Подпольные миллионеры. Кто куда, а я до лучших времён – в чулок и под матрас.
Внутренняя природа этого выдающегося человека удивительна и многообразна. Такие люди ставят перед собой единственную цель: быть на вершине славы. Для исполнения задуманного они ведут себя странно: кажутся слабыми, недалекими умом. Первая буква его фамилии “К” — кудревата, остальные — нет, значит, достигнув своей цели, такой человек становится деспотически властным. Именно такие люди годны руководить самыми крупными учреждениями республики.
Илья Ильф и Евгений Петров “Золотой телёнок”.
Пройдёт несколько десятилетий со дня первой публикации бессмертного творения Ильфа и Петрова и для многих станет очевидным тот факт, что “республикой” нашей на протяжении довольно длительного времени управляли “именно такие люди”. История знает множество примеров, когда люди знатные, именитые и в высшей степени состоятельные жили скромно и вели свой быт на тот известный манер, про который в народе принято говорить “силен смиреньем, богат нищетою”. Причем самой распространённой причиной этого являлись внутренние, психологические особенности миллионеров – жадность, стремление к накопительству, бережливость и так далее. В то же самое время существовали и продолжают существовать так называемые подпольные миллионеры – люди, которым приходится скрывать своё состояние в силу прямого запрета на обладание этим самым состоянием, содержащегося в законе.
Первым официально признанным советским миллионером стал Артём Тарасов (на фото). О состоянии Тарасова, разбогатевшего на кооперативном строительстве, граждане СССР узнали в 1989 году, когда он в эфире телепередачи “Взгляд” публично объявил себя миллионером. После этого были отец-основатель прославившейся биржи “Алиса” (ныне общественный деятель и фермер из лесной глубинки) Герман Стерлигов, упаковочный магнат Владимир Школьник, шоумен и продюсер Андрей Разин и многие другие. Всем им предшествовали тысячи безвестных миллионеров, ушедших в историю под общим названием “подпольщики”.
На сегодняшний день, согласно данным журнала “Forbes”, Россия по количеству миллиардеров прочно занимает второе призовое место. Не преуменьшая авторитетности уважаемого издания, стоит сказать, что Россия по числу миллионеров-миллиардеров никогда не отставала от прочего цивилизованного мира. Тем более в новейшее время, когда владельцы “фабрик, заводов, газет, пароходов” сменили свои вывески на владельцев международных нефтяных картелей, трансграничных газовых трубопроводов и алмазодобывающих концернов, имущественные доходы отечественных миллиардеров (читать – миллиардеров, зарабатывающих на территории самой ресурсоёмкой страны) и их удельный вес в мире выросли настолько, что первый десяток (а то и сотня) строчек в списках Форбса безусловно принадлежат не тем, кто там заявлен. Не в последнюю очередь данное обстоятельство тесно связано с такими явлениями жизни в России, как “подпольный бизнес”, “теневая экономика”, “толкачество”, “спекуляция”, “цеховщичество” и т.д., породившими на свет сотни и тысячи нелегальных советских миллионеров. Большинство из них перекочевало к нам из Советского Союза.
Несмотря на то, что сегодня понятие “советский миллионер” представляется чистой воды нонсенсом и историческим абсурдом, тем не менее, стоит признать, что миллионеры в Советском Союзе всё же существовали, причём в немалых количествах. Существовали в соответствии с тем же самым непреложным природным законом (в нарушение, правда, закона общегражданского), согласно которому жизнь есть везде, где есть хотя бы малая капля водной субстанции. Збигнев Бжезинский писал в своей книге “Государство” о том, что 90-е годы в России не свершились для предпринимателей как время первоначального накопления капитала. Капитал был накоплен ещё в Советском Союзе: “ Огромный капитал даже по меркам Соединённых Штатов осел в руках тысяч советских людей. В 90-е годы Россия уже ничего не производила, в то время произошёл лишь бандитский передел награбленной социалистической собственности”.
Можно сколько угодно долго рассуждать на тему о том, каким образом становятся миллионерами: честным или нечестным, правомерным или неправомерным, своими ли силами или же посредством кого-то. Можно долго спорить о том, существует ли вообще в природе такая категория лиц, про которых следует сказать: “да, действительно, они-то заработали деньги своим кропотливым трудом”. Наконец, можно практически бесконечно доказывать преступность каждого заработанного миллионного (миллиардного) состояния, или же отстаивать противоположную точку зрения. Но одно не вызывает сомнений: сквозь призму советского уголовного закона в СССР не должно было быть миллионеров. Несмотря на это и в нарушение всех норм публичного права, миллионеры в СССР были. Судите сами, какова природа этих миллионеров и их состояний.
Правда, как сейчас, так и тогда в теории существовало несколько относительно законных способов сделаться сверхбогатым человеком. Относительно законных потому, что именно их-то и использовали в целях легализации своих преступных доходов подпольщики. Вот эти способы:
1) Выиграть в моментальную лотерею. Это как сейчас. В Советском Союзе же граждане богатели в основном за счёт выигрышных билетов государственного займа. Розыгрыши представляли настоящий золотой Клондайк для желавших “отмыть” свои средства. Подпольщики и их агентурная сеть искали и подкарауливали у касс счастливых обладателей драгоценных билетов и выкупали их у последних. Суммы выкупа нередко могли превышать суммы выигрышей втрое, а то и вчетверо. Известен случай, когда в 1968 году некто В.П. Нестеров был задержан органами ОБХСС с денежной суммой в двадцать семь тысяч рублей, которой собирался расплатиться за билет с выигрышем в пять тысяч.
2) Найти клад – сундук или горшок битком набитый золотом и драгоценными камнями. Ситуация достаточно образно описана в мультипликационном фильме производства “Союзмульфильм” “Трое из Простоквашино” и кинокомедии Л. Гайдая “Бриллиантовая рука”. Данная схема была интересна подпольщикам тем, что в соответствии с советским гражданским законодательством человеку, нашедшему клад полагалось 25 процентов от суммы найденного. Поэтому, держатели золота и драгоценных камней, не видя других способов легализовать своё богатство, жертвовали 75 процентами, зарывая в землю свои богатства. И надо сказать, схема пользовалась большой популярностью. Так, например, житель города Горький Тарас Захарчик за пять лет (1968-1972) нашёл целых шесть кладов на общую сумму, превышающую полмиллиона советских рублей. Такие факты не могли не вызвать справедливой реакции у правоохранительных органов. Из милицейских сводок от 1976 года следовало, что всего за год по стране было зарегистрировано 172 случая обнаружения клада, из них подозрительных – 84.
Несомненно, ошибкой было бы считать феномен существования подпольных миллионеров продуктом исключительно отечественной истории. Проблемы с законом наблюдались у бизнесменов во все времена и за пределами нашей Родины. Однако именно для нашей страны явление подпольных миллионов и миллионеров явилось характерным, так как противоречие между законом и капиталом в условиях социалистической морали и общественного устройства предстало в самом чистом виде.
Первый руководитель и главный идейный вдохновитель советского государства Владимир Ленин даже на стадии претворения в жизнь принципов НЭПа в своём сочинении “О продовольственном налоге” писал:
“Спекулянт, мародер торговли, срыватель монополии – вот наш главный “внутренний” враг, враг экономических мероприятий Советской власти… Мы знаем, что миллионы щупальцев этой мелкобуржуазной гидры охватывают то здесь, то там отдельные прослойки рабочих, что спекуляция вместо государственной монополии врывается во все поры нашей общественно-экономической жизни….Со спекуляцией должно быть покончено”.
Дело в том, что в условиях либерального капитализма государственная власть может как содействовать капиталистическому развитию так и тормозить его. По своему усмотрению. В любом случае производственные отношения, основанные по большей части на принципах частной собственности и свободной конкуренции, способны развиваться сами по себе. С другой стороны имущественные отношения, основанные на плановых началах и принципах государственного вмешательства, просто не могут существовать без покровительства государства и его органов. Следуя этой логике, следует отметить, что качественно новая и первая в своём роде экономическая система, искусственно созданная в рамках одного государства должна была обеспечиваться отнюдь не естественным ходом хозяйственной жизни в стране, а исключительно силой властного подчинения. В нашем случае – реалиями политики диктатуры пролетариата.
Поэтому с точки зрения государства хорошим миллионером для целей социалистического строительства в то время мог считаться только миллионер подпольный, а ещё лучше – миллионер, находящийся в бессрочной отсидке с характерной формулировкой “имущество экспроприировано в доход государства”. И именно по этой же самой причине история капитала в Советском Союзе неразрывно связана с историей экономических преступлений.
Имущественное (материальное) расслоение советского общества было налицо даже без учёта числа “случайных миллионеров”. Лев Троцкий в своём труде “Преданная революция: Что такое СССР и куда он идёт?” отмечал: “Если пароход объявлен коллективной собственностью, но пассажиры по-прежнему растасованы между первым, вторым и третьим классами, то ясно, что различие в условиях существования будет иметь для пассажиров третьего класса неизмеримо большее значение, чем юридическая смена собственности. Наоборот, пассажиры первого класса будут, между кофе и сигарой, проповедовать ту мысль, что коллективная собственность – все, а удобная каюта – ничто. Вырастающие отсюда антагонизмы могут взорвать неустойчивый коллектив”.
Но, представляется, что основная причина материального неравенства и разношерстности коммунистического социума состояла вовсе не в легальных привилегиях представителей партийно-административного аппарата (служебные квартиры, автомобили, дачные участки, большие должностные оклады). Всё это мелочи. У Сталина, к примеру, после его смерти обнаружили на сберегательной книжке ни много, ни мало, но сумму смехотворную и неподобающую статусу “вождя” и “отца народов” – 31 тысячу рублей. Бесспорно это мелочи по сравнению с теми капиталами, которые таились в диспозициях статей Уголовного Кодекса РСФСР и многочисленных определениях декретов, постановлений, указаний ВЦИК, СНК и ОБХСС.
Фарцовщики, цеховики, валютные спекулянты, порнографы, толкачи, мешочники. Словом, подлинным капиталом на деле владел тот самый контингент, который со временем пришёл к пониманию той простой и немудрёной истины, что для того, чтобы стать миллионером, совсем необязательно много зарабатывать – достаточно зарабатывать больше чем все остальные и желательно нетрадиционными способами. Вообще, для России это характерно – нетрадиционное образование, нетрадиционная медицина, нетрадиционный путь развития, нетрадиционные заработки.
История подпольщиков в нашей стране началась с приходом к власти большевиков. Боясь реакции нового правительства, преуспевшие предприниматели, составившие основное крыло долевых пайщиков грабительской войны, поддержанной сторонниками Керенского, на время отошли от дел и удалились со сцены. Не дожидаясь закономерной в сложившейся ситуации национализации банков, они поспешно бросились за своими вкладами и в короткие сроки успели рассовать их по подвалам и схронам. Но торжество капитала над адептами “Капитала” продолжалось не долго. Вследствие финансовой реформации 1922-1924 годов, поменявшей кредитную систему и денежные знаки государства, миллионеров в республике значительно поубавилось. В их числе остались лишь немногие. Как хрестоматийный пример – делопроизводители ЗАГСов, предпочитавшие хранить свои капиталы исключительно в золоте и драгоценных камнях и преимущественно в мебельных гарнитурах производства мастера Гамбса.
Подобно этому, сразу же после того, как большевики объявили частный капитал вне закона и провели по всей стране массовую акцию по “экспроприации экспроприаторов” началась эпоха реанимации частного капитала. Экспроприация послужила своим первоочередным целям (национализация капитала) только отчасти. Во-первых, уже в те незапамятные времена люди умели утаивать и прятать. Во-вторых, сами новоиспечённые экспроприаторы не всегда были чисты на руку – в отряды борцов с частным капиталом вступали лица, питающие надежды нажиться на экспроприации. С лозунгом “грабь награбленное” и чрезвычайным мандатом, данным на эти цели советской властью, те повели себя как обыкновенные мародёры, набивая свои карманы и тайные закрома конфискованными драгоценностями. Эти драгоценности в дальнейшем не раз послужат делу спекуляции.
Как известно, перейти к чистой, рыночной торговле, то есть такой торговле, субъектами которой выступают государство, кооперативы, колхозы, предприятия и отдельные граждане, осуществляющие экономически значимые действия без опосредующего влияния спекулянтов, Советскому Союзу так и не удалось. Не удалось ему построить и эффективной административно-плановой модели экономики, сочетающей в себе преимущества оперативности, адекватного реагирования на запросы потребительского общества, нормативности и хозяйственного расчёта. И, несомненно, главной ошибкой советского руководство было то, что территориальное распределение благ по отношению к их промышленному производству оно рассматривало в качестве фактора вторичного порядка. Как результат, потребности народа в предметах первой необходимости, не говоря уже о роскоши, не могли быть удовлетворены. На этом фоне процветала спекуляция. Спекуляция, собственно и породила первых советских миллионеров. Перегибы плановой экономики были настолько чудовищны, что любой желающий мог озолотиться практически на чём угодно – начиная от душистого мыла в городах и заканчивая спичками в деревне.
Не случайно уголовное право Советского Союза ставило спекуляцию в число самых опасных экономических преступлений, посягающих на деятельность производственных предприятий, учреждений торговли и законные интересы покупателей. В Большой Советской Энциклопедии дано следующее определение: “Спекуляция состоит в скупке и перепродаже товаров и иных предметов с целью наживы. Для признания деяния спекуляцией не имеет значения, где и у кого куплен товар (в магазине или на рынке, у законного владельца или недобросовестного приобретателя), а также кому он продан: государственной или общественной организации, колхозу или отдельному лицу”.
Простой состав спекуляции наказывался лишением свободы на срок до 2 лет с конфискацией имущества или без таковой, либо исправительными работами на срок до 1 года, либо штрафом до 300 руб. Квалифицированные составы (группой лиц, в особо крупных размерах и т.д.) наказывались лишением свободы сроком до 7 лет с конфискацией. Нередко, компенсируя свои собственные промахи в деле распределения общественных благ, государство просто-напросто закрывало глаза на случаи спекуляции, ограничиваясь мелкими административными штрафами и общественным порицанием.
В конце 1935 года Иосиф Сталин провозгласил: “База спекуляции в нашей стране уничтожена, и если все же спекулянты у нас еще есть, то это можно объяснить только одним: недостаточной классовой бдительностью, либеральным отношением в отдельных звеньях советского аппарата к спекулянтам”. Однако Сталин лукавил. Будучи человеком неглупым и экономически подкованным, он прекрасно понимал, что спекуляция в стране останется ровно до тех пор, пока министерские спецы не научатся составлять грамотные планы (пятилетние) экономического развития и распределения общественных благ.
Забавно, но в стране, чьё правительство тратило миллиарды рублей для строительства промышленных гигантов, космодромов, городов-мегаполисов и, не скупясь, щедро одаривало страны третьего мира средствами из золотовалютного резерва, постоянно обращалась ещё целая масса свободных денежных средств для формирования многотысячной плеяды миллионеров.
Но одно дело – накопить (заработать, украсть, сохранить) миллион, совсем другое – пустить его в оборот. Вот здесь-то и вставала самая главная проблема. Капитал в СССР решительно никуда невозможно было пристроить: открыть своё собственное дело без угрозы быть осужденным с полной конфискацией всего имущества было нельзя, да и потратить его на предметы роскоши представлялось маловероятным ввиду фактического отсутствия последних на потребительском рынке.
Советская власть боролась с богатством и чрезмерной роскошью по мере сил, и, надо отдать должное коммунистической партократии, держала саму себя и многих других в “чёрном теле” достаточно долгое время. Стремление к накопительству и роскошному образу жизни осуждались морально, кроме того, различного рода ограничения вводились и на законотворческом уровне. Так, например, вводились косвенные налоги на:
– все изделия из золота, платины, жемчуга, алмазов, сапфиров, рубинов, изумрудов и александритов;
– кожаную мебель и мебель, обитую бархатом;
– заграничные гастрономические товары: сыры, пикули, сою, сардины, омаров;
– сигары, табак, папиросы, вина и ликеры заграничного производства, заграничную парфюмерию и косметику;
– художественные вещи из серебра, слоновой кости, яшмы и других ценных материалов, а также оригинальные изваяния и оригинальные картины, кроме произведений современных мастеров – граждан СССР.
Промышленные предприятия, производящие вышеперечисленные предметы роскоши, обязаны были оплачивать дополнительные особые патенты стоимостью в 50% от суммы патентного сбора, которому подлежало предприятие или промысел. Торговые предприятия, продающие предметы роскоши, а вместе с ними и все кофейни с ресторанами должны были оплачивать патенты стоимостью в процентах от местной, то есть основной цены патента для торговых предприятий III разряда: предприятия II и III разряда – 100%, предприятия IV разряда – 150%, предприятия V разряда -250%.
Роскоши в стране явно не хватало, а те, кто её производили незаметно ушли в тень и забвение. Поэтому в то время как социалистическое государство искало пути создания экономически эффективной связки “город-деревня”, предприимчивые люди искали пути организации связки “государственное предприятие – подполье”. Проще говоря, предприниматели решили скооперироваться с самим государством, создав, таким образом, коммерческий дуумвират, представляющий собой некоторое подобие производственного объединения, подчинённого сразу нескольким лицам. Так появились первые “цеховики”. Цеховиками в то время называли владельцев и организаторов нелегальных (подпольных) промышленных, текстильных и продовольственных производств, действующих в силу преступного сговора. Цеховики явились самой высшей ступенью формирования капитализма в социалистическом обществе.
Подобно тому, как любой хороший солдат мечтает стать генералом, а каждый уважающий себя охотник страстно желает знать, где сидит фазан, так и всякий подпольный миллионер втайне хочет перестать быть подпольным. Тут вам, если вспомнить слова классиков, и пресловутые “лакейская преданность, и оранжевые упоительно-дорогие кальсоны, и возможная поездка в Канны” и, естественно, полный карт-бланш действий. Для этого требовалось совсем немного – пошатнуть в умах масс государственные устои. Тем более, что представителям госаппарата, давно уже переставшим быть частью советского общества, самим уже порядком поднадоела вся эта борьба с капитализацией. С этой позиции акции по захоронению продовольственных товаров (от хлеба до красной и чёрной икры) на городских свалках, пустые полки магазинов, сухой закон и антиветеранское движение не представляются массовым умопомешательством.
Так, на общей волне демократизации середины 80-х миллионщики из подполья ринулись в “высшие эшелоны”. Теперь то, что ранее представлялось невозможным даже долларовым миллионерам, в мгновение ока представилось возможным исключительно долларовым миллионерам.
Литература:
1) Давыдов А.Ю. “Нелегальное снабжение российского населения и власть”.
2) Троцкий Л.Д. “Преданная революция: Что такое СССР и куда он идёт?”
3) Раззаков Ф.И. “Бандиты времён социализма”.
