В середине минувшего тысячелетия Европу потрясли события, которые изменили все течение истории. Серьезные перемены в устоях средневекового Pax christiana — «христианского мира» — затронули не только образ жизни людей, но и образ Бога. В переменах этих рождался иной человеческий тип, менялось понимание назначения человека и смысла его жизни. Начиналось Новое время, «наше время» для поколений, создавших современное общество с его рыночной экономикой, техникой, демократией, новой верой — в прогресс и науку, свободу и разум. Оплотом этой веры стал протестантизм, рожденный в 95 тезисах доктора Мартина Лютера.
Хронология эпохи Реформации
10 ноября 1483 года — в Айслебене (Саксония) родился Мартин Лютер
1 января 1484 года — в Вильдхаусе родился Ульрих Цвингли
1505 год — Лютер принимает постриг в августинском монастыре в Эрфурте
10 июля 1509 года — в Нуайоне (Пикардия) родился Жан Кальвин
1512 год — Лютер посещает Рим; начинает читать лекции о Библии в Виттенберге
1515 год — публикация «Писем темных людей», высмеивающих кёльнских доминиканцев
31 октября 1517 года — Лютер вывешивает свои «95 тезисов» на двери церкви в Виттенберге
1519 год — Цвингли начинает публичные проповеди
1519 год — идеи Лютера осуждены в Кёльнском и Лувенском университетах
1520 год — идеи Лютера осуждены в Парижском университете. Папская булла Exsurge Domine угрожает Лютеру отлучением. Тот издает три реформационных трактата и прилюдно сжигает папскую буллу
1521 год — Филипп Меланхтон публикует первое издание Loci Communes («Общих мест»), которым суждено стать «стандартом» для богословских работ лютеранского направления. Вормсский рейхстаг. Лютер объявлен вне закона, Фридрих Мудрый предоставляет ему убежище в Вартбурге
1522 год — волнения в Виттенберге. Возвращение Лютера. Публикация немецкого перевода Нового Завета
1524 год — начало Крестьянской войны в Германии
1525 год — публикация «Комментария об истинной и ложной религии» Цвингли. Лютер женится на бывшей монахине Катарине фон Бора
1528 год — Берн принимает цвинглианскую Реформацию, месса отменяется
1531 год — северонемецкие князья основывают Шмалькальденскую лигу в защиту протестантизма. В битве при Каппеле погибает Цвингли
1534 год — учреждено «Общество Иисуса» — орден иезуитов. Начало Контрреформации
1539 год — издан первый том полного собрания сочинений Лютера 18 февраля
1546 года — умер Лютер
1555 год — Аугсбургский мир закрепляет территориально-религиозное разделение Священной Римской империи между протестантами и католиками
Священник из Виттенберга заявил участникам имперского рейхстага в Вормсе: «Если только Писание и простой разум не убедят меня в противном, я не принимаю власти пап и церковного собора, потому что они противоречат друг другу, моя же совесть в плену лишь у Слова Божьего. Я не могу и не буду ни от чего публично отрекаться, ибо идти против собственной совести — равно неверно и небезопасно. Помоги мне Бог. Аминь». Он покинул собрание, уже за дверью промолвив: «Мне конец». К счастью, Лютер ошибался, но — тактически: упрямца не взяли под стражу прямо на выходе лишь потому, что предварительно (и опрометчиво, с точки зрения «судей») ему было выдано императорское «письмо о безопасном проезде» — так называемый Schutzbrief. Оно гарантировало предъявителю 21 день полной неприкосновенности от преследований на всей территории разобщенной Германии. 25 апреля 1521 года доктор Лютер направился домой, в Виттенберг.
Но, конечно, «выигрыш» 21 дня ничего не решал для бунтаря, тем более что сразу после событий в Вормсе Карл V, император Священной Римской империи, выпустил указ, объявляющий его вне закона: Лютера имел право убить всякий, кто пожелает, не опасаясь юридического возмездия. Участники событий на несколько недель замерли в ожидании: что все-таки станется с упрямцем после «вормсского скандала»?.. Случилось совершенно непредвиденное: вмешались «лихие люди». По пути «к месту постоянного жительства» опального монаха… похитили. Спутники видели, как неизвестные всадники в масках отбили его от процессии и увезли за ближнюю гряду холмов. Лютер пропал. Но вскоре в замке Вартбург, принадлежавшем электору (курфюрсту) Саксонскому Фридриху III, появился и стал постепенно обрастать черной бородой некий юнкер («молодой дворянин») Йорг. Он слыл человеком книжным, целыми днями что-то писал. Реформация на время замерла— лишь для того, чтобы спустя неполный год покатиться дальше, ускоряясь и набирая обороты, вооруженная переводом Евангелий на немецкий язык, — именно над ним работал вождь протестантов в Вартбурге. Само по себе это было вызовом: еще за год до конца XII века Папа Иннокентий III по свежим следам катарской и вальденсианской ересей запретил «неавторизованные» переводы Писания, отличные от латинской Вульгаты, составленной Святым Иеронимом в 382–405 годах.
 Портрет Мартина Лютера около 1520 года |
Поразительно быстрый успех Лютера и Реформации в немалой степени объясняется экономическими причинами: жесткими поборами в пользу римской курии, на которые уже давно безрезультатно жаловалось большинство европейских стран. Все громче звучали требования реформы церкви in capite et in membris («в отношении головы и членов»):Римские Папы в 1309 году почти на 70 лет оказались в плену у Филиппа IV во французском Авиньоне. Это случилось потому, что светские и духовные власти не поделили влияние и прерогативы. За пленением последовала так называемая «Великая западная схизма» — раскол между авиньонскими и римскими понтификами. Схизма началась в 1378-м и завершилась лишь на Констанцском соборе (1414–1418), где реформы были обещаны, но о них немедленно забыли, как только Рим укрепил свою власть. А там настал черед и «ренессансных пап» XV века, которым земные удовольствия были не чужды (как не вспомнить Александра VI — Родриго Борджа и Льва X — Джованни Медичи). Священники порой тоже не отличались силой духа, да и монашество в ту эпоху пришло в заметный упадок.
А еще — стремительно теряла привлекательность средневековая теология, тогда как критика религии вела к распаду всего средневекового мира идей и верований. Помогло Реформации и то, что новая церковь, готовая признать полный контроль со стороны светских властей, получила поддержку правительств, плавно превративших религиозные проблемы в национальные и политические, закрепив их законом или силой — как в Англии, Цюрихе, Женеве…
Платон с его учением об идеях как функционирующих логических понятиях снова шел на смену Аристотелю, идеи которого Фома Аквинский и представители схоластической традиции соединяли с откровениями Священного Писания. В этих условиях бунт против религиозного господства Рима был просто обязан увенчаться успехом.
 Памятник швейцарским отцам Реформации, воздвигнутый вЖеневе в 1917 году |
Современники, но не соратники
Вторым после Виттенберга центром Реформации стал Цюрих, где правил бал швейцарский церковный и политический деятель, сын деревенского старосты и образованный гуманист Ульрих Цвингли (1484–1531). Его идеи во многом отличались от лютеровых в радикальную сторону (особенно по вопросу о необходимости церковной службы вообще), но цели лютеран и цвинглиан поначалу совпадали. Выражавший интересы цюрихских бюргеров проповедник быстро окреп в муниципальных баталиях и буквально подмял под себя городской магистрат, который под его «диктовку» выпустил ряд антиримских актов и под конец вовсе запретил в городе католическое богослужение.
Не отставали и франкоговорящие кантоны страны, возглавленные в Женеве Жаном Кальвином (1509–1564) — поначалу скромным представителем общины французских переселенцев. Кальвинизм отличался еще более жесткими формами доктрины, регулирующими всю домашнюю и общественную жизнь гражданина. Речь идет буквально о полном сращении религиозной практики с ежедневным существованием. Слово мэтра считалось в Женеве 1540-х годов истиной в последней инстанции, никакие разночтения или возражения не допускались. Священников выслали, а мирян заставили посещать новые молельные дома.
С кем вы, западные христиане?
Когда в 1517 году отличавшийся крайним религиозным рвением католический монах из Тюрингии по имени Мартин Лютер впервые выступил против продажи индульгенций, он хотел только исправить и укрепить Вселенскую церковь, напомнить о евангельском идеале бедности, о чистоте ранней христианской общины. Однако поднятый им частный вопрос неожиданно живо заинтересовал людей самых разных сословий. И очень скоро логика борьбы привела мыслителя к разрыву с папством. Папская булла Exsurge Domine от 15 июня 1520 года признала 41 из 95 тезисов Лютера «еретическим». Следующая булла, от 3 января 1521-го, предоставила ему 60 дней, чтобы отречься от заблуждений — под угрозой отлучения от церкви и сожжения всех ранее опубликованных трудов. Вместо этого виттенбергский монах против общего ожидания не моргнув глазом объявил папу антихристом: ведь тот, кто претендует на единственно возможное толкование Писания и отказывается от любых реформ, идет против Бога. В результате конфликта последовал «обмен аутодафе», затем—обещанное Римом отлучение еретика. Так, в 1520 году жребий был брошен. Каждому западному христианину предстояло теперь определиться — с кем он, с реформаторами или «традиционалистами»?
 Труды Эразма Роттердамского послужили теологической подготовкой Реформации. Современники говорили: «Эразм снес яйцо, а Лютер его высидел» |
Именно тогда родилось столь привычное сегодня разделение христианской эры на «тьму Средних веков» и «свет Нового времени», и именно в связи с верой в близость наступления принципиально иной эпохи. Стержнем этой веры, движущей силой этой первой из великих европейских революций был могучий порыв к всеобщей «реорганизации» жизни. И ренессансным гуманистам, вроде Боккаччо или Рабле, и религиозным реформаторам-лютеранам казалось, что после столетий варварства и суеверия человечеству пришло время наконец возродиться. Иное дело, что первые искали образцы для подражания в синтезе с классической античностью, а вторые — только в апостольской эпохе. Но результаты их усилий вышли далеко за пределы желаемого изначально: церковь (во всяком случае, в Северной Европе) вовсе утратила практический контроль над жизнью общества, в значительной части западных стран развилась новая, буржуазная культура, о которой никто не мечтал и никто ее не предвидел. Религия превратилась в предмет интеллектуальной критики и политических манипуляций. В центре Старого Света разгорелась невиданных масштабов Тридцатилетняя «война вер» (1618–1648) — первый конфликт, так или иначе затронувший почти все европейские страны, а значит, большую часть ойкумены, известной при Лютере. Война стала логическим завершением раскола Европы, вызванного Реформацией.
«Господин над всеми вещами»
Виттенбергский доктор богословия провозгласил: главный вопрос бытия — это вопрос о соотношении веры и «добрых дел». И сам на него ответил однозначно: для протестантов существенно лишь первое—почитание одного лишь Бога; а что касается добрых дел, то они, мол, только верой и порождаются. Власть папы, по мнению реформаторов (поначалу, когда они еще признавали ее), весьма ограниченна. Прощение вины — прерогатива одного лишь Господа, и поэтому продавать «бланки отпущения грехов» ради спасения души — извращение идеи о Божественном милосердии. Покаяние же для христианина составляет глубочайшее переживание: оно не ограничивается даже соответствующим таинством, но должно переворачивать всю его жизнь.
Еще отец Реформации выступил против претензий римского престола на господство в светской жизни (существовало убеждение, что духовная власть априори выше светской). Он потребовал самостоятельности для немецкой церкви, отмены целибата (обета безбрачия) для священников, признания в качестве таинств только двух (учрежденных самим Иисусом) — крещения и причащения. В общем, коренные изменения доктрины призваны были обеспечить возврат к временам апостольской проповеди. По мысли Лютера, христианин есть «свободный господин над всеми вещами и не подчинен никому» в тех случаях, когда речь идет о его вере, о «внутреннем человеке», но «готовый к служению раб всех вещей и подчинен каждому», когда речь идет о внешних проявлениях его жизни. Главный же принцип — «один лишь Христос» в противовес сонму «официальных посредников» между человеком и Богом. Не предписанными церковью установлениями, а «одной лишь благодатью» Господней можно добиться спасения души.
Естественно, такие рассуждения неизбежно привели к отрицанию непогрешимости понтифика и соборов. В Риме, да и в епископатах самой Германии, все это не могло не вызвать отторжения. Впереди верующих ждали века разобщения и смертельной ненависти. Только в ХХ веке католики и протестанты вновь попытаются двинуться навстречу друг другу. А пока… Пока новое учение набирало последователей. В первую очередь — в Германии.
Германия стала и местом зарождения Реформации, и ее главным центром, конечно, не случайно, хотя в определенном смысле это движение предвосхитили французские раннесредневековые ереси и деятельность Яна Гуса (1371–1415) в Чехии. Дело в том, что к первой четверти XVI столетия светское могущество Рима уже изрядно надоело даже крупным баронам, которым по «классовой логике» отнюдь не полагалось поддерживать кардинальные общественные перемены.
Немецкая жизнь меж тем все сильнее «усложнялась». В Виттенберге (и это лишь при двух тысячах постоянных и небогатых жителей) был в 1502 году учрежден — совсем рядом с княжеским замком — университет (именно в нем, по Шекспиру, обучался принц Гамлет). Сам доктор Мартин, в свою очередь, занимал должность и священника Замковой церкви, и университетского профессора, а владел феодальной крепостью тот самый саксонский владетель Фридрих Мудрый, который впоследствии спас отца Реформации от гибели после Вормса.
 Дюрер издал серию гравюр «Апокалипсис» в 1498 году. «Четыре всадника» — иллюстрация к Откровению евангелиста Иоанна |
Чем были заняты тогда мысли возмутителя европейского спокойствия? На склоне лет, имея в виду собственный опыт, он писал: «Отчаяние делает монахом». Скорее всего, это отчаяние не связывалось с какими-нибудь конкретными трагическими событиями, а носило характер сугубо экзистенциальный. На рубеже XV–ХVI веков все бюргерство мучилось от того, что мы сегодня назвали бы социальной неуверенностью, унынием и апатией. В коллективном сознании эпохи витало предчувствие близкого конца света. Любимая песня той поры—плач «Среди жизни в смерти обретаемся» Ноткера Заики. Любимая гравюра, украшавшая стены домов и мастерских, — дюреровские «Четыре всадника» из серии «Апокалипсис», одетые в костюмы «феодальных хищников» — императора, папы, епископа и рыцаря. В общем, духовную атмосферу предреформационного времени знаменитый голландский культуролог Йохан Хейзинга характеризует так: «Каких бы сторон тогдашнего культурного наследия мы ни коснулись — будь то хроника или поэзия, проповеди или даже разного рода грамоты, — всюду остается одно и то же впечатление бесконечной печали. Может показаться, будто эта эпоха была несравнимо несчастна и ведала только раздоры, смертельную ненависть, зависть, грубость и нищету… Призыв memento mori (помни о смерти) пронизывал все ее наличное существование».
Между тем на этом мрачном фоне хозяйственная жизнь страны в эпоху юности Лютера вдруг вышла на подъем. Немецкие ярмарки, коммерческие конторы и банки прославились на всю Европу, хватка и мастерство немецких негоциантов вошли в поговорку. Естественно, по универсальным законам экономики, такое развитие сопровождалось скоростным разложением старых, патриархальных способов хозяйствования. Отсюда — рост прямых противоречий, насилия на дорогах и в деревнях, воровство, продажность князей и судей, в общем, все, что принято называть упадком нравов. Отсюда же — страстное осуждение низами «служения мамоне», под которым они разумели прежде всего феодальную алчность. Богатевшие потихоньку горожане по понятным причинам не вполне принимали такое бескомпромиссное осуждение жажды наживы, однако были против необоснованного стяжательства дворян. Их лихоимство, повальное пьянство и произвол приводили добропорядочных буржуа в отчаяние. «Господа наши, — скажет Лютер в 1525-м,—во всяком зернышке и соломинке видят гульдены», а потому делаются «беспощадными, как ландскнехты, и хитрыми, как ростовщики».
Итак, нарождающийся немецкий «средний класс» бессознательно жаждал морального возвышения честного частного предпринимательства, уверенности в том, что оно не менее достойно, чем военная или чиновничья служба, что Бог благоволит к бережливым и добросовестным дельцам, а осуждает только лишенное нравственных ограничений стяжательство. Но что делать, если в рамках католического канона такие выводы невозможны? Ведь средневековое мировоззрение ставило на торговле и предпринимательстве несмываемую печать греха. Лютер выносил в себе этот конфликт и нашел средства его разрешения.
После «похищения» виттенбергского бунтаря курфюрстом на его родине ширилась поддержка новых идей, да и коллеги по университету хлопотали перед имперскими князьями. Ведь монах, отлученный от церкви и сам отвергший монашеские обеты (1525 год), не мог участвовать в публичных богословских спорах с католиками, а тут он был крайне нужен своим соратникам. На время отсутствия учителя эту обязанность взял на себя его сподвижник — теолог-гуманист и систематик лютеранства Филипп Меланхтон. И Меланхтон, и еще более «экстремистски» настроенный Андреас Карлштадт выступали за перемены. Да что выступали — проводили их в жизнь! Прихожане еще до возвращения Лютера стали причащаться не только хлебом, но и вином — в отличие от католиков, у которых к чаше прикладывался только священник. Начался исход монахов из монастырей, священнослужители вступали в браки. Отец реформы одно время даже взялся раздумывать — имеют ли они на это право? Получилось, вроде как имеют…
 Немецкие иконокласты («иконоборцы») разоряли церкви и сжигали священные изображения |
Об удобстве необременительной веры
Приверженцы протестантизма не отличались особой разборчивостью в методах его распространения. Как они действовали? Громко, порой истерически обвиняли католиков в реальных и мнимых грехах. Ниспровергали, не особенно заботясь о созидании. Подбирали души людей, готовых поддерживать все, что обещало перемены, и — во всяком случае, поначалу—не предлагали им ничего вразумительного, кроме отказа от традиции. Хорошо «шла» ненависть к Риму и кардиналам, подогреваемая бесконечными жалобами на безобразия священников. Такая артподготовка очень помогла успеху Реформации. Важнейшие религиозные принципы отправлялись на свалку истории вместе со злоупотреблениями.
Кроме того, новаторы успешно пользовались конфликтами, которые возникали повсюду между светскими и духовными лицами, между клиром и прихожанами, между епископами и городами, между монастырями и князьями. Лишая духовенство влияния на обыденную жизнь общества, реформаторы поддерживали феодалов и города в желании завершить наконец застарелые споры в свою пользу. Абсолютно новая, освобожденная от политических притязаний организация верующих пришлась тут как нельзя кстати. Реформированное священство владело лишь теми правами, которые жаловали ему гражданские власти. Реформированная национальная церковь северогерманских земель вошла в полное подчинение гражданских правителей, и вверившиеся их власти новаторы веры уже не могли выйти из этого «услужения», даже если бы и захотели.
Наконец, успешно апеллировали реформаторы и к сугубо человеческим эмоциям, движениям душ. Идеи, которые пропагандировали последователи Лютера: свобода мысли, право каждого основывать веру лишь на Библии, — были крайне привлекательными. Отмена механизмов, призванных держать в узде греховную человеческую натуру (исповеди, епитимьи, поста, воздержания и обетов), привлекала тех, кому надоело излишне себя сковывать. В самом деле, зачем усмирять плоть, когда достаточно просто верить и петь гимны на родном языке! Война против церковных орденов, целибата и монашеского воздержания— практик возвышенной жизни в христианстве — привлекла к Реформации тех, кто предпочитал «необременительную веру». Очень помогала и конфискация собственности монастырей: она использовалась для материальной поддержки бывших монахов и монашек, священников-«расстриг». Множились бесконечные памфлеты, игравшие на самых низменных чувствах. Папу, Римскую курию, вообще всех остававшихся в русле католицизма в землях победившей Реформации подвергали насмешкам, а язык доктрины — искажениям и издевательству. Все это находило, как говорили раньше, «живой отклик в массах».
«Чья земля, того и вера»
…Как ни странно, многие епископы поначалу отнеслись к реформистским настроениям равнодушно, и это дало лидерам протестантов время развернуться. Даже значительно позже обнародования виттенбергских тезисов ряд отцов церкви, оставаясь, конечно, верными своим убеждениям, не обнаруживали сил и желания адекватно ответить на вызов «еретиков». То же можно сказать и о приходских священниках, многие из которых были к тому же довольно невежественны и апатичны, а это разительно контрастировало с рвением новых проповедников. Последние легко находили общий язык с «грубыми душами», чуждыми письменного слова и благосклонными к собственным слабостям.
Многие новые порядки льстили примитивному чувству коллективизма: чашу для причастия принимали всей конгрегацией, песнопения — стали коллективными. А чтения из Библии, а отвержение базового различия между клиром и мирянами? Все могли быть «как все». Сюда же отнесем и все ту же привлекательную доктрину оправдания одной верой (безотносительно добрых дел), отрицание свободы воли, оправдывающее моральные «недоработки», и вселенское священство, которое, казалось, напрямую предоставляло каждому долю «жреческих» и административно-церковных функций.
И, наконец, одним из основных движущих сил Реформации выступило прямое насилие властей, заинтересованных в переделе собственности. Упорствовавших в католицизме священников высылали из протестантских областей и заменяли приверженцами новой доктрины, прихожан принуждали посещать их службы. Дошло до того, что во многих местах людей и целые приходы перестали допускать в церкви: особенно прославилась такой решительностью кальвинистская Женева, где инакомыслящего могли и сжечь, как, например, это случилось в 1553 году с испанским врачом Мигелем Серветом, ославленным лжеучителем и еретиком, отрицавшим учение о Троице. История Реформации показывает, что гражданские институты явились одним из основных факторов распространения ее повсюду: не религиозные, но династические, политические и социальные факторы часто оказывались решающими. Веру получали по принципу «Cuius regio, eius religio » — «Чья земля, того и вера»…
 Т. Мюнцер (1490–1525) говорил: «Лютер — плохой реформатор… слишком превозносит веру и мало значения придает делам» |
Огонь Реформации быстро охватил всю Европу. Известно ведь, что любые идеи и лозунги мгновенно расхватываются теми, кому они в тот или иной момент выгодны: «на всякий товар найдется купец». Например, во Франции 20–30-х годов XVI века среди богатых горожан и простолюдинов лютеранство и анабаптизм (радикальное реформаторское течение, выступавшее за вторичное, сознательное крещение во взрослом состоянии, отрицавшее церковную иерархию, таинства и не позволявшее своим адептам платить налоги или служить в войсках) стали очень популярны. «Подтянулся» и кальвинизм с его суровой политической риторикой, когда пришло время бескомпромиссной борьбы феодалов-сепаратистов с набиравшим силу французским абсолютизмом, — тот ведь опирался на традиционный католицизм. Жестокий узел этих противоречий, описанных во множестве известных литературных сочинений, оказался отчасти разрублен только длинными ножами Варфоломеевской ночи в Париже (24 августа 1572-го), которая стала кульминацией Гугенотских войн и спустя 30 лет «продиктовала» бывшему протестанту Генриху IV Наваррскому фразу о том, что «Париж стоит мессы».
Тем временем, уже со второго десятилетия XVI века, то есть с самого начала Реформации, на ее родине центробежные тенденции, успешно преодоленные во Франции, побеждали. В Шварцвальде вспыхнула и вскоре охватила всю Юго-Западную и Среднюю Германию Крестьянская война. Из кругов, близких к радикальному религиозному и повстанческому вождю Томасу Мюнцеру, вышло в мир так называемое «Статейное письмо» (Artikelbrief), полное лозунгов: свободу «бедным и простым людям» — от любых властей и господ! Переустроить жизнь на принципах «общей пользы» и «божественного права»!.. Неудивительно, что бюргеры метнулись в противоположную от мятежников сторону — в объятия «удельных» князей и родовой знати, которая в свою очередь с готовностью присвоила себе — на волне лютеранской пропаганды — отчужденную собственность церкви. В итоге движение крестьян общими усилиями удалось подавить, но Аугсбургский мир, заключенный между баронами-протестантами и баронами-католиками в 1555 году, дал лишь недолгую передышку: начало XVII века принесло немцам уже упоминавшуюсяТридцатилетнюю войну. Из нее отечество Мартина Лютера уже вышло совершенно обессиленным: Священная Римская империя навсегда утратила лидирующие политические позиции на континенте.
От кальвинистов до квакеров
Как известно, любой социальный протест в Средние века облекался в религиозную форму. Но века эти заканчивались: Реформация стала последним подобным движением. Эпоха Просвещения, проникнутая духом скептицизма, интересовалась религией только с той точки зрения, с какой ее можно было развенчать. Впрочем, некоторые сугубо «реформационные» ценности Запад сохранил навсегда: в культе утвердилась значимость Слова в противовес Изображению, а проповедь заняла в умах место литургии.
Римская церковь с самого начала сопротивлялась противным ей веяниям. По прошествии тридцати лет с момента обнародования тезисов Лютера Тридентский собор осудил его идеи. А великие римские понтифики Павел III, Пий V и Сикст V быстро нашли общий язык с католическими монархами, в первую очередь с Филиппом II Испанским, с баварскими герцогами и с императором Фердинандом II. Была усилена инквизиция (в 1542 году в Риме появилась ее Священная канцелярия), составлен Индекс запрещенных книг. На смену дезорганизованным германским монашеским орденам явились новые — ордена капуцинов (1525) и иезуитов (1534). Католицизм уцелел. Однако несмотря на предпринятые меры, идеи Лютера достигли даже главных цитаделей католицизма — Испании и Италии. Считалось, к примеру, что испанские протестанты — самые рафинированные. Впрочем, это интеллигентское течение свернулось к 1560-м годам.
Тем временем в местах, где протестантизм закрепился всерьез, развивалась его теоретическая база — за кальвинистами (в том числе гугенотами) пришли меннониты — сторонники «революционного» анабаптиста Менно Симонса (умер в 1561 году). Потом наступила очередь методистского, квакерского, пятидесятнического и других течений, выросших из идей ривайвелизма — «религиозного возрождения». Последнее призывало вернуться не только к идеалам раннего христианства, но и… к «чистой», первоначальной Реформации.
Проводниками протестантизма в буржуазный век и, если говорить геополитически, — в Америку, стали Нидерланды и Англия — наиболее развитые экономически страны Европы XVI века. Лозунги кальвинизма были написаны на знаменах голландской освободительной войны (1566–1609), поддержанной буржуазией и дворянством, выступавшими против Испании, крестьянами и городской беднотой. Англия XVI века, единожды вступив в противостояние с Римом, тоже уже не вышла из него. В соответствии с актом 1534 года о верховенстве (супремации), король стал главой англиканской церкви. Английская Реформация была «спущена сверху» и потому имела свои особенности: сохранила католическую обрядность, епископат, церковные владения… Подобное положение привело к лукавой философской загвоздке: все попытки противостоять «перегибам» английского абсолютизма подразумевали борьбу с официальной религией. В результате она скоро потеряла привлекательность для независимо мыслящих людей, и те кинулись в объятия местного кальвинизма — пуританства и его новомодных разновидностей — пресвитерианства и левеллерства. Последовали бурные события Английской революции, однако, когда «бунтарская» подкладка под кальвинизмом иссякла, выжила лишь «старая добрая» национальная церковь.
А вот на новых, американских берегах учение реформаторов нашло благодатную почву. Именно в США пышным цветом расцвели ответвления молодой религии: конгрегационализм («вложившийся» в американскую науку основанием Гарварда), квакерство, баптизм, методизм (его «религиозные коммивояжеры» доставляли религию прямо в дома прихожан). И возникли новые: адвентизм, мормонство, универсализм, унитарианство… Именно протестантизм напитал классическую немецкую философию, а через нее повлиял и на Россию с ее западниками и неокантианцами — недаром современный философ Голосовкер связал в своем исследовании певца «загадочной русской души» Достоевского с «беспокойным стариком Иммануилом» в книге «Кант и Достоевский».
Протестантские страны экономически наиболее развиты — стабильные демократические режимы поддерживаются этой мобильной и живой версией христианства. «Лютеранская роза» пустила корни.
