Ротшильды. Как захватывался и делился мир.

Дайте мне управлять деньгами государства, и мне нет дела до того, кто создает его законы – ни до него, ни до его законов.

Майер Ротшильд.

Настоящее оружие хранится ни в арсеналах безмозглых военных министров, настоящее оружие хранится у меня в банке.

Джеймс “Яков” Ротшильд.

На сегодняшний день в деловой среде существует лишь несколько десятков, если не меньше,  брендов, известных за пределами Евронекст, Лифф и Уолл-Стрит. Одним из них, безусловно, является фамилия Ротшильдов. Собственно, с Ротшильдами и связано появление такого понятия, как “бренд”. Такие лидеры в своих областях, как “Standart Oil”, “Coca Cola”, “General Motors”, “Gillette” и “Microsoft” появятся на карте американских корпораций гораздо позже. А тогда, во второй половине 18 века, в кредитных учреждениях и финансовых кругах Старого Света одно вскользь брошенное обещание человека по фамилии Ротшильд значило больше, чем стабилизационные фонды некоторых государств значат в веке двадцатом первом.

Как всё начиналось.

Основателем великой династии считается Майер Амшель Ротшильд, родившийся в еврейском гетто города Франкфурта в 1743 году. Помимо него в семье еврейского торговца, ростовщика и промышленного инвестора по имени Амшель Мозес Бауэр росли ещё три брата, которые также вслед за отцом последуют по финансовой лестнице. Но именно дети по линии Майера прославят впоследствии свою фамилию на весь мир и принесут в её необъятную копилку дефицитные части бюджетов большинства развитых и развивающихся государств.

С малых лет матушка Майера Амшеля прочила ему карьеру священника – раввина, заставляя его целыми часами проводить свой детский досуг за законами Моисея, изучая основы добродетели и правильного отношения к миру. Сам Майер не представлял себя в качестве духовного наставника и видел в Писании сугубо практическое значение, поэтому и правильное отношение к миру у мальчика сформировалось примерно к восьми годам отроду, когда он начал замещать отца в ростовщической лавке. В этой лавке он проработал почти двадцать лет, укрупнив отцовский бизнес до десятка кредитных контор с общим годовым оборотом в двадцать тысяч немецких марок. Однако, несмотря на то, что семейство считалось в ту пору одним из самых преуспевающих во всём Франкфурте, Майера нельзя было назвать богатым человеком. Главное его богатство заключалось в безукоризненной деловой репутации кредитного работника, простаивающего за кассой и счётами по семнадцать часов в сутки. Работа и молитвы занимали у него почти всё время. Действительно, а чем ещё было заняться в целомудренной и консервативной обстановке сионского гетто? Волей-неволей приходилось любить то, чем занимаешься – свою работу.

Но самой главной любовью ростовщика Майера была любовь к деньгам. Металлическим и бумажным, золотым и медным. Всяким. Культ денег, царящий в семействе, очень скоро передался и детям. И вот однажды на Майера снизошло озарение: в обстановке гетто невозможно было и на пять жалких процентов удовлетворить свою страсть к денежным знакам. Можно было заработать, но вот сделаться миллионером – никогда. И всё тому виной являлось гетто.

Разумеется, гетто во Франкфурте и в других европейских городах того времени мало походило на резервации, создаваемые для представителей негроидной расы в Северной Америке, или для неарийских национальностей в фашистской Германии. Но, тем не менее, гетто было, а, следовательно, существовала и удручающая обособленность, так называемое “особое отношение” в условиях которого о финансовом процветании или даже о простой экономической независимости не могло идти и речи. Гетто накладывало на быт евреев свой тяготящий во многих отношениях отпечаток. Поэтому, дослужившись до высокого административного титула “честного еврея”, Майер не преминул возможностью стать свободным человеком и выехал из Франкфурта в Прагу, где с успехом и уже не оглядываясь на вековое проклятие своих предков в виде черты осёдлости, продолжил свою банковскую деятельность.

Справедливости ради стоит отметить, что такое учреждение, как “банкирский дом” в то время и сегодня представляют собой два совершенно разных понятия. Вообще, в молодые годы Майера банком называли любую ростовщическую контору, которая помимо основной своей деятельности, оказывала посредническую деятельность между кредиторами и заёмщиками.  Например, первый банкирский дом Майера Ротшильда располагался в тесном и слабоосвещённом полуподвальном помещении в торговом квартале Франкфурта напротив бесконечных рядов с рыбой и фруктами. Банкирские дома, которые Майер завещал своим сыновьям, и вовсе мало походили на кредитные учреждения современного образца. Они выглядели как несколько сотен расписок, аккуратно сложенных и заверенных в нотариальных конторах Франкфурта, Праги и Парижа. С этими расписками, имея в походных сумках по двести пятьдесят немецких марок и кое-какие серебряные и золотые безделушки (серьги, кольца, подвески и так далее), благодарные сыновья разъехались по Европе с одной лишь только мечтой: заработать больше, чем братья.

Традиционно клан Ротшильдов принято делить на английскую и французскую ветви. Но опять же данное деление условно и вводится по большей части для простоты каталогизации исторических данных этого семейства. Ведь, как известно, на начальном этапе превращения Ротшильдов из миллионеров в миллиардеров Майер Амшель распределил банковский бизнес между своими сыновьями в следующем порядке: Натан возглавил дом Ротшильдов в Англии, Майер – в Германии, Джеймс – во Франции, Карл – в Италии и Соломон – в Австрии.  Тем не менее, Англия и Франция послужили клану теми самыми значимыми форпостами, с которых потомки Майера стали диктовать свою железную волю европейским банкирам, епископам, революционерам, диктаторам и монаршим династиям.

Неразрывным образом успех Ротшильдов связан с именем человека, которого они не один раз грозились “убить собственными руками” и с которым они не на жизнь, а на смерть  боролись много лет подряд. Звали этого человека Наполеон Бонапарт. Талантливый полководец, гениальный политический деятель и усмиритель французской буржуазной революции, в докладах братьев Ротшильд он представал в образе кровожадного беспринципного бандита и “вешателя гражданских свобод”.

Славный Натан, французские эмигранты и Наполеон.

На европейском дворе стоял 1804 год. Эпоха средневековья, громких преследований, инквизиционных костров и повсеместной охоты на несчастных ведьм давно уже канула в лету и ушла в область преданий. Молодой человек по имени Натан, сошедший на английский берег в Плимуте, жаждал богатства и славы. Что пытался найти он здесь, за сотнями миль от родного очага и папиного состояния? Ответ напрашивался сам собой. Как и полтысячи лет назад, подобно папской и епископской полиции, он страстно искал подходящую ведьму, сезон охоты на которую сплотил бы в единый, могучий и щедрый кулак всю континентальную аристократию. Пока  ещё только смутна и для большинства неосязаема, но Натан чувствовал, что цель близка. И он не ошибался. В этом знаменательном для Ротшильдов году главный враг Англии и большей части Европейского континента, первый консул Французской Республики Наполеон Бонапарт был официально провозглашён императором Франции.

Буквально со второго же дня своего пребывания на Туманном Альбионе Натан приступил к осуществлению задуманного. Первым делом он сбыл с рук все привезённые с собой долговые расписки, векселя и закладные, неимоверными усилиями выторговав за них максимально возможную цену. Общий срок, в течение которого шла торговля бумагами, составил восемь месяцев. Восемь долгих месяцев беготни по нотариусам, почтовым службам и банковским конторам. Но овчинка стоила выделки. В итоге получилась весьма приличная по тем временам сумма в двадцать с лишним тысяч фунтов стерлингов. Присовокупив к ним отцовские накопления, Натан принялся продавать драгоценности. Продать драгоценности – дело, в общем-то, нехитрое, и многого ума не требует. Но даже из такого, казалось бы, заурядного пустяка, как сбыт колец и браслетов, Натан Ротшильд сотворил целое драматическое действо. Наняв лучших ювелиров, он наказал им на всех без исключения украшениях ставить имя одной и той же знатной особы – баронессы Женевы Валуа, род которой якобы ведётся от самого Карла VIII. Таким образом “состарив и облагородив” драгоценности, Натан организовал крупный аукцион, предварительно “выписав” саму баронессу из Стокгольма, где та под чужим именем укрывалась от хищных когтей Наполеона Бонапарта. Разрекламировав по всему Лондону своё грандиозное мероприятие и лоты с символами былого величия некогда могущественного рода, Натан не забыл упомянуть, что на аукционе будет присутствовать и сама опальная баронесса, так щедро и безропотно согласившаяся расстаться со своими украшениями ради сохранения “будущего исторического наследия Франции”. “Будущее исторического наследия Франции” также присутствовало на аукционе в лице двух малолетних девочек, жавшихся к матери и помогавших ей криками и стенаниями разжалобить пришедший лондонский бомонд. Эффект от такого спектакля превзошёл все самые смелые ожидания молодого Ротшильда. Очевидцы того замечательного события вспоминали позже, как собравшаяся в просторном концертном зале знатная публика, на одну третью часть состоявшая из родовитых дворян и дворцовой знати, затеяли огромный скандал, перелившийся в последствии в драку за драгоценности мнимой баронессы.

На достигнутом результате Натан останавливаться не собирался. Тем более, что дальше было больше. Заняв выжидательную позицию хищника перед большой и кровавой охотой, он смотрел вокруг себя и не верил своему счастью, всякий раз сбиваясь со счёта, пытаясь вычислить будущий доход. А вокруг творилось нечто невообразимое. Неугодные наполеоновскому двору французские аристократы и их сыновья, бросая свои огромные имения, забирали с собой всё, что можно было увести на экипажах и кораблях, бежали в свободные от диктатуры Бонапарта страны – Россию, Германию, Америку. Но большинство беженцев стремилось всё же в Англию, где ещё царили великосветские нравы, а аристократия могла вести привычный для них быт. Англия того времени, буквально заполонённая франкоговорящими “денежными мешками”, представлялась Натану Ротшильду раем земным. Молодому и амбициозному человеку, имеющему за душой относительно достойный капитал, действительно было где развернуться. Иммигранты, не владея в своём большинстве английским языком, редко могли найти себе достойное занятие, за исключением, естественно, ежедневной выпивки и игры в карты. В самом скором времени попойки и увлечение азартными играми стали приносить свои многообещающие плоды. В пух и прах проигравшиеся бароны, виконты, графы, маркизы и герцоги подались “на поклон” к ростовщикам и банкирам. Начав с мелких закладов семейных драгоценностей и именного оружия, разорившаяся знать постепенно дошла и до своих фамильных имений. Создав в центральной части Лондона три кредитные конторы и повысив по сравнению с конкурентами  ссуды в счёт закладываемых земельных участков и домов (одновременно были понижены проценты выкупных ставок), Натан стал одним из самых востребованных крупных ростовщиков в городе.

Кому война, а кому мать родна. 

Уже несколько лет кряду Наполеон вёл свои захватнические войны с Европой. Новый всплеск “антиимперского движения” пришёлся на 1804 год, когда первый консул получил в свои руки неограниченные полномочия и всю полноту государственной власти. При такой диспозиции давние мечты Бонапарта о мировом господстве могли осуществиться буквально за счёт нескольких крупных сражений, в которых ему, как известно, не было равных на целом свете. Примерно в это же время невесть откуда в Европе появляются люди с похожими замыслами о господстве, но, правда, по другую с Наполеоном сторону баррикад. Силы казались равными. Но если раньше Наполеону приходилось сражаться исключительно с армиями вражеских государств, используя при этом арсенал понятных и хорошо ему знакомых правил, то теперь Бонапарту предстояло противостоять новому врагу по имени мировой капитал, чьи законы были для полководца чужды и неприемлемы. Живым олицетворением этого нового противника были братья Ротшильды, поэтому именно их Наполеон и считал отныне главными врагами своей великой миссии, официально пообещав за их физическое устранение пятьсот тысяч франков в золотых монетах. Но что мог противопоставить грудам золота и купюр вчерашний младший лейтенант, проведший большую часть своей жизни бок о бок с солдатами в бесконечных военных походах? Ничего, кроме военного опыта и славы завоевателя. Именно на это и рассчитывали Ротшильды.

Не понаслышке зная о царивших тогда в среде европейских политиканах и финансистов настроениях, братья рассчитывали “обстряпать дельце” быстро и без хлопот. Собственно так оно и произошло. Разыграли, что называется, как по нотам. Первым начинал, естественно, многоопытный Натан. Свои первые пятнадцать миллионов фунтов стерлингов от “кровопролитной” борьбы с французским захватчиком он заработали уже в первые годы войны, продавая продовольствие и дешёвое золото Ост-Индской компании воюющим союзникам. Чрезмерно и при этом очень осторожно (!) завышая цены на свои товары, Натан выглядел в глазах союзников подобно Мессии, спустившимся с небес для того только, чтобы облагодетельствовать воюющие правительства. При этом цена на золото и хлеб Ротшильда нередко в тысячи раз превосходили рыночные. Это показалось бы сумасшествием со стороны союзников – покупать у Ротшильда, когда у других было в сотни раз дешевле. Но всё было не так-то просто. Дело в том, что ещё в начале военных действий Натан и его братья, осознавая очевидную утопичность наполеоновских планов и не веря в его победу, оказали крупную финансовую поддержку Англии, Италии и России, под небольшие проценты ссудив им значительную часть совокупных капиталов. Кредитование военных расходов понадобилось Ротшильдам прежде всего для того, чтобы подкупить доверие политиков и завоевать авторитет у госзаказчиков, что и было с лёгкостью проделано братьями. В девяти из десяти случаях размещения государственных заказов о поставах на фронт вооружения, золота и зерна чиновники из государственных комиссий по снабжению фронта обращались к Ротшильдам. Золото и оружие от Натана, хлеб и соль от Джеймса и Соломона, вино от Карла и Амшеля. Фактически за несколько таких поставок Ротшильды вернули обратно все свои кредиты.

Следующим ходом братьев было предоставление новых кредитов потратившимся на ротшильдовских товарах союзникам. За процентными ссудами Ротшильдов выстроилась целая очередь из двенадцати государств! Приходилось выбирать из тех, кто сулил самые большие проценты. Теперь общая сумма кредитов в несколько раз превышала предыдущую и составляла уже порядка 25 миллионов в пересчёте на фунты стерлингов. К исходу войны с Наполеоном страны – “победители” задолжали империи Ротшильдов свыше 70 миллионов фунтов стерлингов.

Успеху каждого предпринимаемого Ротшильдами мероприятия способствовала хорошо налаженная информационная сеть, включающая в себя целую систему (к 1815 году она насчитывала до полутора тысяч человек) специальных курьеров. Деятельность курьеров была организована таким образом, что все пять братьев, находясь в разных странах, могли обмениваться между собой важной информацией практически за считанные часы, нередко опережая даже государственные сообщения. Создание такой разветвлённой агентурной сети, имеющей свой “зелёный свет” через все границы было организовано Джеймсом “Яковом” Ротшильдом. Узнав о том, что на период войны европейские государства заключили друг с другом договор, согласно которому в отношении почтовых служащих не распространялся пограничный режим, и они не подвергались личному досмотру, он тут же поспешил отрапортовать об известии братьям. Тем идея понравилась, и уже спустя несколько дней первые гонцы Ротшильдов, переодетые в форменную спецодежду почтальонов, принялись за дело.

В 1815 году, когда силы наполеоновской армии дышали на ладан, Натан Ротшильд напоследок решает “выжать” из диктатора максимальную пользу. В день перед началом битвы на картофельных полях при Ватерлоо Натан сел на корабль и отправился к месту будущих боевых действий. Вся битва прошла у него перед глазами. Когда союзники разбили наголову войска Наполеона, Ротшильд вернулся на корабль и отправился назад в Англию, для того, чтобы совершить самую невероятную сделку в своей жизни. В историю эта сделка вошла под названием “картофельный полдник”. Очень красочно её описал в своём исследовании под названием “Невидимая рука” американский политолог и историк Ральф Эпперсон: “Натан вернулся с Ватерлоо и сразу же направился на биржу. Банкиры с нетерпением ждали вестей с поля брани. Кто же победил? Если французы, то это катастрофа – следует как можно быстрее продавать банковские акции…. Натана видели в углу зала биржи, крайне мрачного. Банкиры истолковали это в том смысле, что Натан своими собственными глазами видел, как Франция и Наполеон нанесли поражение Веллингтону и Англии. Банкиры бросились продавать акции”.

Все акции всех без исключения английских банков по грошовым ценам ушли из рук союзных банкиров…в руки ротшильдовских агентов. Свыше двухсот миллионов фунтов за один день! Таких сделок мировая история ещё не знала. Спустя столетие имя Натана будет вписано в Книгу Рекордов Гиннеса, как самого гениального финансиста всех времён и народов.

Ротшильды сегодня. 

Как-то Джеймс Ротшильд сказал: “главное наше богатство – это наши дети”. Истинность этого утверждения была доказана более чем вековым опытом. Потомки Майера Ротшильда смогли не только сохранить завоевания своего отца, деда и прадеда, но и во многие тысячи раз преумножить его состояние, создав из национальных валютных знаков непреходящий символ и освященную икону для многих поколений бизнесменов и политиков. В сплочённости родственных чувств и доверительном отношении друг к другу видел причину успеха Ротшильдов и Ральф Эпперсон. Он писал: “банки Ротшильдов всегда определялись как товарищества и никогда не были корпорациями в традиционном смысле этого слова. В этих товариществах не было классического типа акционеров, братья и их будущие наследники должны делиться сведениями обо всех прибылях банка только с другими братьями и теми партнерами, которых они могли взять в дело, а не с акционерами корпорации”.

Ротшильды являются самыми влиятельными бизнесменами в мире. В результате полутора вековой деятельности по финансированию военных действий, социальных и экономических преобразований, предвыборных кампаний и антиправительственных акций без ведома и согласия Ротшильдов в мире сейчас, как и прежде, мало что решается. Культура, наука, политика, экономика, геополитические процессы – всё это и многое другое в немалой степени находится под контролем “невидимой руки” Ротшильдов.

Официальными резиденциями “банковских императоров” считаются Лондон и Париж. Основной костяк бизнеса именитого клана на сегодняшний день составляют такие финансовые империи, как “Натан Майер Ротшильд и сыновья”, “Ротшильд и Компания”, “Эдмонд Банк” и “Париж-Орлеан Холдинг”.

Литература:

1)         Густав Майерс “История благосостояния”, 1975 год.
2)         Ральф Эпперсон “Невидимая рука/Введение во взгляд на историю как на заговор”, 1985 год.