которая вскоре была восстановлена в Палаццо делла Синьория, доме первого Давида Донателло. Здесь политическая иконография статуи полностью изменилась. Медичи теперь были великанами-тиранами, побеждёнными праведными аутсайдерами – флорентийским правительством.
ЧИТАТЬ ТАКЖЕ: Что известно про статую Зевса в Олимпии: Потерянное чудо, окутанное мифами и легендами >>
Давид, Микеланджело
Созданное почти столетие спустя после первой скульптуры Давида, культовое произведение Микеланджело также наполнено политическим и художественным смыслом. Буонарроти полностью отходит от иконографии, созданной более ранними скульптурами Давида. В его мраморном шедевре отсутствует изображение меча или отрубленной головы. Вместо этого Давид просто держит камень одной рукой, готовый бросить его в Голиафа. Это был интересный выбор, поскольку предыдущие скульптуры изображали библейского героя после его триумфальной победы. При меньшем количестве иконографии, указывающей на личность Давида, скульптура Микеланджело повествовательно неоднозначна. Это говорит о том, что Буонарроти в первую очередь был сосредоточен на изображении идеального обнажённого мужчины. Однако он подошёл к этому иначе, чем Донателло или Верроккио.
В отличие от своих предшественников пятнадцатого века, Микеланджело, казалось, не стремился создать женственную мужскую красоту. Его Давид изображён скорее молодым человеком, чем подростком. Заметно повзрослевший и физически окрепший, Давид предстаёт в образе могущественного ветхозаветного царя. Нагота здесь сильно отличается от той, что можно увидеть в бронзе Донателло. В нём чувствуется более мужской эротизм, что соответствует приверженности Микеланджело классической мужской обнажённой натуре в его искусстве.
Использование контраппосто, как и в двух предыдущих фигурах Давида, также напоминает об идеале античной скульптуры эпохи Возрождения. Идеальная красота дополнительно влияет на анатомические пропорции произведения искусства. Они нереалистичны, с непропорционально большими руками и туловищем. Микеланджело сделал это намеренно, чтобы колосс казался более идеально пропорциональным, если смотреть с уровня земли.
Как и первая скульптура Давида Донателло, версия Буонарроти изначально предназначалась для Флорентийского собора, а вместо этого была размещена в правительственном учреждении. В июне 1504 года он был установлен на ринге Палаццо делла Синьория. Это была большая платформа за пределами Палаццо, где ораторы и правительственные чиновники выступали с речами перед флорентийской общественностью. Таким образом, это было политически заряженное и очень заметное место для скульптуры Давида.
Расположенная на пьедестале и достигающая семнадцати футов в высоту, эта колоссальная скульптура представляла собой великолепное и внушительное зрелище в общественном пространстве Флоренции. На тот момент Медичи находились в изгнании всего десять лет. Политическая власть синьории всё ещё была шаткой. Соответственно, размещение Давида Микеланджело было ключевым моментом в создании политического заявления. Обращённый в сторону Рима, где Медичи проводили своё изгнание, колосс служил символом триумфа над ними.
Несмотря на то, что каждая скульптура Давида была создана в одном и том же городе с разницей в сто лет и изображает одну и ту же фигуру, каждая из них уникальна. Даже две работы Донателло разительно отличаются друг от друга. То, как мастера по-новому обращаются к одному и тому же предмету, делает эту художественную линию особенно захватывающей. Кроме того, они блестяще демонстрируют, как искусство использовалось в качестве политического инструмента во Флоренции. Их форма, среда, иконография, местоположение и происхождение рассказывают захватывающую историю о мире эпохи Возрождения. В то время как политическая напряжённость эпохи Возрождения больше не актуальна для нас сегодня, Давид продолжает оставаться фигурой, символизирующей Флоренцию. Скульптуры Давида, особенно гигантские работы Микеланджело, теперь выступают в роли символов яркой и захватывающей культурной истории города, а не политики.
История Медузы Горгоны не менее увлекательна и трагична. И совсем неудивительно, что она, как и Давид, стала любимым объектом многих художников и скульпторов.
