Сегодня генералу Юрию Кравченко исполнилось бы 59 лет 4 марта 2005 года, возле своего дома в предместье Киева, в охраняемом поселке Золотые ворота в Конче-Заспе около восьми утра с огнестрельными ранениями головы он был обнаружен мертвым. Тело экс-министра внутренних дел с двумя пулевыми ранениями в подсобном помещении, где семья хранила старые вещи, обнаружила жена, Кравченко Татьяна Петровна. По рассказам друзей семьи, накануне Юрий Федорович в узком кругу друзей играл в теннис на Трухановом острове. Экс-министр был в угнетенном состоянии: с экрана телевизора тогдашний генпрокурор Святослав Пискун вызвал его на 4 марта на допрос по делу Георгия Гонгадзе, за ним была установлена круглосуточная слежка.
Кравченко обложили, как волка. СБУ-шная семерка, не скрываясь, топталась у его дома, а во время игры в теннис изображала из себя любителей подледного лова. Опытный оперативник, каким был Юрий Федорович, заметил, что лунок при этом топтуны пробить не удосужились, и очень нервничал. А тут еще кто-то из друзей поделился предположением, что после допроса его могут закрыть.
Его, сделавшего блестящую карьеру В свое время Кравченко был самым молодым начальником областной Кировоградской – милиции в Советском Союзе, а министром МВД Украины стал в 44 года. После тенниса, традиционной баньки и обеда в кругу преданных ему людей Юрий Федорович поехал домой. Приехала дочь Ирина, за четыре месяца до этого родившая обожаемого внучка, семья засиделась до часу ночи, уговаривали Кравченко не ходить в Генпрокуратуру видано ли вызывать на допрос не повесткой, в которой прописан статус фигуранта по делу, а вот так, с телеэкрана. Но сам фигурант сказал: Ну все, пора спать, мне завтра рано вставать.
Наутро, приготовив мужу одежду, Татьяна Кравченко пошла в душ. А когда вышла, в доме стояла гнетущая тишина. Любимая собака Кравченко, лабрадор Арни, тащила женщину куда-то на двор. Дверь в сарайчик почему-то оказалась открытой От нее к забору за домом шли следы нескольких человек, на мартовском снегу темнели пятна крови.
По факту смерти генерала Генпрокуратура возбудила уголовное дело, вскоре закрытое из-за отсутствия состава преступления. Семья в нем имела статус свидетелей. Позже, по настоянию жены и дочерей, получивших, наконец, статус потерпевших, расследование было возобновлено. В итоге следователи пришли к выводу, что Кравченко покончил жизнь самоубийством, два раза выстрелив себе в голову – в подбородок и в висок – из мощной Беретты, и оставив предсмертную записку, в которой якобы писал, что стал жертвой интриг президента Кучмы и его окружения.
И это несмотря на то, что и жена и близкий к Кравченко бывший его заместитель Николай Джига в один голос утверждают: это не его почерк. Несмотря на кровавые следы, ведущие от места гибели, несмотря на то, что сам экс-министр после неудавшейся попытки суицида начальника Черкасской милиции Олега Кочегарова, выстрелившего себе в подбородок, не раз заявлял: Офицеры так не стреляютя. Стреляться нужно в висок. Более того, по словам вдовы Юрия Федоровича, следователи ни разу не допросили сотрудников наружки, которые денно и нощно не спускали глаз с экс-министра.
Не приняли во внимание мнение выдающегося нейрохирурга Николая Полищука, который заявил о том, что человек после выстрела в подбородок, снесшего половину лица, находится в состоянии шока, не позволяющем ему повторить попытку самоубийства. Известно, что в ночь накануне гибели Юрий Кравченко пытался дозвониться до Владимира Литвина, еще одного фигуранта по делу Гонгадзе, в начале 2005 года, как и сейчас, занимавшего пост председателя Верховной Рады. Голос Литвина звучит на пленках Мельниченко в эпизодах обсуждения публикаций исчезнувшего журналиста. О чем генерал так хотел поговорить со спикером, следователи тоже не выяснили.
Из самых разных источников известно, что генерал вел собственное расследование и дела Гонгадзе, и кассетного скандала. Об этом знали и Леонид Кучма, и мать Георгия Гонгадзе Леся, и друзья Кравченко. Правда, о результатах этого расследования теперь никто не узнает. Тогда как результаты дела Гонгадзе и обнародования пленок Мельниченко налицо – Украина без Кучмы, Майдан, и скандалы, скандалы, скандалы, отбросившие Украину практически до точки невозврата Накануне пятой годовщины гибели Юрия Кравченко вышло в свет сразу несколько книг, посвященных жизни этого незаурядного человека и тайне его смерти.
Среди них – монументальное произведение Татьяны Петровны Кравченко Честь и гордость, книга соратника Юрия Кравченко бывшего и. о. министра внутренних дел Украины Михаила Корниенко Утраченный шанс, монография Александра Бандурко с анализом реформ и законотворческой деятельности генерала Кравченко и другие. Это память.
Она важна. Но ведь где-то ходят люди, знающие ту правду, которую унес с собой Юрий Федорович. Неужели никто из друзей-соратников-аналитиков-оперативников так ни разу не попытался ее узнать. Ирина Десятникова, Факты для МАИР Легендарный динамовец и бывший тренер футбольной сборной Украины Леонид Буряк не только дружил с Юрием Кравченко последние годы его жизни, он провел с ним последний день жизни и одним из последних слышал его голос.
Фактам он рассказал облизкой дружбе с бывшим министром и его семьей. В такие годы, когда мы с ним познакомились, друзей уже не приобретают, а чаще теряют. И я благодарен Богу, что дал мне такого друга, с которым всегда было интересно. Я очень часто думаю о нем, мне его не хватает.
– несколько раз повторял Леонид Иосифович во время нашей беседы. В 2004 году я спросил Кравченко: Зачем вам все это надо. Давайте уедем, к примеру, в Эмираты. – Я не могу.
Если уеду, на меня все свалят – В 1998 году сборная Украины играла в Испании отборочный этап чемпионата мира с Албанией, – вспоминает Леонид Буряк. – Министра внутренних дел Юрия Кравченко на игру пригласил Григорий Михайлович Суркис. Еще в самолете по пути в Испанию мне показалось, что Кравченко мне симпатизирует. А в Гренаде утром перед игрой он подошел, задавал какие-то футбольные вопросы, пошутил: Если что, можете меня минут на 20 на игру поставить.
Не подведу. Слово за слово, разговорились. Футбол Юрий Федорович понимал не так, как болельщики, а изнутри. Он задавал абсолютно профессиональные вопросы.
А потом оказалось, что он еще и в большой теннис играет. Тогда мы договорились созвониться в Киеве. В один из дней накануне нового 1999 года мы с одним моим знакомым, работавшим в МВД, зашли к Кравченко в офис, на улицу Богомольца, 10. У меня с собой, как обычно, была ракетка.
Узнав об этом, Юрий Федорович обрадовался, и мы тут же пошли играть в динамовский спортзал. После игры выпили шампанского, поздравили друг друга с наступающим и разошлись. Меня удивило тогда, как мощно он играл. Рубился по-настоящему.
После той предновогодней встречи прошло какое-то время. И вот уже весной в выходной день у меня зазвонил мобильный. Где ты, что ты. – это звонил Юрий Федорович.
Я говорю: В город выехал. – Ну, давай, наверное, заедь домой, возьми с собой супругу и прихвати форму. Я заехал за женой, она приоделась, шпильки надела. Но оказалось, что мы с моей супругой Жанной, Юрием Федоровичем и его женой Татьяной Петровной поехали на Днепр, в дикое место.
Жарили шашлыки, весь день провели вместе. Наши жены тоже нашли взаимопонимание, почувствовали симпатию друг к другу. С тех пор и пошло – на протяжении нескольких лет не было недели, чтобы мы не общались. – Как это обычно происходило.
– Или я, или он звонил: Давай поиграем, давай встретимся. Обычно к концу недели старались разгружать жен: шли в какой-то ресторанчик, о котором мало кто знает. Он любил японскую кухню, я – итальянскую: один раз он приглашал, в следующий – я. Ходили в театры, друг к другу в гости.
Юрий Федорович прекрасно пел, играл на гитаре. Они с Татьяной Петровной пели дуэтом романсы. Мы много и часто играли с ним в бильярд. У Кравченко дома разжигали камин, накрывали стол, зажигали свечи.
Татьяна Петровна очень хорошо готовила традиционные советские блюда. Сервировался стол, было очень уютно. Этот камин, красивый ремонт, их красивые отношения мы с Жанной никогда не забудем. – Правда ли, что именно Кравченко поставил вас на лыжи.
– Каждый год мы с ним останавливались в одной и той же гостинице в Австрии. Впервые он привез меня туда, чтобы научить кататься на лыжах. Поначалу я боялся. Какие лыжи в моей родной Одессе.
Юрий Федорович почти хитростью затащил меня на гору и потом радовался, как ребенок, когда у меня все получилось. Позже мы не раз туда приезжали. Сейчас, когда с семьей бываю в этой гостинице, люди, которые там работают, и ее хозяин, как только начинают о нем вспоминать, плачут. И я ловлю себя на мысли, что, когда смотрю на те места, где мы были вместе, сердце сжимается.
Дочка говорит: Папа, нам надо отсюда уехать, потому что это ненормально: ты все время вспоминаешь о нем. И правда, смотрю: и туда мы поднимались, и там катались до вечера. А вон кафе, которое во время наших совместных поездок я называл Последний шанс. Потому что, когда мы с Юрием Федоровичем спускались с гор, открыто было только оно.
Мы туда приходили, расстегивали ботинки. А в окне – тако-о-ое солнце уже на закате.. И Юрий Федорович любил посмаковать рюмочку персикового шнапса – некрепкого, градусов под 30, – выпить кружку пива.
Сидели, выпивали, отдыхали. – Чем он был вам так дорог. – Говорят, он был жестким, даже деспотичным по отношению к подчиненным. Я этого не видел.
Он не близкий мне человек, не родственник, но мы стали семьей. И сейчас нет праздника, чтобы мы с Жанной не вспомнили Татьяну Петровну. А если мы приходим на кладбище к своим родственникам, я обязательно иду к нему на могилу. Кравченко относился к той категории людей, общаясь с которыми, обогащаешься.
Он был очень начитанным. Не помню, чтобы у него в руках да не было книги. Везде – во всех поездках, на море, в горах – он что-то читал, неплохо знал английский язык. Мы с ним много поездили, в Эмиратах были, в Италии.
Но он очень любил Украину. Помню, ехали с ним по Крыму, и он сказал: Ты посмотри, какая красота. Какая там Италия..
Смотри, в какой стране мы живем. Когда во время президентских выборов 2004 года он, надев генеральскую форму, ездил с предвыборной агитацией, я его спросил: Юрий Федорович, зачем вам все это надо. Давайте уедем в Эмираты, покатаемся там. – Лень, ты не понимаешь.
Я не могу никуда уехать. Если уеду, на меня все свалят. А ведь я в этом государстве никому ничего плохого не сделал. Уволившись и получив первую пенсию, он позвонил мне: Давай встретимся.
Мы посидели с ним в ресторане, он настаивал, что сам рассчитается за стол. Говорил: Мне вполне хватит этой пенсии. Наконец-то я стал нормально спать, а благодаря тебе привел в порядок нервы. – Когда исчез Гонгадзе и на Юрия Кравченко посыпались обвинения, как он вел себя с вами.
– Он не жаловался. Хотя я понимал, что ему трудно. Когда я увидел, как на него все навалилось, сделал ему предложение, от которого, как говорится, не отказываются. Тогда как раз проходил финал Лиги чемпионов в Милане.
Я позвонил ему: Юрий Федорович, можно вас пригласить в Милан, если у вас есть визы. Съездили бы с супругами, вчетвером. У меня есть пропуска. Мы взяли жен и улетели в Милан.
В Милане мы пообщались с Андреем Шевченко, посидели с ним в ресторане. У нас с женами были виповские места, в шатре. Зашли – а там Паваротти поет, живые легенды ходят, Кубок чемпионов стоит, шведский стол накрыт. Юрий Федорович фотографировался с Татьяной Петровной, со мной.
Ему было все так интересно. После матча попросил: Пойдем погуляем. Жены отправились спать, а мы пошли выпить по бокалу вина. Было уже очень поздно, все бары закрывались.
Мы купили пива и до семи утра сидели в гостинице. Он все восхищался: Я видел самого Фабио Капелло. – Что значило быть другом Кравченко. Могли вы, например, попросить за кого-нибудь, решить чью-то проблему с его помощью, когда он был министром.
– Когда-то я попросил его помочь другу, у которого были проблемы с законом. Юрий Федорович отказал мне мягко, но решительно: Извините, Леонид, но это будет противозаконно. В другой раз говорю: У меня друг в органах служит, и хорошо служит. Скоро у него юбилей, хорошо бы звездочку ему.
Он как отрезал: Я на дни рождения званий не даю. Больше на служебные темы мы никогда не разговаривали. В бане могли обсудить любую тему, кроме работы. Если он с кем-то говорил о службе, всегда выходил.
Возвращался – расстроенный или довольный, но молча. В сердцах мог бросить телефон в снег или швырнуть что-нибудь. В последнее же время он часто бывал в подавленном состоянии. – Не пил.
– Мог выпить вина, виски, бокал пива. Но все в меру, под настроение. Его, генерала армии, долго не разрешали хоронить на Байковом кладбище – Третьего марта 2005 года накануне дня, когда Генпрокурор Пискун с телеэкрана вызвал его на допрос по делу Гонгадзе, вы вместе играли в теннис. Говорят, под присмотром топтунов из спецслужб.
Позже то, что за Кравченко официально следили, подтвердил и тогдашний глава СБУ Александр Турчинов. Вы-то эту слежку заметили. – В тот день ко мне на работу приехали люди, чтобы пригласить на работу в Грецию, – рассказывает Леонид Буряк. – Поэтому я собирался сыграть с Юрием Федоровичем и ехать домой не задерживаясь.
Хотя обычно после игры мы с ним парились в бане, потом обедали. Мы играли на Трухановом острове. Я и говорю: Юрий Федорович, я, наверное, обедать не буду, тороплюсь. Но он почему-то попросил остаться: Мы очень быстро поедим, у меня тоже много дел.
Из баньки он к кому-то все время выходил, был какой-то нервный, на кого-то кричал. – На кого. – Да там на льду люди сидели. И он говорил: Ну ты только посмотри, что они здесь ловят.
. Ты посмотри. Там даже лунки нет. Потом он послал куда-то водителя, стали собираться его бывшие подчиненные, с которыми он дружил и которые его поддерживали.
Человек семь-восемь приехало. Я понял, что затевается ужин. После бани все сели за стол, замотавшись в простыни. Вдруг он попросил: Сядь рядом.
Хоть я и так всегда сидел рядом с ним. Выпили по бокалу пива, я уж было засобирался, но он встал: Я хочу сказать два слова. Хотел предложить выпить за Леонида. Я нашел в его лице друга и благодарен судьбе, что она нас свела, потому что этот человек подал мне руку, когда от меня все бежали.
Потом он сел и так сильно сдави-и-ил мне колено.. Когда я уже выезжал оттуда, увидел за воротами людей, которые прятали лица за воротниками. Юрий Федорович позвонил мне в тот же вечер где-то в начале одиннадцатого.
Я спросил: Как дела. Где вы. – Я уже в Белоруссии. Я говорю: В какой Белоруссии.
До Белоруссии ехать.. – Да шучу я, шучу. Я дома.
Юрий Федорович, да все будет нормально, – постарался я поддержать его. – Люди попадают и не в такие ситуации и переживают их. – Леонид, только не в моем случае. – Юрий Федорович, что вам сказать.
Это жизнь, вы знайте, что мы, моя семья, рядом. Мне показалось, что после этих слов он чуть-чуть отошел. Давайте так, – сказал я, – вы берете с собой теннисную форму и идете в прокуратуру, а я приеду туда и буду вас ждать. Сколько там будете.
Два часа. Я подожду. Три. Подожду.
Сколько надо, столько и подожду. А потом поедем поиграем. – Да-да-да-да. – Ну, вы успокойтесь.
. – Ты это Татьяне скажи – и передал трубку жене. Я с ней поговорил, потом Жанна взяла трубку. И все.
Больше я его не слышал. Утром позвонил помощник Юрия Федоровича Станислав Сорока. Он плакал: Все, нет шефа. Я говорю: Как это – нет шефа.
Подумал: может, уехал. Он говорит: Все. Вот он лежит передо мной в луже крови. Мы сразу приехали к Татьяне Петровне, потом я поехал к Горбулину (многолетний партнер Кравченко по теннису Владимир Горбулин был тогда назначен советником Президента Ющенко.
– Авт. ), сел у него в кабинете и ждал, пока он не добился разрешения хоронить Юрия Федоровича на Байковом кладбище. Этого долго не разрешали, говорили: Увозите в Кировоград или хороните на Берковцах. – Кто так говорил.
– Я не знаю, с кем Владимир Павлович разговаривал. Со многими. Все были против. Помню, помог мэр Киева Александр Омельченко.
Мы с Горбулиным выпили, наверное, бутылку коньяка, пока он добился разрешения. На каком-то этапе даже решили, что все, увозим хоронить его в Кировоградскую область, в родную Александрию. К четырем-пяти часам вечера Горбулин добился, чтобы дали место на Байковом. А ведь Кравченко – генерал армии.
Ему в таком статусе полагались почетный караул, торжественная церемония прощания в клубе Кабмина, воинские почести. Во всем этом было отказано. Прощались с Юрием Федоровичем на Подоле в помещении музыкального театра. Позже, через год, я попросил руководство МВД и получил наконец разрешение отдать почести на могиле.
В годовщину гибели Кравченко уже были и почетный караул, и салют. – Вы верите в официальную версию гибели Кравченко. В ее пользу свидетельствует, кстати, рассказ еще одного друга Юрия Федоровича, композитора Владимира Засухина. Он рассказывал, что, напутав с датами, пришел к Кравченко поздравить его с днем рождения раньше срока.
И Юрий Федорович совершенно неожиданно для него сказал какую-то прощальную речь. Мол, ты был хорошим другом и т. д. – Зная его и все, что он делал, как он любил жизнь, я бы сказал: Этого не могло быть.
А с другой стороны, есть такое понятие в шахматах – патовая ситуация. И у меня были в жизни такие безвыходные ситуации. Правда, даже попадая в прострацию, я никогда себе не вредил. У него было любимое выражение: Все проходит.
И это пройдет. Он всегда утешал меня этими словами. Леонид Кучма: Юрий Федорович провел свои последние месяцы в невыносимых условиях. В любой другой стране занимались бы версией о доведении до самоубийства.
Второй Президент Украины рассказал авторам книги Юрий Кравченко. Утраченный шанс Украины о своих отношениях с бывшим министром внутренних дел. С согласия авторов книги и Леонида Кучмы Факты с небольшими сокращениями печатают интервью второго Президента Украины. Источник:
Статья взята с: http://mair.in.ua
