Как ледовая эпопея британского первопроходца превратилась из национальной трагедии в поучительную историю о плохом менеджменте и реалити-шоу
Странная метаморфоза произошла за несколько десятилетий с памятью о британском флотском офицере Роберте Скотте. Став ещё в начале ХХ века за свои антарктические плавания мировой знаменитостью, кавалером золотых медалей географических обществ Англии, Америки, Дании, Швеции и почётным членом общества российского, личным гостем английского короля в августейшей резиденции, он превратился в национального героя после гибели в марте 1912 года. Каковым и оставался семь десятков лет, хотя попытки критически осмыслить причины трагедии предпринимались ещё в 1920-х. Тогда самый молодой участник экспедиции обвинил Скотта в скверной организации похода, а врач и спутник капитана по прежним полярным плаваниям — в пренебрежении антицинготными средствами.
Дискуссия не затронула сколько-нибудь широкие массы англичан, и Скотт по-прежнему оставался ничуть не запятнанным рыцарем в белых одеждах. Отношение к нему практически не изменилось и после столь же критических статей и книг, датированных 1960-ми годами и во многом повторивших аргументацию первых критиков.
Настоящий скандал громыхнул в 1979 году, когда корреспондент британской газеты Observer в странах Скандинавии Роланд Хантфорд разразился книгой, известной в русском переводе как «Покорение Южного полюса. Гонка лидеров». В ней непатриотичный англичанин не просто свёл воедино все накопившиеся деловые претензии к Скотту, но и подверг сомнению его человеческие качества. Так, например, он назвал потрясающие дневниковые записи, сделанные капитаном за считанные дни до смерти, «слезливыми» и «полными жалости к самому себе». А самого полярника — «патологически нездоровым романтиком». Более того, он сравнил организаторские способности капитана и его более удачливого конкурента в походе к Южному полюсу Руаля Амундсена и пришёл к выводу о безоговорочном превосходстве норвежца. К выводу, подчеркну, убедительному настолько, что книга по сей день входит в число обязательной литературы для слушателей курсов по лидерству в ведущих мировых бизнес-школах.
Собаки и лошади
26 ноября 1911 года, за считанные дни до прихода экспедиции Амундсена на Южный полюс и менее чем за два месяца до его повторного открытия группой Скотта, в мировой печати появилась статья Фритьофа Нансена. Великий полярник взвешивал в ней шансы соперников, анализируя прежде всего их снаряжение. И категорически не соглашался с выбором англичанами транспорта, непривычно многокомпонентного, состоявшего из десяти маньчжурских лошадок, двух мотосаней и собак, которых хватало только на две упряжки. Для лошадок, писал Нансен, нужно много корма, и тащить его придётся туда, где им предстоит работать, в весьма высоких южных широтах, на высоте двух-трёх километров над уровнем моря, за сотни километров от основной прибрежной базы. К тому же этим животным не скормишь, как собакам, мороженую рыбу, им подавай сено и жмых. Что до мотосаней, Нансен называл их в статье «автомобилями», то они громоздки и ненадёжны в снегах и ледяных застругах, при низких температурах.
Поразительно, что Скотт, всего-то несколько лет назад, после первых антарктических походов, писавший, что «мы были ужасающе невежественны, снаряжение наше совершенно не было испытано», доверился не испытанным в реальных условиях мотосаням. Они, как и предсказывал Нансен, подвели, у них постоянно замерзал карбюратор. Что до живой тягловой силы, то Скотт будто бы пропустил мимо ушей рассказ своего товарища по былым странствиям Эрнеста Шеклтона о быстрой гибели точно таких же лошадок в его, Шеклтона, экспедиции. Единственный вывод, который сделал Скотт: надо купить в Азии пони — так называли их англичане — только белой масти. Потому что, по Шеклтону, околели они последними.
Собак Скотт не просто недооценивал, а не воспринимал категорически. Он отклонил предложение Амундсена, сделанное перед самым походом на полюс, на стоянке в Китовой бухте, взять у норвежца половину собак. Если эти четвероногие и попали в «снаряжение» британской экспедиции, то скорее вопреки его пожеланиям. В знаменитых дневниках Скотта много записей о поведении и здоровье пони, но почти ничего о собаках. Между тем именно они показали себя блестяще, когда служили тягой для нарт, развозивших продовольствие и керосин по маршруту броска к полюсу.
Пони же, призванные тащить на себе груз вплоть до конечной цели экспедиции, стремительно теряли силы и стали обузой. Их перестреляли на стоянке, названной «лагерем Бойня», и попросту съели. Дальше пятёрка во главе со Скоттом, сама впрягшись в постромки, тащила все свои пожитки, еду и горючее. Пешком, без лыж, поскольку только один из спутников капитана умел на них ходить. Всевластный начальник экспедиции так написал об этом в своём дневнике: «Одно средство — лыжи, а мои упрямые соотечественники питают против них такое предубеждение, что не запаслись ими». К слову, с горючим также случилась беда, немало удивлявшая полярников: полежав на складе или на санях, канистры теряли едва ли не половину своего содержимого. Как выяснилось позже, из-за непредвиденной разгерметизации уплотнения керосин интенсивно испарялся или утекал.
Как сказано выше, автор «Покорения Южного полюса» противопоставляет каждому решению или действию Скотта поступки своего кумира Амундсена. И невольно понимаешь, что в отношении норвежца к собакам, в частности, скрывается как бы ключ к успеху его экспедиции вообще. Речь не столько о его осмысленном и проверенном опытом выборе тягловой силы, сколько о детальной продуманности всей акции. Такое тяжело читать, но согласно строжайшему графику Амундсена заранее известен день, когда совершенно определённый пёс, отменно работавший до сих пор, должен был быть забит и все 25 килограммов пригодного к употреблению мяса пущены на корм другим собакам и на питание для людей. Никаких сантиментов, только чёткий , по дням и часам, расчёт калорий, витамина С, керосина, а значит, и намеченных к преодолению миль, оставшихся до полюса. Оттуда надо ещё вернуться, и потому руководитель норвежской экспедиции заранее готовит на маршруте также строго рассчитанные склады со всеми необходимыми ресурсами.
Разумеется, то же самое сделал Скотт, только вот продовольствия катастрофически не хватило, керосин испарился, а, измученные непосильным трудом, голодом и лютой стужей, люди не смогли преодолеть 11 миль, то есть всего 18 километров, оставшихся до склада «одной тонны» на обратном пути.
Еда и витамин С — краеугольные субстанции для любой экспедиции в высоких широтах, а тем более в таких нечеловеческих условиях, как в Антарктике. И автор скандальной книги про «гонку лидеров» напоминает о давних выкладках на этот счёт самого молодого члена британской экспедиции Черри-Гаррарда. Тот писал ещё в 1920-х, ссылаясь на научные исследования, о сознательном занижении Скоттом пищевого пайка.
Так, по расчётам, для нормальной работоспособности человека при температуре минус 12 градусов по Цельсию необходимы 8500 килокалорий в день. На деле же на каждого из группы, дошедшей до полюса, приходилось, например при тяжелейшем подъёме на ледник Бидмора, всего 4003. О пренебрежении Скоттом антицинготными средствами уже сказано, добавлю только, что питались он и его товарищи практически только консервами, тогда как амундсеновская команда не пренебрегала и богатой витамином С плотью тюленей, пингвинов, собак.
Роберт Скотт, похоже, настолько антипатичен Роланду Хантфорду, что он настаивает: англичане прошли к полюсу менее сложным маршрутом, чем тот, что выбрали норвежцы. И погода, своей особой яростью будто бы добившая британцев, утверждает критик, нисколько не помешала их соперникам. Хотя шли они примерно в одно и то же время.
Что же правда, а что нет в этих упрёках давно и трагически упокоившемуся капитану?
Два капитана
Ни одна советская или российская публикация о Скотте не обходится без упоминания о каверинских «Двух капитанах». Оно и понятно: девиз «Бороться и искать, найти и не сдаваться!» из поэмы Теннисона «Улисс», насквозь пронизывающий всю книгу, вырезан на кресте из красного дерева над могилой Скотта и его спутников в Антарктике. Схожие судьбы и обстоятельства гибели. Те же беды со снаряжением и продуктами. Но если подходить к трагедии книжного капитана Татаринова с мерками, по которым критики реального капитана Скотта оценивают его поход, то невольно возникает один никем пока не заданный вопрос.
Вот он: «Вы, господин Татаринов, единоличный руководитель экспедиции, в последнем письме жене сетуете на брата, поставившего вам негодные продукты, снаряжение, собак. Утверждаете, что именно это физически погубило вас лично и всю команду «Святой Марии». Почему же вы, опытнейший полярник и человек, полностью отвечающий за жизни товарищей, сами и загодя не проверили всё доставляемое на борт шхуны ещё в Архангельске? То есть там, где что-то можно было поправить, отменить экспедицию, наконец».
Ответа, понятно, нет и не будет. Да и сам вопрос как-то повисает в воздухе. Он вроде бы и неуместен. Да, ошибки допущены, но оба, и Татаринов, и Скотт, полностью расплатились по счетам, погибли вместе с товарищами, которых невольно подвели. Всё, тема закрыта.
Примерно так британцы, даже полностью поверившие обвинениям в адрес Скотта, отнеслись к разоблачениям Хантфорда и других критиков капитана. К тому же метеорологи неопровержимо доказали, что погода и в самом деле выказала свой особо лютый нрав именно во время похода английской группы. А эксперты по антарктической географии — то, что к полюсу она прошла куда более сложным для преодоления путём, чем маршрут Амундсена. Новые публикации уже гораздо взвешеннее трактовали перипетии антарктической драмы. Постепенно всё, связанное с той давней трагедией, улеглось в общественном сознании, и Скотт, откатившийся было на 54-е место в списке сотни выдающихся британцев, стал возвращаться на прежние позиции.
И знаете, чем закончился почти четвертьвековой пересмотр «дела Скотта»? Грандиозным шоу, разыгранным в 2006 году на просторах Гренландии. Покрытый вечными снегами и льдом остров сыграл роль Антарктики, когда телеканал ВВС 2 затеял и профинансировал эксперимент, призванный смоделировать походы Скотта и Амундсена. В условиях, конечно, максимально приближенных к реальным почти столетней давности: те же природа и погода, снаряжение, рационы, графики, длительность и протяжённость маршрутов. В качестве норвежцев выступили настоящие норвежцы, а за англичан — подлинные британцы, в том числе внук вдовы Скотта, Кэтлин Скотт, вновь вышедшей замуж после гибели мужа.
Команды, которым предстояло пройти 2500 километров за 99 дней, сопровождали десятки телеоператоров, снегоходы и вертолёты. Лошадей в Гренландию не взяли, английскую группу сопровождали 20 собак против 48 у норвежских конкурентов. И хотя, разумеется, никто не посягал на жизнь четвероногих, их, как и людей, снимали с дистанции по трагическому графику вековой давности.
На 91-й день эксперимента всю британскую команду пришлось вывести из игры. У каждого из четверых её членов наблюдалась потеря от 15 до 25 процентов массы тела, из-за чего резко ухудшилось самочувствие. Выяснилось, что при тех физических нагрузках, которые выпали на долю англичан, они расходовали в три-четыре раза больше энергии, чем получали из отведённого на поход пищевого рациона. Поразительно, что в тех же обстоятельствах команда Скотта продержалась куда дольше — 144 дня. Но полная победа норвежской группы всё же убедительно показала: покорение Южного полюса Амундсеном не было случайностью или просто везением. Оно — результат лучшей подготовки, более совершенных на тот момент тактики и стратегии достижения, по сути, спортивной цели.
К слову, имитация похода и продувки в аэродинамической трубе опровергли ещё одно обвинение в адрес Скотта, связанное с якобы неподходяшей одеждой. По морозо- и ветростойкости, а также эргономике экипировка обеих команд оказалась примерно одинакова…
Понятно, что ничего нового для современных полярных экспедиций реконструкция ВВС не открыла. Разве что порадовала миллионы телезрителей более чем реалистичным реалити-шоу и шестисерийным фильмом на его основе.
Капитана Скотта и двоих его товарищей обнаружили без нескольких дней 100 лет назад, 12 ноября 1912 года, в занесённой снегом палатке через восемь месяцев после их гибели. Посмертная слава проигравшего в «гонке лидеров» на время затмила триумф победителя Амундсена. Сегодня на самой южной оконечности нашей планеты, практически на полюсе, несёт службу антарктическая станция США «Амундсен-Скотт». В ней соединился, наконец, дух непримиримых некогда соперников.
Они продержались 144 дня
13 сентября 1911 года на стоянке яхты «Терра нова» в Китовой бухте, что в море Росса, Скотт объявил о своих планах и составе собственно полярной экспедиции. В неё входило 12 человек. Непосредственно Южный полюс должны были достичь четверо. Остальным предписывалось оказывать поддержку в пути и создавать склады продовольствия и топлива.
Полюсный отряд разделили на три группы. Та, что передвигалась на мотосанях и предназначалась для перевозки трёх тонн ресурсов на 80-й градус южной широты, стартовала 24 октября. Первые сани вышли из строя 1 ноября, вторые — чуть позже. Группа Скотта выступила 1 ноября, и вопреки разработанному графику ей пришлось ограничить дневные переходы расстоянием в 15 миль, чтобы не перегружать пони. Первую лошадь пристрелили уже 24 ноября. На какое-то время основным транспортом команды стали собаки из третьей группы, догнавшей Скотта 7 ноября. После гибели всех животных двенадцать человек сами впряглись в постромки тяжело нагруженных саней. Из-за рыхлого снега порой удавалось пройти не более четырёх миль в сутки.
4 января 1912 года, когда вспомогательная группа должна была покинуть основную, Скотт принял решение, за которое его больше всего критиковали как современники, так и потомки. Он решил включить в свою группу пятого члена — Бауэрса. Между тем провиант и снаряжение, даже размер палатки, были рассчитаны на четверых.
17 января англичане достигли полюса, а 18-го обнаружили брошенный лагерь Амундсена в двух милях от своей стоянки. Остаток месяца и весь февраль ушли на возвращение, причём в условиях резко ухудшившейся погоды. Дневные переходы нередко составляли не более мили, англичане голодали и страдали от недостатка тепла, поскольку катастрофически упали запасы керосина. 17 февраля умер Эванс, а 16 марта полностью обессилевший Оутс покинул палатку со словами: «Пойду пройдусь. Может быть, не скоро вернусь». Больше его не видели.
20 марта Скотт сильно обморозил ногу, у него началась гангрена. Топливо закончилось 23 марта, пищи оставалось на два дня.
Последняя запись в дневнике Скотта датирована 29 марта 1912 года. По свидетельству Аткинсона, командира поисковой партии, нашедшей последний лагерь англичан 12 ноября 1912 года, Скотт умер последним. Тела Уилсона и Бауэрса покоились в аккуратно завязанных спальных мешках, а сам капитан — в мешке с распахнутыми отворотами и в расстёгнутой куртке. Рядом с ним находилась сумка с дневниками членов экспедиции, а рука застыла на теле Уилсона.
Руссие среди англичан
Поскольку животных для экспедиции Скотта закупали в азиатской части Российской империи, вместе с ними в Антарктику прибыли русские: каюр — погонщик собак Дмитрий Гирев и конюх, смотритель за маньчжурскими лошадками Антон Омельченко.
Дмитрий, 22-летний потомок сахалинских каторжан, мастеровой человек, электромонтёр, всё же больше склонялся к занятию отца: перевозкам на собачьих упряжках людей и грузов по бескрайним просторам Дальнего Востока. Уже к своему двадцатилетию Дмитрий стал не только классным каюром, но и мастером по изготовлению саней любого назначения. Вместе с посланцем Скотта Сесилом Мирзом Гирев закупает в нижнеамурских и северосахалинских сёлах более трёх десятков ездовых псов, в основном так называемых гиляцких, по-другому — сахалинских хаски или карафуто-кен.
В Антарктике Дмитрий переименовывает на русский манер собак с английскими кличками для простоты обращения. Тома он называет Стариком, Сомерсета — Косым, Хэла — Красавицей. Забавно, что вскоре так же обращаются к псам и сами англичане.
Утверждают, что первым занесённую снегом палатку Скотта и его спутников заметил при поисках именно каюр Дмитрий Гирев.
Удостоенный серебряной медали британского правительства и пожизненной пенсии, Гирев надолго задержался в Новой Зеландии, где остановился пароход, вывозивший полярников из Антарктики. Там женился, а когда семейная жизнь дала трещину, вернулся на родину. Пережил Гражданскую войну, добывал золото, снова перевозил грузы, работал на теплоэлектростанции. Пока не был в 1930 году арестован по навету как, само собой разумеется, английский шпион. Два года провёл под следствием, был отпущен, но по пути домой умер от сердечного приступа.
О послеантарктической судьбе Антона Омельченко ничего не известно.
Игорь Андреев
