Он обожал давать инструкции, писать письма и вдыхать аромат конского навоза. Он, как огня, боялся сквозняков и, как сквозняков, боялся пожаров. Он отказался от дворянского титула, дарованного ему королем Пруссии, и дорожил статусом «пушечного короля», которого добился своими силами. Он, коренной немец, обожал все английское, и поэтому называл себя не Альфрид, а Альфред – на английский манер. Он бросил школу в 14-летнем возрасте, но к недоучке приезжали за знаниями и советом ученые, инженеры и императоры. В историю эта неординарная личность вошла как создатель стальной империи.

Император и его подданные

Из 75 лет жизни около полувека Альфред Крупп занимался сталью. Он создал империю, которая в течение двух десятилетий считалась крупнейшей промышленной компанией в Европе. Железная дорога и война сделали его, как сейчас сказали бы, олигархом.

Он появился в том месте и в то время – в Рурском регионе, богатом углем и железными рудами. Эти места, как утверждают специалисты, издавна притягивали тех, кто хотел овладеть железом. Не так давно немецкие археологи обнаружили остатки доменных печей и кузницы с наковальней и горном. Оборудованию 25 веков. С его помощью кельтские рудознатцы выплавляли железо. Возможно, немцам – жителям нынешней западной Германии – генетически запало стремление к постижению тайн металлов. Наверное, Крупп был в их числе.

 

Но везунчиком он не был. К империи он шел довольно тернистым путем, несколько раз чудом избегая банкротства.

От всех, кто окружал его, он требовал безусловного послушания. Он был военачальником во главе армии из тысяч рабочих. Были ли они солдатами, которые воплощали замысел генералиссимуса? Безусловно. И он всегда был рядом с ними: много лет жил прямо на территории одного из сталелитейных предприятий, среди шума и грохота.

Но чувствовали ли они себя рабами, если он построил дома для рабочих и ввел социальное страхование, а когда однажды кассир развел руками – нечем, дескать, платить за труд, принес из дома все фамильное серебро…

Вот как это случилось. Двадцать лет Альфред Крупп потратил на то, чтобы стать полновластным хозяином сталелитейной фабрики. Однако день, когда он возглавил дело, запомнился ему навсегда. Революция во Франции! Партнеры отвернулись от него. Крупп на грани разорения. Он собрал рабочих и попросил, чтобы никто из них не принимал участие в беспорядках, если они дойдут до Эссена. Он сказал, что надеется: его работники не поддержат смутьянов.

– А как насчет зарплаты? – выкрикнул кто-то из рабочих.

– Без поддержки вы не останетесь. Вспомните, два года назад мы, даже когда нас перестал поддерживать банк, выплатили вам натурально – зерном.

– Сейчас-то тоже зерно пойдет в ход или что посущественней?

Высокая и без того угловатая от чрезвычайной худобы фигура Круппа будто съежилась.

– Обещаю вам: выход будет найден. Я никогда вас не обманывал.

Круппу не поверили лишь четверо из 74 его работников, считавшие, что лучший выход из положения – крушить, как на соседних предприятиях, оборудование, полагая, что все зло от него. Крупп решился на отчаянный шаг. Он привез на Монетный двор в Дюссельдорфе свое фамильное серебро, чтобы переплавить его в монеты. Он сдержал слово. Никто из рабочих не остался без куска хлеба.

Навстречу титулу «пушечный король»

Способность спокойно расставаться с деньгами и умение делать деньги – два замечательных качества Альфред Крупп унаследовал от своих предков.

Его дед, мелкий ростовщик Арндт Крупп, – едва ли не единственный в Эссене, кто не поверил паническим слухам о конце света. В ту пору, в конце XVI столетия, на городок обрушилась чума. Арндт скупал за бесценок недвижимость. Когда стало ясно, что средневековая страшилка оказалась несостоятельной и через год бывшие хозяева вернулись, чтобы выкупить прежние дома, Арндт огорошил ценами – они во много раз превышали прежние суммы. Так скромный ростовщик стал богатейшим в Рурском регионе человеком, владельцем состояния, которого хватило бы на безбедную жизнь нескольким поколениям.

Если бы не его сын, отец Альфреда. Романтик, поэт и авантюрист Фридрих Крупп искал клады. Пока его не разорили и не довели до инфаркта проходимцы. Он оставил наследнику – 14-летнему сыну-гимназисту Альфреду – жалкие остатки империи недвижимости: дачный домик, несколько огородных грядок, и цех, в котором семь рабочих изготавливали кухонную утварь из металла.

И неосуществленную мечту о производстве стали.

Альфред шел к ней сквозь «время нищеты и скорби», как он скажет впоследствии. Он всему научился сам. Недоучка – он так и не окончил школу – начинал кассиром и ночным сторожем. Стол был скуден – хлеб и картошка. В голове роились великие мечты.

Сначала: как разгадать секрет знаменитой шеффилдской стали. В то время Великобритания была законодательницей «стальной» моды. Вспомнив о моде вполне обычной, он пошил новенький костюм и отправился в Англию.

Первый миллион Круппу принесли не пушки, а бесшовные стальные обода вагонных колес. Именно они много лет были основным продуктом Круппа. Полтора столетия назад их закупили владельцы американских железных дорог.

В сложнейших условиях кризиса, вызванного революцией, он смог получить заказы от частных железнодорожных и пароходных компаний. Фабрика стала производить рессоры и разного вида оси: вагонные, для пароходных колес, для стрелок. Именно тогда логотипом предприятия становятся три переплетенных вагонных колеса.

Из банков пришли кредиты. Из Лондона, где в 1851 году проходила Всемирная выставка, – всемирная известность: сталь, произведенная на заводе Круппа, получила наивысшую оценку. К этому времени на его предприятиях, работали 250 человек. А в 1857 году – уже 1000.

Производство расширялось. Появились первая механическая мастерская, первый прокатный цех, который вскоре стал для него слишком мал, новый кузнечный цех, чугунно-литейный завод, пудлинговый завод, большой бандажный стан и еще одна механическая мастерская.

Но судьба приготовила Круппу испытание.

Изобретение Генри Бессемера. Англичанину удалось, пропуская сильный поток воздуха через жидкий чугун, получать очень высокие температуры, при которых металл оставался расплавленным и превращался в ковкую сталь. Крупп опасался, что его тигельное литье будет невыгодным, а производство станет неконкурентоспособным, так как бессемеровская сталь была намного дешевле и требовала для производства гораздо меньше времени. Чтобы исключить банкротство, Крупп решается на соглашение с Бессемером, получив таким образом разрешение использовать в своем производстве новый метод.

Однако бессемеровская жидкая сталь была удобна для изготовления рельсов, которые покрывали континенты по обе стороны Атлантики. Тигельная же сталь оставалась незаменимым материалом для колесных бандажей локомотивов, винтов пароходов ипушечных стволов. Один из таких винтов виден на снимке. Старинная фотография показывает и завод по производству пушечных стволов. В получении крупных заказов Круппу помог Наполеон III. Нападение его на северо-итальянские провинции Австрии способствовало стремлению Европы к обновлению арсенала. Четыре пушечные мастерские, появившиеся на фабричной территории Круппа в период между 1861 и 1870 годами, и связанный с их появлением рост числа рабочих до 8 тыс. человек, – результат этого прогресса. Крупп покупает металлургический завод, рудники на реке Лан и получает в 20-летнюю аренду рудники в районе Эссена.

Крупп создал империю. Огромный комплекс включал сталелитейные заводы, шахты и рудники. К 1871 году в различных цехах комплекса трудилось 16 тыс. человек.

В сознании нескольких поколений немцев он остался таким, каким запечатлен на памятнике в парке у виллы Хюгель, – создателем стальной империи.

К первой страсти

Ее звали Берта Эйшхофф. Она была дочерью налогового инспектора, вдвое моложе Альфреда, изо всех добродетелей предпочитала аккуратность, а из развлечений – поездку дважды в год в Карлсбад пить воды. Там Альфред и встретил ее, забрасывая рассказами о призах, которые его пушки получили на ежегодной выставке в Берлине. Она не знала, что влиятельный магнат уготовил ей необычное семейное гнездышко – соседство с самым большим паровым молотом в мире. Для Альфреда Круппа шум, вонь и копоть являлись бодрящим эликсиром… Дом их был расположен на территории предприятия. Когда Берта поняла, куда попала, было уже поздно.

Но он все же внял просьбе жены и задумал построить замок. Его должны были окружать пастбищные угодья – для лошадей. (В память о преклонении Круппа перед ними в парке установлена бронзовая лошадь). Рядом, но не под стенами, должна была плескаться вода. Сосны и ели должны были источать хвойный аромат.

Место нашли в предместье Эссена, у озера Бальденай. Поскольку найденный холм был лишен деревьев, а на ожидание растущего леса у Альфреда не было терпения и желания, было решено насадить его сходу. Тщательно, сохраняя корни, выкопали деревья в окрестностях и создали 28-гектарную лесную зону, которая за 2-3 года бережной работы агрономов окончательно прижилась. Она и сегодня восхищает ухоженностью.

На работу с чертежами будущего поместья, каждый из которых подвергся тщательному анализу Круппа, о чем свидетельствуют росчерки красного карандаша, ушло пять лет. Строительство виллы Хюгель – особняка в псевдоклассическом стиле – было начато в 1870 году и длилось три года. Гигантское мрачное здание из стали, стекла и камня вполне отвечало вкусам хозяина, панически боявшегося огня. Так дом пушечного короля, внедрявшего самые передовые технологии, оказался без элементарного электричества. Жена Альфреда, завидев подарок мужа – сумрачный замок, напоминавший склеп, собрала чемоданы, чтобы никогда более сюда не возвращаться.

Холодно, сыро, мрачно…

У мужа и в самом деле было немало странностей.

Например, он будто готовился к топливному кризису. Чтобы закалить себя и вообще не чувствовать холода, поддерживал низкую температуру. Зимой она не превышала 10 градусов по Цельсию. Прислуга ходила по дому в шерстяных кофтах и пальто. Несколько раз, когда система внутреннего отопления давала сбой, закалка действительно спасала его.

Другая особенность Альфреда – бессонница. Он был, говоря современным языком, настоящим трудоголиком. Должен был все время чем-то заниматься. Придумывал регламент различных работ. На заводе, в замке, в парке, в шахте… Мучаясь бессонницей, хозяин замка ночи напролет бродил по пустым комнатам замка, а затем садился за сочинение очередных инструкций. При керосиновой лампе – из экономии он приучился писать в темноте. Словно сохраняя верность этой странности, смотрителя замка и сегодня сохраняют прохладу и полумрак.

Внутреннее убранство виллы появилось не благодаря, а, скорее, вопреки желаниям Альфреда Круппа. Это – заслуга женщин большого дома. Оно отличается изысканным вкусом. Стены залов увешаны гобеленами старинной работы. Утверждают, что это – самая крупная в Германии коллекция гобеленов. Среди них известная коллекция «Деяния апостолов», подаренная семье Крупп императрицей Марией-Терезией и размещенная в гостиной. Дворец располагает роскошной итальянской резьбой по дереву.

Говорят, в замке хранились бриллиантовый перстень, принадлежавший некогда Великому князю Михаилу Михайловичу, усыпанная драгоценными камнями табакерка австрийского императора Франца Иосифа и насчитывающая две тысячи лет ваза китайского императора Ли Хингчанга. И это были далеко не все подарки, которые щедро подносились королю пушек от благодарных правителей мира. От правителей, уточним, более сорока стран, которым Крупп помог обзавестись орудийными стволами.

Берта номер два

Великолепие это не случайно. Кайзер Вильгельм II считался чуть ли не членом семьи Круппов. В поместье Хюгель ему были отведены специальные покои. Кайзер присутствовал в 1906 году на бракосочетании внучки Альфреда Берты, а затем и на крестинах. Торжества проходили в зале приемов, фрагмент которого виден на фотографии.

Но была эта женщина известна не только в Германии. Во Франции, Англии, а затем и в России простые солдаты надолго запомнили нежное женское имя внучки Альфреда-пушечного короля: их окопы накрывали полутонные снаряды мортиры, выплавленной на заводах Круппа и установленной на специальных железнодорожных платформах. Одну Большую Берту — так называли грозное орудие солдаты – обслуживало две сотни солдат. Тогда же появилось выражение la chair a canon – пушечное мясо.

Совершенно не вяжется эта кровавая слава с обликом прекрасной женщины и ее прелестными акварелями, созданными в Венеции.

(Попутно замечу, что традиция называть грозные орудия трепетными дамскими именами была положена не Круппом. Великому Микеланджело была заказана бронзовая статуя папы Юлия, которую затем поместили во фронтоне переднего фасада церкви Сан Петронио. Однако впоследствии статую бросили в печь, и из бронзы отлили пушку по имени Юлия).

Впрочем, и облик самого Альфреда Круппа не может быть нарисован лишь темными красками. Эссен рос и благоустраивался благодаря пушечному королю. Рабочие его предприятий отоваривались в дешевых лавках, пользовались бесплатной медицинской помощью, обеспечивались пенсией. Многие идеи социальной защиты, впервые в Европе воплощенные на предприятиях Круппа, благополучно дожили до наших дней.

Новая слава

В 1884 году в замке Хюгель состоялось исполнение «Германского реквиема» Иоганна Брамса, причем оркестром дирижировал сам автор. Потрясающая музыка звучала в зале, который и сегодня принимает лучших исполнителей мира.

Нынче поместье известно как бывший жилой дом семьи Крупп. Представители семейства избрали иные и, надо думать, достаточно комфортабельные дома. А в родовом поместье уже более пятидесяти лет размещена регулярная художественная экспозиция международного значения. Полюбоваться уже имеющимися и привозимыми выдающимися творениями приезжают не только из соседних городов, но и стран.

В последние годы состоялись впечатляющие экспозиции, рассказавшие о шедеврах Петербурга, созданных в 1800-е гг., о культуре и искусстве при дворе Рудольфа Второго в Праге 1600-х гг. Цвет Франции предстал на выставке «Париж. Прекрасная эпоха (1880-1914)». А были еще выставки о Лондоне позапрошлого столетия, о Дрезденском барокко, о мастерах древнего Китая, фламандской живописи XVI-XVII вв., уникальные экспонаты из тибетских монастырей. В июне-декабре 2011 года здесь прошла выставка, рассказывающая об истории фотографии.

Да, гнездо стального короля живет новой жизнью. Но и прежняя не забыта.