МЯТЕЖ ГЕНЕРАЛА Ш.Н. ТАНАЯ

Вода выходит только из низких берегов
Афганская пословица
История Афганистана последней четверти ХХ в. все еще хранит немало тайн, хотя
этот период, прямо скажем, не обделен вниманием многих отечественных и зарубежных
исследователей. Одна из таких тайн связана с вооруженным антиправительственным мя-
тежом генерала Шах Наваз Таная в марте 1990 года.
Глубинные корни этого мятежа, как, впрочем, и многих других внутрипартийных
драматических катаклизмов периода правления левых в Афганистане, не представляли
особого секрета, пожалуй, ни для кого из специалистов по этой стране и крылись в не-
примиримых противоречиях и кознях друг против друга двух фракций Народно–
демократической партии Афганистана – Хальк и Парчам. Как известно, данные фракции
поменялись ролями у горнила власти в конце декабря 1979 года. Хотя формально они и
восстановили единство партии, однако на сей раз главенствующее положение в высших
партийных и государственных органах, в противовес прошлому, заняли представители
Парчам. С этим никак не могло согласиться воинственно настроенное крыло Хальк.
Подковерные интриги и распри, провоцируемые и той, и другой стороной, не утихали
все 80-е годы, сотрясая и неумолимо ослабляя левый кабульский режим. В апреле 1988
года, за месяц до начала вывода советских войск из Афганистана, халькистские ради-
кально настроенные деятели громко ударили в колокола и бросили открытый вызов пре-
зиденту и генсеку ЦК НДПА Наджибулле, направив письмо в адрес ЦК КПСС. В нем
они обвинили последнего в продолжении прежних гонений на халькистов и установле-
нии в партии и государстве «господства и гегемонии Парчам», провоцировании меж-
фракционной борьбы и особенно «враждебности между крыльями в рядах вооруженных
сил», стремлении решать все важные партийные и государственные задачи авторитар-
ными методами и его неспособности реализовать на деле политику национального при-
мирения. Однако главную вину Наджибуллы они видели в его односторонне ориентиро-
ванной кадровой политике. По их мнению, выход из тяжелого положения, в котором
оказалась страна и партия, состоял в «устранении господства одного крыла» (т.е. Пар-
чам. – М.С.). «Необходимо, – писали они, – подобрать на ключевые государственные
посты, которых не более 300, хорошие кадры» вместо «абсолютных бюрократов» (пар-
чамистов. – М.С.) и, как особо подчеркивалось в указанном письме, «улучшить кадро-
вый состав министерства обороны и крупных армейских формирований путем назначе-
ния опытных и преданных родине военных, особенно ветеранов партии, участников
Саурской революции, пользующихся авторитетом и влиянием в армии» [1].
Требование «улучшить кадровый состав министерства обороны» представлялось
халькистской верхушке в тот момент наиглавнейшим. Она искренне рассчитывала, что,
заполучив в свои руки высшие армейские посты, ей удастся легче всего изменить в свою
пользу баланс сил в руководящих органах партии и государства и таким образом обес-
печить и умиротворение страны, и спасение левого режима. Исходя из этого, халькист-
ские деятели, занимавшие высокое положение в партийных и государственных структу-
рах, уже с апреля 1988 года начали упорно добиваться назначения своих людей на выс-
шие армейские посты. На пост министра обороны, который в то время занимал предста-
витель Парчам, не особенно популярный в армейских кругах генерал М. Рафи, [2] они
выдвинули убежденного халькиста Ш.Н. Таная. Назначения последнего на указанный
пост, как, впрочем, и ранее на должность начальника Генерального штаба афганской ар-
мии, настойчиво добивались также и руководители различных советских ведомств в Ка-
буле – военного, партийного и мидовского. Однако Наджибулла тянул время, серьезно
сомневаясь в лояльности Таная и не желая в связи с этим передавать одно из важнейших
силовых ведомств в его руки, и лишь спустя несколько месяцев, 18 августа 1988 года, Раздел 4. 109
под давлением, главным образом, советской стороны пошел на уступки и назначил его
министром обороны.
Ш.Н. Танай к этому времени стал широко известен как в военных, так и в граждан-
ских кругах Афганистана своей неординарностью [3]. Он родился в 1950 году в районе
Танай (провинция Пактия) в крестьянской семье. По национальности – пуштун. Окончил
военный лицей в Кабуле, пехотный факультет столичного Высшего военного училища
(Харби похантун) и годичные курсы десантников. Принимал активное участие в анти-
даудовском восстании в апреле 1978 года. В последующем занимал различные команд-
ные посты в армии, в том числе в первой половине 80-х годов был командиром Цен-
трального армейского корпуса. С 1985 по 1988 год – начальник Генерального штаба аф-
ганской армии. Заняв кресло министра обороны, он получил воинское звание генерал-
полковника и 20 августа 1989 года был введен в члены Высшего совета обороны роди-
ны, созданного с целью осуществления центрального руководства страной в условиях
чрезвычайного положения.
В начале 70-х годов вступил в халькистскую подпольную военную организацию. В
1984 году был избран членом ЦК НДПА, в октябре 1987 года – кандидатом в члены по-
литбюро ЦК партии.
По признанию его близких друзей и сослуживцев, в нем удивительно совмещались
политическая неграмотность и выдающийся военный талант, решительность и авантю-
ризм, храбрость военного человека и вероломство в будничной жизни, чувство товари-
щества и гипертрофированное высокомерие, капризность, властолюбие и бонапартист-
ские наклонности [4]. Злые начала в его характере явно преобладали. Среди армейской
когорты халькистов он был, безусловно, одной из одиозных и скандальных фигур.
Непосредственной прелюдией к мятежу Ш.Н. Таная явилось раскрытие в Кабуле в
начале августа 1989 года подпольной диверсионно-террористической организации,
связанной, как утверждалось в афганской прессе, с «Исламской партией Афганистана»
Г.Хекматьяра. Одним из первых по этому делу был арестован мулла Фазлуддин Шах,
глава т.н. группы «Шефа» («Исцеление»), в которую входили 105 человек [5].
Ш.Н. Танай в гарнизоне советских танкистов. 110 Мятеж генерала Ш.Н.Таная
К концу августа министерство государственной безопасности (МГБ), раскручивая
маховик следствия, вышло на военных и обнаружило разветвленную сеть подпольной
боевой организации непримиримой оппозиции, в которую, кроме армейских офицеров,
входили сотрудники министерства внутренних дел, МГБ, представители духовенства и
интеллигенции [6]. К проведению следствия по поручению президента Наджибуллы
подключилась также генеральная прокуратура страны. Как вскоре выяснилось, еще в
1988 году агентуре Г. Хекматьяра удалось завербовать ряд видных военных и через них
большое число офицеров среднего звена, особенно в частях ПВО, прикрывавших Кабул.
Этому в немалой степени способствовала растерянность в некоторых армейских частях
и штабах в связи с выводом советских войск из Афганистана.
Перед следствием предстал зловещий план свержения кабульской власти, в который
входили: переброска из Пакистана через Парачинарский выступ четырех полков моджа-
хедов «Исар» («Жертвоприношение») и по общему сигналу осуществление ими штурма
столицы с южного, западного и восточного направлений; одновременно с этим проведе-
ние мощных взрывов внутри города, обстрел важных объектов зенитными батареями,
расположенными на окаймляющих Кабул высотах Хайрабад, Карга, Тапе-Мараджан и
Шарара и антиправительственные выступления своих сторонников в частях столичного
гарнизона. В деталях было расписано, кто и какой объект берет и кого следует в первую
очередь уничтожить [7].
Учитывая особую опасность, которая исходила от зенитных батарей, власти неза-
медлительно арестовали ряд офицеров-зенитчиков. Затем следствие вышло на старших
офицеров до полковника включительно и далее на генералов. 2 декабря по подозрению в
подготовке военного переворота были арестованы четыре генерала, в том числе ключе-
вые фигуры заговорщиков генерал Вали Шах и начальник управления связи министер-
ства обороны Алим Джан [8]. Накануне вопрос о предстоящем аресте генералов прези-
дент Наджибулла обсуждал с Танаем при их личной встрече, а затем при посредничестве
министра государственной безопасности Ф. Якуби. При этом Танай, как отмечал позже
Наджибулла, сначала крайне робко возражал против ареста упомянутых генералов – его
друзей, но, в конце концов, признал за президентом право решать их судьбу [9].
15 декабря 1989 года по кабульскому телевидению выступил первый заместитель
министра госбезопасности генерал-лейтенант Яр Мухаммад и генеральный прокурор
Республики Афганистан Саид Шариф и предали гласности «бунт генералов». Яр Му-
хаммад объявил, что к тому времени было арестовано уже 127 человек и что большинст-
во из них полностью признало свою вину. Однако, следует отметить, что аресты воен-
ных были восприняты в высших армейских и гражданских кругах далеко не однозначно.
Видимо, в связи с этим президент Наджибулла в один из тех дней, задержав у себя в ка-
бинете Таная после окончания одного из оперативных совещаний Верховного военного
штаба и оставшись с ним наедине, снова вернулся к разговору о заговоре. На сей раз Та-
най уже в более категоричной форме поставил под сомнение версию о причастности ге-
нералов, как он сказал, «товарищей по партии» к попытке государственного переворота.
Более того, покидая кабинет президента, он с возмущением бросил: «Это – заговор
против меня лично и против халькистов» [10].
После такого демарша Танай укрылся в министерстве обороны, расположенном в
конце улицы Дар-уль-Аман, на юго-западной окраине Кабула, и выдвинул ультиматум:
или освободить генералов, или же он поднимет на их защиту армию. По его приказу к
зданию министерства обороны были стянуты танки, бронетранспортеры, артиллерия,
ракетные комплексы. Танай отказался вести переговоры по телефону с кем–либо, вклю-
чая и президента, а также принимать его людей у себя. Деятельность аппарата мини-
стерства была фактически парализована. К огорчению президента, хотя это и не явилось
для него какой-то неожиданностью, в поддержку взбунтовавшегося министра обороны
выступил ряд видных партийных и государственных деятелей из крыла Хальк. В воз-
никший внутриафганский конфликт попыталось вмешаться советское посольство в Ка-
буле. Совпосол пригласил к себе строптивого Таная для «душевной» беседы, и как этоРаздел 4. 111
водилось в советские времена, с обильным угощением русской водкой. Причем Таная
«накачали» до такой степени, что пришлось во избежание неприятностей изъять у него
пистолет [11].
Противостояние двух сторон в афганской правящей верхушке длилось недолго. В
конце концов, президент сдался, согласившись освободить четырех генералов, правда, с
условием, что они не будут допущены к работе. Впрочем, одному из них – Алим Джану
– уже было не до работы: в результате пыток, которым его подвергли в ходе следствия,
он оказался во невменяемом состоянии. Танай торжествовал. На следующий день после
освобождения генералов он, выступая на совещании в министерстве обороны, с гордо-
стью заявил, что они помилованы только «благодаря его заступничеству, ради сохране-
ния морального духа в армии» [12].
Одержав верх над президентом в этой первой пробе сил, Танай (как и стоявшая за
ним верхушка Хальк) окончательно уверовал в свои возможности и исключительность.
С еще большим, чем прежде рвением он продолжал укреплять свою опору среди офи-
церского корпуса. За полтора года пребывания в должности министра обороны он само-
управно произвел в армии до трех тысяч кадровых перестановок. Однако президентское
окружение и служба безопасности были крайне обеспокоены не столько этими переста-
новками, сколько многочисленными подозрительными учениями и маневрами, которые
Танай начал настойчиво проводить после декабря 1989 года. Отвечая на этот вызов,
Наджибулла дал указание своим приближенным усиленно готовиться к адекватному от-
пору, в том числе и защите своих семей от возможных бомбежек. «Аллах с нами, – зая-
вил он при этом, – наше дело правое и самое лучшее наступление – это хорошая защита»
[13]. Итак, началась интенсивная подготовка к решающей схватке двух враждовавших в
партии и государстве сил – Хальк и Парчам.
Президентская сторона внимательно следила за каждым шагом Таная и его сторон-
ников. Уже после подавления путча бывший министр внутренних дел М.А. Ватанджар в
интервью советскому корреспонденту признал, что власти знали о «готовящемся загово-
ре в подробностях» и что «заранее были предприняты все меры, чтобы подавить его»
[14]. В частности, к началу марта 1990 года в полную боевую готовность были приведе-
ны части республиканской гвардии, верные Наджибулле части министерства внутренних
дел и министерства обороны, восемь столичных партийных батальонов численностью до
4 тыс. человек, а также военизированные отряды молодежной организации; с севера в
Кабул вызвана 53-я узбекская дивизия А.Р. Дустома, а с востока (из-под Джалалабада) в
столицу перебрасывалась часть войск под командованием генерала Лудина; перекрыты
основные магистрали, ведущие в Кабул; составлены списки лиц, подлежащих немедлен-
ному аресту в случае начала мятежа и т.д. Еще одна примечательная деталь: 5 марта
Наджибулла отправил в Москву свою жену с детьми, как было объявлено, на лечение и
отдых.
Накануне, 2 марта, Наджибулла пригласил к себе домой в гости М.А. Ватанджара и
Ш.Н. Таная. Тон и направленность беседы за обеденным столом задавал сам хозяин. Он,
явно готовя себе алиби на будущее, увещевал Таная быть благоразумным в своих дейст-
виях, а в конце разговора, не без фарса предложил ему, если он захочет, занять кресла
президента и генсека партии при его (Наджибуллы) содействии и помощи. Танай при
всей его политической близорукости и неопытности, естественно, не мог не понимать
полную нелепость и нереальность такого рода предложения. Представляется, что за этим
предложением крылся далеко идущий тайный замысел президента продемонстрировать
перед собеседником свою слабость, подтолкнуть Таная и его друзей к опрометчивым ан-
типравительственным действиям и таким образом загнать их в подготовленный для них
капкан [15].
5 марта в Кабуле было объявлено о начале судебного процесса над участниками де-
кабрьского заговора. Первоначально предполагалось сделать суд открытым. Однако уже
на первом заседании из-за нежелательного оборота свидетельских показаний, затронув-
ших высших партийных руководителей, суд сделали «закрытым» [16]. Есть все основа-112 Мятеж генерала Ш.Н.Таная
ния предполагать, что именно начало этого процесса подтолкнуло путчистов к выступ-
лению.
Мятеж начался 6 марта, ночью в 1 час 30 минут по кабульскому времени. Бои завяза-
лись в районе кабульского международного аэродрома и у здания министерства оборо-
ны, откуда Танай руководил восстанием. На его стороне выступили 4 и 15 танковые
бригады, дислоцированные в гарнизоне Пули-Чархи (в 35 км к востоку от Кабула). От-
сюда на город было брошено 20 танков, но они были остановлены на полпути курсанта-
ми Высшего военного училища (Харби похантун). С северо-запада на Кабул двинулась
колонна 8-й пехотной дивизии, однако и она была встречена огнем верных правительст-
ву войск министерства внутренних дел. Таная поддержали также 52-й полк связи и 40-я
дивизия. Что касается военных гарнизонов в провинциях, то они не приняли участия в
путче.
Утром этого же дня Танай покинул здание министерства обороны, оставив в своем
кабинете партийный билет, но захватив многие секретные документы, и, что самое уди-
вительное, беспрепятственно под усиленной охраной около 10 часов утра прибыл в штаб
авиагарнизона Баграм (в 57 км к северу от столицы). Вместе с ним находились бывший
член политбюро М.Н. Моманд, бывший главнокомандующий ВВС и ПВО генерал-
полковник А. Кадыр Ака и ряд других лиц. Собрав командный состав гарнизона, Танай
объявил, что наступил решающий час борьбы с врагами народа, которых представляет
президент, на словах призывающий к примирению, а на деле продолжающий кровопро-
литие. К разочарованию и большому неудовольствию властолюбивого Таная, ему от-
крыто не подчинились начальник авиагарнизона генерал-майор Санатулла, начальник
политотдела полковник Сарвар, командующий ВВС и ряд других офицеров. Все они тут
же были арестованы и посажены под замок в подвале командного пункта. Танай лично
отдал приказ о нанесении бомбовоштурмовых ударов по столице командиру полка гене-
рал-майору Вахибу. Конкретными целями, которые летчикам определили главком ВВС
и ПВО А. Кадыр Ака и начальник штаба ВВС генерал-майор Хамза, являлись располо-
женные в центре города президентский дворец, здания ЦК НДПА, министерство гос-
безопасности и комплекс зданий афганского радиотелецентра [17].
Первые удары по Кабулу с воздуха, в которых участвовали в общей сложности 18
истребителей-бомбардировщиков, были нанесены в 13 часов 09 минут 6 марта. Всего на
город было совершено 88 самолето-вылетов и сброшено 34 мощные, в том числе и 500-
килограммовые, авиабомбы. Следует подчеркнуть, что подавляющее большинство лет-
чиков все же не захотело выполнить приказ, хотя и взлетало с полным боекомплектом:
кто-то из них сбросил бомбы в стороне от столицы, кто-то ухитрился перед взлетом по-
ставить бомбы на предохранитель и они не взорвались, а несколько летчиков приземли-
лись на аэродромах Кабула, Кундуза и Балха [18].
С началом бомбардировки Кабула Наджибулла и некоторые партийные и государст-
венные деятели республики (С. Лайек, С.А. Кештманд, Н.А. Кавьяни, Ф.А. Маздак и др.)
укрылись в бункере, расположенном вблизи старого здания ЦК НДПА. Как рассказыва-
ли автору Н.А. Кавьяни и Ф.А. Маздак, Наджибулла в ответ на настойчивые призывы
своих соратников быстрее отдать приказ об отпоре путчистам, загадочно произнес: «По-
дождем еще немного, пусть они полностью раскроют себя». В это же время, когда бом-
бы рвались в районе президентской резиденции, видные лидеры крыла Хальк, бывшие
члены политбюро ЦК НДПА С.М. Зерай, Г.Д. Панджшери и ряд их коллег прибыли в
новое здание ЦК партии, находившееся в какой-то сотне метров от старого здания ЦК, и
обосновались в кабинете Наджибуллы, ожидая победы вооруженного выступления сво-
их единомышленников-халькистов. Очевидцы рассказывали, что Г.Д. Панджшери, чело-
век экспансивный и революционный романтик по натуре, для которого всегда важен
был не столько результат действия, сколько сам процесс, забыв об опасности, как ребе-
нок, бегал от окна к окну и громко восхищался взрывами бомб.
В конце концов по приказу президента был введен в действие против путчистов весь
арсенал подготовленных ранее сил и средств. В 15 часов кабульское радио известило на-Раздел 4. 113
селение страны о попытке военного переворота, предпринятого Ш.Н.Танаем. Было объ-
явлено о назначении министром обороны М.А. Ватанджара, занимавшего до этого пост
министра внутренних дел, а другого халькиста Р.М. Пактина – министром внутренних
дел. В 19 часов в Кабуле был введен комендантский час. Президент обратился к военно-
служащим авиабазы Баграм и 40-й дивизии с призывом осознать предательскую сущ-
ность заговора и содействовать задержанию Таная. Мятежникам было предложено сло-
жить оружие до 4.00 утра 7 марта. В этом случае им гарантировались безопасность и не-
прикосновенность.
Вооруженные столкновения с путчистами носили особенно ожесточенный характер в
районе расположения министерства обороны, на северо-западе от Кабула против мятеж-
ных подразделений 8-й пехотной дивизии и вокруг авиабазы Баграм. В первой половине
дня 7 марта правительственные войска заняли здание министерства обороны и захватили
там ряд главарей путча, хотя отдельные перестрелки в этом районе продолжались и во
второй половине дня. Прекратил сопротивление и 52-й полк связи, в результате чего за-
говорщики лишились основных средств связи с войсками. В ходе штурма зданий мини-
стерства обороны и Главного политического управления армии было убито около 90 че-
ловек. Оба здания были значительно разрушены. Большой урон был нанесен колоннам
8-й пехотной дивизии, 4 и 15-й танковым бригадам. Они потеряли около 30 танков. Но,
пожалуй, больше всех в ходе подавления мятежа пострадала авиабаза Баграм. «Я так
бомбил Баграм, – не без гордости говорил позже Наджибулла, – что от него даже камня
не осталось» [19]. Артиллерийскими обстрелами и ракетными ударами на аэродроме
Баграм было повреждено бетонное покрытие взлетно-посадочных полос, разрушены ко-
мандный пункт и другие сооружения, уничтожено 10 самолетов и около 30 получили
срьезные повреждения и требовали капитального ремонта. По сообщениям советской
прессы, два истребителя-бомбардировщика были сбиты на взлете племенными форми-
рованиями, которые по указанию из Кабула блокировали авиабазу, а еще четыре самоле-
та уничтожены средствами ПВО над столицей. К утру 8 марта Баграм был возвращен
под контроль правительственных войск. Следует заметить, что другая крупная база аф-
ганской авиации в Шинданде (на западе страны) была блокирована частями 2-го (канда-
гарского) корпуса и ее самолеты в рейдах на Кабул не участвовали. На стороне прави-
тельства остались и авиационные подразделения, дислоцированные на аэродроме Маза-
ри-Шарифа [20].
В ликвидации мятежа заметную роль сыграли ополченческие батальоны партийцев и
военизированные отряды молодежной организации. Они, будучи поднятыми по тревоге
еще в 2 часа ночи 6 марта, взяли под охрану все районы столицы, ее важные объекты и
основные магистрали. Самоотверженность рядовых партийцев при защите левого аф-
ганского режима вряд ли можно ставить под сомнение. По данным учетных органов
НДПА, только за период с 15 февраля 1989 (т.е. после вывода советских войск из Афга-
нистана) по 15 мая 1990 года в боях с моджахедами погибло до 10 тыс. членов партии.
Одновременно с операциями правительственных войск против путчистов продолжа-
лись ожесточенные бои с моджахедами под Джалалабадом, в Хосте, Кандагаре, Герате,
Кундузе и других местах. Однако все они не имели никакой прямой связи с мятежом
Таная.
Осознав свой провал захватить власть в Кабуле, Ш.Н. Танай, Н.М. Моманд, генералы
А. Кадыр Ака, У.Г. Хазрат, Хамза и другие лица вместе с семьями 7 марта в 12 часов 25
минут взлетели на двух транспортных самолетах и вертолете с аэродрома Баграм, на
низкой высоте пересекли территорию Афганистана и приземлились в Пакистане [21].
Вскоре Танай на вертолете прибыл в Пешавар, где встретился с начальником штаба су-
хопутных войск Пакистана генералом Аслам Бегом и шефом пакистанской разведки
Шамсур Рахманом Каллу. Во встрече участвовал Г. Хекматьяр, единственный из лиде-
ров афганских моджахедов, кто посчитал для себя приемлемым подать руку и говорить с
бывшим «коммунистом» Танаем [22]. Остальные путчисты, не успевшие скрыться и бе-
жать, были арестованы. Всего аресту по делу о путче подверглось более 600 человек (к114 Мятеж генерала Ш.Н.Таная
маю 1990г. из тюрем было выпущено 130 человек и еще 140 рассматривались как не-
причастные к мятежу). В числе арестованных оказались упоминавшиеся выше активные
деятели крыла Хальк С.М. Зерай и Г.Д. Панджшери, а также ряд генералов и старших
офицеров. Для рассмотрения преступлений путчистов, в соответствии с указом прези-
дента, был создан специальный суд.
8 марта, как только прогремели последние взрывы и выстрелы на авиабазе Баграм, в
Кабуле состоялось заседание политбюро ЦК НДПА. На нем было принято решение вы-
вести из состава данного партийного органа и снять с других партийных постов Н.М.
Моманда, М.С. Карваля, Ш.Н. Таная, С.М. Гулабзоя и генерала Назар Мухаммада. По-
литбюро направило обращение ко всем партийцам, в котором с целью предотвращения
дальнейшего накала межфракционных страстей поспешило заявить, что «Танай и его
сторонники не имеют никакого отношения к какой-либо фракции» [23].
18 марта очередной пленум ЦК партии рассмотрел вопрос «О современном положе-
нии и дальнейших задачах партии по расширению процесса национального примире-
ния». На нем был обсужден также и кадровый вопрос. Наджибулла в пространном док-
ладе по первому вопросу основное внимание уделил мартовскому антиправительствен-
ному мятежу. Он, как и политбюро в обращении к партийцам, стремясь не допустить эс-
калации внутрипартийных распрей и сведения счетов с Хальк, упорно пытался скрыть
истинное положение вещей и убедить участников пленума в том, что организатором за-
говора и пятой колонной в рядах партии являлась-де группа «заргунистов» [24] во главе
с бывшим членом политбюро и секретарем ЦК партии Н.М. Момандом, кандидатом в
члены политбюро и секретарем ЦК М.С. Карвалем, кандидатами в члены политбюро ЦК
Ш.Н. Танаем и С.М. Гулабзоем, а также Асадуллой Сарвари. Кроме указанных лиц, в
руководящее ядро заговорщиков входили бывшие члены политбюро ЦК НДПА, извест-
ные лидеры Хальк и никогда не принадлежавшие к группе «заргунистов» С.М. Зерай и
Г.Д. Панджшери, бывшие члены ЦК партии А.Р. Арьян, А. Бассам, А. Кадер Ашна и др.
Наджибулла в своем докладе несколько раз указывал на связь организаторов мятежа с
внешними силами. «Путч, – говорил он, – не был делом рук только одного авантюриста
или какой-то группы лиц, а являлся широко спланированным заговором внутренних и
внешних врагов Афганистана, направленным против независимости, территориальной
целостности и национального суверенитета страны» [25]. Однако, следует заметить,
внешний след в этом заговоре, как и версия о предварительном сговоре Таная с Г. Хек-
матьяром, не получили ни в цитируемом докладе и ни в будущем документального под-
тверждения и были выдвинуты, как представляется, лишь в сугубо пропагандистских
целях.
На указанном пленуме Наджибулла сделал одно немаловажное признание, отвечая
на им самим же поставленный вопрос: «Если партия заранее знала о готовящемся заго-
воре, нельзя ли было вовремя воспрепятствовать ему?». По его словам, путчисты так ис-
кусно готовили переворот, что любые предупредительные меры со стороны правитель-
ства позволили бы им «сохранить лицо и доказать свою невиновность». «В связи с этим,
– продолжал Наджибулла, – ЦК и Высшему совету обороны пришлось терпеливо и
хладнокровно наблюдать за развитием событий до тех пор, пока антипартийные элемен-
ты и все заговорщики не поставят себя вне партии, а ее здоровые силы не получат в свое
распоряжение весомые доказательства их вины» [26]. Этим своим признанием Наджи-
булла, хотел он того или не хотел, откровенно подтвердил свою заинтересованность в
мятеже.
Пленум, расценив действия путчистов как «измену родине и предательство нацио-
нальных интересов и целей НДПА», постановил исключить из руководящих органов и
членов партии 24 человека. В их числе были: Ш.Н. Танай, С.М. Гулабзой, [27] М.С. Кар-
валь, Н.М. Моманд, генерал Назар Мухаммад, генерал Дост Мухаммад, Шазар Ливаль,
генерал А. Кадыр Ака, А.К. Ашна, С.М. Зерай, Г.Д. Панджшери, М. Сафи, Ф.М. Феда,
генерал М. Хашем, М. Хашем Ватанваль, Х. Гайрат, Х. Кухестани, Р. Осули, генерал
Сайфулла, А. Хабиб, Гульдад, Нур Вахаб Цапанд, А. Бассам и А.Р. Арьян [28]. Раздел 4. 115
Пленум избрал членом политбюро и секретарем ЦК НДПА инженера Назар Мухам-
мада (принадлежал к крылу Хальк). Следует отметить, что Наджибулла, неумолимо ут-
рачивая поддержку в партии в целом и в своем собственном крыле, в ходе подавления
мятежа и после его разгрома продолжал создавать себе опору в правящей верхушке,
главным образом за счет своих земляков – выходцев из Пактии. Так, среди его особо до-
веренных лиц оказались М.А. Ватанджар, Тухи, инженер Назар Мухаммад (все они, как
и сам Наджибулла, происходили из уезда Зурмат указанной провинции), Р.М. Пактин и
др.
После подавления мятежа многие офицеры и генералы – сторонники Наджибуллы
получили внеочередные воинские звания и повышение по службе. Пять из них были
произведены в «генералы армии», а именно: М.А. Ватанджар (министр обороны), Гулям
Фарук Якуби (министр государственной безопасности), Мухаммад Рафи (вице–
президент), Мухаммад Наби Азими (первый заместитель министра обороны, начальник
кабульского гарнизона) и Мухаммад Асеф Делавар (начальник Генерального штаба аф-
ганской армии). Среди прочих мер, которые, по замыслам правящих кругов, должны
были содействовать оздоровлению обстановки в стране и в обществе, заслуживают упо-
минания следующие: в армии, партийных организациях, органах власти и управления
была проведена чистка от элементов, запятнавших себя связями с путчистами; из тюрь-
мы Пули-Чархи выпущены бывшие халькисты во главе с Экбалем, занимавшим при Х.
Амине пост начальника Главного политического управления афганской армии; 11 апре-
ля был сформирован новый коалиционный кабинет во главе с беспартийным Фазль-уль-
Хаком Халекьяром [29] (в его кабинете беспартийные составляли 67 процентов). Одним
из заместителей премьер-министра стал первый секретарь ЦК оппозиционной Револю-
ционной организации трудящихся Афганистана Махбубулла Кушани. Определенной
сенсацией в рамках провозглашенной и проводимой правительством политики нацио-
нального примирения явилось направление Наджибуллой послания экс-королю Афгани-
стана Захир-шаху с просьбой принять активное участие в усилиях по восстановлению
мира на афганской земле [30].
Однако главный итог мартовского мятежа заключался в том, что он, как ничто дру-
гое до этого, отчетливо высветил организационную слабость и политическую несостоя-
тельность НДПА, как правящей партии. С этого времени разногласия в высшем партий-
ном руководстве еще больше обострились. По мнению членов политбюро ЦК партии
Н.А. Кавьяни и Ф.А. Маздака, высказанному ими автору в ходе беседы в Кабуле в нача-
ле июня 1990 г., Наджибулла в политбюро пользовался безоговорочной поддержкой
только двух-трех лиц, в частности С. Лайека и А. Вакиля. Остальные выражали несогла-
сие с ним по многим вопросам внутренней и внешней политики партии и государства.
Теряя поддержку среди своего окружения, видя деморализацию партийных рядов и ут-
рату опоры в лице партии, Наджибулла решил избавиться от НДПА и создать вместо
нее, на иной организационной, идейно-политической и программной основе новую пар-
тию или даже, что он не исключал, основать взамен ее некое общественно-политическое
движение. В конце июня 1990 г. в Кабуле состоялся второй съезд НДПА, который дек-
ларировал создание новой организации – Партии Отечества [31].
Мятеж оказал разлагающее воздействие и на вооруженные силы, главную опору ле-
вого кабульского режима. В рядах офицерского корпуса усилились недоверие к высше-
му руководству и разочарование в партийных идеалах. Не прекращалось массовое де-
зертирство. Как признавал новый министр обороны М.А. Ватанджар, в армии ощуща-
лась острейшая нехватка людских ресурсов, включая офицерских командных кадров
низшего звена, а также специалистов боевых профессий – летчиков, танкистов, артилле-
ристов и др. [32].
Суммируя все сказанное выше, можно сделать некоторые выводы. Прежде всего,
вряд ли будет правильным и справедливым возлагать всю вину за мятеж исключительно
на авантюриста Ш.Н. Таная и немногочисленную группу «заргунистов», как это делали
по горячим следам событий президент Наджибулла и советские мидовские работники116 Мятеж генерала Ш.Н.Таная
[33]. Факты убедительно свидетельствуют, что паруса мартовских событий в Кабуле на-
полнялись ветром не одиночек, а значительной по численности радикально настроенной
фракции Хальк. Именно она во главе с ее влиятельными лидерами прибегла к воору-
женному выступлению как к последнему средству, чтобы убрать парчамиста Наджибул-
лу, вернуть себе власть и таким образом разрешить непримиримые противоречия со
своими внутрипартийными соперниками.
Далее, вся подготовка мятежа с самого начала и до его финала оказалась под надеж-
ным «колпаком» верной Наджибулле службы безопасности. Как бы это не казалось па-
радоксальным, больше всего в антиправительственном мятеже был заинтересован сам
президент и его сторонники. Он методично, в течение многих месяцев подталкивал сво-
их противников к выступлению. И заговорщики, в конце концов, попали в умело подго-
товленную им западню, в которой были перекрыты все пути к спасению, кроме одного,
– бегству к Г. Хекматьяру, злейшему врагу кабульского режима. Только этот путь бег-
ства оставшихся в живых и окончательно скомпрометировавших себя Ш.Н. Таная и его
сторонников мог в наибольшей степени удовлетворить политические расчеты тех, кто
хотел одним ударом решить для себя ряд далеко идущих замыслов: устранить силой из
руководства партии и государства наиболее ярых халькистских противников, особенно в
армейской верхушке; получить «законное» оправдание для дальнейшего усиления авто-
ритарных основ власти в стране; и, освободившись от радикальной внутрипартийной
оппозиции, развязать себе руки в торге с вооруженной антиправительственной оппози-
цией по самой острой проблеме жизни страны – проблеме национального примирения.
Еще один итог путча нашел свое выражение в т.н. «узбекском факторе», привнесшем в
гражданскую войну в Афганистане новую ее составляющую – межэтническую. Дело в
том, что активное использование Наджибуллой 53-й узбекской ополченческой дивизии
для подавления мятежа пуштуна Таная (а ранее и в других местах против пуштунских по
составу бандформирований) серьезно задело национальные чувства пуштунов и сыграло
свою роль в постепенном переходе гражданской войны в стране в русло «пуштуны – не-
пуштуны».
И, наконец, мартовские события в Кабуле, рельефно обнажив глубинный кризис
НДПА, полностью развеяли бытовавшие прежде иллюзии относительно возможности
объединения и сосуществования фракций Хальк и Парчам в рамках единой партии. В
сложившихся обстоятельствах ускорился процесс самоликвидации НДПА и создания на
ее базе новой партии – Партии Отечества.
Примечания
1. Закрытое письмо халькистов – членов НДПА в адрес политбюро ЦК КПСС. Апрель 1988г. / Пе-
рев. с дари (машинописный текст).
2. См. о нем: Слинкин М.Ф. Народно-демократическая партия Афганистана у власти. Время Тара-
ки-Амина (1978–1979 гг.) – Симферополь, 1999. – С.285–287.
3. См. там же, с. 295–296.
4. Бывший афганский лидер Б. -Кармаль в одном из интервью советскому журналисту дал Ш.Н.
Танаю следующую нелестную характеристику: ”Это безграмотный и ненадежный человек. Ваши
же (имелись в виду высшие советские военные чины в Кабуле. – М.С.) двигали его вверх – на-
чальником генштаба, министром обороны и говорили при этом, что он, дескать, «афганский
маршал Жуков». – См.: Снегирев В. Он был заложником Кремля. Бабрак Кармаль рассказывает //
Труд. – 1991, 24 октября.
5. Правда. – 1989, 4 августа.
6. Стенограмма выступления президента Наджибуллы перед старейшинами из провинции Пактия
11 марта 1990 г. / Перев. с пушту (машинописный текст); He, who is umbrellaed by God and people
is crowned with triumph: President Najibullah. – Kabul: Alberuni Publishing House, April 1990. – P. 5–
6
Указанные два текста одного и того же выступления Наджибуллы значительно отличаются друг
от друга и по стилю, и по структуре, и по содержанию. Причем стенографическая версия, как
представляется, не подвергалась редактированию и поэтому в ряде мест крайне сумбурна по со-
держанию, хотя и более эмоциональна по выражениям.
7. Правда. – 1989, 19 декабря; He, who is umbrellaed. – P. 10.
8. Алим Джан, выпускник советской Академии связи, имея доступ к правительственной связи, воРаздел 4. 117
многом обеспечил успех государственного переворота М. Дауда в 1973 г. В 1978 году он прини-
мал активное участие в апрельском вооруженном восстании.
9. См. об этом: Стенограмма выступления президента Наджибуллы; He, who is umbrellaed – P. 10–
11.
10. Правда. – 1989, 19 декабря; Стенограмма выступления президента Наджибуллы; He, who is
umbrellaed – P. 12–13.
11. Правда. – 1990, 11 марта; Новое время. – 1992. – №17. – С.28.
12. Стенограмма выступления президента Наджибуллы; He, who is umbrellaed – P.13.
13. He, who is umbrellaed – P. 14–15.
14. Красная звезда. – 1990, 23 марта.
15. Заслуживает внимания фрагмент разговора Наджибуллы с Танаем за указанным обедом, приве-
денный президентом в его выступлении перед старейшинами из провинции Пактия 11 марта 1990
г. Наджибулла, обращаясь к Танаю, спросил: «Куда приведет тебя тот путь, на который ты встал?
Во–первых, если ты выступишь, то никто в живых не останется; и, во–вторых, если ты все–таки
победишь, то как долго ты сможешь продержаться у власти? … Куда ты пойдешь? К Гульбедди-
ну? Может быть, он и будет тебя поддерживать в течение нескольких дней, а потом уберет». По
словам Наджибуллы, Танай на это ответил, что он благоразумный генерал и никогда не выступит
против него, президента. Последний, однако, не удовлетворился таким ответом и продолжал:
«Чего ты хочешь? Может быть, тебе нужно мое кресло? Если это так, то я соберу политбюро и
пленум ЦК партии и объявлю, что я больше не могу оставаться президентом и генсеком партии, а
этот молодой товарищ заменит меня». Танай ответил: «Что вы? Мы никогда не найдем подобно-
го вам способного, энергичного и стойкого лидера». … «Тогда, – заключил Наджибулла, – для
чего ты прибегаешь к такого рода действиям и как ты собираешься разрешать наши противоре-
чия?» В ответ Танай заверил Наджибуллу в своей верности ему и сказал: «В противном случае я
уничтожу себя физически и буду опозорен в истории, как второй Амин». – См.об этом: Стено-
грамма выступления президента Наджибуллы; He, who is umbrellaed – P. 17–18.
16. См. об этом: Новое время. – 1990. – №12. – С.10; 1992. – №17. – С. 28.
17. Красная звезда. – 1990, 16 марта.
18. Красная звезда. – 1990, 12 и 16 марта; Доклад Наджибуллы на пленуме ЦК НДПА 18 марта 1990
г. // Пейам. – 1990, 19 марта. – На языке дари.
19. Стенограмма выступления президента Наджибуллы.
20. Известия. – 1990. – 8 и 11 марта; Правда. – 1990, 9 марта; Красная звезда. – 1990, 16 марта.
21. Доклад Наджибуллы на пленуме ЦК НДПА 18 марта 1990 г.
22. Правда. – 1990, 16 марта; Красная звезда. – 1990, 20 марта.
23. Красная звезда. – 1990, 10 и 13 марта.
24. Эта группа получила свое название по имени Абдул Карима Заргуна. Он в конце 60–х годов, бу-
дучи студентом медицинского факультета Кабульского университета, примкнул к оппозицион-
ному антимонархическому движению. В ноябре 1970 г. был кооптирован кандидатом в члены ЦК
НДПА (Хальк). В 1974 году вышел из партии и создал самостоятельную подпольную группиров-
ку. В 1979 году был умерщвлен по приказу Х. Амина. Группа его сторонников продолжала дей-
ствовать и после его гибели и была довольно многочисленной в вооруженных силах.
25. Доклад Наджибуллы на пленуме ЦК НДПА 18 марта 1990 г.
26. Там же.
27. С.М. Гулабзой в дни мятежа находился в Москве, будучи послом Республики Афганистан в
СССР. Советское руководство отказалось выдать его и ряд других халькистов афганским вла-
стям, понимая, что на родине их наверняка ждет смертная казнь.
28. Постановление пленума ЦК НДПА. 18 марта 1990 г. // Пейам. – 1990, 19 марта. На языке дари;
Известия. – 1990, 20 марта.
29. См. о нем: Слинкин М.Ф. Народно–демократическая партия Афганистана у власти. Время Тара-
ки–Амина. – С.304–305.
30. Известия. – 1990, 13 марта.
31. Пейам. – 1990, 27 и 30 июня. На стадии подготовки съезда либеральное крыло партии предлага-
ло назвать новую организацию «Партией народного единства», а сторонники жесткой линии –
«Народной партией Афганистана».
32. Красная звезда. – 1990, 23 марта.
33. Новое время. – 1992. – №17. – С.28–29; Стенограмма выступления президента Наджибуллы.