В 1943-44 годах два активиста РОА – профессор Сиверс и лейтенант Анин – проехались с лекциями по Франции и Бельгии (оба они сдались в плен немцам в начале войны, у обоих была необычная судьба). Из их выступлений хорошо видно, о какой России и её месте в Единой Европе мечтали советские коллаборационисты.
Блог Толкователя даёт подборку статей двух видных деятелей русского национального движения во время Второй мировой – коллаборационистов – профессора Гротова (Ростова-Сигриста) и лейтенанта Давиденкова (Анина) – совершивших в 1943-1944 годах лекционное турне по Западной Европе.
В первой части мы даём статьи профессора Сергея Викторовича Гротова (настоящая фамилия Сиверс, после Революции взял фамилию Сигрист, литературный псевдоним Алексей Ростов). Во второй части, которая выйдет во вторник – лейтенанта РОА Давиденкова (Анина).
Но для начала мы кратко пройдёмся по биографии каждого из них (сегодня – Гротова), чтобы лучше понять, что заставляло этих людей предавать СССР и переходить на сторону противника.
Сергей Викторович Сиверс родился в октябре 1897 года в Санкт-Петербурге в семье, где одна из её ветвей была датско-немецкой.
В 1927 году он становится профессором международного права Ленинградского университета. Его научные работы были посвящены внешней политике СССР. Сиверс примыкал к т.н. «исторической группе» Тарле.
В 1930 году в СССР было начато «Академическое дело», под которое попали видные историки и гуманитарии С.Ф.Платонов, Е.В.Тарле, С.В.Рождественский, Н.П.Лихачев, М.К.Любавский, С.В.Бахрушин, В.И.Пичета, Д.Н.Егоров, Ю.В.Готье, А.И.Яковлев – всего более 30 человек. Всем им вменялось в вину то, что они состояли в тайной «кадетской группе» и идеологически готовили приход в СССР белогвардейцев и империалистов.
Так как времена тогда были ещё относительно вегетарианские, «академики-вредители» в основном отделались ссылкой. Пять лет ссылки получил и Сиверс.
В 1940 году он был снова арестован как контрреволюционер, следствие по его делу шло больше года (фактически он беспрерывно был в ссылке и в заключении одиннадцать лет – с 1930-го по 1941 год). В конце 1941 года в возрасте 45 лет он был прямо из камеры следственного изолятора призван в Красную Армию, и как «политический» попал сразу в штрафную роту.
В начале 1942 года Сиверс в первом же бою сдался немцам.
Сиверс был признан «фольксдойчем» и немцы сразу приняли его в пропагандистский аппарат абвера. Он основал на оккупированной территории газету «Голос Ростова», но проработал в ней недолго. Как ценного пропагандиста немцы в начале 1943 года перебросили его в Западную Европу. В 1943-1944 Сиверс выступал с пропагандистскими докладами и перед белоэмигрантами, и перед европейцами в Бельгии, Франции, Хорватии. Во Франции за время четырех поездок читал доклады в Париже, Лионе, Марселе, Бордо, Гренобле, Лилле и Тулузе, выступал перед русскими рабочими («восточными рабочими»), солдатами Русской освободительной армии (РОА), находившимся на территории Франции. Сотрудничал в газете «Парижский вестник».
В конце 1944 года Сиверс получил немецкое гражданство, и это спасло его от выдачи в СССР. После войны он обосновался в Риме. Был секретарём Российского народно-монархического движения. С 1949 года сотрудничал в русской эмигрантской периодике, печатался в журнале «Возрождение», газете «Наша страна» (Буэнос-Айрес) и др. Провёл работу по каталогизации Русской библиотеки имени Н.В. Гоголя в Риме. Участвовал в работе Русской православной церкви. Ему было присвоено звание профессора русского языка, истории, литературы и синхронного перевода Международного университета общественных наук.
Сиверс и после войны сохранял зоологическую ненависть к СССР и оставался убеждённым антисемитом. Умер он в Риме в 1986 году в возрасте 89 лет.
Лекциях Сиверса, которые вы прочитаете ниже, тоже были пропитаны зоологическим антисемитизмом и ненавистью к СССР. Интересно, что публика во Франции и Бельгии с большим воодушевлением принимала его рассказы, что, конечно, хорошо отражает настроения западных европейцев, оказавшихся под немецкой оккупацией.
(В качестве иллюстраций использованы фотографии Парижа времён немецкой оккупации, в 1941-43 годах)
«Ещё 15 месяцев тому назад я был замученным советским солдатом-штрафником, ещё 3 месяца тому назад я находился во фронтовой обстановке, на южном участке восточного фронта, а теперь вот перед моими глазами замелькали один за другим города невиданной мною доселе Европы. Выступая с лекциями о большевизме, я посетил Брюссель, Вильворт, Антверпен, Сен-Никлас, Куртрэ, Гент, Брюгге, Мускрон, Коммин, Монс, ла Лувьер, Шарлеруа, Вервье, Льеж, Нивель и Намюр – в Бельгии; Лилль, Круа, Рубэ, Камбрэ, Дюнкерк, Булонь, Кале, Армантьер, Дуэ, Бетюн, Монс, Бомон и Энен-Льетар – в северной Франции. Выступал и перед большой аудиторией в театрах и ратушах, и в актовом зале старинного гентского университета, и в цехах на оборонных предприятиях, и в казармах рексистской охраны (les Gardes Wallones), и в военных лазаретах, раз даже на одном из аэродромов перед летчиками, несущими охрану поднебесья.
Начну с разбора впечатлений от моих выступлений, а потом передам мои впечатления от Запада.
В Бельгии война почти не чувствуется, бельгийцы забыли бои 1940 года и, ворча на мелкие неудобства, забывают порою, что живут в одной из самых сейчас сытых и беспечных стран Европы. Некоторые, даже среди банкиров и фабрикантов, кокетничают «салонным» большевизмом, представляя себе Сталина в виде доброго дедушки – покровителя помещиков и банкиров. На эти круги мои лекции производили ошеломляющее впечатление: впервые они видели русского научного работника, рассказывающего им о пережитых тюрьмах и концлагерях, о сибирской ссылке и штрафных командах, о жизни затасканного по этапам «кулака», о стахановцах и «вредителях», и даже просто о прелестях советской коммунальной квартиры и симфонии 5-6 примусов в общей кухне. Бельгийцы приходили в ужас, начиная понимать, что их ожидало бы в случае победы Сталина.
Никогда не забуду, как в Шарлеруа, скептически настроенная аудитория городского театра, замерла в оцепенении, когда, напомнив притчу о богатом и Лазаре, я закончил свой доклад словами: перед вами Лазарь, пришедший из советского ада вас предостеречь о грозящих Европе ужасах!
Через 2-3 минуты это молчание сменилось аплодисментами потрясённой моим простым рассказом публики.
В большинстве случаев после часовой лекции я ещё около часу отвечал на вопросы. Надо было видеть, с какой жадностью, перебивая друг друга, ставили мне вопросы интеллигенты и учащиеся в театрах, рабочие на заводах. Чувствовалось, что они потрясены, что они впервые поняли опасность большевизма, и как важно было им услышать слово русского человека-очевидца, вернее – многолетней жертвы большевизма.
Во Франции, особенно вблизи от побережья, я делал ударение на гнусную роль англо-американских пособников большевизма.
Аплодисменты рабочих – строителей Атлантического вала убеждали меня в том, что искренне слово может тронуть сердца даже там, где пытается пускать свои щупальца вражеская подпольная пропаганда. Углекопы в районе Бетюна-Дуэ, наши земляки с Подолии и Киевщины, работающие в шахтах, оказали мне сердечный прием. А мне, после почти ежедневных французских, а иногда и немецких лекций, было дорого выступать перед земляками по-русски.
Успеху выступлений пытались помешать, распуская слух, что я «замаскированный бельгийский рексист» (Рексисты – название фашистского движения в Бельгии, во главе которого стоял Леон Дегрель; идеалом видели фашистскую Италию, т.к. большинство рексистов были ещё и католиками; на последних перед оккупацией выборах в бельгийский парламент получили 11,5% голосов; из валлонских рексистов была сформирована 28-я добровольческая танково-гренадёрская дивизия СС «Валлония» (1-я валлонская), воевавшая на восточном фронте – БТ); этот слух помогали опровергнуть русские зарубежники, обычно приветствовавшие меня при выходе со сцены или трибуны, и публика могла слышать, как я беседую с ними по-русски о русской жизни, о далёкой родине, куда они страстно стремятся.
Хотелось бы отметить неизменную поддержку в Бельгии энергичного Ю.Л.Войцеховского и протопресвитера отца А.Ф.Шабашева, а северной Франции – проф. Ю. Н. Маклакова, а также заочно поблагодарить милых соотечественников, тепло принимавших меня не только в Брюсселе и Лилле, но и в маленьких Брюгге, Льеже, Намюре, Дуа, Армантьере.
Мои впечатления: эти страны, почти не пострадав от войны, забывают, чем она им грозит, но все же в них постепенно крепнет сознание европейской солидарности. Рексисты в валлонских городах, фламандские «девеновцы», «франсисты», «parti populaire» и «rassemblement national» ведут упорную работу, приносящую неизменно свои плоды; растёт число людей, связавших свою судьбу с Германией.
Забыты дряблые буржуазно-демократические партии: навстречу подпольным силам коммунистических террористов готовы в любой момент выступить вооружённые отряды рексистов, франсистов, попюлистов, которые считают делом чести и спасения для своих народов помочь Германии в создании новой Европы. Из их рядов вышли валлонские легионы, бившиеся ещё летом 1942 года под Майкопом и Туапсе, фламандские части, сражавшиеся ещё этой зимой под Любанью и Чудовом и легион «Триколор», проведший 2 боевые зимы под Можайском. Встречи с этими воинами, приезжавшими в отпуск, оставили во мне неизгладимое впечатление, как и сердечный прием, устроенный мне, пригласившими меня в свои казармы валлонскими легионерами в Монсе, Льеже, Грамоне и Дуэ.
Отрадны были встречи с русскими, родившимися или выросшими за рубежом и теперь в форме «фельдграу» приезжавшими в отпуск с далеких просторов мало знакомой, но близкой им родины, которую они кровью своей помогают освободить от большевистского спрута.
Мой завет соотечественникам, которые откликались на мои слова – тесным, безоговорочным сотрудничеством с германскими властями, с рексистами и девеновцами в Бельгии, с франсистами, с «partie populiste», с «Rassemblement National», с «Comité des Amis Anti-Juifs», с «Les amis du Maréchal» во Франции всемерно помогать борьбе против большевизма и его англо-американских приспешников на местах их временного, я верю, пребывания на чужбине и это рано или поздно откроет им верный путь на родину, которую они помогут нам возродить, как достойного сочлена в семье народов новой Европы, создаваемой силой германского оружия».
Проф. Гротов, «Новое слово», 3 октября 1943 года, №79.
«Франция на переломе
Профессор С.Гротов, проживший 24 года в СССР и освободившийся из советской неволи после прихода германских войск, получил возможность совершить поездку по целому ряду городов Франции, где он читал лекции и выступал на собраниях. В настоящей статье проф. С.Гротов излагает свои интересные впечатления от этой поездки.
Трёхмесячная поездка по Франции с 20 октября 1943 года по 30 января 1944 года дала мне возможность познакомиться с самыми разнообразными кругами французского населения.
За это время мною были прочтены лекции о большевизме в Париже, Лионе, Марселе, Тулузе, Бордо и еще в шестнадцати городах Франции. Выступать приходилось, как в театрах и кино перед смешанной аудиторией, так и на заводах, в университетах и перед небольшими избранными аудиториями врачей и адвокатов, в клубах национальных партий: «попюлистов», «франсистов», национального объединения, а также на митингах, организованных французским добровольческим легионом и французской милицией.
Всё это дало возможность наблюдать политическую жизнь среди самых разнообразных слоев французского народа. Вывод – последние месяцы происходит несомненный перелом в настроениях французского населения.
Попытки вражеской пропаганды использовать осенью 1943 года измену Италии и сомнительные «подвиги» англо-американских воздушных пиратов вызвали обратную реакцию среди здоровых слоёв французского населения: прежде всего, рассудительный француз видит провал пресловутого «похода на Рим», так громко разрекламированного ещё в сентябре-октябре 1943 года лондонским радио.
Террористические налёты вызывают возмущение страдающего от них мирного населения, ибо большинству французов (хотя они меньше других народов пострадали от войны) хочется забыть, что война ещё продолжается.
Затем не следует недооценивать работу трёх политических партий, стоящих за Новую Европу.
Французская народная партия (попюлисты), несмотря на отсутствие своего лидера Дорио, сражающегося против большевизма на восточном фронте, продолжает свою работу, по преимуществу в рабочих кругах. Беседы с её лидерами: Сиккаром, Бартелеми, Жанвье, заведующим отделом пропаганды Тюроттом, вождем её организации в Марселе Симоном Сабиани, выступления на организованных этой партией митингах и беседы с французскими рабочими, убедили меня в том, что влияние попюлистов неуклонно растёт именно среди рабочих.
Коммунисты люто ненавидят эту партию и пытаются воспрепятствовать её успехам не путем пропаганды, а подлыми убийствами из-за угла, этим «орудием слабых». Но гибель от руки убийц отдельных пропагандистов и местных работников этой партии только увеличивает энергию других, которые отстреливаются от террористов. Это обстановка приучает попюлистов отстаивать свои убеждения, если понадобится, с оружием в руках и, пожалуй, закаляет её работников.
Партия франсистов, руководимая Марселем Бюкаром, имеет успех по преимуществу среди учащейся молодежи, главным образом, из интеллигентных семей.
Партия «национального объединения» (Rassemblement National), руководимая Марселем Деа, опирается по преимуществу на круги преподавателей, адвокатов, врачей, на интеллигенцию старшего поколения.
Таким образом, эти три партии параллельно вербуют сторонников Новой Европы в разнообразных общественных кругах. Деловое сотрудничество между этими партиями является, вероятно, вопросом недалёкого будущего.
Самым значительным фактом за последние месяцы является назначение Жозефа Дарнана на пост государственного секретаря по внутренним делам. Этот энергичный создатель «французской милиции» сразу по новому повёл дело, считая, что Францией надо управлять железной рукой, и повторяя таким образом известное изречение Наполеона. Сразу им были организованы военно-полевые суды для расправы с террористами, шпионами, поджигателями, коммунистами, уголовными бандитами. К борьбе против этих преступных элементов он привлёк свою милицию, которая состоит из убеждённых людей и может лучше обеспечить порядок, чем прежняя французская жандармерия халатно, часто по-казённому относящаяся к своим обязанностям. За первую же неделю он сместил всех префектов, которые не умели обеспечить в своих департаментах порядок, спокойствие и борьбу со спекуляцией.
Ещё до своего назначения, а именно 27 ноября 1943 года, Жозеф Дарнан учредил в Уриаже специальную школу по подготовке префектов и начальников департаментских отрядов милиции. В средневековом замке знаменитого героя XIV века Байяра, среди покрытых снегом Альпийских вершин, бывшие офицеры и унтер-офицеры французской армии, уже зарекомендовавшие себя за последние два года в отношении политической благонадёжности, проходят военную подготовку и одновременно получают теоретическое обоснование мировоззрения, необходимого в нашу эпоху национально-мыслящему французу.
Руководитель школы де Вожеляс и один из ближайших соратников Жозефа Дарнана Жиом читают им лекции на темы: «Разложение старого режима во Франции», «Эпоха либерализма и его вырождение», «Масонство и его роль в истории Франции», «Католическая церковь и её политическое влияние», «Марксизм и коммунизм и их гибельное влияние во Франции», «Смешение расы, как одна из причин вырождения французского народа», «Национал-социализм – единственное учение, оздоравливающее народы», «Будущее Франции в её национальном возрождении и ее место в Новой Европе».
Несомненно, эта школа даст Жозефу Дарнану достойных сотрудников во взятой им на себя задаче возрождения Франции и предоставлении французскому народу, путём тесного сотрудничества с народами Новой Европы, права достойно занять место великой нации среди государств, свергших с себя ярмо плутократии и искоренивших в своем народе большевизм.
Не все разделяют, однако, такие бодрые прогнозы. 12 ноября 1943 года я провёл вечер с оригинальнейшим французским писателем Селином. Этот, известный далеко за пределами Франции, блестящий литератор и памфлетист говорил с грустью, что Франция настолько ожидовела, что недостойна никакой исторической роли в будущем. Получился некоторый курьёз: русский человек, переживший за 24 года большевизма, и испытавший позор и страдания своего народа, значительно более пострадавшего от иудеев, нежели французы, горячо доказывал французскому писателю, что оба народа, искоренив у себя еврейство, большевизм и прочие язвы, вытекающие из этих двух отравленных источников, станут достойными сотрудниками в дружной семье народов Новой Европы».
Проф. С.Гротов, «Новое слово», 23 апреля 1944 года, №33.
Во вторник, 18 февраля мы расскажем о судьбе ещё одного коллаборациониста, перебежчика (в СССР он был другом Льва Гумилёва), лейтенанта Давиденкова и дадим его статью о «Новой Европе».
