Орден Христа в Португалии

I

Португальский Орден Христа сегодня является одной из наиболее щедро раздаваемых наград и, как следствие, одной из наименее ценимых из-за легкости получения. В этом есть немалая вина португальского правительства, которое, потеряв алмазные шахты в Бразилии, не посчитало возможным пренебречь самой ничтожной прибылью, пренебречь даже теми небольшими доходами, какие приносит выдача орденских дипломов.

Надо надеяться, что в будущем ограничат столь щедрую раздачу ордена, который, бесспорно, сегодня является одним из самых древних и благородных, уступая только Мальтийскому. Но что действительно странно, так это то, что будучи одним из самых распространенных во Франции иностранных орденов, он в то же самое время остается наименее изученным с исторической точки зрения, хотя его история, безусловно, достойна самого тщательного исследования. Несмотря на то, что орден Христа не является французским по своему происхождению, он сделал немало для славы французского народа, в особенности для славы династии капетингов, к которым восходит и бургундская династия, представленная сегодня Брагансским домом. Правда, если мы говорим «представленная» то только потому, что отход от салического закона перевернул все правила порождения новых династий, и теперь принадлежность к династии определяется также по материнской линии. Действительно, сегодня королем Португалии является представитель дома Браганса, так же, как принц Уэльский — это представитель ганноверского дома. Фактически же оба они — Кобурги. Вместе с императором Бразилии угасла подлинная мужская линия рода капетингов Португалии, причем две последних ее ветви были внебрачными.

Орден Христа был только продолжением восстановленного в Португалии ордена Тамплиеров, и нельзя вести его историю, не упомянув ни слова об ордене, наследником которого он и является. В 1118 году девять рыцарей, отправившихся на поиски приключений в Святую землю, пришли к выводу о необходимости сопровождения больших торговых караванов, формировавшихся ради использования Суэцкого перешейка в коммерческих целях, поскольку после освобождения Святого Гроба Господня, а может быть еще и раньше, торговля стала главной целью грандиозных заморских экспедиций. Для аристократов XII столетия сопровождение торговых караванов было проявлением плебейских наклонностей, так как рыцари больше грабили торговцев, чем охраняли. Все эти рыцари были французами, говорят историки из Франции; но историки из Португалии настаивают, что один из них был некто Амальдо да Роха. Самым выдающимся по своему происхождению был Гуго де Пайен, из рода шампанских графов.

Эти девять рыцарей предстали перед Жермоном, патриархом Иерусалима, и все вместе связали себя клятвой посвятить свою жизнь богоугодным делам, дав обеты целомудрия и нищеты.

Так был образован орден одновременно и монашеский и военный, что было само по себе достаточно необычно, поскольку ничего подобного Запад ранее не знал; но в ту эпоху византийская империя была переполнена вооруженными монахами, которые, после мусульманских завоеваний, отстаивали каждый клочок земли. Другими словами, вторжения мусульман превратили большинство живших на границе греческих монахов в солдат, а их монастыри в крепости. Таким образом, именно грекам принадлежит честь основания этого ордена, и именно греческий патриарх дал ему устав, поскольку в Иерусалиме не было других патриархов, кроме избранного греками. Дело не только в том, что лишь спустя несколько лет папа Пий V основал в Иерусалиме латинский патриархат, имевший чисто символическое значение. Патриаршая кафедра, созданная первыми христианами, всегда была греческой, и иерусалимский патриархат — единственным прямым наследником апостолов. Хотя православная церковь и считается в Риме схизматической, однако признается одной из законно существующих христианских церквей.

Повсюду, где крестоносцам приходилось обустраиваться, они делали все возможное, чтобы найти общий язык и избежать недоразумений с греческим духовенством. Поэтому, например, на Кипре, где крестоносцы проживали уже с давних пор, латинские епископы не получили земельных владений, поскольку не распространяли свою юрисдикцию на местных жителей. Они обслуживали только латинские общины и получали жалование деньгами. Таким образом, присягая греческому патриарху, тамплиеры находились под его юрисдикцией, и принятый ими устав мог быть только греческим, и никаким другим, поскольку он должен был быть таким же, как у других византийских монахов-воинов.

Поэтому тамплиерский устав был своеобразным синтезом всех предшествующих традиций. По этой же причине именно в архивах Иерусалимской патриархии следует искать подлинные уставы исторического масонства, то есть того братства, которое строило здесь крепости и церкви, обороняя их затем от сарацин.

Орден тамплиеров, как и все другие ордена подобного типа, был создан, чтобы сражаться с сарацинами, сопровождать караваны и бороться с разбойниками.

Нередко случалось так, что монахи-воины из греков, не проходившие такого жесткого отбора, как тамплиеры, превращались в бандитов, вселявших ужас в жителей Византии. Похоже, тамплиерам нельзя предъявить подобного упрека, ибо они не только внушали ужас врагам, но весьма почитались своими вассалами, в частности, масонами, которые занимались строительством в различных военных и торговых центрах. Они покрыли всю Палестину своими сооружениями, грандиозные останки которых поражают взор путешественника и сегодня. Эти товарищества рабочих имели внутри ордена свое строго определенное место, как и капелланы; орден Храма был устроен подобно настоящему государству со всеми его тремя сословиями: духовенством, дворянством и третьим сословием. Все они сосуществовали в полном взаимопонимании и оказывали друг другу твердую поддержку вместо того, чтобы соперничать. Отсюда — умелое распределение богатств, которые поступали к тамплиерам отовсюду; это доказывает, что они пользовались большой популярностью.

К сожалению, именно эта популярность и привела орден к краху.

Название ордена происходит от дворца святой Елены, расположенного рядом с храмом Соломона, перестроенным халифом Омаром. Место, выделенное для дворца, принадлежало в прежние времена Иерусалимской патриархии, которая преподнесла его в подарок императору Фридриху, отцу императора Вильгельма, по поводу присоединения рыцарей тевтонского ордена к ордену тамплиеров.

Греческое происхождение ордена не было помехой для признания со стороны папы Гонория II, и его учреждение было признано законным в 1128 году собором в Труа. Во всех странах, где обустраивались крестоносцы, не могло быть и речи о схизме и расколе церквей; обе они относились друг к другу холодно, однако ни с той, ни с другой стороны не доходило до провозглашения анафемы. Только святой Бернар пересмотрел устав тамплиеров и снабдил их девизом и указав, какую одежду которую они должны носить. В ту эпоху это был весьма чувствительный вопрос, так как девиз всегда содержал в себе символ веры. Их одеянием было манто, или плащ из белой шерсти с греческим ярко-красным крестом на левом плече.

Они должны были являться на мессу три раза в неделю, исповедоваться три раза в год, покидать родину без мысли о возвращении, бороться без передышки с неверными, никогда не уклоняться от боя, каким бы ни было число противников, и никогда не требовать постоя и не предоставлять его.

Знамя было наполовину белым, наполовину черным, с ярко-красным крестом в центре. Их девиз был: NON NOBIS, DOMINE, SED NOMINI TUO DA GLORIAM (Не нам, не нам, но имени Твоему). Что касается их боевого клича, то он был таким же, как у французов простолюдинов — «Босеан»; от них же тамплиеры взяли и свое разделенное на две половины знамя, цвета которого — черный и белый — были ранее цветами галлов. «Босеан» — это был военный клич последователей Митры. Он происходит от древнегреческого bou kaine, что значит «убей быка».

Этот клич еще остается в употреблении во времена Рабле, который дал своему Гаргантюа также и цвета «босеана». С самого начала тамплиеры хотя и рекрутировались исключительно из знати, но посвящали себя освобождению низших.

Несмотря на единичные поражения, слава об их воинской доблести распространялась по всем городам Европы, и Филипп Август, уезжая в Палестину, поручил им охрану своих сокровищ и архивов королевства. В монастыре тамплиеров в Лондоне короли Англии обычно хранили свою казну.

К сожалению, такая превосходная дисциплина внутри ордена не смогла долго продержаться. Через тридцать лет после создания ордена тамплиеров тот же самый Святой Бернар уже осуждал их роскошь, честолюбие, жадность и гордость. Они воевали с королем Кипра и с герцогом Антиохии, они свергали с Иерусалимского трона Генриха II и опустошали Фракию и Грецию.

Наконец, их ссора с орденом Святого Иоанна зашла так далеко, что стены охраняемой этим последним церкви Святого Гроба Господня были усеяны стрелами. Все, что можно сказать в оправдание, так это то, что воины-монахи Византийской империи нередко поступали еще хуже.

Но в целом это были только преступления отдельных властолюбивых руководителей ордена, которые всегда случаются в любых человеческих объединениях, являются ли эти последние монашескими, военными или тайными сообществами, или одновременно теми, другими и третьими. Очевидно, что в средние века военно-монашеский, имевший повсюду богатые владения, куда входили представители элиты общества, непременно поддерживал обширную переписку и становился тем самым обладателем множества политических и иных секретов. Благодаря этому орден тамплиеров стал быстро превращаться в секретное общество, поскольку любая организация, имеющая разветвленную сеть филиалов и отделений, всегда заканчивает тем, что становится хранительницей секрета. Говорят о государственных секретах; но такие же секреты имелись и у тамплиеров, доминиканцев, иезуитов. Ватикан является хранилищем всех секретов человечества. Масонство также обладает вышедшими из употребления научными тайнами, которые перешли к нему по наследству от дохристианских орденов и движений. К ним следует добавить и все исторические секреты, накопившиеся в течение веков. Те из них, которые передаются устно, остаются неизвестны посторонним; там же, где имеются какие-либо документы, остается полагаться на скромность и умение хранить тайну тех, кто способен их разгадать.

Тамплиеры оставили после себя большое количество зашифрованных документов, из числа которых папы и короли уничтожили столько, сколько смогли.

Однако этих документов все же остается достаточно, чтобы понять, что их религиозные секреты не имели большого значения; что касается их политических секретов, то они фигурируют на знамени тамплиеров; они были поборниками «босеана», то есть продолжателями дела друидов, которые после крушения римской империи обратились к кельто-ионийской знати, часто возглавлявшей племена франков, готов и бургундцев, чтобы справиться с наступившим хаосом. Но эта знать состояла в союзе с галльскими рыцарями с целью угнетения населения галло-римских городов, состоявшего из «детей дуба» и квиритов, их младшей ветви.

Речь идет о более чем двадцативековой войне между дорийцами, последователями Митры, и поклонниками богини, которую римляне называли Ино или Белона. То, что известно об инициации тамплиеров, не оставляет сомнений насчет ее связи с культом Митры; не стоит останавливаться на всех трюках, содержавшихся в ней, чтобы еще больше в нем запутаться, или для того, чтобы, как говорят сегодня, эпатировать публику. Только один из всех ритуалов тамплиеров обладал подлинной исторической ценностью: это был удар мечом, который рыцарь, посвящавший в орден, наносил по плечу проходящего инициацию; этот ритуал, как будет показано, был заимствован из церемоний культа Митры. «Cum initiatur in spelaeo in castris, vero tenebrarum interposito gladio, sibi oblatam coronam quasi mimum martyrii de hinc capiti suo accommodatam, monetur obvia manu a capite depellere, et in humerum si forte transferre gladium, dicens Mithram esse coronam suam» (Тертуллиан, De corona). «Посвящение в их вооруженные отряды проходит в мрачной пещере, словно для того, чтобы подражать страданиям их божества; один из них, водрузив корону на свою голову, приказывает всем остальным падать по его крику и подставлять плечо для удара мечом, говоря при этом, что явился Митра, увенчанный короной».

Кандидаты получали возможность выбора между короной и мечом и отклоняли корону, подставляя голову мечу, то есть отказывались от всех земных вожделений для того, чтобы посвятить себя исключительно борьбе и сражениям. Вот клятва, которую приносили в прошлом столетии иллюминаты, и можно утверждать, что эта клятва была одинаковой как для военных, так и для любых других орденов христианского происхождения: «Именем сыновей Креста, клянись разорвать все плотские связи, еще привязывающие тебя к отцу, матери, сестре, супруге, родителям, друзьям, к возлюбленной, к королям, к покровителям и благодетелям, к любому существу, которому ты обещал веру, послушание, благодарность и служение.

Назови место, где ты родился, чтобы возродиться в других сферах после того, как отречешься от этой зараженной земли, грязных отбросов неба.

С этого мгновения ты освобождаешься от клятв, принесенных ранее твоей родине и ее законам; клянись открывать новому повелителю, которого ты признал, все то, что увидишь или сделаешь, все, что узнаешь, прочитаешь, услышишь или разгадаешь, все, что найдешь, все, что тайно разведаешь, все, что не попадается прямо на глаза.

Избегай желания открыть кому-то другому все, что ты постигнешь, ибо гром небесный есть ничто иное, как кинжал, который настигнет тебя в любом месте, где бы ты ни был.

Именем Отца, и Сына и Святого Духа».

Такой была клятва всех христианских орденов. От клятв в современных религиозных течениях и сектах она отличались тем, что преданность, требующаяся от вновь обращенного, была основана на вере в существование иного и лучшего мира. Пантомима меча и короны переводилась поклонниками Митры греческой формулой AKAR АКЕ, «возвышаю низших». Меч, висящий на шее, «akh rach», сам по себе выражал идею обращения за помощью к игре слов, которую рыцарь, посвящавший в орден, переводил на язык простого народа, заставляя неофита дать клятву защищать вдов и сирот.

Иллюминаты, разумеется, сохранили эту традицию, потому что в залах, где проходили их церемонии инициации, всегда можно было обнаружить четыре таинственных буквы: ACRC. Таким образом, с нашей точки зрения, бессмысленно настаивать на мнимом идолопоклонстве тамплиеров; вряд ли кто-нибудь способен в это еще верить.

Они всего лишь унаследовали традицию культа Митры, перенесенного из Арля в Константинополь императором Константином без всякого протеста со стороны римских пап; поэтому этот культ спокойно просуществовал до XI столетия и пережил даже те времена, когда сжигали манихеев. Их мнимый идол Бафомет был просто серебряным истуканом в виде косматой и бородатой головы, которая наполнялась вином, потому что само слово «Бафомет» на древнегреческом означало «омовение мудростью». Тамплиеры были известны не только своей мудростью, но и своими обильными возлияниями, хотя и не обожествляли вино.

Они были христианами, настолько ортодоксальными, насколько это возможно, и особым почитанием у них пользовался младенец Иисус, олицетворявший собой тот же самый сакральный принцип, что и Митра, или Восток.

Аристократия кельто-ионийцев поклонялась Голубю, или Ио, что соответствует третьему лицу Троицы, или Святому Духу, который изображается в виде голубя во всех наших церквях. Поэтому они единственные обладали привилегией иметь на своих домах голубятни и флюгера, как знак своего происхождения, так как Святой Дух это и есть ветер. Известно, до какой степени кровожадным и жестоким был культ Митры, так как тавроболия, или принесение в жертву быка, предполагало убийство не менее тысячи этих животных; и в то же самое время божество этой секты мясников изображалось в виде совсем маленькой девочки или мальчика, символа слабости. Этот ребенок убивал гигантского быка, символ аристократии.

Когда же его изображали в виде животного, то это был агнец, который в Откровении святого Иоанна соответствует второму лицу Троицы; этот символ так же, как и голубь, встречается во всех наших церквях.

Итак, те, кто судил тамплиеров, знали, что нет никаких оснований упрекать их в идолопоклонстве, и они были таким же верными христианами, как и их преемники иезуиты, преданность которых христианскому вероучению никогда не ставилась под сомнение.

Кажется, их можно было бы скорее упрекнуть в обращении иноверцев в христианство, но поскольку их противники гибеллины не считали это ошибкой, то эти поступки не фигурировали среди выдвинутых против них обвинений.

Действительно, можно с определенностью утверждать, что султан Саладин был принят в орден тамплиеров, но следует при этом признать, что этот султан находился в совершенно особом положении, поскольку вел свое происхождение от рода царя Давида и Иосифа, супруга девы Марии, и его семья много веков владела в верховьях Тигра княжеством, древность которого была недавно подтверждена. Этот княжеский род восходил к некоему Карелу, имя которого означало «агнец божий». Их потомки известны на Востоке под именем евреев-караимов; они отвергают Талмуд и сегодня вообще не принадлежат к числу иудеев. Во времена крестовых походов они массами пополняли ряды западноевропейского дворянства; они же сыграли огромную роль в истории ислама под именем «Абенсеррахов». Саладин, при помощи тамплиеров, напрасно пытался примирить крест и полумесяц; может быть, в этом и заключается подлинная причина отказа от этих символов? Иезуиты не могли прямо принимать еретиков в члены своего ордена; но, чтобы объединить их под своим руководством, они сами присоединились к одному светскому ордену, где обеспечили преобладание своим подопечным. Англичане сегодня проводят ту же самую политику, принимая массами индийцев в свои масонские организации.

Повторим, что эти методы не привели к осуждению ни тамплиеров, ни иезуитов со стороны римской церкви. Руки последней к тому же были связаны двумя королями Франции, принадлежащими к партии гибеллинов, одинаково жадными до абсолютной власти, одинаково стремящимися низвести церковь до положения своего вассала. Ордена тамплиеров и иезуитов были упразднены по одной и той же причине; и тот и другой орден был основан, чтобы освободить плебс от гнета и притеснений со стороны военного сословия.

Авиньонские папы начали с упразднения ордена тамплиеров и закончили осуждением Жанны д’Арк, то был длительный период упадка папства, который увенчался бы окончательной дискредитацией католицизма, если бы папам не вернули Рим.

Такую же цель продолжает и сегодня преследовать гибеллинское масонство, отказывающееся предоставить верховному понтифику виллу в Леонине, не приводя в качестве довода ни одного патриотического аргумента из числа тех, которые выдвигаются с целью сохранить существование республики Сан-Марино.

II

В наши задачи, ограниченные рамками этого очерка, не входит намерение дать пространный рассказ об ордене тамплиеров; достаточно будет сказать, что его история тесно связана с созданием и развитием королевства Португалии.

Это королевство было основано Генрихом Бургундским, племянником Гуго Капета, искавшим приключений в Испании. Он появился на свет приблизительно в 1035 году и был внуком Роберта II. В 1072 он вступил с брак с дочерью Альфонса VI, короля Кастилии, который создал графство Порту на территории будущей Португалии, основав его на землях, отвоеванных им у мавров; это графство и стало колыбелью португальского королевства. Оно и в наши дни состоит из двух различных частей: собственно Португалии, заселенной галисийцами, происходящими от кельтов, и альгарвами древней Лузитании, население которой всегда было мавританским или пуническим; по этой причине они приняли ислам с энтузиазмом, и христиане Галисии отвоевали Лузитанию клочок за клочком. Эта война велась в первую очередь силами ордена тамплиеров, объединившегося с бургундской династией.

Орден Храма обосновался в Португалии с самого начала ее существования, и первым великим португальским магистром был Гибом Рикардо, выполнявший эти функции уже в 1126 году, то есть за два года до церковного собора в Труа, на котором был одобрен устав тамплиеров. Под руководством магистра Гуго Мартордо, в 1147 году, тамплиеры отличились при взятии Сантарена, который после этого был подарен им Афонсу Энрикешем. Они же сыграли не менее значительную роль при завоевании Лиссабона, уже в следующем году.

Наивысшего расцвета в Португалии орден достиг под руководством магистра Гуалдина Паиша. Этот рыцарь долгое время воевал в Палестине. В 1159 году король Альфонсо Энрике в качестве награды за победы в рыцарских турнирах подарил ордену замок Сера и земли около города Оливы, основанного на месте старого города, называвшегося Набанс. Церковь Святой Марии Ирийской в этом городе стала главной для всех тамплиеров Португалии.

На небольшом расстоянии от нее Гуалдин Паиш построил знаменитую крепость Томар, или Пальмиру. Закладная доска ее сохранилась и сегодня, со следующей надписью: «E.M.CLXVIII. Regnante Alphonso illustrissimo rege Portugalis, magister Gualdinus portugalensium militum Templi cum fratribus suis, primo die Marsii, coepit aedificare hoc castellum, nomine Thomar, Cfuod prefactus rex obtulit Deo et militibus Templi». «1198 год. В царствование прославленного короля Альфонса Португальского Гуалдин, магистр португальских рыцарей Ордена Храма, в марте месяце начал строить вместе со своими братьями этот замок, названный Томар, дарованный королем Богу и воинам Храма».

Эта надпись замечательна тем, что она датируется не от начала христианской эры, а от начала эры Цезаря, и такая датировка использовалась династией капетингов Португалии, которые были гибеллинами. Год 1198 эры Цезаря соответствовал году 1160 от рождения Иисуса Христа.

Это летоисчисление было не менее неприятным для пап, чем «тамплиерская ересь», хотя та наносила больше ущерба; гибеллины и альбигойцы — это одно и то же (gibelins = albigeois), а альбигойцы были непримиримыми врагами папства.

Альбигойцы были потомками Гебалов, пришедших из Гебела, или Библоса в Сирии. Вполне достоверным является тот факт, что катары и их ересь, вероятно, имеющая связь с ересью альбигойцев, на самом деле появились сначала на Среднем Востоке. Они поклонялись голубке, изображение которой еще носили на шее их потомки, вместо креста, как героини пьес Скриба. Император Константин, поклонник Митры, перенесший его культ в Константинополь, обратил их в христианство не воспринятое ими в полной мере. Благосклонные к любой власти, они приветствовали и вторжение мусульман, фаталистические доктрины которых были близки их собственным учениям, а позже они точно так же приветствовали кальвинизм, в котором нет ничего христианского, кроме названия.

Все военные сословия средневековой Европы были гибеллинскими. Капетинги также не были исключением, и именно поэтому бургундская династия привезла с собой в Португалию вместо христианского имперское летоисчисление, начинавшееся с правления Цезаря. Если тамплиеры его использовали, то все дело в том, что у них просто не было выбора.

Часовня Томарского замка, которая существует, весьма неплохо сохранившись, и в наши дни, несмотря на позднейшие пристройки, остается, как мы полагаем, единственным образцом религиозной архитектуры тамплиеров. По форме это восьмиугольная ротонда, скопированная с храма Омара в Иерусалиме, который служил эталоном для всех строений такого рода. В этой ротонде был один-единственный вход, с запада. Ее центр был занят внутренней колоннадой; не было ни алтаря, ни даже места, где бы его можно было расположить. Каждая из семи остальных граней восьмиугольника была посвящена одной из семи планет. Дверь находилась напротив Меркурия, или Гермеса, олицетворяющего мужское начало. Тамплиеры были заклятыми врагами ионийцев. Религиозные сооружения ионийцев, достаточно редкие на севере Франции, были сориентированы на восток как храм Омара в Иерусалиме; но чаще всего они были посвящены особому культу черных дев, фигурки которых, изготовленные из вишневого дерева, находят во многих гробницах романских церквей.

Они заменили изображение Венеры. На знамени босеана, которое принадлежало еще древней конфедерации галлов, белый цвет соответствовал расе коренных жителей, называвших себя сыновьями дуба, темный же цвет (синий, пурпурный или зеленый) обозначал расу ионийцев, прибывших из Азии. Первые жили в предместьях, вторые — в замках.

Папы, представлявшие города Римской империи, одевались в белое, за исключением нескольких случаев, когда они носили пурпурные одежды как символ вселенского понтификата. Отличительным цветом капетингов как представителей ионийской расы был фиолетовый.

Противников гибеллинов называли гвельфами, от немецкого слова wolf, волк. Называли их так потому, что они принадлежали к партии, символом которой была римская волчица.

Обычай отличать противоборствующие стороны по избранному ими цвету был широко распространенным в средние века; он существовал у мусульман, у Аббасидов и Омейядов, или черных и белых; он существовал в ту же самую эпоху и у французов, среди бургиньонов и арманьяков, соответственно, белых и красных; наконец, согласно этому принципу белая роза Йорка противопоставлялась красной розе Ланкастеров.

Как гвельфы не были ортодоксальными христианами, так и гибеллины не были еретиками, поскольку сам институт папства, оставшегося в Авиньоне, был учрежден гибеллинами, да и сам Людовик Святой также был гибеллин. Но следует признать, что число канонизированных гвельфов значительно превосходило число канонизированных гибеллинов, и что во Франции короли гибеллины были настоящим бедствием для своего королевства. Таким был Людовик XV, который, глубоко презирая свой титул короля Франции, доставшийся ему в соответствии с договором в Реймсе, в 1756 году выпустил в обращение золотые луидоры со следующей странной надписью: CHRIST REGN VINC IMPERATOR (Император победит царство Христа). Это была угроза нарушить договор о помазании, связывавший его с католической церковью. Папство вынуждено было уступить и согласиться с упразднением ордена иезуитов.

Филиппу Красивому была самой историей предоставлена возможность иметь дело с папой, тщеславным до безумия, папские злоупотребления оправдывали его собственные. Не менее, чем папа, тщеславный, король был однако еще более алчным, и согласился сесть на одну ступень ниже папы в Вьенском соборе, при условии, что папа согласится на роспуск ордена тамплиеров, после чего они вместе разделят доставшуюся им добычу. Так же они поступили и с золотом Тулузы. Филипп Красивый умер в возрасте сорока шести лет, вскоре в могилу сошел и его сообщник папа Климент V. Что касается Ангеррана де Мариньи, канцлера, прославившегося своим рвением в преследовании тамплиеров, то известно, что его повесили в Монфоконе на следующий год (1315).

По всей Европе тамплиеров отдавали под суд по приказу папы; но, вообще говоря, обвинения, выдвинутые против них, были признаны безосновательными.

Король Португалии Диниш I заявил, что тамплиеры, напротив, своей службой немало сделали для того, чтобы его королевство расширило свои границы и укрепилось. Однако, выполняя распоряжения понтифика, он приказал начать расследование, итоги которого оказались чрезвычайно благоприятны для португальских тамплиеров. Никаких доказательств нравственного разложения, ереси или идолопоклонства не было найдено. Следует признать, что их положение не было одинаковым во Франции и в других странах Европы, особенно там, где они без передышки воевали с маврами и у них не оставалось времени для того, чтобы предаваться роскоши и праздности, за что их осуждали в других местах. Это были суровые солдаты, всегда сражавшиеся, которых не интересовали ни ереси, ни идолопоклонство. Поэтому король Диниш не стал дожидаться, когда их перестанут преследовать, и после того, как орден был распущен решением Собора во Вьенне, в 1312 году, он удовлетворил их просьбу оставить им их одеяние и их резиденции, которые временно находились в его владении. Это вызвало раздражение папы, стремившегося распоряжаться имуществом ордена по своему усмотрению, отдавая то, что осталось, рыцарям Святого Иоанна Иерусалимского, как это было предусмотрено решением Собора.

Но король Диниш возражал против такой узурпации, основываясь на том, что в Португалии основная часть имущества тамплиеров была дарована им королем, при обязательном условии, что рыцари Храма будут защищать от мавров те земли, которые были завоеваны их руками. Теперь же, когда орден упразднен, это имущество по праву должно принадлежать короне.

Папа был намерен отдать замок и город Томар своему любимцу кардиналу Бертрану, но король наложил арест на несколько лет на все доходы от имущества тамплиеров, и предложил компромисс, который в конце концов и был принят. Таким образом, вместо уничтоженного ордена был создан другой, целью которого было продолжение дела тамплиеров в Португалии, то есть продолжение войны с маврами и расширение за счет этого границ королевства.

Этот новый орден должен был получить все наследство предыдущего и называться теперь «войско рыцарей Иисуса Христа». Это предложение было одобрено папой Иоанном XXII 14 марта 1319 года.

Новый орден, после его торжественного основания в мае 1320 года, возглавил его первый магистр — дон Жил Мартини. Для его резиденции была отведена крепость Кастро-Марин, которая находилась напротив берега Африки. Большая часть выживших тамплиеров перешла в новый орден, включая последнего тамплиерского магистра, дона Васко Фернандеса, которому был предоставлен пост командора Монтальвао. Те рыцари, которые по самым разным причинам не вступили в орден Христа, были удостоены почетных пенсий. Таким образом, не произошло никакого разрыва традиции, и орден Христа унаследовал все публичные обряды и все секреты своего знаменитого предшественника. Между прочим, вся Португалия была пропитана этими традициями; таким же способом позже они были полностью переданы ордену иезуитов, а также тем же самым рыцарям Христа, которые в конце прошлого XVIII столетия внезапно появились в Лионе.

Они были осуждены Людовиком XVI и оказались в тюрьме Тампль, в той же самой башне, из которой Жак Молэ был отправлен на костер. Эта месть готовилась в течение пяти столетий. Тем не менее, знаки отличия, которые король Диниш дал новому ордену, свидетельствуют о том, что он пытался сделать из него поборника доктрин гибеллинов, так как белый и черный плащ тамплиеров теперь уступил место полностью белому плащу рыцарей Христа, а белый цвет был любимым цветом партии лунопоклонников, и позднее кальвинисты также избрали этот цвет. Известный белый султан Генриха V, который Генрих V придавал такое значение, не был ни эмблемой капетингов, которые отдавали предпочтение фиолетовому цвету, ни эмблемой Франции, которая должна была бы быть цвета лазури; это была простая повязка гугенотов. Таким же образом Диниш упразднил «Босеан» тамплиеров и заменил их крест гвельфов на крест графов-альбигойцев из Тулузы, с полумесяцами на концах. Папа нисколько не протестовал против этих изменений. Суды же не занимались подобными делами, если в них не было открытой атаки на догмы христианства. Что же касается самого ордена, то он не придавал никакого особого значения тем эмблемам, которые навязал ему король, и мы увидим далее, что он так же, как и орден Храма, всегда оставался на стороне гвельфов.

Третья французская династия была то на стороне гвельфов, то на стороне гибеллинов, в зависимости от того, как складывалась ситуация в тот или иной момент. Чаще она оказывалась все же на стороне гвельфов, так как ее представителям приходилось опираться на жителей городов в своей борьбе против владельцев замков. Вместе с тем она склонялась в своих симпатиях к гибеллинам, или, другими словами, к абсолютной власти, и к тому моменту, когда эта династия пала перед лицом всей объединившейся против нее Европы, это были уже короли-гибеллины, открыто противостоящие партии гвельфов.

Людовик XV, пренебрегая древним Реймским договором, заменил на своих монетах старую надпись «REX Prancorum» надписью «Император». Бели бы Людовик XVI следовал советам Тюрго, то он бы вообще отменил коронацию с ее ограничениями абсолютной власти, чтобы установить авторитарный режим византийского типа.

Социальный и политический кризис, который неизбежно приводит любую монархию к выбору между властью абсолютной и властью ограниченной, разразился в Португалии гораздо быстрее, чем во Франции, потому что там бургундской династии досталась еще и завоеванная маврами часть территории Иберийского полуострова. Не являясь достаточно сильной, чтобы листик за листиком грызть иберийский артишок, и еще не открыв новый путь к Индии, эта династия не знала, как использовать в своих интересах военные ордена, которые ранее помогли создать само королевство Португалии; поэтому она считала их подобными и мечтала упразднить, вместе с народными свободами, ограничивавшими ее полномочия.

Поэтому, к середине XIV столетия история иберийского полуострова насчитывала уже трех принцев-гибеллинов, и третьего из них называли Педру Жестокий, или Педру Справедливый.

Этот последний португальский принц был сыном Афонсу IV, который приказал убить его знаменитую любовницу Инеш де Кастро. 6 лет спустя, когда тот поднялся на трон, он выкопал ее останки и заставлял своих придворных целовать ее руку.

Ее убийцы были пойманы и наказаны без всякого снисхождения. Она стала жертвой заговора гвельфов, на стороне которых оказался и орден Христа. Это был тот самый случай, благодаря которому образовалось тайное общество, взявшее себе девиз «Смерть Инеш» (Ines = Ino = Ione). Заметим, что общество с точно таким же названием было учреждено в XVIII столетии на юге Франции Мартинесом Паскуалли, о котором ниже мы еще скажем несколько слов.

Педру I, король Португалии, несмотря на свой прозвище Жестокий, был, тем не менее, выдающимся правителем, управлявшим своим королевством железной рукой, но умевшим быть справедливым.

Его преемник Фернанду был всего лишь злополучным задирой, бездумно ввязавшимся в войну против королей Кастилии, его соседей. Разбитый ими, он был вынужден отдать свою дочь Беатрису за Хуана I, короля Кастилии, и в брачном договоре было записано условие, что если у Фернанду не будет другого ребенка мужского пола, законного наследника, то корона Португалии будет передана Беатрисе.

Так после смерти Фернанду бургундская династия осталась представленной только двумя сыновьями Педру Жестокого и Инеш де Кастро, которые были объявлены отцом после смерти их матери законными наследниками, а также незаконнорожденным сыном по имени Жуан магистром Ависского военного ордена.

Первые двое, преследуемые регентшей Леонорой Телеш, имели неосторожность укрываться недалеко от владений короля Кастилии, который задержал их и бросил в тюрьму; магистр Жуан Ависский вообще не имел никакого права на трон. Но народ Португалии чувствовал, что если корона окажется на голове Беатрисы, жены короля Кастилии, то его независимости придет конец. Он восстал против регентши и водрузил корону на голову внебрачного сына Педру Жестокого.

Опираясь на мнение одного известного богослова, Хуана да Реграса, поставившего право народа на спасение выше всех доводов о справедливости и законности, объединенные Кортесы в Коимбре провозгласили Жуана Ависского королем Португалии. Таким образом был провозглашен суверенитет народа, который отныне становился фундаментом португальской монархии, и следует отметить особую роль в этих событиях людей, прошедших посвящение в ордене Христа, ордене, который спустя столетие появился во Франции благодаря Мартинесу Паскуалли и провозгласил народной суверенитет в нашей стране. Во всех церемониях, неразрывно связанных с коронацией, орден Христа, действительно, сыграл главную роль. Хотя его гроссмейстер был братом того же самого регента, орден все же встал на сторону Жуана Ависского.

Ситуация складывалась весьма критическая, так как король Кастилии вторгся в Португалию вместе с армией из тридцати шести тысяч воинов включая шесть тысяч рыцарей. Жуан смог выставить против него только шесть тысяч пехотинцев и полторы тысячи лошадей, три четверти из которых ему предоставил орден Христа.

В таких условиях, от которых можно было прийти в отчаяние, он начал сражение под Алжубаротте. Оно длилось едва ли полчаса. Кастильцы сразу же повернулись спиной и отправились прочь с поля сражения, оставив присоединившееся к ним португальское дворянство один на один с войсками Жуана, которые расправились с ним без капли сострадания. К тому времени кастильцы занимали почти все города королевства, включая Лиссабон. Они оставили их без боя, ведомые королем Кастилии.

Жуан де Авис приписал честь этой победы богине Виктории, которую он умолял о помощи до сражения, обещая на его месте построить великолепный монастырь, если она освободит Португалию от кастильцев.

Монастырь был построен. Это одно из чудес Португалии, которое в наши дни называется Баталоя; но иногда с удивлением замечают, что богине Виктории здесь было отведено скорее второстепенное место, и в монастыре нет даже ее статуи. Названная ее именем часовня, ничем не отличающаяся от других, оказалась в дальнем северном углу трансепта.

Но это еще не единственная странность этого великолепного памятника старины. План этой часовни представляет собой квадрат, прислоненный к постройкам в форме ключа, которые образуют церковь. Этот ключ складывается из двух букв — L и О — наложенных друг на друга. Собственно сама церковь обладает странной формой буквы L. Что же касается буквы О, которая оказывается как бы кольцом ключа, то на ее месте поднимается ротонда, отделенная от церкви вестибюлем и больше с ней никак не связанная. Ее план представляет собой точно такой же восьмиугольник, что и ротонда тамплиеров в Томаре.

Одним словом, это уменьшенная копия знаменитой мечети Омара, построенной на месте храма в Иерусалиме. План этой мечети, как и план синагог, представляет собой кольцо Соломона, образующее своими гранями семь дней недели, самое почетное место среди которых находится напротив входа и посвящено Меркурию, мужскому начала, соответствующему Элохим и самому Соломону.

Место, предоставленное под это необычайно роскошное и красивое сооружение, достаточно ясно говорит о том, что ротонда была посвящена не богине Виктории, а Гермесу Элохиму Соломону, который и оказывается триумфатором в битве под Алжубаротте. Действительно, ключ (cle) символизирует собой Португалию, древнее название которой было Кале (Cale). Две буквы OL означают на еврейском «одержать победу». Остальное угадывается без труда и переводится следующим образом: «Португалия завоевала победу благодаря соглашению с обладателями кольца Соломона».

Итак, обладатели кольца Соломона имели в своем распоряжении непобедимую кавалерию и в тот момент были не только хозяевами Испании и Португалии, но и самой могущественной силой в распоряжении папы Урбана VI.

Таким образом, именно евреи договорились с папами о сохранении королевства Португалии, уже почти уничтоженного Кастилией; но это было сделано при обязательном условии, что новая династия откажется от вальденских и гиббелинских традиции. Поэтому в своей эпитафии, являющейся подлинным завещанием, король Хуан заявил, что в будущем короли Португалии не будут больше пользоваться юлианским календарем, начинающим летоисчисление от первых лет правления Цезаря, и вместо него перейдут на христианское летоисчисление.

Это единственное известное публичное условие тайного договора; однако существовало и другое условие, гораздо более важное и оказывающее большую честь как евреям, так и папе Урбану.

Существование королевства Португалии разрушало единство Иберийского полуострова, и это разделение было бы совершенно невыгодно христианству, если бы здесь не было особого замысла. Маврам в Испании принадлежало лишь несколько городов, которые они были не в состоянии долго удерживать. Португалии, то есть ордену Христа, завершившему дело тамплиеров, уже было нечего здесь делать, но лавки евреев были разбросаны по всей Азии, вплоть до Китая, где они обосновались еще с 136 года нашей эры, после гонений императора Адриана. Они должны были предоставить ордену Христа все необходимые сведения для того, чтобы тот смог обогнуть Африку и нанести удар по мусульманскому миру с другой стороны, через Красное море и Индийский океан.

Таким образом, миссия португальцев заключалась не в том, чтобы закрепиться в Испании. Согласно замыслу папы им должны были бы принадлежать все победы над иноверцами в Африке и Азии.

III

Этот грандиозный план, исполнение которого принесло славу небольшой, но в то же время героической нации, не мог быть реализовал без денежных кредитов со стороны евреев. Таким образом, именно благодаря евреям христианство одержало окончательную победу над исламом, поскольку, обогнув мыс Доброй Надежды, португальцы разрушили монополию торгового пути через Суэцкий перешеек, а вместе с тем и подорвали позиции исламского мира в целом. Португальцы начали вытеснять мусульман в Индии; французы и англичане завершили этот процесс. Кроме того, были открыты новые земли в Австралии и Америке, и через столетие численность латинской и англо-норманской рас удвоилось. Сегодня христианский мир настолько обогнал исламскую цивилизацию, что та вряд ли когда уже сможет его догнать.

Таковы были прямые, почти непосредственные результаты сражения под Алжубаротте, которое не в меньшей степени было великой победой гвельфов над гибеллинами, тайными союзниками ислама.

Что же касается Жуана де Ависа, который сменил свое прозвище Бастарда (внебрачного сына) и стал Жуаном Великим, то он вполне успешно справился с возложенной на него миссией, так как не только заменил юлианское летоисчисление на христианское, но и ограничил чрезмерные привилегии дворянства, а также способствовал расцвету торговли через посредничество евреев. Их доля в этой торговле, оказавшаяся весьма умеренной, не увеличивается и в наши дни.

Хотя в ту эпоху в Португалии финансовые возможности евреев были весьма велики, прямо об этих деньгах не упоминается ни в хронике короля Жуана, ни в хрониках двух его сыновей, Эдуардо и Альфонсо. На союз, заключенный между королем и евреями, указывают лишь тайные легенды, но он был продолжен его преемниками, которые поставили ротонду Соломона в монастыре богини Виктории.

Жуан Великий имел прекрасную возможность встать у истоков новой королевской династии, и все его наследники были такими же умными и храбрыми, как и он сам. Несколько лет спустя они захватили земли Сеуты в Африке, которые мусульмане уже так и не смогли отвоевать. Этими завоеваниями прославился знаменитый инфант дон Энрике, гроссмейстер ордена Христа, деятельности которого он должен был придать совершенно новое направление.

После того, как орден Святого Иоанна, созданный, как и орден тамплиеров, для сопровождения и охраны сухопутных торговых караванов, был изгнан из Палестины турками, он был вынужден искать прибежища на островах Кипра и Родоса и вести непрекращающуюся борьбу уже теперь не на земле, а на море. Судьба ордена Христа складывалась более счастливо, поскольку ему удалось изгнать мавров из Португалии; однако и он должен был также теперь перейти на море, чтобы сражаться с маврами уже здесь.

Дон Энрике был избран королем Кипра, и королевская символика осталась на его могиле, которую и сегодня еще можно увидеть в церкви монастыря Виктории. Здесь же можно прочитать и его девиз, записанный на французском: «Талант к добрым делам»; однако королевской короне он предпочел руководство орденом Христа, в котором он создал первую школу навигации, настолько знаменитую, что в ней проходили обучение мореплаватели со всех стран Европы. Он не желал, однако, давать обеты, которые ложились бы тяжким грузом на плечи всего ордена, и поэтому выполнял функции гроссмейстера, не нося сам этот титул; но хотя он и был свободен от любых уз, он жил, тем не менее, в бедности и целомудрии, добровольно соблюдая клятву рыцарей, в своем пристанище, расположенном на высоком мысе Сагреш, где он занимался математикой, космографией и навигацией. Рядом находились судостроительные верфи и астрономическая обсерватория, в которых он собрал вместе всех выдающихся ученых своего времени, специалистов в самых разных областях знания. Это была та знаменитая школа, из которой вышли все великие мореплаватели, прославившиеся в конце XV столетия своими открытиями сразу в двух океанах — Индийском и Атлантическом. Все эти грандиозные предприятия, вместе взятые, представляют собой героическую эпопею, только часть которой нашла свое художественное отражение в произведениях португальского поэта Камоэнса. В пределах этого небольшого очерка нет возможности их даже просто перечислить. Достаточно будет сказать, что большая часть смелых мореплавателей, вставших во главе бороздивших океаны судов, принадлежала к рыцарям ордена Христа, и именно его знамена развевались на мачтах этих кораблей.

Инфанту дону Энрике приписывают также изобретение планисферы. Что не менее удивительно, так это то, что он к ротонде в Томаре сделал пристройку в форме ключа, точно такую же, как и в монастыре Виктории. Это странное повторение убедительно показывает, что он, как и его отец, обращался за помощью к поданным царя Соломона, и без этой помощи были бы, вероятно, просто невозможны те открытия и заморские завоевания, в которых дону Энрике досталась роль не столько автора, сколько вдохновителя и организатора. В те времена евреи были единственным народом, который располагал точными географическими знаниями о дальневосточной Азии и о далеких землях Африки.

Ко всему прочему дон Энрике имел такого сотрудника, как его брат дон Педру, о самых первых научных исследованиях которого рассказывается в хронике их отца.

Уже тогда дон Педру начал часто бывать в Великой турецкой империи, а также у султана Вавилона и в Египте, посещая, конечно же, и Гроб Господень. Иными словами, он досконально исследовал соседние с Суэцким перешейком области и собрал для своего брата все карты и другие документы, которые он смог достать при помощи еврейских банкиров благодаря тому, что был предусмотрительно снабжен многочисленными доверительными письмами в адрес этих последних. Хроника сообщает, что он получил блестящий прием и у тех мусульманских князей, против которых готовился заговор. С этой целью он отправился к папе Мартину V, чтобы заручиться поддержкой в выполнении одной чрезвычайно важной миссии. Он попросил у него буллу, на основании которой короли Португалии должны были короноваться точно так же, как и короли Франции и Арагона. Этим чрезвычайно важным для Рима актом бургундская династия отказывалась от доктрин гибеллинов с тем, чтобы стать одним из самых энергичных сообщников партии гвельфов. Такой была цена победы под Алжубаротте.

Из Италии он поехал в Германию и Венгрию, затем в Дакию, князья которой вели свое происхождение от Капетингов Португалии. Он помог императору Сигизмунду в его борьбе против турок и венецианцев, и тот подарил ему отвоеванные области возле самой границы с турецкой империей. Но дон Педру предпочел отправиться в Англию, которую он очень хотел увидеть, потому что его мать была принцессой Ланкастера; поэтому он говорил на английском как будто родился в Лондоне.

Предполагал ли он увидеть и Францию, из которой некогда вышли его предки? В любом случае у него не было на это времени, так как он был срочно вызван своим отцом, который вел тогда войну с Арагоном и испытывал острую потребность в его помощи.

Только его племянник, король Афонсу, сумел через несколько лет навестить короля Людовика XI и герцога Бургундии Карла Смелого. Что касается этой поездки, не стоит усматривать в ней попытку сделать какой-либо намек на происхождение от капетингов короля Португалии, который к тому же был весьма неприятно удивлен мещанской неряшливостью и распущенностью короля Людовика XI. Он приехал предложить королю Франции одно соглашение, от которого тот отказался, чтобы развязать руки герцогу Бургундии; но было и еще одно соглашение, которое они заключили: это был тайный союз с людьми Соломона и Ватиканом. Известно, что после папы Мартина V евреям в такой же степени покровительствовал и Сикст IV.

Среди вопросов, которые дон Педру обсуждал во время всех этих длительных странствий, был, вероятно, и вопрос о книгопечатании, так как сегодня уже доказано, что первые типографские опыты проводились в Тулузе, а среди первых печатников был и португалец. Евреи, проживавшие в Китае, должны были сообщить своим соплеменникам на Западе об этом давно уже там известном изобретении, но использовать его, избежав обвинения в колдовстве, было для них невозможно.

Вернемся к ордену Христа, который к тому времени приобрел такое важное значение, что его гроссмейстеры после смерти инфанта дона Энрике назначались помощниками короля. Под руководством Мануэля Великолепного орден поднялся на еще более высокую ступень славы и могущества. Сумел ли он сохранить свое влияние на преемника короля Афонсу Жуана III? Как бы то ни было, Жуан III ввел в Португалии ужасную испанскую инквизицию, самое гнусное орудие лицемерия и тирании гибеллинов, которые под предлогом борьбы за веру отдали весь мир под власть тайной камарильи. Существование инквизиции было несовместимо с таким мощным военным братством, каким был орден Христа. Сразу же после ее учреждения отважные рыцари ордена, меч которых завоевал для Португалии территорию, в тридцать или сорок раз превышающую изначальные размеры страны, были вызваны со всех концов света, чтобы договориться впредь проводить посвящение только на службе у алтаря, в стенах монастыря Томара.

Это позорное нововведение последовало сразу же за окончательным выше присоединением гроссмейстеров ордена к аппарату королевской власти, присоединением, право на которое предоставлялось королю Жуану III буллой папы Юлия III, объявлявшей и короля, и всех его наследников, включая женщин, гроссмейстерами сразу трех военных орденов Португалии. Кроме того, кресты ордена Христа теперь могли носить и миряне, которые таким образом становились просто почетными его членами, не связывавшими себя ни клятвой, ни какими-либо иными обязательствами. Самые обыкновенные жестяные кресты, предназначенные для мирян, сегодня не представляют никакой ценности даже для коллекционеров.

За этой кастрацией ордена Христа почти сразу же последовал настолько глубокий упадок самого португальского народа, что из него он уже никогда впоследствии не смог выбраться. Военные неудачи дона Себастьяна могут быть также связаны с ослаблением ордена Христа; он был разоружен, когда Филипп II захватил Португалию, уже после того, как в лице кардинала дона Энрике угасла вторая ветвь бургундской династии. Испанцы с пренебрежением отнеслись к ордену Христа и ни разу за все время своего господства не вмешивались в его дела, предоставив ему возможность самому деградировать все дальше и дальше. Поэтому при освобождении Португалии он не был ни на чьей стороне, хотя Жуан IV Браганский, происходивший от незаконнорожденных детей незаконнорожденного Жуана де Ависа, на своей коронации был одет как гроссмейстер ордена Христа. После этого об ордене Христа вообще не упоминается.

Как союзник гвельфской демократии он был заменен новым орденом, который взял его символику и его имя, а один из корифеев этого нового ордена, Молина, был выходцем из университета Коимбры.

В 1523 году Игнатий Лойола, после посещения святой земли в одеяниях нищенствующего монаха, вернулся в Европу и слушал лекции в колледжах Санта-Барбары и Монтегю, двух очагах демократии того времени. В 1540 году папа Павел III утвердил учреждение ордена, который возник под именем Общества Иисуса.

Этот орден унаследовал все традиции короля Диниша, включая пелагианство тамплиеров. Именно в этом ордене возобладала идея обращаться за помощью к мирянам как при исполнении службы, так и по всем религиозным вопросам вообще. Эта идея использовалась секретным обществом адонхирамитов, которое было основано в Испании в 1484 году и о развитии которого в более поздние времена почти ничего неизвестно. Согласно свидетельствам многих историков, это общество давно уже находилось под покровительством церкви, и вместе с иезуитами и евреями оно сыграло огромную роль в революции, которая возвела на трон Португалии герцога Браганского чуть ли не против его собственной воли. Это подтверждается хотя бы тем фактом, что девиз именно этого общества, а не ордена Христа, находился во главе списка обязательств, принятых на себя принцем, когда он поднимался на трон. На хрониках Жуана I, Эдуардо и Афонсу, опубликованных в 1647 году возглавлявшимися ими орденами, можно увидеть сияющее солнце и три гвоздя Лойолы.

Всего за одно столетие существования своего ордена иезуиты добились господствующего положения в религиозной жизни Португалии, которое затем будет в полной мере использоваться их знаменитыми миссиями в Китае. Благодаря своим широким взглядам они были готовы обратить в христианство кого угодно, а их община в Парагвае была размером с само это государство, которое, между прочим, не принадлежало их королю. Повсюду они находились в самом центре сопротивления третьего сословия все более и более разорительным капризам европейских монархов, и в результате настоящего заговора правителей они были изгнаны из Португалии маркизом Помбалом в 1760 году. Все правители Европы присоединились к этой проскрипции, за исключением России. Лишенные своих богатств, осужденных Римом, они не стали менее могущественными, особенно в Австрии, поскольку могущественная политическая партия, за спиной которой находился орден иезуитов, не могла быть уничтожена вместе с ним.

Именно тогда эта партия привлекла в ряды шотландского масонства более двадцати миллионов адептов, о которых говорят все хронисты конца прошлого столетия.

Его эмиссары появлялись везде, где только можно. Наиболее известными из них были Калиостро, Сен-Жермен и Мартинес Паскуалли. Этот последний остался самой загадочной личностью из всех, поскольку его настоящее имя так и не было раскрыто. Судя по языку, на котором он говорил, он был, вероятно, португальцем, или, что не менее вероятно, евреем, поскольку маркиз Помбал изгоняет евреев из Португалии вместе с иезуитами, защищавшими их так же, как до них это делали рыцари Христа.

Как бы то ни было, его имя не совпадало с его португальским девизом, и все, что известно о нем, сводится к тому, что он ввел в 1754 году новый ритуал в ложах Марселя, Тулузы и Бордо. В 1778 году он сел на судно, плывшее в Санто-Доминго, и умер в Порт-о-Пренс в 1799 году.

Его учеником был маркиз Сен-Мартен, личность которого совершенно лишена загадочности. Он воплотил идеи своего магистра, основав в 1782 году в Лионе в орден рыцарей Христа, Гроба Господня и храма Соломона, который, по всей видимости, был не чем иным, как филиалом Томара, еще продолжавшего существовать в ту эпоху.

Этому ордену и было присвоено название мартинистов, или французских иллюминатов. Было бы бесполезно изучать их доктрины, основанные в той или иной степени на Каббале, поскольку они были одинаковыми во всех тайных обществах в средние века. То, что действительно интересно, относится к его политической деятельности.

Так, например, точно известно, что иллюминаты Франции, гроссмейстером которых был герцог Брауншвейгский, родственник короля Англии, заключили союз с немецкими иллюминатами, колыбель которых, кажется, была в Мюнхене. На Генеральном конгрессе, проходившем в Вильмсбаде в 1782 году под председательством Фердинанда Брауншвейгского, было выдвинуто обвинение Людовику XVI и Густаву III.

В этом конгрессе Фердинанд участвовал в качестве гроссмейстера ордена Христа в Лионе. Это было, полагаем мы, последнее упоминание об этом ордене. Все, что от него осталось сегодня, — это монастырь Томар с его красивой ротондой Гуалдина Паиша, бывшей уже заброшенной к тому времени, когда ее варварски разрушили французы в 1811 году. Монашеский орден Христа был официально упразднен вместе со всеми другими орденами в 1832 году, и мы не верим, что среди всех существующих масонских сект найдется хотя бы одна, которая охраняла бы христианскую традицию так же решительно и смело, как это делал орден рыцарей Иисуса Христа. Сегодня ветер дует совсем в другом направлении. Тем не менее и профанам полезно знать, что все было далеко не всегда так, как сегодня. Именно в этом заключалась главная цель данного очерка.

Мы полагаем, что читатель позволит нам добавить некоторые сведения об окончании сотрудничества португальских евреев с орденом Христа с целью завоевания центральной Азии.

В 1560 году все завершилось ссорой португальских евреев, но не с орденом Христа, который отличался тогда слишком большой подозрительностью для того, чтобы с ним вообще можно было о чем-либо договариваться, а с орденом иезуитов, которые его к тому времени уже вытеснили. В это же время, помимо всего прочего, короли Португалии перестали что-либо изменять и достраивать в том самом странном соборе монастыря Виктории, который был в действительности храмом Соломона.

Позволим себе также предположить, что Рим, управляемый в то время иезуитами, обвинил португальских и испанских евреев в восстановлении варварского пиратства, которое, в той мере, в какой оно сохранилось, продолжало действительно оставаться в их руках; но он обвинял их главным образом в том, что они мешали деятельности иезуитских миссий в Азии и благоприятно относились к восстанию Лютера и Кальвина.

Разрыв произошел без лишнего шума; последствия его были не менее печальными и для католических миссий, так как в ту весьма отдаленную эпоху еврейским миссионерам удавалось проникать в мир буддизма и брахманизма и легко соединять с индийскими религиозными учениями догмы еврейской Каббалы. В основе этих учений находится одно и то же исходное представление, и все эти доктрины могут быть выражены одним словом — «нирвана», или «нигилизм», так как оба эти слова являются синонимами и переводятся на еврейский как «Айн», ничто.