Вы, конечно, знаете приговорку «Не было бы счастья, да несчастье помогло». Так вот, я хочу вам рассказать совершенно удивительную историю, точно иллюстрирующую это высказывание. Историю о том, как заключение в карцер за тяжкое преступление, а затем страшная и единовременная смерть 28 000 человек принесло счастье одному простому парню, чернокожему портовому рабочему и пьянчуге Огюсту Кипарису (August Cyparis, то есть, скорее, «Кипари», но мы будем говорит «Кипарис» в свете обстоятельств, которые я изложу чуть позже). Кто-то из сетевых «журналистов» (фи!) вбросил некогда в рунет его имя в чудовищно искажённом виде – с тех пор оно и гуляет по сборникам удивительных фактов. Я попытался копнуть чуть глубже.В общем, 8 мая 1902 года случилась самая страшная трагедия в истории острова Мартиника. Вулкан Мон-Пеле, начавший пыхтеть ещё в апреле, наконец, изверг из своих недр всё, что мог. Город Сен-Пьер – промышленный и торговый центр Мартиники (но – подчеркну! – не столица; административным центром на тот момент уже был Фор-де-Франс, как и сегодня) был сметён с лица земли – от первого до последнего строения. В 1902 году в Сен-Пьере жило около 28 000 человек – по меркам крошечного острова очень много, львиная доля населения Мартиники. Все погибли, никого не осталось.На карте обозначен участок, полностью сметённый с лица земли.
Стоп, на самом деле осталось двое. Упомянутый Огюст Кипарис и сапожник Леон Компер-Леандр. Выжила ещё маленькая девочка по имени Авивра да Ифриль, но с ней вообще много неясностей. А о том, как удалось выжить Кипарису, мы поговорим.
27-летний Кипарис жил и работал в Прешёре, крошечной деревушке в 10 километрах от Сен-Пьера. Ходил в море на мелких судёнышках, рыбачил, подрабатывал на чёрных всяких работах, обрабатывал землю. А чем мог заниматься во французской колонии начала века местный уроженец, чернокожий бедняк без образования и шансов на нормальную жизнь? По вечерам – попьянствовать, подраться, пройтись по девкам, благо молодой ещё, вот и все развлечения. Незадолго до 8 мая Кипарис в одной из драк достал нож и серьёзно повредил соперника. Сложно сказать, убил или нет – об этом история умалчивает, так как сам Кипарис рассказывал о причинах своего заключения в тюрьму как минимум десяток разных историй, а свидетелей и документов по объяснимым причинам физически не сохранилось. В общем, за день до извержения после краткого и ёмкого суда Кипарис был отправлен в карцер на месяц (по его словам), далее, видимо, предстояло более длительное заключение в обычной камере. Карцер сен-пьерской тюрьмы представлял собой каменный мешок высотой полтора метра (снаружи выглядит выше, но потолок внутри был искусственно занижен, чтобы жизнь мёдом не казалась). То есть стоять там было нельзя. Ещё в нём была массивная дубовая дверь и крошечное окошечко для вентиляции над дверью. Он, к слову, сохранился и является одной из значительных достопримечательностей Мартиники (и единственной – современного Сен-Пьера):
Сразу после извержения карцер оказался ниже уровня земли
Далее произошло извержение. Утром в четверг, 8 мая, вулкан начал волноваться уже серьёзно. Телеграфист из Сен-Пьера передал в столицу, Фор-де-Франс, что всё плохо; последним его словом было «Allez» (целой фразы не нашёл, так что, предположительно, в значении «Приём»), после чего, в 7 часов 52 минуты связь прервалась. В Сен-Пьер тут же отправилось стоящее неподалёку (остров-то маленький) кабельное судно, так как возникло предположение о разрыве кабеля. Матросы этого судна и стали непосредственными очевидцами гибели Сен-Пьера, плюс было сделано несколько фотографий самого извержения. Впрочем, пепельный «гриб» был виден за 100 километров.
Но пепел-то ладно. Основной опасностью стал пирокластический поток – смесь высокотемпературных вулканических газов, пепла и камней. Его скорость достигала в данном случае своего максимума, порядка 700 км/ч, а температура доходила до 1000°С. Впоследствии извержения, сопровождающиеся подобной мощи явлением, получили название пелейских – по имени Мон-Пеле. Помимо этого извержения, известно всего несколько – например, вулкана Безымянного на Камчатке в 1956-м. Но простите, я отвлёкся. Пирокластический поток достиг города примерно за 1 (одну) минуту. А через две минуты Сен-Пьера не существовало.
Никто не знал, что случилось, так как связи не было как таковой. Все кабели были повреждены, передающие станции и радиомаяки снесены, связь потерял и кабельный корабль, на полных парах плывущий уже в столицу, чтобы сообщить о случившемся. Проблема была ещё и в том, что на момент извержения в Сен-Пьере по делам присутствовал губернатор Мартиники Луи Мутте с супругой. Молодой (44 года), активный, он пробыл на посту всего год и был любим местным населением. И дела его в Сен-Пьере были весьма прозаичны: он приехал в городе 7 мая, чтобы самолично расследовать донесения о повышенной активности вулкана и решить, какие меры принимать (возможно, эвакуировать город). В момент извержения они с супругой и сопровождающими как раз оплывали вулкан на лодке, чтобы посмотреть на волнения поближе. Их просто сварило заживо в перегретом пару.
В 12.30 к городу прибыл первый военный корабль с помощью, хотя помогать было практически некому. Более того, оказалось, что пристать негде даже на лодке. Конечно, масса уже застывала, но всё равно была раскалена, и вообще остатки активности наблюдались ещё в течение 150 дней после извержения. А город уже догорал.
На следующий день военные смогли кое-как войти в город. Искать было толком некого: подвалов в домах чаще всего не было, и спрятаться люди нигде не могли. А от домов остались только обгоревшие остатки каменных стен, и потому никаких сложностей в «прочёсывании» не предвиделось. Полтора здания, сохранившихся более или менее целиком, военные и гражданские спасатели, конечно, обыскали. И каково же было их удивление, когда в тюремном карцере они нашли живого человека, причём на третий уже день после извержения, 11 мая! Он получил серьёзные ожоги от контакта с раскалённым камнями, был без сознания, но – жил! Это был Огюст Кипарис. Его отвезли в больницу Фор-де-Франса, привели в порядок, откачали, наложили мази и бинты на ожоги, и он рассказал свою историю. В 8 утра ему должны были принести завтрак, и он ждал его, поэтому достаточно точно ориентировался во времени извержения. Внезапно земля затряслась, и в карцере страшно запахло дымом. Стало невероятно жарко, стоять в тряске было невозможно, и Огюст упал. Некоторое время он пытался не терять сознание, но затем всё же потерял.
Когда он очнулся, было светло, Солнце пробивалось через крошечное окошечко – оно, как и дверь, располагалось на стороне, противоположной направлению потока, поэтому камни и пыль не попали в карцер, да и газы были не так раскалены, как при прямом движении. Выбраться ослабевший Огюст не мог, но зато через окошечко к нему попали капли дождя, прошедшего на следующий день – это позволило ему не умереть за три дня от жажды. Капли он собирал в ладони – и пил. Его спасли трое местных из Мон-Ружа, занимавшиеся разгребанием завалов. Многие не верили в то, что Кипарис мог выжить, получив ожоги чуть ли не 80% кожи (правда, неглубокие, так как ошпарило его, в основном, воздухом, тяжёлые ожоги были только там, где он касался камней), а затем проголодав три дня в темнице. Пошли кривотолки о том, что он просто мародёрствовал после извержения и пострадал от одного из пожаров. Но председатель суда Мартиники господин Лакурне, тот самый, что приговорил Кипариса, пресёк эти кривотолки и – более того – официально подписал документ о помиловании, причём подписал его задним числом, восьмым мая, днём извержения. «Если даже Бог помиловал его, то что могу сделать я…», – сказал он.
Оригинал показаний Кипариса, записанных 30 июня 1902 года в военном госпитале с его слов кюре Мари:
Помилованный Кипарис привлёк к себе внимание всего мира. О нём написало множество газет, и этим тут же воспользовался пронырливый Джеймс Энтони Бэйли, ставший после смерти Барнума единственным владельцем знаменитого цирка Barnum & Bailey Greatest Show on Earth. Он пригласил Кипариса к себе, оплатил дорогу до США и принял выжившего на работу. Имя и фамилию Огюста немного изменили – на Ладжер Сильбарис (Ludger Sylbaris). Может, так лучше звучало. На афишах писали: «Человек, переживший конец света» и «Самый везучий человек в мире». Кипарис демонстрировал свои ожоги и рассказывал историю своего чудесного спасения. С цирком Кипарис ездил в течении порядка пятнадцати лет, затем ушёл оттуда, занимался разными делами, пока не умер от сердечного приступа в Панаме в 1929 году, совершенно забытый и в нищете. Но нельзя не отметить, что не случись извержения, жизнь его была бы значительно скучнее.
Другие выжившие Как уже упоминалось, в извержении Мон-Пеле выжило ещё два человека. Первый – 28-летний сапожник Леон Компер-Леандр, живший на окраине. Его спасатели «поймали» в первый же день: он, совершенно обезумевший, с обожжёнными ногами бежал по дороге к Фон-Сан-Дени. Извержение застигло Леона дома. Он рассказал, что около восьми часов вдруг почувствовал нестерпимый жар. Его родные корчились от ожогов, он видел, как их кожа покрывалась волдырями, хотя никакого огня и в помине не было. Сам Леон добрался до своей комнаты, когда его племянница и дядя уже были мертвы (он видел их смерть своими глазами и удивлялся, как это – кожа покрывается ожогами, а одежда – в порядке!), лёг на кровать и потерял сознание. Очнулся он уже после извержения, покрытый ожогами, особенно пострадали ноги. Он вскочил и понёсся в Фон-Сан-Дени, надеясь найти там помощь. Вероятно, большая часть этого Леону почудилась. Спасатели предположили, что он переждал извержение в подполе, поскольку ни от спальни, ни от кровати Леона по их свидетельствам не осталось ровным счётом ничего. Правда, дальнейшая судьба Леона тоже заслуживает внимания. Жить он перебрался в городок Морн-Руж неподалёку от Сен-Пьера. И 30 августа 1902 года произошло повторное, рецидивное извержение Мон-Пеле! Правда, гораздо более слабое: пирокластический поток унёс всего 800 человек и пощадил каменные строения. Морн-Руж: Компер-Леандр, подобно тому японцу, что пережил оба атомных взрыва в 1945 году, умудрился «попасть» в оба извержения и выйти из них живым. Он жил на острове, тачая сапоги, вплоть до своей смерти в 1936 году.
Для сравнения: Сен-Пьер, было и стало.
Собор, можно сказать, устоял.Девочка по имени Авивра да Ифриль – самая таинственная из выживших в Сен-Пьере. Утром 8 мая она шла по поручению матери по направлению к собору Сен-Пьера и по дороге заскочила в булочную, принадлежащую её тёте (или, наоборот, она шла из собора в булочную – тут источники расходятся). Булочная располагалась близ одного из паразитных конусов Мон-Пеле, носящего название Corkscrew. Паразитный конус, к слову, это такое образование на склоне или у подножья вулкана; во время очень сильного извержения вещество может выходить не только через основное жерло, но прорывать поверхность вулкана, образуя маленькие «подвулканчики». Застывая, они и образуют паразитные конусы. Обычно им по нескольку тысяч лет, как и основному вулкану. Проходя мимо Corkscrew, она увидела идущий из него дым, а потом и дым, поднимающийся из основного жерла. Причём дым был уже ого-го, до начала выброса оставались секунды. Далее, судя по рассказу девочки, она поступила как-то подозрительно грамотно. Вода была недалеко, и там же хранился ялик, на котором они с братом иногда плавали играть в пиратов в морскую пещеру в минуте плавания – туда и поплыла Авивра. И, как ни странно, доплыла. Потом началось извержение, и от жара она потеряла сознание. Её нашли спешащие на помощь моряки с французского крейсера «Суше» – обгоревшую, лежащую на дне разбитого ялика, дрейфующего в трёх километрах от острова. Вероятность того, что существование Авивры – байка, велика. По некоторым данным она умерла от ожогов спустя несколько дней, по некоторым её вообще не было. Так что говорить о ней стопроцентно нельзя.
И ещё для сравнения: было и стало.
После извержения из жерла вулкана вырос огромный вулканический купол. Сначала он рос со скоростью порядка 20 метров в день и обрушился в марте 1903 года, достигнув пика высоты в 300 с лишним метров. В истории он известен как «Башня Пеле» (Tower of Pelée). Города Сен-Пьер как такового сейчас не существует. Это название носят несколько посёлков, размещённых на том же месте. Их суммарное население достигает 4500 человек. Мон-Пеле пережил и ещё один период активности (тот, о котором рассказано, длился с 1902 по 1905 год) – с 1929 по 1932 год. Само извержение произошло 18 октября 1929 года и жертв не повлекло, так как вооружённые трагическим опытом местные жители вовремя устроили эвакуацию.
Напоследок – скульптурный портрет Огюста Кипариса, сделанный в 2010 году скульптором Рафалем Буйновским (Rafał Bujnowski) из вулканического песка. P.S. Пара дополнений. 1. Также извержение пережила одна домохозяйка, которая скончалась от ожогов в больнице спустя несколько часов. Так что она тоже включена в число жертв извержения. 2. Говорят, что уцелел ещё пассажирский корабль “Рорайма” (Roraima), который якобы успел дать пары и уплыть от горячего облака. Это миф. У “Рораймы” была странная судьба. 26 апреля она пропала во время шторма неподалёку от Сен-Пьера и лишь 8 мая в 6.30, то есть за полтора часа до извержения, потрёпанная, добралась до порта. Как и все корабли порта, “Рорайму” накрыло облаком и, более того, разбило о скалы. Тем не менее, два человека – девочка и медсестра-креолка с “Рораймы” выжили (благодаря тому, что упали в воду в самом начале) и были позже подобраны спасателями. Именно их выживание и породило слухи о том, что “Рорайма” спаслась. 3. Есть и ещё одна история “спасения” корабля. Незадолго до извержения в Гавр прибыл трёхмачтовый парусник “Белем”, но его привычное место стоянки было занято другим кораблём, “Тамайей”. Капитан “Белема” Жюльен-Мари Шовелон устроил скандал и из-за этого задержался в Гавре на несколько недель свыше запланированного. Так как следующей точкой маршрута “Белема” был именно Сен-Пьер, стоит отметить, что скандал спас морякам жизни. Если бы всё прошло по плану, извержение застигло бы “Белем” в порту разрушенного города.
