В летописях князь Святополк Владимирович представлен кем-то вроде древнерусского Каина и к имени его добавлено прозвище Окаянный. Еще бы, ведь ради того, чтобы сесть на трон Киевской Руси, он жестоко убил собственных братьев Бориса, Глеба и Святослава… Но так ли было на самом деле?
Сын двух отцов
Святополк считался старшим сыном и после смерти отца являлся первым претендентом на престол.
Согласно «Повести временных лет» у князя Владимира было двенадцать сыновей. Святополк считался старшим из них. Почему считался? Потому, что летописцы ставят под сомнение, что отец Святополка именно Владимир.
Его мать когда-то была монахиней в греческой земле. Во время одного из военных походов ее увидел Святослав и, поразившись ее красоте, забрал в Киев и выдал за своего сына Ярополка.
После смерти Святослава между его сыновьями вспыхнула усобица. Ярополка убил Владимир, а его жену-гречанку сделал своей наложницей. При этом, как сказано в летописи, «была она беременна, и родился от нее Святополк». Неясно, забеременела гречанка до захвата ее Владимиром или после того. Видимо, не знал этого и сам князь, так как, даже признав Святополка сыном, он не любил его за то, что был тот «от двух отцов». И все же, несмотря на это, Святополк считался старшим сыном и после смерти отца являлся первым претендентом на престол.
Владимир против
Но правитель Руси оказался иного мнения. Он видел на киевском престоле любимого сына Бориса. Когда в 1015 году Владимир тяжело заболел, видимо, чувствуя близкую смерть, он отправил гонца к Борису, призывая его в Киев. При этом князь подстраховался и, чтобы Святополку не достался престол, заключил его под стражу.
Но Борису не суждено было проститься с отцом: на Русь вторглись печенеги, и ему пришлось повернуть свою дружину для защиты рубежей. Когда же печенежское нашествие отразили, Владимир уже умер, а власть в Киеве все-таки захватил Святополк.
В подчинении у Бориса в тот момент была практически вся киевская дружина. Воины обратились к нему:
– Вот у тебя отцовское войско. Пойди, сядь в Киеве на отцовском столе.
На что тот ответил:
– Не подниму руки на брата своего старшего. Раз отец у меня умер, то пусть этот будет мне вместо отца.
Версия I – По трупам братьев
Убийство Бориса (слева) и Глеба.
Если верить древнерусским летописям, несмотря на то, что Борис признал власть Святополка, последний продолжал видеть в нем угрозу. Новый правитель Руси явился в Вышгород и повелел верным ему боярам убить Бориса. Те подчинились. Сделать это оказалось не очень сложно: из-за отказа Бориса завоевать киевский трон большая часть дружины покинула его. Убийцы застали князя стоящим лагерем на берегу реки Альты. Борис находился в шатре, но не спал: его успели предупредить о готовящемся покушении.
– Господи! За что умножились враги мои! Многие восстают на меня! – вскричал он, поняв, что убийцы рядом.
Затем помолился и смиренно лег в постель. И тогда посланные Святополком бояре проткнули шатер копьями, пронзив вместе с князем его слугу, который попытался прикрыть господина собственным телом. Перебив также людей Бориса, бояре завернули тело князя в шатер, положили на телегу и повезли в Вышгород. Но по пути стало ясно, что Борис еще жив. Когда об этом сообщили Святополку, тот послал варягов добить брата, что те и сделали – один из них проткнул сердце Бориса мечом.
– Перебью всех своих братьев и стану один владеть Русскою землею, – размышлял Святополк. Так как большинство сыновей Владимира умерли еще при его жизни, претендентов на престол оставалось не так уж и много.
Избавившись от Бориса, Святополк задумался, как бы разделаться с другим братом – Глебом. Он решил пойти на обман и послал к тому гонца с вестью: «Приезжай сюда поскорее, отец тебя зовет: сильно он болен». Глеб сразу же поспешил в Киев.
Но по пути его нагнал другой гонец – от Ярослава, который предупредил: «Не ходи: отец у тебя умер, а брат твой убит Святополком». Но было поздно: убийцы уже нагнали ладью, в которой плыл Глеб. Они ворвались на палубу и зарезали захваченного врасплох князя. Тело Глеба перевезли в Вышгород и тайно захоронили рядом с Борисом.
Узнав о гибели братьев, еще один сын Владимира – древлянский князь Святослав попытался бежать в Угорские горы (Карпаты). Но и его настигли убийцы.
Теперь остановить Святополка мог лишь новгородский князь Ярослав. Тот знал и о смерти отца, и о захвате Святополком престола, и о братоубийстве и готовился к битве, наняв для противостояния брату варяжских наемников.
Версия II – Жертва поклепа
Сребряники, выпущенные в Киеве во время правления Святополка.
Сплошь до начала XIX века правдивость рассказа летописцев не вызывала сомнений. Но в 1834 году в руки профессора Санкт-Петербургского университета Осипа-Юлиана Ивановича Сенковского попал древнескандинавский текст – «Сага об Эймунде». Профессор решил перевести ее на русский язык и был поражен. Как выяснилось, этот текст проливает свет на события, происходящие на Руси в XI веке, а конкретно – междоусобную борьбу братьев за трон Киевской Руси после смерти князя Владимира.
В саге описывается, как норвежский конунг Эймунд прибыл с 600 воинами в Гардарику (Русь) и в Хольмгарде (Новгороде) поступил на службу к конунгу Ярислейфу (князю Ярославу). Тому предъявил территориальные претензии киевский правитель конунг Бурислаф. И тогда Ярислейф приказывает Эймунду убить Бурислафа. Норвежцы напали на киевского правителя, когда тот стоял лагерем у реки Альты. Они сорвали походный шатер, в котором находился Бурислаф, и убили конунга. Имя Бурислаф весьма созвучно с именем Борис. Совпадают и обстоятельства смерти. «Киевским правителем» Бориса могли назвать потому, что именно ему хотел завещать трон Владимир.
В пользу невиновности Святополка говорит и то, что ему не нужно было бороться за престол – тот и так достался ему по праву старшего. К тому же Борис, как мы уже сказали, согласился признать права брата. Для чего же Святополку убивать своего союзника?
Гораздо больше на это было причин у Ярослава. Еще при жизни Владимира тот восстал против отца и даже призвал варяжских наемников, чтобы воевать с ним. Кровопролитию помешала смерть Владимира. Но тут престол по старшинству занял Святополк. Ярослав понимал, что, даже сместив его, все равно имеет мало шансов стать правителем – киевляне поддержали бы Бориса, трон которому завещал отец. Так что, вполне возможно, именно Ярослав убил собственных братьев, после чего обвинил во всем Святополка. Ведь летописцы состояли на службе у князя и писали лишь то, что угодно их господину.
Между ляхы и чахы
Болеслав I Храбрый хотел сам править Русью.
Святополк успел покняжить в Киеве всего год. Уже в 1016 году на него пошел Ярослав во главе новгородского войска и варяжских наемников. Святополк решил дать бой и повел своих воинов навстречу. Братья встретились на Днепре около города Любеч. Святополк проиграл битву, и киевский трон перешел к Ярославу.
Но выживший в сражении Святополк не отчаялся. Он отправился в Польшу и обратился за помощью к своему тестю князю Болеславу I Храброму. В результате в 1018 году в Русские земли вторглись польские войска. Их поддержали печенеги. Ярослав дал бой на реке Буге, но на этот раз проиграл и отступил в Новгород.
Но рано Святополк обрадовался победе. Как оказалось, тесть помог ему вовсе не бескорыстно. Въехав в Киев, Болеслав решил не возвращать зятю престол, а занял его сам. Свои же войска он распределил «на прокорм» по русским городам. В результате Святополку пришлось прогонять с Руси и поляков. Он повелел своим людям:
– Сколько есть поляков по городам, избивайте их.
Русичи восстали, и Болеславу пришлось бежать в свои земли, правда, прихватив с собой киевскую казну.
Святополк хоть и стал снова правителем Руси, но с изгнанием поляков лишился их военной поддержки. Ярослав же в Новгороде собрал новую армию и призвал еще наемников из-за моря. Когда эта сила пошла на Киев, Святополк обратился за помощью к печенегам, но это ему не помогло. Битва грянула на реке Альте на том самом месте, где был убит Борис.
Святополк проиграл и бежал. Как указывает «Повесть временных лет», покидая поле боя, он не мог держаться в седле. Где оборвалась жизнь Святополка, неизвестно. Летописцы указывают: «между ляхы и чахы», то есть где-то между Польшей и Чехией. Хотя, как считают некоторые исследователи, это может быть всего лишь старинной поговоркой, означающей «не бог весть где».
