Во все времена рождались абсолютные романтики. Знаменитая американская летчица 1930-х годов Амелия Эрхарт поставила несколько мировых рекордов в авиации потому, что была романтиком. Она посмела тягаться с мужчинами в эпоху, когда это было модно, посягнув на само небо: “Смелость – это цена, которую требует от человека жизнь в обмен на внутренний покой. Душа, не ведающая этого, обречена никогда не выпутаться из мелочей”. И Амелия бежала от мелочей как черт от ладана, но она была женщиной и “мелочи” оказались частью ее природы. Многочисленные книги и письма, оставленные Эрхарт, свидетельствуют о том, что самые невероятные мечты героини сбылись, а самые простые потребности женщины так и остались неудовлетворенными. Кто знает, может быть, Амелия Эрхарт искала смерти? Слишком уж безрассудно она себя вела. Как известно, кто ищет…
Первые протесты. Амелия Эрхарт появилась на свет 24 июля 1897 года в городе Атчисоне штата Канзас в богатом доме бабушки и дедушки Отисов. Здесь же двумя с половиной годами позднее родилась сестра Амелии – Мюриэль. Альфред Отис, преуспевающий судья, один из самых состоятельных граждан Канзаса, настоял на том, чтобы внучки первые годы своей жизни росли в его доме в “приличных” условиях: отец девочек Эдвин Эрхарт, жалкий адвокатишка с небольшим жалованьем, не оправдал надежд Отисов и не смог предоставить семье приличного содержания. Мезальянс родителей навсегда вызвал у Амелии Эрхарт недоверие к браку.
Амелия помнила скуку и роскошь золотисто-бежевой гостиной Отисов, прислугу в накрахмаленных передниках, свои собственные первые платья, шляпки, банты, оборки. Честно говоря, она с детства ненавидела все эти девчоночьи штучки. Дед научил ее стрелять из охотничьего ружья – вот это было по-настоящему здорово. В сарае Амелия азартно охотилась на крыс и издавала победный клич индейцев, если удавалось подстрелить добычу. Некоторые биографы пишут, что у Амелии рано проявились мальчишеские интересы, но это не совсем так: иногда она любила и нарядиться, и нацепить бабушкину шляпку, и поиграть в недотрогу-модницу. Что действительно рано проявилось в Амелии, так это презрение ко всему будничному. Жизненная рутина, состоящая из занятий в закрытой привилегированной школе, приготовления уроков, щебетанья с гостями и выходных прогулок, – вот этого она и вправду не терпела. В Айове, куда в 1908 году девочки наконец переехали к родителям, Амелии поначалу понравилось гораздо больше: здесь было разнообразнее, проще и веселее. Однажды отец взял старшую дочку с собой на городской праздник. И та, которой суждено было заболеть самолетами, впервые увидела аэроплан: “Нечто металлическое, обмотанное проволокой, совершенно неинтересное”.
До второй же ее встречи с аэропланами произойдут значимые события: расстанутся мать с отцом, и миссис Эрхарт, забрав дочерей, переедет в Чикаго. Здесь Амелия закончит школу. Высокомерие барышни из высшего общества, привитое бабушкой и дедушкой, покинет ее именно в этом городе, потому как Мели живет теперь относительно бедно, и они с сестрой одеваются так, что это вызывает тайные насмешки соучениц по школе. Кроме того, все вокруг знают, что у Амелии и Мюриэль отец алкоголик. Эдвин частенько приезжал навестить дочерей и разгуливал по городу навеселе, так что знакомые показывали на него пальцем. Все эти обстоятельства научили Амелию держаться независимо и уметь давать отпор: однажды она даже избила девчонку, посмевшую пренебрежительно высказаться об ее отце.
Мисс Эрхарт вымахала длинной, худой и гибкой как лиана, с длинной темно-русой косой ниже пояса и задорными глазами. Кем она будет? Неизвестно. Известно только, что замуж она не хочет. И не выйдет никогда: Амелия дала себе клятву никогда не зависеть от мужчины. Примера отца ей было достаточно.
После школы сестра Мюриэль уехала учиться в Канаду. Амелия последовала за ней и поступила в Торонто в военный госпиталь сестрой милосердия. Тогда Канада была втянута в Первую мировую войну. Здесь она воочию увидела ужасы военных будней: мужчины без рук, без ног, слепые, обожженные. Это пронзило девушку так, что она решила посвятить себя медицине и даже поступила в нью-йоркский Колумбийский университет на медицинский факультет, но продержалась там недолго.
Штопор на “канарейке”. 1920 год. Снова, как в детстве, Амелия на летном поле в Лос-Анджелесе, куда она переселилась к родителям, которые временно воссоединились. Будто угадав призвание дочери, отец опять привел ее к самолетам. Хотя на самом деле Эдвин взял 23-летнюю Амелию просто поглазеть на развлекательное воздушное шоу с авиатрюками. В те годы они как раз вошли в моду. И вот тут, пока она смотрела на пируэты неуклюжих маленьких аэропланов, что-то екнуло в ее сердце. На следующий день мисс Эрхарт пришла самостоятельно на крошечный аэродром на Уилшир-бульваре. За 10 долларов здесь можно было совершить десятиминутную прогулку на маленьком аэроплане с открытой кабиной, пилотируемом летчиком Фрэнком Хоуксом. Самолетик медленно взмыл над Лос-Анджелесом, и у Амелии от восторга перехватило дыхание. День стоял ясный, и пилот решил сделать дополнительный вираж над Тихим океаном. Хоукс, конечно же, и понятия не имел, что в этот момент переживала его спутница. Подъем, взлет, бурю, восторг! Это непередаваемо, невероятно. Она хочет летать сама. Она будет летать сама! Она заявила об этом Хоуксу, едва лишь они приземлились. Пилот засмеялся девушке в лицо. Та обозлилась и нагрубила ему. Однако Хоукс продолжал безнаказанно смеяться: в те годы американцы еще не культивировали политкорректность и сексизм не был в списке официальных преступлений. Ведь только недавно, в 1920 году, американские женщины добились права голосовать. Но не летать же! Однако Хоукс ошибался. Упрямая мисс Эрхарт навела справки о летных школах для женщин, в то время как отец и знакомые дружно подняли ее на смех, уверяя, что таковых нет и быть не может. Самолеты в 1920-х годах были еще в новинку, американцы начали активно развивать самолетостроение только в годы Первой мировой войны, когда в этом появилась военная и стратегическая необходимость. “Мирные” аэропланы в основном использовались на относительно небольшие расстояния в качестве “почтовых голубей”. Тем не менее выяснилось, что в США существует несколько летных школ, готовящих в основном военных авиаторов. Однако – что очень задело самолюбие Амелии – девушка оказалась вовсе не первой представительницей слабого пола, которой вздумалось тягаться с мужчинами в небе. Первой американкой, получившей пилотскую лицензию еще в 1911 году, была Харриет Квимби. Она поставила к тому же несколько рекордов: стала первой женщиной, совершившей ночной полет. Кроме того, в апреле 1912 года Харриет перелетела через Ла-Манш. Правда, за три года до нее это уже проделал мужчина – пилот Луи Блерио. Второй сертифицированной летчицей США стала Матильда Мойсан. Всего к этому времени в США насчитывалось менее ста женщин-пилотов.
Как бы то ни было, но Амелия в считанные дни сумела найти в Лос-Анджелесе летного инструктора – Аниту Снук. Она была тоже из “пионерок”: в частности, Снук первой из женщин получила диплом престижной американской школы авиации Кертиса. Снук работала инструктором неподалеку от Лос-Анджелеса на взлетном поле Киннер Филд – небольшом аэродроме, принадлежащем Берту Киннеру, который занимался производством маленьких бипланов. Он был непоколебимо уверен, что через несколько лет самолет будет у каждой американской семьи. Ошибся.
Амелия прибыла на аэродром Киннера, одетая несколько странно для цели своего визита, – в длинном шелковом шарфе и лайковых перчатках. Анита Снук в видавшем виды замасленном комбинезоне удивленно округлила глаза: что забыла здесь эта барышня? Неожиданно барышня попросилась в ученицы. Снук нуждалась в деньгах и назвала серьезную по тем временам сумму – 500 долларов за 12 часов учебы. У Эрхарт вовсе не было свободных денег, но она пообещала Аните заработать их. Амелия подвизалась в юридической конторе отца, в телефонной компании, в аптеке и в течение шести месяцев аккуратно оплачивала летные уроки. К своему 25-летию, в 1922 году, Эрхарт получила наследство от родственников – 2 тысячи долларов – и немедленно пустила их в дело: приобрела ярко-желтый одномоторный биплан Киннер Аэростар. Анита предупреждала Амелию, что делать этого не стоит: самолетик был слабый, с ненадежным двигателем, плохо управляемый и потому малоподходящий для начинающих. Однако Амелия проявила безрассудную настойчивость: впоследствии эта черта сослужит ей плохую службу. Свое приобретение Эрхарт назвала “Канарейка” – из-за цвета.
У Амелии Эрхарт отсутствовал страх – вот что сразу отметила Анита в своей ученице. Снук впоследствии писала, что это, скорее, нежелательное качество для авиатора. Страх необходим. Анита вспоминает первую аварию Амелии: во время взлета ученица не сумела достаточно быстро набрать высоту и нос аэроплана врезался прямо в эвкалиптовые деревья, в изобилии растущие в конце взлетной полосы. К счастью, летчицы только ушиблись. Слегка оправившись, Анита нашла взглядом свою ученицу: та сидела посреди обломков и… пудрила нос! Заметив остолбеневший взгляд Снук, Амелия невозмутимо пояснила: “Должны же мы прилично выглядеть, когда сюда сбегутся репортеры”. Поразительное хладнокровие! Репортеры же и вправду сбежались: в те годы самая незначительная самолетная авария становилась газетной сенсацией.
В своем первом в жизни интервью, данном летом 1922 года газете “Los Angeles Examiner”, Амелия Эрхарт с азартным блеском в глазах заявила, что “побьет в воздухе все мужские рекорды”. Ее учительница с сомнением качала головой: Эрхарт явно закручивала роман со славой, нежели с небом и самолетами. Лучше бы наоборот. По мнению Снук, Амелия пренебрегала теоретической стороной подготовки пилотов: она провела считанные часы в библиотеке за изучением книг по аэронавтике, самоуверенно полагая, что всему научится на практике. Рекорды кружили ей голову.
В октябре 1922 года Амелия Эрхарт установила рекорд высоты среди женщин, поднявшись на 4 200 м. Ликование победительницы было недолгим. Пару недель спустя другая такая же страстная рекордсменка, Рут Николс, повторила достижение Амелии. На вызов отвечают вызовом. Эрхарт попыталась подняться еще выше, хотя ее предупреждали: погода неподходящая. Амелия пренебрежительно махнула рукой и поднялась на своей “Канарейке” на уже взятую высоту 4 200 м. Поднялась, чтобы обнаружить то, что предсказывали метеорологи: сплошной туман и нулевую видимость. У начинающей летчицы отсутствовали навыки управления аэропланом в подобных условиях. Но Эрхарт не была бы Эрхарт… На несколько секунд Амелия подняла самолет еще выше – и тотчас вошла в намеренный штопор, чтобы справиться с ситуацией. Когда до земли оставалось менее тысячи метров, она начала выходить из штопора. Видно, Бог помогает смелым – Амелия в конце концов кое-как приземлилась.
16 мая 1923 года Амелия Эрхарт получила лицензию пилота от Международной федерации аэронавтики. Но жизнь вдруг оказала сопротивление ее мечтам. Отец снова запил, лишился работы, мать опять подала на развод. Амелии надо было искать заработок. Прозаичный заработок, чтобы семья могла сводить концы с концами. Ей обещали в Бостоне работу. Надо было продавать аэроплан. Со своей “Канарейкой” Эрхарт расставалась со слезами: обхаживала со всех сторон, гладила, шептала прощальные слова. “Канарейку” купил бывший военный пилот. Хвастаясь приобретением, он вздумал тут же покатать приятеля. На глазах Амелии “Канарейка” с двумя мужчинами на борту неуверенно и медленно поднялась в воздух и, не набрав и сотни футов, рухнула вниз, убив и пилота, и пассажира. Эрхарт истерически рыдала, прислонясь спиной к ангару. Много позже она напишет в письме мужу, что в ту секунду в глубине души угадала свою судьбу. Но это ее не остановило.
Багажом через Атлантику. Летом 1927 года в бостонском доме Амелии Эрхарт раздался телефонный звонок. “Мисс Эрхарт, с вами говорит издатель Джордж Палмер Путнэм, – представился приятный мужской баритон. – У меня есть для вас сенсационное предложение…” Амелия, конечно же, навострила уши. Она скучала в Бостоне, куда после окончательного разрыва родителей переселилась вместе с матерью и сестрой и уныло работала в качестве служащей по социальному страхованию. Спустя неделю после звонка Эрхарт переминалась с ноги на ногу в стильно обставленном нью-йоркском кабинете крупнейшего американского издателя Джорджа Путнэма из знаменитого издательского дома “G. P. Putnam`s Sons”. Мистер Путнэм оказался подтянутым мужчиной средних лет с суровым выражением лица и, как отметит впоследствии сама Амелия, “с заученным нью-йоркским обаянием”. Предложение Путнэма оказалось более чем сенсационным: побеседовав с Амелией пятнадцать минут о капризах нью-йоркской погоды и дамских зонтиках, Путнэм предложил ей стать первой женщиной, которая перелетит Атлантический океан!
…Авиация все больше входила в моду. Публика в Старом и Новом Свете жаждала сенсаций, связанных с воздушными кораблями, как некогда древние римляне жаждали кровавых зрелищ. Полеты были опасным и щекочущим нервы предприятием. Первый беспосадочный перелет через Атлантический океан американцы совершили еще в 1919 году по маршруту Нью-Йорк – Ньюфаундленд – Азорские острова – Португалия – Англия. 27 мая 1927 года – незадолго до встречи Джорджа с Амелией – мир следил за американцем Чарлзом Линдбергом, бывшим почтовым летчиком, совершившим первый в истории одиночный перелет через Атлантику по маршруту Нью-Йорк – Париж. После рекордного перелета Линдберга Джордж Путнэм принял самое активное участие в создании и рекламе книги летчика “Дух Сен-Луиса”. Барыш издательства был огромен. Вскоре на Путнэма вышла некая богатая американская аристократка, живущая в Лондоне, по имени Эми Гест с выгодным предложением. Активная феминистка, энтузиастка женской авиации, 55-летняя госпожа Гест приобрела трехмоторный Fokker F7, на котором намеревалась сама совершить перелет через Атлантику. Однако ее семья категорически восстала против таких безумных планов, и тогда она обратилась к Путнэму с тем, чтобы издатель нашел подходящую кандидатуру для неслыханного рекорда. Непременно женщину, непременно хорошенькую и фотогеничную. Гест обеспечит финансовую поддержку, а раскрутка будущей героини – дело Путнэма. Ничего этого Амелия Эрхарт тогда не знала. Опытный Путнэм вовремя подсунул Эрхарт статью из “Boston Globe”, в которой Амелию назвали “лучшим пилотом-женщиной США”. Журналист, бравший у Амелии интервью и ничего не смысливший в авиации, наградил девушку этим определением, скорее, для красного словца: это далеко не соответствовало действительности. Однако с этих пор к Амелии стали относиться именно так, главное – она сама без сомнения поверила в это. Но каково же было разочарование и обида Эрхарт, когда Путнэм заявил, что хотя официально именно Амелию назовут “командиром” экипажа, управлять самолетом будет не она, а нанятая Эми Гест команда из пилота и штурмана – Уилмера Штульца и Луи Гордона. Амелия заносчиво тряхнула короткой шевелюрой – она давно уже отрезала свои роскошные каштановые волосы – и открыла рот, чтобы с оскорбленным достоинством отказаться. В качестве багажа она не полетит! Это же чистейшее надувательство! “Это предоставит вам многие другие шансы, мисс Эрхарт, – не позволил ей возразить Путнэм. – Чтобы летать, нужны немалые деньги, не так ли?”
17 июня 1928 года экипаж из трех человек – Штульц, Гордон и Эрхарт – вылетели на “фоккере”, который назвали “Дружба”, с канадского Ньюфаундленда и через 20 часов 40 минут приземлились в Беррипорте в Уэльсе. Они преодолели расстояние в 3 219 км. Когда самолет коснулся земли, в баках оставалось горючего всего лишь на час полета. Амелия не притрагивалась к управлению самолетом и только наблюдала за действиями пилотов. С одной стороны, она искренне восхищалась этими людьми, с другой – злилась… она бы тоже справилась.
В Лондоне рекордсменов встречала гигантская толпа. Людское море волновалось и восторженно скандировало только одно имя – “Эрхарт! Эрхарт!” Штульц и Гордон скромно стояли в стороне, на них практически никто не обращал внимания. Амелия взволнованно пыталась объяснить репортерам, что она здесь ни при чем. Но ее возражения тоже почему-то никого не интересовали. Амелия Эрхарт – героиня. Первая женщина в истории, пересекшая воды Атлантики. К черту подробности. Сам президент Кулидж прислал мисс Эрхарт личные поздравления.
Джордж Путнэм держал ситуацию в своих умелых руках. Опытный бизнесмен, он понимал, что Амелия – это крупный капитал. Фотографии Эрхарт красовались на первых полосах всех газет страны, она дала сотни интервью. Путнэм приставил к девушке своего журналиста, и они вместе быстро написали книгу “20 часов 40 минут”, в один день ставшую бестселлером. Амелия начала регулярно сотрудничать с журналом “Cosmopolitan” в качестве автора. Джордж также организовал для Эрхарт поездки с лекциями по городам Америки, тоже весьма недурно окупавшиеся. Джордж любезно дал своей протеже несколько уроков хорошего тона: как одеваться, как улыбаться, как есть…
Отныне у Амелии не было ни секунды свободной: ее назначили ассистентом генерального менеджера Трансконтинентальных воздушных перевозок, у нее имелось специальное задание – привлекать женщин-пассажирок. В те годы женщины боялись самолетов отчаянно и, согласно статистике, лишь 2 процента американок отваживались сесть в это “самоубийственное приспособление” – самолет. Кроме того, Амелия стала президентом неформальной женской организации “99” (название дали по числу членов), целью которой была борьба за права женщин-пилотов.
Мистика единства с самолетом. Джордж Путнэм увлекся непредсказуемой и острой на язык Амелией всерьез. Почти все время они проводили вместе: Путнэм, как правило, сопровождал Эрхарт в ее лекционных турне. В то время Джордж был женат, но, как ни странно, его супруга Дороти Путнэм относилась к протеже мужа с большой приязнью, частенько ходила с ней за покупками, дарила всякие женские вещицы и поощряла дружбу с Джорджем. Амелия отвечала Дороти взаимной симпатией. Весьма примечательно, что первая книга Эрхарт “20 часов 40 минут” посвящена не кому-нибудь, а Дороти Путнэм! Недавно опубликовали дневники Дороти Путнэм, из которых стало ясно, что она не любила мужа, а к моменту появления Амелии у самой Дороти разворачивался роман на стороне. В 1929 году Путнэмы без особых проблем развелись, причем Дороти всячески настаивала, чтобы экс-супруг женился на “девочке” и опекал ее. Джордж несколько раз подступал к Амелии с предложением пожениться, но Эрхарт оставалась верна клятве, данной себе в юности, и отвечала насмешливым отказом. Путнэм старался втолковать несговорчивой барышне, что брак с ним – гарантия осуществления всех ее замыслов. Он вложит в нее деньги, он сделает из нее звезду мировой авиации, ее слава будет куда долговечнее славы, скажем, героинь кинематографа, которыми простодушная Амелия так восхищается.
7 февраля 1931 года Амелия все-таки вышла замуж за Джорджа Палмера Путнэма. Судя по ее дневникам и письмам, она сама точно не знает, почему пошла на это. Джордж, пожалуй, нравился ей. Их связывали общие интересы: авиация, спорт, книги. Создается впечатление, что 34-летняя Эрхарт устала от одиночества: у летчицы не оставалось времени на личную жизнь, а короткие романы, по большей части со знакомыми репортерами в разных городах, наскучили ей. Однако, даже приняв предложение издателя, Амелия поступила в типично эрхартовском духе: прислала жениху рукописный вариант их будущего брачного договора, в котором, в частности, оговаривалось, что она имеет право уйти безо всяких условий в ту самую секунду, как разлюбит супруга; что она станет одеваться по своему вкусу и он не смеет заставлять ее носить ненавистные юбки: она ходила, ходит и будет ходить в брюках; что супруг не имеет права вмешиваться в ее летные планы, препятствовать им и выдвигать любые запреты по этому поводу. Этот последний пункт договора был для Амелии самым главным. Совершенно серьезно Эрхарт подсунула декларацию жениху на подпись. Путнэм, кисло улыбаясь, постарался все свести в шутку.
В один прекрасный день Амелия, вызывающе глядя в глаза мужу, заявила, что летит одна через Атлантику. Решено. Точка. Возражения отменяются. Джорджу оставалось лишь препираться с Амелией из-за пустяков: например, он уговаривал ее “не дурить” и запастись кофе – в многочасовом перелете – у Линдберга, к примеру, он занял 33 часа – Амелии надо как-то поддерживать ясность сознания и, как минимум, не уснуть за штурвалом. Однако Эрхарт даже в пустяках оставалась верна своему упрямству: ни чая, ни кофе она не возьмет, так как не верит в их тонизирующий эффект; у Эрхарт имелся свой собственный оригинальный метод не спать – нюхательная соль: Амелия уверяла, что это всегда ей помогает. Кроме того, она собиралась захватить с собой в термосе собственноручно сваренный суп и несколько баночек томатного сока – вот, собственно, и вся ее нехитрая провизия.
Исторический вылет состоялся 20 мая 1932 года из Харбор-Грейс на Ньюфаундленде на специально оборудованном самолете “Локхид Вега”. По плану Эрхарт должна была приземлиться на Британских островах. Прощаясь с мужем, Амелия выглядела очень веселой: новый кожаный комбинезон сидел на ней ловко, а поверх был повязан щеголеватый шелковый шарф – фирменный знак летчицы. Джордж не уставал удивляться этой женщине: где волнение, где страх, где инстинкт самосохранения, наконец? Похоже, все это забыли положить ей в колыбель.
Об этом полете Амелия Эрхарт писала, что он прошел для нее как пять минут, хотя в пути оказалось много опасных неожиданностей: несколько раз резко изменялась погода, примерно в середине путешествия сломался высотомер, так что летчица не знала, на какой высоте она летит. Позднее Амелия обнаружила, что немного подтекает горючее. И все же она летела на одном дыхании. Это были мистическое чувство единства с самолетом и не покидающая летчицу уверенность, что все кончится хорошо. Под конец Амелия все-таки сбилась с курса и, сажая самолет, знала только одно: это не Британские острова. “Уф-ф-ф!” – радостно выкрикнула Амелия, когда шасси коснулось твердой поверхности. Взглянула на часы: полет длился ровно 15 часов 18 минут. Помимо того что Амелия стала первой женщиной, в одиночку пересекшей Атлантику, она также сделалась рекордсменкой самого длинного беспосадочного полета среди представительниц своего пола.
Медленно Амелия выбралась из самолета, и ее ослепило заснеженное поле. Пока она осматривалась вокруг, к ней приблизился бородатый человек: “Где я?” – спросила Эрхарт. “На галлехерском пастбище”, – последовал недоуменный ответ. “А сами-то вы откуда?” – полюбопытствовал бородач. “Из Америки”, – ответило странное чумазое существо непонятного пола в комбинезоне.
…После перелета через Атлантику Эрхарт превратилась в национальную героиню. Президент Гувер удостоил Амелию медали Национального географического общества, а американский конгресс наградил ее крестом “За летные заслуги” – до того ни одной представительнице слабого пола не выпадала подобная честь. Эрхарт провозгласили самой выдающейся женщиной года в США.
Амелия с Джорджем стали частыми гостями в Белом доме. Когда Гувера сменил Рузвельт, Амелия подружилась с женой президента – Элеонорой. Однажды Эрхарт даже прокатила на самолете первую леди страны. Очевидцы этой сцены рассказывают, что миссис Рузвельт вернулась белая как смерть, а Амелия заливисто смеялась: она позволила себе заложить “м-а-аленький виражик”.
Сыновья Путнэма Дэвид и Джордж обожали мачеху. Между прочим, Амелия несколько раз брала с собой Дэвида, когда рекламировала на самолете жевательную резинку. Джордж Путнэм-младший, с ее благословения, тоже заболел самолетами и впоследствии стал летчиком.
Казалось бы, можно почивать на лаврах. Слава, деньги, почет – все есть. Что еще? Собственно, Джордж Путнэм так и рассуждал. Путнэмы купили роскошный дом в испанском стиле в Пасадене, в Калифорнии. К услугам Амелии было все: бассейн, теннисные корты, бейсбольная площадка, высокопоставленные гости.
В августе 1932 на самолете “Локхид Вега” Эрхарт перелетела из Лос-Анджелеса в Нью-Джерси, установив мировой рекорд скорости – 19 часов 5 минут. Заодно она стала первой женщиной, перелетевшей с одного побережья Америки на другое. 11 января 1935 года Эрхарт вылетела из Гонолулу, Гавайи, и приземлилась в Окленде, Калифорния, одолев труднейший тихоокеанский маршрут, на котором погибли десятки летчиков. За этим последовали другие одиночные полеты: из Лос-Анджелеса в Мехико за 13 часов 23 минуты и из Мехико в Нью-Джерси за 14 часов 19 минут.
…Университет Пердью в штате Индиана пригласил Эрхарт занять у них место консультанта по профессиональной женской ориентации. Амелия согласилась. Поскольку мировая знаменитость Эрхарт оказала огромную честь университету, то богатый Пердью в ответ создал специальный фонд исследования аэронавтики. В июле 1936 года Эрхарт получила от пожелавших остаться анонимными спонсоров, членов фонда, 50 тысяч долларов на новый самолет “Локхид Электра 10Е”, который в конце 1930-х годов считался одной из самых продвинутых моделей авиалайнера.
В игре со смертью. 1 июня 1937 года в Майами выдался душным. На знаменитом флоридском аэродроме собралась огромная толпа народа. В центре внимания был готовящийся к взлету самолет с красными крыльями “Электра”. Амелия Эрхарт собиралась в полет вокруг света по самой длинной дистанции, то есть как можно ближе к линии экватора.
Рой репортеров с фотокамерами, суета, крики, последние интервью и напутствия. Джордж Путнэм смотрел на улыбающуюся жену, и в его глазах за стеклами очков отнюдь не читалась радость. Рядом стояли 24-летний сын Джорджа от первого брака – Дэвид и его беременная жена Нилла. Путнэм улучил момент и подошел к Амелии. “Мели, еще не поздно. Откажись от этой затеи. Я все устрою. Газеты напишут, что перед самым взлетом в самолете нашли неполадки”. Наверное, впервые за всю их жизнь Джордж смотрел умоляюще. Во всяком случае, так впоследствии вспоминал этот эпизод Дэвид Путнэм. Эрхарт ответила мужу с привычной насмешливостью: “Тебе процитировать наш брачный контракт?”
Эрхарт по сути была авианаркоманкой. Однажды она сама призналась мужу, что боится “покорить все высоты”. Что она станет делать тогда? Ее жизнь потеряет смысл. Собственно, женской жизни у Эрхарт никогда и не было: детей она не родила, к мужу была всего лишь привязана, не более. В самом деле, с Эрхарт случалось множество самых невероятных вещей, но такой простой вещи, как любовь, похоже, не было.
Вскоре после того, как в распоряжение Амелии была предоставлена новая “Электра”, в ее голове быстро созрела идея повторить подвиг американца Вайли Хардеманна Поста, совершившего в 1933 году первый в истории одиночный перелет вокруг света. Поначалу летчица твердила, что полетит одна и не нуждается в штурмане, однако, к счастью, хотя бы в этом ее удалось переубедить. Опытнейший пилот Пол Манц стал ее техническим консультантом. После долгих поисков остановились на двух лучших штурманах, которые согласились лететь вместе с Эрхарт – Гарри Мэннинге и Фреде Нунэне.
Было решено лететь с востока на запад, и посему 17 марта 1937 года Амелия и два ее штурмана вылетели из Окленда, Калифорния, в Гонолулу, Гавайи. Однако при попытке взлета из Гонолулу прямо на взлетной полосе случилось нечто непредвиденное: сломалось шасси, самолет плюхнулся на брюхо, от удара потек бензин и только чудом не случилось пожара. Краснокрылую “Электру” тогда пришлось отправить на несколько месяцев в ремонт. После этого происшествия Джордж Путнэм еще больше воспротивился путешествию, сочтя такое начало плохим предзнаменованием. Снова и снова он убеждал Амелию отменить полет или хотя бы отложить его на неопределенное время. Как бы не так. Едва “Электру” привели в исправное состояние, как Эрхарт немедленно вознамерилась продолжать авантюру. Все два месяца задержки она вместе со своими консультантами и штурманами занималась изучением сложных метеорологических условий по своему маршруту: в конце концов, пришли к выводу, что лететь лучше наоборот – с запада на восток.
Перед тем как залезть в кабину, высокий ловкий штурман Фред Нунэн крепко жмет Путнэму руку и не смотрит в глаза. Нунэн с Амелией летят вдвоем. Второй штурман Гарри Мэннинг по каким-то личным причинам лететь отказался. Дружный вздох гигантской толпы – и самолет с красными крыльями взмыл в воздух.
С каждой остановки Амелия посылала мужу письма и отправляла очерки о полете. Мир внимательно следил за каждым ее шагом. В течение месяца “Электра” без особых приключений и с регулярными остановками для дозаправки пролетела через Пуэрто-Рико, Венесуэлу, Бразилию, Сенегал, Мали, Судан, Эфиопию, Пакистан, Индию, Бирму, Таиланд, Индонезию, Австралию…
29 июня Эрхарт и Нунэн достигли острова Лаэ в Новой Гвинее. Отсюда Амелия написала мужу чрезвычайно встревоживший его текст: “Мне кажется, что у меня в запасе остался всего один удачный полет. Когда я завершу это путешествие, то, пожалуй, остановлюсь и больше не буду совершать таких длительных “трюкаческих” перелетов”. Значит, сама Амелия признавала, что пустилась в авантюру? В одном письме Джордж разобрал тщательно зачеркнутое – “в нашей игре со смертью…” Не слишком ли далеко зашла игра?
Остров Лаэ, по сообщениям Эрхарт, был одинокой, заброшенной точкой на краю света, удивительно, что здесь могли жить люди. Весь мир облетели фотографии Эрхарт и Нунэна из Лаэ. Последние фотографии. Амелия выглядит на них совершенно больной и изможденной: вдавленные круги под глазами, потухший взгляд. Ей через месяц должно было исполниться сорок, а она выглядела на все 50. У штурмана Нунэна вид тоже усталый и глаза обреченного человека. В некоторых биографиях Эрхарт утверждается, что во время кругосветного перелета у нее возник роман со штурманом. Якобы это наблюдали те, кто встречал и обслуживал экипаж на остановках. Поговаривали, что Нунэн вообще согласился лететь с Эрхарт потому, что давно был в нее влюблен. Опровергнуть или доказать эти утверждения теперь невозможно.
Эрхарт с Нунэном пролетели уже 22 тысячи миль. Впереди у них оставалось 7 тысяч миль пути. Однако следующий отрезок путешествия – от Лаэ к острову Хауленд – 2 556 миль – оказался, пожалуй, самым трудным. Хауленд был крошечным островком в Тихом океане, в полкилометра шириной и три с половиной длиной, и найти его среди бескрайних водных пространств являлось проблемой даже для самого опытного штурмана.
Ради того чтобы максимально увеличить запасы горючего, отказались от всего “лишнего” веса: отправили домой парашюты, резиновую лодку, оставили самый минимум еды и питья. Пока Эрхарт и Нунэн находились на Лаэ, уже стало ясно: погода самая неподходящая, шквальный ветер, да к тому же и не в том направлении. Инструкторы, связывающиеся с Эрхарт по радиосвязи из Сан-Франциско, предупреждали летчицу подождать с вылетом. Но Амелия ждать погоды не стала.
“Электра” покинула Лаэ 2 июля в 10 часов утра. В баках находилась 1 тысяча галлонов горючего, что должно было хватить приблизительно на 20 часов полета. Поскольку радиосвязь над Тихим океаном была очень слабой, американцы специально поставили около острова Хауленд катер береговой охраны “Итака” с радиопередатчиком, который должен был стать проводником для Эрхарт – иначе ей не найти остров. Разумеется, Нунэн владел техникой астрономической навигации по звездам и солнцу, кроме того, у них имелись специальные подробные карты, но этого в данном случае было недостаточно. Как только на “Итаке” получили сообщение, что Эрхарт вылетела с Лаэ, с ней попробовали немедленно связаться по радио. Однако Амелия не отвечала. Только через 12 часов ее голос возник в радиоэфире: “Облачно. Погода ухудшается… Лобовой ветер…” Через полтора часа снова услышали Эрхарт: “Я вызываю Итаку. Вызываю Итаку…” Но сигнал с самолета был настолько слабым, что разобрать дальнейшее не удалось. И снова – глухая тишина. Когда с момента вылета самолета прошло уже целых 18 часов, в эфир неожиданно ворвался прерывистый отчаянный вопль Эрхарт: “Вызываю Итаку. Вызываю Итаку. Мы где-то рядом, но не видим вас. Горючего осталось на тридцать минут…”
Услышав это сообщение, “Итака” немедленно послала на самолет несколько шифрованных радиосообщений, использовав азбуку Морзе. Некоторые утверждают, что Амелия никогда не давала себе труда выучить эту азбуку и потому не могла понять спасительных сообщений. Впрочем, этот факт ничем не подтвержден.
Через 18 с половиной часов после вылета из Лаэ Эрхарт слышат в последний раз. Она истерически кричит: “Наш курс 157-337. Повторяю. Наш курс… Нас сносит на север, нет, на юг…”
Андрей Всеволжский
Вокруг света №5 (2776) Май 2005
Небесный роман Амелии Эрхарт
