Карикатура на Наполеона, около1810 года
“Настоящее искусство полицейского – это умение не видеть того, что ему видеть все равно бесполезно”.
Получив донесение о том, что в одном из домов за городской заставой в условиях конспирации регулярно собираются какие-то люди, Паскье приказал установить за тем домом наблюдение. Приставленные к делу агенты быстро установили: все приходившие в тот дом – либо мастера-печатники, либо граверы высокой квалификации. А при ближайшем рассмотрении с виду заброшенный дом оказался хорошо укреплен: на окнах толстые решетки, толстые двери с крепкими запорами…
Паскье резонно рассудил: надо брать!
Но когда полицейские попытались проникнуть в таинственное здание, по ним открыли стрельбу. Полиции пришлось предпринять самый настоящий штурм. В конце концов сопротивление было подавлено, жандармы ворвались внутрь и повязали всех выживших. При обыске в подвале обнаружилась прекрасно оборудованная печатня фальшивомонетчиков. Вот только штамповали здесь вовсе не франки, а… русские ассигнации.
Рене Савари, герцог Ровиго
Все арестованные давали одинаковые показания: их наняла за весьма недурное жалованье некая фирма, которая собирается оплачивать поддельными банкнотами закупки сырья и продовольствия в России.
Но расследование этого дела заглохло, не успев толком начаться. Штурм случился под вечер, а уже ранним утром в парижскую префектуру заявился лично министр полиции Анн-Жан-Мари-Рене Савари, герцог Ровиго.
Паскье пережил не самые приятные минуты в своей жизни, поскольку выяснилось: его подчиненные схватили людей герцога. А устроена эта (и еще несколько) подпольная типография по повелению самого императора. Дело чрезвычайно секретное, так что даже парижского префекта не поставили в известность…
Историю эту Этьен-Дени Паскье хранил в тайне до конца жизни, и поделился ею лишь в мемуарах (Historic de mon temps), которые вышли через несколько десятков лет после его смерти – их в 1893—1895 годах опубликовал его внучатый племянник, герцог Одифре-Паскье.
Впрочем, бывший префект мог бы и не держать столько лет язык за зубами: ни для кого не было секретом, что Наполеон отнюдь не брезговал преступными методами при подготовке к войнам.
Этьен-Дени Паскье
Операция началась еще весной 1810 года, когда талантливому французскому граверу Лаллю было поручено по образцам русских ассигнаций создать медные штампы для печати.
«Наполеоновки» были изготовлены на хорошем полиграфическом уровне. Однако их можно было опознать из-за допущенных в спешке ошибок. Так, на фальшивых купюрах 25-рублевого достоинства вместо «ходячею монетой» оказалось написано – «холячею». Но ведь подавляющее большинство населения России было неграмотным…
Кроме русских ассигнаций Бонапарт печатал также поддельные фунты стерлингов, австрийскую, прусскую валюту. Правда, и сам был жертвой подобной же аферы: французские эмигранты-роялисты в Англии и Швейцарии гнали миллионы поддельных французских банкнот, причем британское правительство закрывало на это глаза.
К чести России, она подобными делами не занималась.
Печатание фальшивок продолжалось уже и во время похода в Россию. Например, при Березине в руки казаков попала карета Наполеона, где среди бумаг нашли гравировальные доски для печатания русских сторублевок.
Фальшивыми русскими ассигнациями Наполеон в Москве выплачивал жалование даже своим офицерам и солдатам. Те были не слишком довольны…
“Фальшивые ассигнации и нефальшивые наполняли Москву. Для французов, собиравших добычу, нужно было только золото. Не только фальшивые ассигнации, которые Наполеон так милостиво раздавал несчастным, не имели цены, но серебро отдавалось ниже своей стоимости за золото”, – писал Лев Толстой в романе “Война и мир”.
По утверждению участника войны 1812 года, генерала Липранди, в начале накануне войны на российский рынок было вброшено подделок на 25 миллионов. В составе двигавшихся к Москве обозов наполеоновской армии шли 34 фургона «наполеоновок», которыми французские интенданты расплачивались за фураж.
Michaela Stejskalova / Shutterstock.com
Когда в 1814 году российская армия возвращалась из Европы, армейские интенданты произвели тщательную ревизию всех полковых касс. И оказалось, что из 1,5 миллионов рублей более 300 тысяч оказались поддельными.
Каковы бы ни были истинные масштабы вброса Наполеоном фальшивых денег, эта экономическая диверсия ударила по и без того больной финансовой системе. С 1804 года Российская империя целое десятилетие вела непрерывные войны: с Персией (1804-1813), с Турцией (1806-1812), Швецией (1808-1809) и Францией. Компенсировались военные расходы обычным и по сей день методом: безостановочной работой печатного станка. Это сотни миллионов и без того не обеспеченных денег – реальная цена рубля была в разы ниже номинальной. А тут еще и подделки…
Но просто изъять их оказалось невозможным. Страна и так разорена. Не принимать от народа фальшивые деньги – лишь усугубить всеобщее разорение. Государственный банк вынужден был принимать фальшивые ассигнации как подлинные…
С последствиями работы как собственных печатных станков, так и вброса “наполеоновок” российское государство справилось лишь в результате реформ графа Канкрина, проведенных в 1839-43 годах. Но обретенная его стараниями стабильность финансовой системы продержалась недолго – до начала в 1853 году разорительной для страны Крымской войны.
