По мере роста численности населения и увеличения масштабов его эксплуатации на земном шаре растет и его уязвимость к определенным заболеваниям.
Греческие корни эндемии, эпидемии и пандемии придают им патину научной точности, которая вводит в заблуждение. Использование и коннотации этих терминов радикально изменились с течением времени, и даже сегодня им не хватает четкого определения. В древнегреческом языке пандемия означала “отношение ко всем людям” в вульгарном смысле. Пандемическая музыка, например, была популярной музыкой, больше Бейонсе, чем Брамса. Это не было медицинским термином и никогда не стало народным словом для обозначения чумы, которой был лоймос, начиная с “Илиады“. Когда термин “пандемия” (или “пандемия”) был возрожден в ранней современной науке, он часто использовался как синоним эпидемии, но со смыслом , более близким к нынешнему значению слова “эндемик“, как болезнь, которая постоянно закрепляется в популяции, а не та, которая внезапно обрушивается на популяцию.
В 19 веке пандемия и эпидемия оставались синонимами. В 1828 издании своего словаря, Ной Вебстер определенными пандемии как инцидент на весь народ; эпидемии; пандемии заболевания.’ (В то же время, буква ‘К’ в ‘pandemick’ было потеряно, как правописание стало улажена, к разочарованию таких людей, как Эндрю Джексон, который хоть это чертовски убогий ум вправду не могу придумать как минимум два способа правильно пишется любое слово.’)
Формирующаяся парадигма
В конце 19-го века в центре внимания оказалось определение пандемиис ее теперь уже знакомыми коннотациями “внезапной” и “географически распространенной”. Считается, что прежде всего два заболевания обострили это различие: холера и грипп. Острые и очень заразные, они прокатывались по земному шару повторяющимися волнами, продолжая расширять транспортные сети. Формирующаяся парадигма микробной теории облегчила понимание болезней как явлений, вызываемых специфическими, мобильными агентами. Европейский империализм породил области “медицинской географии” и “тропической медицины”, позволив представить болезни в планетарных терминах. В 1870-х и 1880-х годах слово “пандемия” использовалось более широко, а затем, как утверждали Дэвид Моренс, Грегори Фолкер и Энтони Фаучи в 2009 году, насильственное распространение пандемии гриппа 1889-92 годов привело к тому, что термин “вошел в общее употребление”. Ко времени гриппа 1918 года это слово стало “бытовым”.
Довольно забытая пандемия 1889-92 годов “стала полной неожиданностью; с 1847-8 годов не было никакой серьезной эпидемии”. В эпоху железных дорог и пароходов он мчался по всему миру с ошеломляющей скоростью. Считается, что он возник в Центральной Азии или России, но к концу декабря достиг Западной Европы и США. Пациенты страдали лихорадкой, ознобом, потливостью, недомоганием и интенсивными респираторными симптомами, прогрессирующими в некоторых случаях до пневмонии. Заболеваемость была высокой: по оценкам, половина Франции и почти половина Германии заразились этой болезнью. Смертность непропорционально снизилась среди пожилых людей. Первая волна пришла и быстро прошла, но новые волны болезни вернулись в следующие две зимы.
Возбудитель этой пандемии условно идентифицируется как грипп. Эта гипотеза основывается на современных клинических описаниях, а также на характере ее распространения и рецидива. Аргументы в пользу гриппа остаются сильными. Но стоит обратить внимание на предположение, сделанное группой генетиков более десяти лет назад, что пандемия 1889-92 годов представляет собой появление другого респираторного вируса: коронавируса человека OC43.
Это один из семи видов коронавируса семейства, который, как известно, заражает людей. Это двоюродный брат нынешнего бедствия, SARS-CoV-2. Инфекция OC43 вызывает простуду, и это один из самых распространенных респираторных патогенов на земном шаре. Это также очень современное существо.
Микробиологи используют инструмент, известный как “молекулярные часы”, для оценки времени эволюционных событий, используя частоту мутаций для измерения времени, необходимого для того, чтобы один штамм или вид отличался от другого. Такой анализ датирует появление OC43 примерно 1890 годом; пандемия 1889-92 годов, возможно, была дебютом этого нового коронавируса.
Неумолимый и недавний
Этот вездесущий патоген появился всего 130 лет назад, примерно в то время, когда слово “пандемия” вошло в обиход. Это подчеркивает, что история человеческих болезней-это история неустанной и недавней эволюции патогенов, вызванной нашим собственным быстрым и безжалостным изменением планетарной экологии.
Как римский историк, я потерял счет тому, как часто в последние месяцы я разочаровывал любознательных журналистов, надеясь на более сочные параллели с падением Рима. Но история инфекционных заболеваний предлагает не столько “параллели” или “поучительные примеры”, сколько перспективу, основанную на биологическом реализме и возможности углубить наше понимание всепроникающего и продолжающегося взаимодействия между социальным развитием человека и эволюцией патогенов.
Возьмем, к примеру, Антонинову чуму, поразившую Римскую империю во время правления Марка Аврелия. Древние тексты датируют его возникновение 166 годом нашей эры и утверждают, что он был рассеян по всей Империи армиями, вернувшимися из кампании в Парфии. Примечательно, что, хотя у греков и римлян не было медицинского эквивалента нашему слову пандемия
