Будущее человечества – мир, процветание, свобода и независимость за теми, кто сегодня успеет вооружиться.
Из газеты, издаваемой немецким миллиардером Фридрихом Круппом.
Имей деньги запах, наши банковские дома напоминали бы муниципальные морги для городской нищеты.
Феликс Мориц Варбург.
История двадцатого века – это летопись многомиллиардных состояний и всевластных финансовых кланов, воссоздавших на практике феномен “государства в государстве” и финансовой идиллии “мировой диктатуры капитала”. То время, когда капиталистические отношения вышли на качественно новый уровень, и во многих областях человеческой деятельности полностью и повсеместно подменили собой существовавший до этого столетиями уклад, даже в таких монополизированных сферах, как политика и государственное управление. Действительно, если в 18 и 19 веках рост миллиардных состояний и числа их счастливых обладателей, в силу некоторых особенностей начального развития капиталистических обществ, сдерживался, или, по крайней мере, был способен сдерживаться сильной государственной властью, то в 20 столетии капитал подчинил себе последнюю практически по всему земному шару.
Начало 20 века знаменовалось также и концом перспективы для различного рода финансовых первопроходцев. Нефтяные вышки, золотые прииски, железные дороги, автомобилестроительные цеха и конструкторские бюро давно были “прибраны к рукам” и теперь образовывали транснациональные корпорации. На смену маститым инженерам-самоучкам и работягам-нефтедобытчикам, в один момент разбогатевшим на гребне индустриальной революции, постепенно стали приходить безликие канцелярские крысы, как их называл Генри Форд, – ведомственные и придворные чиновники, парламентарии и военные бонзы. У них не было ни особых технических талантов, ни коммерческой хватки, ни аналитических способностей, ни авантюристских наклонностей. Но зато было нечто другое – хорошие знакомства и крепкие родственные связи с представителями национальных политических элит. Им-то и пришлось вершить в Новое время “чёрное” дело мировой капитализации.
Относительно причин Первой Мировой Войны существует множество версий. Забавно, но в последнее время большое распространение получила та, согласно которой человечеству удалось бы избежать этой войны, если бы миллиардеры вовремя перенесли свою деловую энергию и интересы с гонки вооружений на мирные гражданские отрасли. Думается, что куда ближе к истине был американский писатель и гуманист 20 века Курт Воннегут, в одном из своих рассказов писавший: “Войны ведутся не из-за нехватки продовольствия, земли или других ресурсов – их порождает борьба за власть. И весь вопрос мировых войн только в том и состоит, кто будет иметь власть над людьми и деньгами – мы или они”.
Действительно, сегодня искренне верить в то, что причиной Мировой Войны явился мистический передел колоний, или, что того хуже, демоническая, инфернальная сущность воинственных арийских народностей, отважится только школьник, да и то далеко не каждый. Всем интересующимся вопросами экономической истории, и тем, кто гордо носит звание научных исследователей, следует помнить о том, что каждое более или менее серьёзное коммерческое предприятие, а уж тем более такое долгосрочное и капиталоёмкое, как Мировая Война просто так, на эмоциях, не разобравшись в сути вопроса, и с кондачка не осуществляется.
По большей части и сама Первая Мировая Война, и её цели, и её результаты носили кулуарный характер, действительные черты которого были скрыты от глаз любопытствующих обывателей. Сегодня, к примеру, редкий человек найдется, что ответить на вопрос о том, какую дату следует принимать за дату окончания Первой Мировой. Ещё меньше тех, кто станет оспаривать лидерство и первостепенную роль в ней какой-либо из стран-участниц. И вовсе единицы тех, в чьём сознании эта война каким-то образом увязывается с Днём Победы и тому подобными символами. Тем не менее, государства – победители встречали первые дни мирной жизни помпезно и в соответствии с программой “всё включено”. Были и торжественные залпы с моря и с суши, и День Победы – национальный праздник, и нерабочий день в Англии и Франции, и варварское разграбление в течение нескольких дней рабочих кварталов Германии (деловые центры грабить было запрещено указом Георга Пятого от 13 ноября 1918 года), были даже и отвоёванные куски “колониального пирога”, которые по воле судеб и злого рока и так уже с 18 века принадлежали старейшим кланам английских магнатов. С точки зрения англо-франко-германской олигархии вопрос лидерства в то время вообще не ставился, а День Победы свершился ещё задолго до начала первых военных действий в Европе.
Всё началось с великого почина сэра Чарльза Гладстона – владельца “Армстронг” – английского судостроительного завода, рискнувшего большей частью своих капиталов для оплаты министерского поста своего старшего сына. Инициатива оказалась стоящей, и спустя какие-то полгода при посредстве благодарного потомка Гладстон получил свой первый госзаказ на строительство трёх десятков военных судов. Дурной пример заразителен, и уже к 1910 году своими постами обзавелись все военные промышленники того времени – Виккерсы, Брауны, Бэйконы, Смиты и многие другие.
Если быть объективным, то война на уровне государственных министерств и закулисных интриг берёт свои истоки именно с 1910 года. 10 апреля 1910 года – дата, явившаяся рубиконом, разделившим мир на два пограничных состояния – до начала военной гонки и после её начала. В этот день английский парламент одобрил законодательный акт “О модернизации гражданского и военного флота Великобритании”, разработанный бонзой “Виккерс-Армстронг-Браун” для нужд военного министерства ещё в 1906 году. Данный акт предусматривал многомиллионный вливания и государственные дотации предприятиям военно-промышленного комплекса. Таких дотационных предприятий было порядка десяти. Нетрудно догадаться, что их акционерами наряду с промышленниками являлись и высокопоставленные чины английских ведомств и парламента. Сам Виккерс, Джон Баун и братья Гладстоны входили в бессменный состав трёх постоянных парламентских комиссий, курирующих вопросы военного строительства Великобритании.
К слову, в первые же месяцы на реализацию закона о модернизации было запланировано затратить до пятидесяти миллионов фунтов стерлингов. Таких сумм монарший двор позволить себе не мог, поэтому под лозунгом “заграница нам поможет”, поднятым на воинственные знамёна с подачи того же Виккерса, было решено пойти во все тяжкие и взять долгосрочный займ у международных банкиров, в числе которых, между прочим, оказался и Феликс Варбург – финансовый протеже самого немецкого императора (короля Пруссии) Вильгельма II Гогенцоллерна.
Следующим этапом в покорении мировых просторов английской военщиной стала игра на обострение и дестабилизацию обстановки в мире. Поэтому с самых первых дней модернизация британского флота стала носить подчёркнуто агрессивный характер. Прежде всего, по отношению к Германии. Почему именно к Германии? Да просто потому, что английский клан Ротшильдов и немецкое семейство Варбургов, кредитовавших львиную долю затей военщины той и другой стороны, имели давние, почти родственные связи, и, соответственно общий меркантильный интерес. Иначе и быть не могло.
Раздувая неприязнь к “неметчине” через газеты и официальные ноты неодобрительного характера, английские судостроители в скором времени добились того, что Германия с протянутой рукой метнулась просить военных займов у Америки, а точнее у малой её части – банкирского дома Ротшильдов. Осенью 1912 года Ротшильды пошли навстречу немецкому правительству, но, однако же, запросили дополнительных гарантий, а именно – поручительства третьей стороны. С этого времени в конфликт втягиваются Италия и Австро-Венгрия, где, как известно, находились многочисленные филиалы “Виккерс”, “Армстронг”, “Бауэр” и “Смит”. Старт. Гонка в масштабах целой Европы началась.
В результате этой гонки уже через полтора с небольшим года арсеналы ведущих мировых держав оказались забиты настолько, что разбазаривать государственные бюджеты на военные нужды в обход национальным интересам под шумок о патриотизме промышленникам стало уже не с руки. Вооружение нуждалось в применении и расходовании. И тогда мировой олигархии приходит в голову совершенно гениальная по своей простоте мысль – оказывается, мало в три смены эксплуатировать рабочих на военных заводах, их, по мере возможностей, нужно ещё и убивать. Причём чем больше – тем лучше. Мировая бойня как нельзя лучше подходила для реализации этой бесчеловечной задумки. Заговор против цивилизации грозил с успехом выгореть и принести невиданные до того времени дивиденды. Так оно, по всей видимости, и произошло.
Теперь несколько о комичном…
Совсем иначе процесс гонки вооружений и форсированной капитализации вообще происходил в нашей стране. Подобно предвоенной ситуации в большинстве промышленно развитых стран, в Российской Империи делом вооружения и перевооружения русской армии и флота также было, кому заняться. Нашлись десятки и даже сотни молодых и амбициозных предпринимателей, предложивших царскому правительству свои проекты и капиталы. Но только единицам удастся завоевать доверие мнительных царедворцев и “охранителей непоколебимых основ”. Одним из них станет (кто бы мог догадаться?) Виккерс, другим – Смит, а третьим Гладстон, построившим здесь десятки верфей и цехов по производству и сборке пулемётов и артиллерийских орудий. Соотечественникам же царедворцы включили красный свет, в следствие чего обогатиться на войне и вооружении по образу и подобию зарубежных магнатов российские промышленники так и не смогли. Ступором консолидации финансового и промышленного капитала в развитую структуру органов государственной власти, явилась сама система царско-помещичьего властного аппарата, не желавшего с кем бы то ни было делиться своими управленческими ресурсами и мандатами. В конечном счёте, обида российских промышленников за нереализованные возможности военного времени и приведёт в дальнейшем к известным событиям отечественной истории.
И как бы странно это сейчас ни звучало, но февральская буржуазная революция случилась в России именно в силу прочности и непоколебимости царской власти, без ведома и официальной санкции которой появившимся промышленным группам не давали и шагу ступить. Как следствие отсюда – вороватое проимперское Временное правительство во главе с Керенским и Советы с “блуждающим центром тяжести” – по всей видимости, лучшее государственное устройство, при котором русский капитал питал надежды на “светлое завтра”. Однако отечественная буржуазия не приняла во внимание то немаловажное обстоятельство, что единственно рентабельное и дальновидное производство, возможное в условиях “бескрайних и диких азиатских степей России” (историк Василий Ключевский) – есть производство болтов, гаек и контргаек. Очевидно, что такой неповоротливый суррогат верховного органа госвласти, как Временное правительство, целиком и полностью состоявшее из вчерашних опальных коммерсантов с непроходимым налётом педикулёзной интеллигентности, работать в угоду здоровой капитализации способен не был. К этому добавлялось ещё и то, что англичане, со всех сторон оккупировавшие российскую военную промышленность, потакая своим собственным интересам, до последнего момента не выпускал новообразованную Республику из разорительной и бессмысленной войны, через Керенских и ему подобных разглагольствуя о “победном конце”. Исход был предопределён. Так, собственно говоря, и закончилась бесславная история российского капитала.
Разумеется, и внутренняя торговля, и промышленное производство по схеме “товар-деньги-товар”, и даже частный капитал сохранился в целости и сохранности, но вот с миллионерами в России, возможно в единственной стране за всю историю двадцатого века, было на шестьдесят с лишним лет покончено. Остались, конечно, многочисленные подпольные миллионеры по типу прославленного стараниями советской сатиры гражданина Корейко, десятилетиями хранившие в своих подвалах совершенно бесполезные миллионные состояния в валюте и золоте, но это уже тема для отдельного разговора.
Литература:
Уильям Карлайл “Ротшильды-Варбурги. По обе стороны.”
