Один из самых коварных и беспринципных правителей Киевской Руси до сих пор пользуется незаслуженной репутацией безобидного мудреца и человека высокой культуры
Если бы первых киевских князей из династии Рюриковичей переселить в наше время, они не сходили бы со страниц уголовной хроники. Это была исключительно одаренная в криминальном смысле семья.
Ждали от Рюриковичей постоянно чего-то сенсационного. Какого-нибудь написанного кровью заголовка в древней летописи. Вроде «Варяги князя Владимира зарезали его брата Ярополка прямо у входа в княжий терем». Или: «Княгиня Ольга зажарила в бане древлянских послов».
В толпе этих великосветских разбойников с уголовными наклонностями неким семейным уродцем выглядит только Ярослав Мудрый. В массовом сознании он до сих пор присутствует в образе безобидного книжного червя, который только то и делал, что закладывал храмы да дни и ночи напролет просиживал за неподъемными фолиантами в своей библиотеке.
Библиотека! Библиотека Ярослава Мудрого — вот, что волнует умы уже более ста лет. Говорят, это было такое книгохранилище, какого свет не видывал! Но что за книги в нее входили? Согласно наиболее распространенной версии, библиотека князя Ярослава насчитывала около тысячи томов. По крайней мере, так утверждала «История Киева», изданная в советские времена в начале 80-х. Будто бы Ярослав Мудрый хранил свое книжное богатство в подвалах Софийского собора.
Однако у легенды о первой русской библиотеке есть и многочисленные критики. В реальности у Ярослава было совсем немного времени на чтение книг. Первая половина его жизни прошла в борьбе за власть. Вторая — в ее удержании. Когда читать-то? Тут бы с трона не свалиться.
Ярослав Мудрый не был законным наследником своего отца князя Владимира. Куда большими правами на престол обладал его старший брат Святополк. Князь Владимир в молодости был язычником, а по одной из версий — даже принимал на некоторое время ислам. Поэтому у Владимира имелось несколько сотен жен и наложниц — целый гарем. Оба брата-соперника были рождены от разных женщин, деливших ложе с Владимиром Святым, когда он еще не собирался проникаться особой святостью. Святополк — от монахини-гречанки, похищенной из монастыря, а Ярослав — от полоцкой княжны Рогнеды, отца которой Владимир убил, а потом изнасиловал его дочь прямо на глазах у своей торжествующей дружины. И хотя Ярослав был моложе Святополка, Рогнеда надеялась увидеть на киевском троне именно свою «кровинушку» — будущего знаменитого князя-библиотекаря.
Нестор Летописец. Его летопись подправили редакторы
Но для того, чтобы стать правителем Киева, Ярославу пришлось совершить множество преступлений. В том числе и государственных. Сначала Владимир назначил Ярослава князем в далеком Ростове Великом, как бы насмехаясь из далекого прошлого над еще не родившимся лжеисториком Грушевским, который объявит того «давньоукраїнським князем». Потом перевел Ярослава в Новгород — видимо, с целью поиздеваться над Грушевским еще утонченнее за попытку изнасилования истории. В Новгороде Ярослав отказался платить Киеву налоги. А потом и вовсе отложился от столицы Руси — стал отъявленным новгородским сепаратистом. Если бы тогда на свете существовала Москва и Владимир перевел своего сына туда, то юный Ярослав наверняка стал бы еще и «древнемоскальским» сепаратистом. У него был просто какой-то талант к сепаратизму, эдакая унаследованная от мамы Рогнеды вредность. Все юный Ярослав делал во вред отцу — строго по Фрейду, мол, зачем ты, старый похотливец, наделал, кроме меня, еще и других братьев, претендующих на наследство?
Однако закончил бы молодой Ярослав, еще не начав. Как все молодые сепаратисты. Его ожидала хорошенькая взбучка от отца. Точнее, карательная экспедиция — испытанный способ лечения любого сепаратизма. В 1015 году Владимир уже и гати приказал мостить на Новгород, чтобы проучить наглого отпрыска, да только скоропостижно окочурился — очень некстати, для идеи территориальной целостности Киевской Руси.
Создатели советского фильма «Ярослав Мудрый», сценарий которого написал Павло Загребельный, пытались представить Ярослава защитником голодающего новгородского народа. Но на самом деле в Новгороде никто не голодал. Это был самый богатый город Руси. Даже еще более богатый и сильный, чем Киев.
Именно новгородцы на протяжении двух веков ставили своих князей в Киеве, начиная с князя Олега. И отец Ярослава Владимир, и дед Святослав, и даже прадед Игорь, перед тем, как захватить Киев, сначала были новгородскими князьями. В этом городе была вся сила и казна Руси. Ярослав просто отказался платить Киеву ежегодную дань в две тысячи гривен — это чуть больше 400 кг серебра! Уже сама эта огромная сумма говорит о том, как богат был Новгород.
Но вместо того, чтобы платить дань Киеву, Ярослав нанял на эти деньги в Норвегии и Швеции варягов и вступил в войну со старшим братом Святополком, занявшим киевский престол после смерти отца — князя Владимира. Брат пошел на брата.
Старший брат Святополк в этой междуусобице проиграл. И победитель в братоубийственной войне — Ярослав — сфабриковал из него главного злодея эпохи — Святополка Окаянного. После этого в «Повести временных лет» появилась чужеродная вставка, приписывающая Святополку убийство двух младших братьев — Бориса и Глеба, которые впоследствии станут первыми святыми Руси.
На самом деле, Святополку не было никакого смысла убивать Бориса и Глеба. Оба они сразу заявили, в отличие от Ярослава, о покорности старшему брату. Весьма вероятно, что к их смерти приложил руку Ярослав, пытавшийся разбить содружество Святополка, Бориса и Глеба по частям. А потом свалил преступление на старшего брата.
Но кто бы ни убил Бориса и Глеба — Святополк Окаянный или Ярослав Мудрый, а самого Святополка убили именно по заказу Ярослава. В «Повести временных лет» о смерти Святополка сказано туманно, что он якобы разболелся и умер — где-то в эмиграции — «межи Чехи и Ляхи», то есть между Чехией и Польшей.
Сага против Ярослава. Но в начале XIX века в Скандинавии обнаружили не уничтоженный редакторами «Повести временных лет» исторический текст — так называемую «Сагу об Эймунде». Норвежский конунг Эймунд был предводителем варяжской дружины — попросту говоря, банды, служившей по найму у Ярослава. Он признался, как убил его брата — соперника за власть над Русью. Сразу же после открытия саги в 1834 году ее перевел на русский язык профессор Петербургского университета Сенковский, о чем наши нынешние историки, трусливо боящиеся отступить от версии «Повести временных лет», постоянно забывают.
Ростов Великий. Первым княжением Ярослава Мудрого был именно этот город в земле племени мерян
Предоставим слово саге: «Как же быть?» — спросил Ярослав. «Не прикажете ли убить его?» — воскликнул норвежский конунг. — «Пока вы оба будете оставаться в живых, этим суматохам никогда конца не будет!»
Мудрый Ярослав ответил Эймунду: «Не стану я ни побуждать вас против брата, ни винить, если его убьют!» Эймунд расценил эти слова как скрытое разрешение на убийство. Он подстерег со своим отрядом Святополка в лесу, когда тот ночевал там со своим войском. Варяги пробрались в шатер Святополка и отрезали ему голову. Голова была нужна им как вещественное доказательство сделанной работы — чтобы получить гонорар.
«Когда Эймунд, — писал первый русский переводчик и комментатор саги Осип Синковский, — явясь к нему с кровавым свидетельством ревности своей к его пользам, сказал ему на своем терпком наречии, в свирепом простодушии северного витязя: «Вот тебе, государь, голова, если можешь ее узнать!», великий князь покраснел при виде этого ужасного залога своей безопасности. «Этот великий подвиг храбрости совершили мы, норманны, государь!» — воскликнул гордящийся им конунг, советуя Ярославу отыскать тело несчастного и похоронить с приличною пышностию. «Опрометчивое дело сделали вы, друзья, и на мне тяжко лежащее! — отвечал он с неудовольствием. — Вы его убили, вы же и похороните».
Святополк погиб в междоусобной войне. Труп его куда-то заныкали его же киллеры, а куда подевал голову брата Ярослав, истории не известно. Услышать из-за этого оправдательную речь Святополка у летописца не было физической возможности. Так, со слов победителей, бедняга и стал Окаянным. И если бы в Скандинавии не отыскалось признание подлинных исполнителей, никто бы так и не узнал, что моду на заказные убийства и отрезание голов ввел на Руси Ярослав Мудрый, так любивший книжное учение.
А все хорошее, что сделал в Киеве Святополк, придворные историки приписали Ярославу. Как установили недавно сотрудники музея «София Киевская», исследуя надписи на его стенах, этот храм начали строить при князе Владимире в 1011 году, продолжили при Святополке и только освятили при Ярославе. Но Ярослав как настоящий «мудрец» все зло свалил на брата, которого уничтожил, а единственным строителем Святой Руси провозгласил себя!
Переморил всех братьев. Еще один брат Ярослава Мстислав Черниговский неожиданно умер на охоте. Перед этим после долгой войны он разделил с Ярославом Русь. Не правда ли, как-то странно и слишком молодыми умирали у этого мудрого князя братья?
А Ярослав, хоть и был хромым, все ковылял, ковылял и доковылял до седьмого десятка, переморив всех своих родственников по отцу. Из двенадцати братьев остался только ОН с многочисленным потомством и призывом к детям ЖИТЬ ДРУЖНО!
Самое время было, перебив всех братьев, сесть на досуге и почитать книжечку… Что-нибудь душеспасительное, чтобы замолить грехи молодости. Вот только можно ли назвать книжное собрание Ярослава выдающейся библиотекой?
Во времена Ярослава Русь — полуварварская малограмотная страна. Село все еще остается языческим. В городах христианство только пускает первые ростки. Библия полностью на русский язык еще не переведена. Ветхий Завет переведут только в Московии через три столетия после Ярослава! А в эпоху нашего «мудреца» даже большинство Евангелий — так называемые «априкосные», то есть неполноценные.
Что такое «априкосное» Евангелие? Нормальное Евангелие состоит из четырех частей — Евангелия от Луки, Марка, Матфея и Иоанна. Это, если хотите, четыре беллетризированные биографии Иисуса Христа. А «априкосное» Евангелие — это цитатник для помощи малограмотному попу. Оно содержит выдержки из всех Евангелий вперемешку, размещенные по дням церковных служб. Открываешь такое руководство и сразу знаешь, в какой день, какую цитату прихожанам в церкви зачитывать. А прихожане и вообще неграмотны. Дикие люди — они еще вчера кровавые жертвы Перуну в лесах приносили!
Убийство Бориса и Глеба, скорее всего, просто свалили на Святополка как проигравшего, обозвав его «Окаянным»
Единственной оригинальной русской книгой времен Ярослава Мудрого был уголовный кодекс — так называемая «Русская Правда». Эта «Правда» насчитывала всего лишь несколько страниц и прекрасно характеризовала состояние древнерусской культуры в тот период: «Если кто кого ударит кнутом или жердью, или ладонью, или чашей, или рогом или тыльной стороной руки, то обидчик платит 12 гривень», то есть почти два с половиной килограмма серебра!
«А если кто поедет на чужом коне, не спросив разрешения, — продолжала «Русская Правда», — то платит три гривны». Уголовный кодекс Ярослава Мудрого разрешал даже кровную месть: «Если убьет кто кого, то мстить брату за брата, или сыну за отца, или отцу за сына, или сыну брата, или сыну сестры, если не будет никто мстить, то 40 гривен следует заплатить за убийство». Сами понимаете, такие люди не читали никаких книжек. Они мстили!
Чтите уголовный кодекс. Так что же могло входить в библиотеку Ярослава Мудрого, кроме уголовного кодекса?
В XI веке на Руси впервые начинают переводить заграничные исторические хроники. До этого Русь была вообще не знакома с идеей линейного времени. Жили в циклическом — весна, лето, осень, зима. Каждый год похож на предыдущий. Календаря не знали. Он появился только с введением христианства при князе Владимире — отце Ярослава Мудрого. Поэтому такие сложности с точной датировкой ранних событий «Повести временных лет». Начало Руси, год захвата Киева Рюриковичами, подлинные годы рождения Ольги, Игоря, Святослава до сих пор составляют предмет исторических дискуссий. Познакомившись с историческими произведениями византийцев, первые русские летописцы попытались привязать известные им по памяти события своего прошлого к царствованиям византийских императоров.
Но вряд ли создание первой летописи было связанно с так называемой «библиотекой» Ярослава Мудрого. Софийский собор завершили в 1037 году. Главный храм Руси нуждался в церковных книгах. Книги светские, развлекательные церковь считала неприличными. Значит, библиотека Софии могла состоять только из церковной литературы!
Собственно так и описывает то, что мы называем «библиотекой» Ярослава, «Повесть временных лет»: «Ярослав любил церковные уставы и попов, и книги, и собрав писцов, переводил с греческого на словенское письмо, и переписали многие книги, чтобы научать людей учению Божественному». Речь шла только о церковных книгах!
О «библиотеке» Ярослава Мудрого не стоит даже жалеть. Ни одна книга из нее не пропала бесследно для культуры. Вся духовная литература существовала до Ярослава и после Ярослава. Оригинальных русских книг в этом перечне не было.
А оригинальные русские произведения стали появляться только через полвека после смерти Ярослава. Это «Повесть временных лет», «Поучение Владимира Мономаха», «Моление Даниила Заточника», «Слово о полку Игоревом». Все они, слава богу, уцелели для потомства. Было бы желание читать.
Все уцелело! Древнерусская литература сохранилась благодаря монастырям на севере современной России. На юге Руси после нашествия монголов остались одни руины. Ту же «Повесть временных лет» мы знаем, благодаря лишь двум спискам. Один из них при Дмитрии Донском переписал монах Лаврентий в Нижнем Новгороде. Поэтому его называют Лаврентьевским. А другой, еще более поздний, Ипатьевский, входил в библиотеку Ипатьевского монастыря в Костроме. А «Слово о полку Игоревом» сохранилось всего в одном экземпляре в Спасо-Ярославском монастыре, где его обнаружил в конце XVIII века коллекционер граф Мусин-Пушкин. Да и этот список сожгли в Москве в 1812 году во время нашествия Наполеона варвары-французы, выпившие в доме графа все вино, сожравшие все съестные запасы, а потом решившие погреться графской библиотекой. Нижний Новгород, Ярославль, Кострома спасли литературу Киевской Руси, которая просто не могла вместиться всего в одной библиотеке. Даже в библиотеке Ярослава Мудрого, занимавшегося в основном отрезанием голов.
